Дмитрий Рыкунов

Кто нас судит?

Я, четырежды судимый, хочу поговорить о тех, кто призван исполнять закон, а вернее, о судах и судьях. Как исполняется закон при отправлении так называемого правосудия, как соблюдаются судами права подсудимых?

В следствие того, что я уже четырежды побывал на скамье подсудимых, а также в силу моих особых, не свойственных большинству осужденных? интересов, через мои руки прошло столько приговоров различных судов, что какое-то право иметь свое мнение об этой стороне дела у меня есть.

На обложке Комментариев к Угловному и Уголовно-процессуальному кодексу есть девиз: Ignorare legis est lata culpa (Незнание закона есть грубая неосторожность). Спорить с этим трудно, однако на каждом из этих кодексов указано, что предназначен он для служебного пользования судей, прокуроров, следователей и адвокатов. Лично я считаю, что требовать знания уголовных законов от прочих участников процесса просто глупо. В школе этому не учат и не должны учить. И именно поэтому судьи и прокуроры обязаны соблюдать каждую букву закона.

Между тем я практически каждый день сталкиваюсь с фактами несоблюдения и даже прямого нарушения норм уголовного и уголовно-процессуального права в судах. Более того, там нагло и беззастенчиво пользуются нашим незнанием закона.

 

В настоящее время я отбываю наказание в учреждении ФКУ ИК-6 города Спасска-Дальнtuj Приморского края. Находясь здесь, я имел возможность сделать весьма конкретные и вполне обоснованные выводы о работе Спасского районного суда.

Для примера приведу следующую ситуацию. На основании статьи 10 УК РФ и в порядке статей 396, 397 УПК РФ осужденный обращается в Спасский районный суд с ходатайством об изменении приговора, по которому он отбывает наказание, в соответствии с федеральным законом, которым внесены изменения в Уголовный кодекс РФ, улучшающие положение осужденного. Нормы статьи 399 УПК РФ предусматривают рассмотрение вопроса об изменении приговора в связи с выходом нового уголовного закона только по ходатайству самого осужденного.

В силу того, что осужденные для написания подобных ходатайств обращаются ко мне, то и все ответы из судов зэки в первую очередь несут мне. И я неоднократно сталкивался со случаями, когда Спасский районный суд возвращает такое ходатайство осужденного с требованием обосновать ходатайство. То есть суд требует у осужденного изложить доводы, по которым тот или иной федеральный закон распространяется на него.

Между тем ни одна норма уголовного или уголовно-процессуального закона в целом и, в частности, нормы статей 396, 397, 399 УПК РФ, регламентирующие решение вопросов, связанных с исполнением приговора, не содержат требования к осужденному обосновывать свое ходатайство в случае обращения о пересмотре приговора в связи с выходом нового уголовного закона.

Единственным веским и безусловным основанием для судов для изменения вступившего в законную силу приговора в соответствии с новым уголовным законом (когда новый закон улучшает положение осужденного) является статья 10 УК РФ (положение об обратной силе закона), правовым основанием которой является часть 2 статьи 54 Конституции РФ.

Таким образом, возвращение судом осужденному его ходатайства с требованием обосновать его является не только незаконным, но и нарушением конституционного права осужденного.

Это нежелание работать или сознательное нарушение прав осужденного?

 

У меня на памяти много случаев нарушения судами норм уголовного и требований уголовно-процессуального права и при отправлении самого уголовного судопроизводства.

Так, В. Азизов осужден Уссурийским городским судом по части 4 статьи 111 УК РФ. Все обвинение построено на показаниях одного свидетеля, который зимой, в вечернее время, на расстоянии 100 метров от городской котельной (у которой был обнаружен потерпевший) увидел двух ругающихся людей и по голосам узнал Азизова и потерпевшего.

Сам Азизов представлял суду сведения, что в день совершения этого преступления он вообще отсутствовал в Уссурийске, так как находился в гостях у своего знакомого, проживающего в деревне. Суду были предоставлены данные этого знакомого и его адрес. Это, разумеется, требовало проверки.

Кроме этого, Азизов ходатайствовал перед следствием и судом о проведении следственного эксперимента на предмет, возможно ли узнать людей по голосам, находясь от них на расстоянии 100 метров, при условии, что люди находятся возле котельной, где работают водозаборные насосы и моторы вентиляционной системы. У Азизова на руках имелось предварительное заключение Бюро независимой экспертизы о том, что такое невозможно.

Судом следственный эксперимент проведен не был, показания свидетеля, на которых было построено обвинение, мягко говоря, вызывают сомнения. Выдвигаемое Азизовым алиби также не проверялось.

 

Другой пример. В. Радуевич осужден Находкинским городским судом по части 1 статьи 105 УК РФ. Преступление было совершено в ночь с 11 на 12 февраля 2008 года на территории строительной базы, что следует из заключения судебно-медицинской экспертизы, отраженного в приговоре.

