[ Дайджест публикаций центральной прессы и интернет-изданий ]
региональной общественной организации "Правозащитная информация"
Выпуск N 67 (605) от 14 апреля 2003 г. [ N 66 ] [ N 68 ]
публикации:
[ Предыдущая ] [ Следующая ] [ Содержание выпуска ]
Полгода назад Генеральная прокуратура РФ доложила всей стране о серьезной победе над терроризмом.
На Северном Кавказе был раскрыт заговор ваххабитов. Ваххабиты признались в преступной деятельности и получили сроки, следователи -- награды. Но одна деталь осталась незамеченной. Это признания адвоката Андрея Шахназарова, что следователи при его посредничестве брали у обвиняемых взятки. Более того, Шахназаров утверждал, что некоторые аресты производились именно в расчете на выкуп.
По результатам проверки было объявлено, что Шахназаров -- мошенник, вымогавший у родственников подозреваемых деньги, сотрудники же прокуратуры к его деятельности не причастны. ("Новая газета" писала об этом в 9-м номере сего года.)
Против Шахназарова началось уголовное преследование, но Шахназарова обвиняют не в мошенничестве (ст. 159 УК РФ, до 10 лет лишения свободы), а в клевете на сотрудников прокуратуры, и Шахназарову грозит до 6 лет.
Шахназаров продолжает утверждать, что взятки все-таки были и он участвовал в их передаче. Стало быть, по какой-то причине его не устраивает относительно легкая статья о клевете и он упорно добивается признания за собой более тяжелого преступления?
Мы связались с подсудимым Андреем Шахназаровым и попросили ответить на несколько вопросов...
Мы укрыли двух следователей, названных Шахназаровым, под инициалами, потому что утверждения Шахназарова уже признаны судом как клевета, а мы уважаем закон. Но газета оставляет за собой право настаивать на дополнительной проверке изложенных фактов, причем не только прокуратурой. Ответ соответствующих ведомств будет обязательно опубликован, и при этом имена следователей будут обязательно названы, каким бы ни был этот ответ.
-- Андрей Адольфович, какое отношение вы имели к делу о карачаевском заговоре?
-- Я выступил на фазе следствия в качестве адвоката ряда обвиняемых и подозреваемых. У меня были сомнения в виновности моих клиентов, но следователи убеждали меня, что у них есть неопровержимые доказательства, которые они не могут предъявить мне по причине секретности.
У меня сложились особо доверительные отношения со следователями прокуратуры Т... и С... Они рекомендовали меня в качестве адвоката родственникам арестованных, потом сообщали мне, какую сумму я должен запросить у родственников за изменение меры пресечения и закрытие уголовного дела. После передачи денег они выполняли свое обещание.
-- О каких суммах шла речь?
-- От 100 до 300 тысяч рублей -- это за освобождение, и еще я организовывал свидания подследственных с родственниками за 2000 рублей. Хотя однажды за свидание с Ионовым с меня взяли 200 долларов.
-- Что вы имеете в виду, говоря о доверительных отношениях со следователями?
-- Ну даже сейчас, на суде, они заявляют, что во время следствия я занял гражданскую позицию и сам уговаривал подозреваемых давать на себя показания и что лишь благодаря Шахназарову наше дело продвинулось. Даже прокурор спросил: "Если доказательства были собраны лишь при помощи Шахназарова, то за что вы всех арестовывали?".
-- Вы получали комиссионные с суммы взятки?
-- С каждого клиента я брал по 10 - 15 тысяч рублей за работу, но это обычный адвокатский гонорар. Что касается комиссионных, то, когда следователи говорили мне: "Возьми у них 3000 долларов", я пытался сказать: "Хорошо, но вам я отдам только две с половиной, остальное -- мое". Но это не проходило. Мне отвечали: "3000 -- это нам, а ты дальше с них требуй". Я выговаривал себе дополнительное вознаграждение -- 200--300 долларов, после того как людей отпускали.
-- Сколько всего клиентов было у вас?
-- Ильяс Ионов, Дебиров, Дзугов, Балов, братья Байрамуковы, Альберт Декушев, брат и сестра Семеновы, а также Харатоков, Гогов и Тлисов.
