Иван Маркелов

От тюрьмы и от психушки...

По материалам общественных слушаний, состоявшихся 16 ноября 2011 года в Санкт-Петербурге.

О нарушениях в психбольнице в Челябинской области

В Челябинской области прокурорская проверка вскрыла нарушение прав и законных интересов осужденных в областной психиатрической больнице ГУ ФСИН, расположенной в Магнитогорске [ http://news.mail.ru/incident/7096098/ – по состоянию сайта на 27.10.2011. ]. Так, в ходе проверки были выявлены многочисленные нарушения требований российского законодательства. В нарушение требований Уголовно-исполнительного кодекса РФ администрация учреждения не применяла к осужденным меры взыскания за совершение ими нарушений порядка отбывания наказания. Распорядком дня больницы были установлены не предусмотренные федеральным законодательством ограничения в предоставлении осужденным краткосрочных свиданий. В помещении для проживания осужденных, занятых на хозяйственных работах, не соблюдалась норма жилой площади, которая составляла 1,8 квадратных метра на одного человека.

Выдача средств гигиены осужденным не обеспечивала их потребности в полном объеме. У несовершеннолетних осужденных отсутствовали даже полотенца. По результатам проверки прокурор Челябинской области внес исполняющему обязанности начальника ГУ ФСИН России по Челябинской области представление об устранении нарушений закона и привлечении виновных лиц к ответственности.

«Вязки» как апофеоз современной «карательной психиатрии» в РФ?

Как сообщает служба новостей «Ura.ru» в публикации от 26 сентября 2011 года, Общественная наблюдательная комиссия по контролю за обеспечением прав заключенных Свердловской области (ОНК) обратилась к руководству регионального ГУ ФСИН с просьбой провести проверку по факту применения к осужденным нестандартных видов наказания [ http://www.ura.ru/content/svrd/26-09-2011/news/1052134599.html – по состоянию сайта на 15.11.2011. ]. По словам экс-заключенного СИЗО № 1 Екатеринбурга Павла Петрова, обратившегося в ОНК, руководство изолятора осваивает методы «карательной психиатрии».

Как рассказал общественникам Павел Петров, последние дни своего заключения он содержался в СИЗО. 27 июня 2011 года, после отказа выполнять обязанности дежурного, заключенного привели на дисциплинарную комиссию, на которой присутствовал начальник СИЗО Эльман Мамедов. «Меня хотели посадить в карцер на двое суток. Я возразил, заявив, что по заключению психологов от 1998 года у меня есть склонность к суициду и меня запрещено помещать в «одиночку», – рассказал Петров. – В ответ на это Мамедов сказал: «Ну тогда тебе двое суток «вязок».

Сразу после заседания дисциплинарной комиссии Петрова повели в другой корпус, где поместили в особую камеру под номером 116. Там его крепко привязали изготовленными из простыней ремнями к кровати. По словам Петрова, в таком положении он пролежал с 27 по 29 июня. «Они предлагали справлять нужду в «утку» и собирались кормить меня с ложечки. Но я отказался от еды, поскольку в таком положении невозможно глотать», – рассказал экс-заключенный. По его словам, в туалет позволили выйти всего один раз за двое суток.

Узнав об этом вопиющем случае издевательств, члены ОНК провели собственную проверку в СИЗО № 1, в ходе которой выяснилось, что камерная карточка Петрова не содержит сведений о перемещении осужденного в какие-либо специальные камеры или карцер. Тем не менее записи, подтверждающие слова экс-заключенного, удалось обнаружить в его личном деле. «Руководствуясь медицинским заключением, водворен в камеру для временной изоляции на трое суток» – говорится в акте о водворении в камеру. К нему приложено заключение фельдшера медсанчасти, в котором подтверждается, что Петров находился в этот день на грани нервного срыва. Сам же заключенный это опровергает. Когда же члены ОНК попросили администрацию СИЗО показать ту самую камеру № 116, где, судя по рассказу Петрова, привязывают осужденных, начальник учреждения Мамедов отказал, ссылаясь на врачебную тайну. Квалифицированные юристы, однако, утверждают, что понятие врачебной тайны ни в коем случае не включает в себя запрет на осмотр камеры в следственном изоляторе.

ОНК в настоящее время готовит документы для подачи иска в суд в связи с тем, что руководство ГУ ФСИН до сих пор никак не отреагировало на обращение общественников с просьбой провести проверку. О причинах такого молчания агентству «Ura.ru» в ведомстве рассказать затруднились, посоветовав для получения информации написать официальный запрос на имя начальника ГУ ФСИН.

Нужна ли казанская «тюремная психбольница» России?!

Портал «Права человека в России» в октябре 2011 года информирует, что по результатам визитирования казанского спецучреждения общественные наблюдатели направили письмо Уполномоченному по правам человека в России Владимиру Лукину [ http://www.hro.org/node/12043 – по состоянию сайта на 27.10.2011. ].

Казанский правозащитный центр сообщил, что во время посещения Казанской психиатрической больницы специализированного типа с интенсивным наблюдением члены Общественной наблюдательной комиссии Татарстана выявили ряд нарушений в деятельности учреждения:

– фактический перелимит: на человека приходится два квадратных метра вместо положенных шести, проход между кроватями пациентов затруднен;

– в доступных для пациента помещениях не имеется информации о государственных органах, осуществляющих надзор за деятельностью данного лечебного учреждения, а также организациях, обеспечивающих защиту прав человека;

– корреспонденция, направляемая пациентами в органы представительной и исполнительной властей, прокуратуру, суд и адвокату администрацией учреждения подвергается цензуре, что нарушает конституционные права граждан, так как Конституция РФ запрещает подобную цензуру, за исключением случаев, когда на это есть решение суда;

– администрация больницы не ведет учет жалоб и обращений пациентов, направленных в органы представительной и исполнительной властей, прокуратуру, суд и т.д.

