ТРИБУНАЛ РАССЕЛА ПО РАССЛЕДОВАНИЮ ВОЕННЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, СОВЕРШЕННЫХ ВО ВЬЕТНАМЕ
ЧАСТЬ 1 | Часть 2 | Часть 3
 |
"Мы не судьи. Мы - свидетели. Наша задача сделать человечество свидетелем ужасных военных преступлений и объединить человечество на стороне справедливости в войне во Вьетнаме"
Бертран Рассел |
В 1966 году, во время продолжающейся войны во Вьетнаме, всемирно известный философ Бертран Рассел выступил с инициативой проведения Трибунала по расследованию военных преступлений во Вьетнаме. Он был убежден, что "преступление молчания" необходимо предотвратить. Что мировое сообщество должно - на основе достоверной информации - сделать свои, не зависимые от политической коньюнктуры, выводы
В 1967 году Международный трибунал по расследованию военных преступлений провел два своих заседания - в Стокгольме и в Роскилде (Нидерланды), где были заслушаны свидетельства о ведении войны во Вьетнаме. Приглашения участвовать в слушаниях, посланные от имени Трибунала американскому правительству, были проигнорированы. Многим тогда казалось, что ситуация выглядит нелепо: Трибунал не имел властных полномочий расследовать конфликт, да и, кроме того, симпатии Трибунала были заведомо известны. Однако у этого Трибунала имелся прецедент - Нюрнбергский трибунал, который также исходил из установленного им самим права выносить вердикты о военных преступлениях международного характера. Судья Верховного суда Соединенных Штатов тогда провозгласил: "Если определенные действия и нарушения договоров являются преступными, то они суть преступления, независимо от того, кто их совершает, будь то Соединенные Штаты или Германия. Возлагая на кого-то ответственность за преступные действия, мы сами должны быть готовы нести ответственность".
Трибунал Рассела - просто поймал Америку на слове
Трибунал заслушал свидетельства историков, ученых, журналистов, американских солдат и вьетнамских гражданских лиц и пришел к выводу о недопустимости политического потворства несправедливой войне, - войне, в которой совершаются масштабные преступления против гражданских лиц, атакам подвергаются больницы и школы, практикуются пытки политических заключенных, когда происходит расчетливое уничтожение среды обитания и социальной инфраструктуры Вьетнама.
Свои цели Трибунал сформулировал на Учредительной сессии в Лондоне, 15 ноября 1966 года. Здесь был принят документ, в котором говорилось:
"Мы учреждаем Трибунал, который, пусть не имея власти применять какие бы то ни было санкции, должен, среди прочего, дать ответы на следующие вопросы:
- Совершило ли Американское правительство (а также правительства Австралии, Новой Зеландии и Южной Кореи) акты агрессии в соответствии с международным правом?
- Применяла ли, испытывала ли американская армия новые вооружения или оружие, запрещенное законами войны?
- Имели ли место бомбардировки сугубо гражданских объектов, как то госпиталей, школ, санаториев, дамб и т.д. и в каких масштабах это происходило?
- Подвергались ли вьетнамские заключенные негуманному обращению, запрещенному законами войны и, в особенности, подвергались ли они пыткам и увечьям? Имели ли место незаконные репрессии против гражданского населения, и особенно, казни и взятие заложников?
- Создавались ли принудительные трудовые лагеря, производились ли депортации населения, совершались ли какие-то иные акты геноцида?"
Трибунал взялся исследовать те свидетельства, - представленные как устно, так и в документальной форме, - которые могли пролить свет на поставленные вопросы. Не отвергалось ни одно свидетельство, имеющее отношение к делу, не делалось различие между различными источниками свидетельств. Кредо Трибунала была объективность. Свое намерение содействовать предоставлению информации для Трибунала выразили Национальный Фронт освобождения Вьетнама, правительство Демократической Республики Вьетнам, глава Камбоджийского государства, принц Сианук. Начавшись, Трибунал еще раз обратился к правительству Соединенных Штатов с предложением принять участие в работе Трибунала, выдвинуть своих представителей и представить свои свидетельства, публично отстаивать свои позиции.