-- Я помню, что Ионову действительно изменили меру пресечения, а какова была его судьба на суде?
-- Суда над ним не было. Он просидел под следствием месяц, два раза пытался повеситься.
На него оказывалось очень сильное давление, его супругу, Лиду, приводили к нему на допрос в наручниках и говорили, что только что всем отделом изнасиловали и сейчас будут насиловать снова. Это было неправдой, но именно после этого он предпринял попытку самоубийства.
Следователь Т... сказал его родственникам, что им лучше обратиться ко мне.
Я передал сначала Т... 5000 долларов, после чего Ионову изменили меру пресечения, а потом еще 5000 -- за закрытие дела.
-- Ионов может подтвердить вашу версию событий?
-- Не знаю. Сейчас он в Москве, занимается бизнесом, он связан с конным спортом. А его родственникам, после того как со мной начала разбираться прокуратура, говорили, что все может вернуться. Так что у них позиция -- лишь бы их не трогали.
-- Кроме Ионова кого еще вы освобождали за взятки?
-- Дебирова, Дзугова, Балова, Декушева...
-- Сколько платили их родственники?
-- За Балова и Дзугова по 45 000 рублей, за Декушева -- 2000 долларов, за Дебирова -- 800 долларов. Такие маленькие суммы за свободу брали с них потому, что их и так должны были отпустить; и Т..., и С... как членам следственной группы было это хорошо известно.
-- Почему же Ионову пришлось платить так много? За ним что, все-таки что-то было?
-- Нет. Ионов -- взрослый мужик сорока трех лет, успешный коммерсант. Когда его племянника Дзугова арестовали, то тот под пытками показал, что у него есть богатый дядя, способный заплатить за его свободу. Ионов как раз перед этим получил приз за победу своего коня по кличке Брабус -- один миллион рублей.
Информацию о нем передали на пост ГАИ, и его задержали, когда он ехал со своего дня рождения на собственном 600-м "Мерседесе".
-- Из перечисленных вами фамилий три человека -- Харатоков, Гогов, Тлисов -- получили большие сроки. В то же время вы говорите, что за деньги, причем относительно небольшие, отпускали лишь невиновных. Стало быть, на этих троих был все-таки материал.
-- Мне предлагали отпустить Тлисова за 5000 долларов, но родственники собрали только 1000 и дали мне -- больше они собрать не могли, и мне пришлось эту тысячу им вернуть. За Гогова требовали 3000 долларов, но его мама ничего, кроме 5000 рублей, обычного адвокатского гонорара, дать мне не могла. С Харатоковым вышло так же, как и с Тлисовым. За него требовали 8000 долларов, его сестра собрала только три. Для этого они вообще все попродавали -- очень бедные люди. Эти три тысячи я ей тоже вернул.
-- Вы называете несколько фамилий следователей, замешанных в эту аферу. Эту информацию проверили и не сочли достоверной, правда, проверяло их непосредственное начальство.
-- Т... и С... -- мальчики на побегушках. Работой всей бригады руководил важняк Игорь Ткачев, я с ним дела не имел и денег ему никогда не передавал, но полагаю, что Т... и С... все-таки только посредники. Ну посудите сами: на всех постановлениях об изменении меры пресечения стоит подпись Ткачева, такие решения мог принимать только он.
Кроме того, в КЧР постоянно идут разговоры на уровне слухов, что за это лето, пока шло следствие, Ткачев приобрел две иномарки, но это только пересуды.
-- Почему вы решили выйти из игры, которая, как я понимаю, была доходной и для вас?
-- В числе моих клиентов были Семеновы -- Мариам и Анзор. За их освобождение я должен был передать Т... 6000 долларов. Родственники собрали только 3000, и Т... освободил только Анзора. Родня осталась недовольна: они хотели, чтобы как можно скорее освободили девушку, и деньги дали именно для нее, а ее брат, мол, может и потерпеть. Т... это понимал тоже, поэтому придержал Мариам, чтобы гарантировать получение второй половины. У меня начался конфликт и с родственниками, и с Т... Мне угрожали. Я был вынужден скрываться.