Между тем в приговоре приведены показания двух свидетелей, которые показали, что на момент совершения этого убийства Радкевич вообще находился в другом месте, и указали адрес и данные того человека, у которого он ночевал. При этом в приговоре отражены показания еще трех свидетелей, утверждающих, что в ночь убийства на базе дежурили в качестве сторожей именно они, эти трое, а Радкевича там не было.

Сам Радкевич для установления своего алиби ходатайствовал перед следствием и судом о допросе в качестве свидетеля человека, у которого он ночевал в ту ночь. Ходатайство удовлетворено не было. Радкевича признали виновным и осудили на семь лет.

 

В. Гирля осужден одним из районных судов Владивостока за то, что он три раза стукнул по морде негодяя, который приставал к гражданской жене Гирли и избил ее. Потерпевший скончался в больнице «от многочисленных побоев». Действия Гирли квалифицированы по части 4 статьи 111 УК РФ, отмерили 12 лет. При этом судом не установлено, откуда взялись эти «многочисленные» побои, и не учтено поведение потерпевшего, послужившее поводом для преступления.

Не могу не привести еще один пример «справедливости» и «объективности» нашего правосудия.

А. Ярошенко осужден Спасским районным судом по части 3 статьи 30, части 1 статьи 105, части 1 статьи 105, части 3 статьи 30, части 1 статьи 105 УК РФ. Из приговора усматривается, что оба эпизода покушения на убийство есть одно продолжающееся преступление. То есть действия Ярошенко подлежали квалификации по ч. 3 ст. 30, части 2 пункт «а» статьи 105 УК РФ. Суд квалифицировал его действия как два самостоятельных эпизода, что позволило суду назначить более строгое наказание.

Более того, в материалах уголовного дела находятся первые показания обоих потерпевших по эпизодам покушения на убийство, из которых ясно, что по одному из этих эпизодов Ярошенко не виновен. Он не совершал приписываемых ему действий.

Потерпевшие изменили свои показания через четыре месяца после дачи первых.

Суд не счел нужным выяснять причину этого изменения, а просто осудил Ярошенко. Первые показания потерпевших так и остались в материалах дела не исследованными в ходе судебного следствия.

 

Если кто вдруг не понимает, о каких нарушениях судов я говорю, то пожалуйста: тут вам и нарушение права обвиняемого на защиту, и нарушение равенства прав сторон на представление доказательств, и нарушение правил исследования и оценки доказательств, и несоответствие выводов суда фактическим обстоятельствам дела, и неправильная юридическая оценка и квалификация действий обвиняемого, и просто несправедливость приговора.

Известно, что закон несовершенен. Слава богу, в него постоянно вносятся поправки с целью его совершенствования. Но идеала не бывает И когда несовершенство закона подкрепляется некомпетентностью или откровенным саботажем, то…

 

Причин тут, конечно, немало, но вот одна из самых понятных, лежащих на поверхности. 1 января 1997 года в действие вступил Уголовный кодекс РФ, а Уголовный кодекс РСФСР перестал действовать. Таким же образом в 2002 году перестал действовать Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР и вступил в силу Уголовно-прцессуальный кодекс РФ.

С 1993 по 2004 год включительно я отбывал длительный срок заключения и помню, что работа судов повсеместно не прерывалась ни до, ни после, ни во время изменения Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов.

Между тем в комментариях к статье 14 УПК РФ (презумпция невиновности), данных кандидатом юридических наук О.В. Корнелюк, сказано: «Употребляемый в статье термин „бремя доказывания“ является синонимом более распространенного в уголовно-процессуальной литературе термина „обязанность доказывания“ Замена термина влечет за собой необходимость в переучивании профессионалов и населения».

Ну с населением автор, пожалуй, погорячился. Чтобы переучивать, для начала надо научить. А вот что касается профессионалов, в нашем случае судей… Не слишком ли наглядно: изменение одного термина требует переучивания, что же говорить о коренном изменении уголовного и уголовно-процессуального права?

Работа судов не прерывалась, как я говорил. А переучивались ли судьи? Вопрос. Исходя даже из тех приговоров, которые я привел, создается впечатление, что судят нас, руководствуясь законом шестидесятых годов прошлого века, основанном на репрессивной системе того времени.

 

Так что же нам делать, как бороться с несправедливостью? Во все века, сколько существует понятие «правосудие», всегда были и добросовестные судьи, и те, кто пользовался своим правом судить (которое, кстати, давали этим людям мы сами) либо просто недобросовестно, либо в корыстных целях. Единственный вывод, который я мог сделать из всего вышеизложенного, учить и знать ЗАКОН – необходимо. Необходимо нам же самим, чтобы оградить себя от необоснованных обвинений или защитить свои ущемленные или нарушенные права.