В Международный Трибунал по военным преступлениям вошли:
Бертран Рассел (Почетный Президент)
Жан-Поль Сартр (Президент)
Владимир Дедьер (Председатель и ведущий сессии Трибунала)
Вольфганг Абендрот (доктор права, профессор политических наук, Марбургский университет); Гюнтер Андерс (писатель и философ); Мехмет Али Айбар (международный адвокат, член Турецкого парламента, президент рабочей партии Турции); Джеймс Болдуин (афро-американский писатель и эссеист); Лелио Бассо (международный адвокат, депутат итальянского парламента и член комиссии по иностранным делам, профессор Римского университета); Симона де Бовуар (писатель и философ); Лазаро Карденас (бывший президент Мексики); Стокли Кармичел (председатель студенческого координационного комитета по ненасилию); Лоуренс Дейли (генеральный секретарь национального союза шахтеров); Владимир Дедьер (доктор права, историк); Дэйв Деллингер (американский пацифист, редактор Либерасьон); Исаак Дойчер (историк); Хаика Гроссман (юрист); Гизель Халими (адвокат, автор работ о войне в Алжире); Амадо Хернандес (поэт, президент национальной организации писателей, председатель Демократической партии труда Филиппин); Мельба Хернандес (председатель кубинского комитета солидарности с Вьетнамом); Махмуд Али Касури (адвокат в Высшем суде Пакистана); Сара Лидман (писатель); Кинью Морикава (посол, вице-президент Союза за гражданские свободы, Япония); Карл Оглесби (бывший президент союза студентов за демократическое общество, драматург, публицист); Шойчи Саката (профессор физики); Лаури Шварц (профессор математики, Парижский университет); Петер Вайс (драматург).
Суть имперской власти, империалистического государства, - говорил Бертран Рассел, - в том, что его граждане последними узнают о том, что происходит в колониях, да и озабочены они этим - тоже в последнюю очередь. Средства массовой информации, если и не подвергаются прямой цензуре, то осуществляют само-цензуру. Рассел полагал, что публикация материалов Трибунала окажет действенное влияние на американское общество, он был уверен, что рядовому американцу чужда приверженность к насилию, что он будет должным, цивилизованным образом реагировать на ставшие ему известными факты. Он надеялся "разбудить общественное сознание", смутить самодовольство Европы и Северной Америки - правдой свидетельств.
И хотя материалы Трибунала так и не были официально востребованы, его влияние на общественное мнение оказалось значительным. Такие издания, как Либерасьон, Ле Монд регулярно сообщали о работе Трибунала. Одновременно в прессе появлялось все больше материалов военных корреспондентов, работавших во Вьетнаме. В конце концов, даже Пентагон, до этого настаивавший, что бомбардировки велись "крайне сдержанно" и только по точно установленным целям, - был вынужден признать, что в Северном Вьетнаме применялось оружие массового поражения (anti-personnel).
Работа Трибунала часто становилась предметом жесткой критики. Участники, "присяжные" и свидетели обвинялись в предвзятости. (Впрочем, сами они не пытались отрицать свою "предвзятость", не скрывали своей глубокой ненависти к убийствам и тем чудовищным разрушениям, которые чинили американские войска, применяя всю свою техническую мощь.) Обвинения, выдвинутые Трибуналом, были названы "излишне жесткими", его выводы - чрезмерными.
Отношение к войне во Вьетнаме разделило американское общество. Но достоверная информация и объективная оценка происходящего, в конце концов, сделали свое дело - военные действия были прекращены. Вспомним, однако, что во время вьетнамской войны споры в американских "ответственных кругах" велись в основном о том, "можно ли выиграть эту войну приемлемой ценой". Трибунал же заботило совсем иное. Он не задавался вопросом, могут ли Соединенные Штаты "выиграть", заплатив "приемлемую цену", но скорее - "должны ли Соединенные Штаты выиграть", должны ли вообще Соединенные Штаты вмешиваться во вьетнамские внутренние дела, есть ли у них право пытаться решать и даже влиять на внутренние процессы во Вьетнаме, применяя силу.
Так или иначе, Трибунал Рассела стал напоминанием о трибуналах Нюрнберга и Токио, напоминанием о том, что принципы Нюрнберга имеют универсальную значимость. Конечно, можно сказать, что трибуналы Нюрнберга и Токио были судами победителей, что их целью было скорее возмездие, чем справедливость. И даже, возможно, такое обвинение заслуженно. Однако - даже это не повод ставить под сомнение легитимность принципов, лежащих в основании трибуналов по военным преступлениям. Либеральные ценности современного мира предполагают обязанность граждан сопротивляться и сдерживать насилие, чинимое государством. Тот, кто снимает с себя эту гражданскую обязанность, - не становится ли он пособником насилия, пособником военных преступлений, совершаемых его государством вопреки установлениям международного права?
Это и есть тот вызов и тот вопрос, который обратил к общественному сознанию расселовский Трибунал.
Устроители этого общественного трибунала надеялись, что их работа - первый, небольшой, но важный шаг. Пафос их работы был (в терминологии того времени) "антиимпериалистическим" и "антиколониальным". Они полагали, что инициативы, подобные расселовскому трибуналу, должны быть предприняты для расследований Чехословацких событий и событий в Греции, в других странах, где правят силы империалистических государств или местная власть, опирающаяся на их поддержку. Бертран Рассел был убежден: как частные лица, так и государства должны нести ответственность за насилие и угнетение, а все мы должны продвигаться по пути социальной справедливости, именно справедливость должна быть, наконец, возведена в незыблемое международное правило.