Мариам отпустили только в апреле, так и не получив за нее денег. Это случилось потому, что к тому времени уже разгорелся скандал и в ФСБ уже знали о системе взяток.
-- Что вы сделали, когда решили предать гласности ваш совместный с прокуратурой бизнес?
-- В феврале 2002 года я обратился в Управление ФСБ КЧР. Меня принял замначальника управления полковник Андрей Иванович Руцинский, он поручил оперуполномоченному Сережникову заняться моим делом. Руцинский заверил меня, что после согласования с Генпрокуратурой при моем участии будет проведена операция по передаче меченых денег. Но через две недели меня вызвали и вручили бумагу, что мое заявление передано для проверки в Генпрокуратуру, а на словах сообщили, что операции не будет и это результат согласования между Патрушевым и Устиновым. Мол, сейчас не время предавать это огласке, так как сейчас предстоят суды и все дело может рассыпаться.
-- И что проверка?
-- Ее проводил сам Ткачев и выяснил, что никто ничего не брал и свиданий за деньги не было. Хотя я организовывал свидания прямо на втором этаже Управления внутренних дел в Кавказских Минеральных Водах. Туда приводили подследственных из тюрьмы, я приводил родственников задержанных с сумками, полными еды. Они кормили их там, в кабинетах, жены чуть ли не спали с мужьями.
Все эти посетители были записаны дежурным на проходной, и если поднять эти материалы, то доказательства свиданий будут.
-- Но это доказательства свиданий, а не взяток.
-- Есть установленный порядок свиданий, и если кто-то идет на его нарушение, то понятно, что это не просто так.
-- Почему против вас возбуждено дело не о мошенничестве, а о клевете?
-- Ко многим моим клиентам приходили с предложением дать против меня показания: что я, мол, брал деньги. Но те отказались, что естественно, ведь в противном случае выходило, что на свободе они находятся незаконно. Так что формально факт передачи денег не подтвердился, и против меня возбудили дело только по 306-й статье, части 2-й, как будто я оговорил честных следователей. До суда я находился под подпиской о невыезде.
P.S. Пока готовился этот материал, приговор по делу Шахназарова был вынесен. Его приговорили к двум годам условно, хотя прокурор просил дать ему четыре года лишения свободы. А еще редакция "Новой газеты" провела собственное расследование и без каких-то сверхусилий получила информацию, которой так не хватало следствию, чтобы привлечь Шахназарова не за клевету, а за мошенничество.
Родственники Эдуарда Харатокова, Рустама Тлисова и Владимира Гогова подтвердили слова адвоката Шахназарова, совпало все -- имена, с кем он вел переговоры, суммы, вымогаемые им, обстоятельства, при которых передавались деньги. Выплыл еще один факт, стыдливо замолчанный Шахназаровым: среди его клиентов был Руслан Койчуев, за его свободу Шахназаров потребовал 4 000 долларов для следователей и 20 000 рублей для себя. Условия были выполнены, для чего Койчуевым пришлось продать собственный дом, но тем не менее Руслан получил 10-летний срок.
Более того, не заметить, что это не просто клевета, а имели место факты вымогательства денег, можно было только при очень большом желании, так как в милицию Черкесска ограбленными родственниками было подано соответствующее заявление.
У прокуратуры был резон привлекать Шахназарова только за клевету в том случае, если ее сотрудники действительно причастны к освобождению за взятки. Ведь в ходе следствия о мошенничестве могли всплыть факты, от которых даже прокурорские погоны не спасут.
Если Андрей Адольфович Шахназаров не лжет, значит, Харатоков и Тлисов получили по 15 лет, а Гогов -- 10 лет только потому, что у них не было денег.
Шахназаров циничен, он не особенно скрывает мотивы, которыми руководствовался. Но десятки честных адвокатов не могут быть героями этой публикации, потому что не смогли помочь своим клиентам. Объективно Шахназаров оказался куда полезнее честных и благородных. Я не берусь его судить, потому что не он создал такую систему, в которой хороши только Шахназаровы.
Выпуск N 67 (605) от 14 апреля 2003 г. [ N 66 ] [ N 68 ]
публикации:
[ Предыдущая ] [ Следующая ] [ Содержание выпуска ]