Речь Бертрана Рассела на первом заседании Трибунала по военным преступлениям. Лондон, 13 ноября 1966 года
<...> Мы собрали этот Трибунал, чтобы изучить и оценить характер ведущейся Соединенными Штатами войны во Вьетнаме.
Этот Трибунал не имеет исторического прецедента. Нюрнбергский трибунал, хотя и расследовал очевидные военные преступления, стал возможным только благодаря тому, что страны-победительницы заставили побежденных выдать своих вождей для предания их суду. Вот почему Нюрнбергские процессы, которые проходили при содействии заинтересованных государств, в значительной мере стали проявлением realpolitik. Но даже несмотря на эти ограничения, вследствие которых сегодня можно поставить под вопрос ряд юридических процедур Нюрнбергских процессов, трибунал в Нюрнберге выразил всеобщее чувство возмущения преступлениями, совершенными нацистами в Европе. В то время многие полагали, что должны существовать некие критерии, с помощью которых можно было бы осудить эти злодеяния и в соответствии с которыми можно было бы вынести приговор нацистским преступникам. Многие считали своим моральным долгом во всеуслышанье заявить обо всех ужасных преступлениях. И многие надеялись сформулировать такой юридический подход, с помощью которого было бы возможно дать правовую оценку преступлениям нацистов в целом. Эти не слишком четкие, но глубоко прочувствованные намерения и легли в основу Нюрнбергского трибунала.
Наша с вами задача представляется куда более сложной, при том, что мы несем такую же ответственность. Мы с вами не представляем какое-либо государство, мы не можем призвать к ответу политиков, ответственных за преступления, совершенные против народа Вьетнама. Мы не обладаем необходимыми полномочиями. Мы не в состоянии добиться исполнения решений нашего суда.
Но мне представляется, что эти очевидные недостатки являются на самом деле нашим преимуществом. Мы вольны провести серьезное и исторически важное расследование, не принимая во внимание государственные интересы или иные подобные обязательства. Почему ведется эта война во Вьетнаме? В чьих интересах она ведется? У нас, я уверен, есть обязательство изучить эти вопросы и после тщательного расследования вынести им нашу оценку, ибо, поступив таким образом, мы поможем человечеству понять, почему маленькая аграрная страна вот уже на протяжении двенадцати лет является жертвой агрессии крупнейшей индустриальной державы мира, располагающей самой совершенной и жестокой военной машиной.
Я уверен, мы с полным правом можем сказать: было просто необходимо учредить этот высокий Трибунал, в который вошли выдающиеся люди - выдающиеся отнюдь не по причине их приближенности к государственной власти, но исключительно благодаря их интеллектуальному и нравственному вкладу в развитие того, что мы оптимистически называем "человеческой цивилизацией".
Я убежден, что наш трибунал сыграет историческую роль, если мы сумеем провести исчерпывающе полное расследование. Мы обязаны сказать правду о событиях во Вьетнаме. Мы обязаны вынести свой вердикт относительно той правды, которую мы обнаружим. Мы обязаны предупредить о последствиях этой правды. Мы, более того, обязаны отвергнуть ту точку зрения, будто беспристрастными могут быть лишь незаинтересованные люди. Мы должны отвергнуть убогое представление об относительности частной правды - представление, которое не делает различий между свободной и пустой душой.
<...>Размышляя о предстоящей нам работе, я не могу не вспомнить о некоторых событиях своей жизни, связанных с преступлениями, свидетелем которых я был, и с надеждами, которые я лелеял. Я хорошо помню дело Дрейфуса, я участвовал в расследовании преступлений, совершенных режимом короля Леопольда в Конго. Я помню множество войн. Рассказы о несправедливостях, которые чинились в течение десятилетий, передавались людьми из поколения в поколение. Но оглядываясь на прожитую жизнь, я не могу припомнить ничего подобного. Я не могу припомнить, чтобы какой-нибудь народ подвергался таким ужасным страданиям, а его мучители не понесли за это наказания. Я не могу припомнить ни одного вооруженного конфликта, в котором уровни военно-технического потенциала воюющих сторон были бы настолько несоизмеримыми. И я не припомню, чтобы какой-либо народ сражался бы с такой же стойкостью и имел бы столь же несгибаемую волю к сопротивлению.
Не буду скрывать от вас всю глубину моего восхищения народом Вьетнама и сострадания к нему. И я не собираюсь отказываться от своего морального долга судить о совершенных в отношении этого народа преступлениях по той лишь причине, что я испытываю к нему подобные чувства. Наш с вами долг - докопаться до правды и поведать о ней миру. Я убежден, что не может быть задачи более высокой, чем попытка обрести истину путем настойчивого и бескомпромиссного ее поиска.
Пусть этот Трибунал предотвратит преступление, имя которому - молчание.
К началу страницы