Казанский правозащитный центр отмечает также, что:

– не реализуются требования статьи 38 Федерального закона «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании», в которой указывается: «государством создается независимая от органов здравоохранения служба защиты прав пациентов, находящихся в психиатрических стационарах», о чем постоянно напоминает в своих обращениях и публикациях Санкт-Петербургская гражданская комиссия по правам человека;

– не реализуются требования статьи 46 Федерального закона «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» о контроле общественных объединений за соблюдением прав и законных интересов граждан при оказании психиатрической помощи.

Татарстанский правозащитник Герман Алеткин заявил:

– В действующем Федеральном законе «Об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания и о содействии лицам, находящимся в местах принудительного содержания» в перечень учреждений, куда имеют доступ члены общественных наблюдательных комиссий, не включены психиатрические стационары Министерства здравоохранения и социального развития России. Нам удалось попасть на территорию психбольницы только в сопровождении сотрудников аппарата уполномоченного по правам человека в республике.

Психиатрический препарат как неотложная помощь при поясничном остеохондрозе?

Как сообщил веб-сайт «Цивитас.ру», осужденному Забайкальской колонии № 8, у которого год назад отнялись ноги, врачи для «психокоррекции» прописали сильнодействующий психиатрический препарат азалептин [ http://www.civitas.ru/news.php?code=11268 – по состоянию сайта на 17.10.2011. ]. Там же сообщается, что правозащитниками была проведена независимая экспертиза. «Ни одним врачом, осмотревшим Сергея Макарова, не выявлен диагноз психического заболевания, поэтому назначение ему азалептина следует признать необоснованным и противоправным», счел Владимир Менделевич, доктор медицинских наук, заведующий кафедрой медицинской и общей психологии Казанского государственного медуниверситета, врач-психиатр высшей категории.

К такому выводу специалист с 31-летним стажем работы в психиатрии пришел после изучения медицинских документов, представленных ему Забайкальским правозащитным центром и Межрегиональной правозащитной ассоциацией «АГОРА». Владимир Менделевич подтвердил опасения правозащитников, что назначение азалептина «не по медицинским показаниям и при отсутствии указаний на наличие у Макарова какого бы то ни было психического заболевания» могло негативно повлиять на состояние его здоровья. «Осужденный Макаров пишет жалобы на насилие в колонии. Не исключаю, что для подавления его воли к сопротивлению и применена карательная психиатрия», – считает директор Забайкальского правозащитного центра Виталий Черкасов.

Как утверждал сам осужденный Сергей Макаров, 10 ноября прошлого года несколько сотрудников ИК-8 свалили его на пол и сковали руки за спиной наручниками. Затем подтянули ноги осужденного к спине и завели под наручники. Макаров сопротивлялся, кричал от боли. Несколько раз ему удавалось освободить ноги из-под наручников, но сотрудники насильно возвращали его тело в позу «ласточка». Сергей говорит, что в таком положении он пробыл 10–15 минут, затем почувствовал щелчок в позвоночнике, из носа пошла кровь. Встать на ноги он уже не смог.

Макарова на носилках унесли в медсанчасть колонии, где врач-психиатр Ирина Б. выставила соматический диагноз: поясничный остеохондроз. Приглашенная из Карымской центральной райбольницы психиатр-невролог Наталья М. без назначения какого-либо исследования сразу уличила Сергея Макарова в «симуляции». И назначила С. Макарову психокоррекцию в виде приемы психотропного препарата азалептин с большим количеством побочных эффектов.

«Аминазиновая» вместо «процедурной»?

22 сентября 2011 года сотрудник информационного агентства «Доступ» Марина Малкова опубликовала статью  о проведенной челябинским уполномоченным по правам человека , Алексеем Севастьяновым проверке в областной психиатрической больнице.

«Во-первых, сделаю общие замечания: в большинстве отделений – недостаточная материально-техническая оснащенность. В отделении для принудительного лечения лиц, совершивших преступления и признанных невменяемыми, последний ремонт проводился в 2004 году, – говорит Алексей Севастьянов и продолжает: – Пациентов в установленной законом форме не спрашивают о согласии на ту или иную форму лечения. Им должным образом не рассказывают о возможных последствиях лечения. Обнаруженная комната с надписью Аминазиновая позволяет обоснованно предположить, что аминазин может являться основным лекарством, которое дают практически каждому пациенту. Если бы было иначе, то Аминазиновая должна была бы называться Процедурной.

О сомнительной законотворческой инициативе и генерале российской полиции...

Здесь же следует упомянуть одну из сомнительных законодательных инициатив недавнего прошлого: законопроект, предполагавший легализацию принудительного психиатрического лечения как одну из мер профилактики правонарушений. Об этом говорилось в интервью с начальником Главного управления обеспечения охраны общественного порядка МВД России генерал-лейтенантом полиции Юрием Демидовым, опубликованном 24 августа 2011 года на официальном сайте МВД [ http://www.mvd.ru/presscenter/interview/show_96230/ ].

Согласно пункту 2 статьи 12 этого документа к профилактике правонарушений предполагалось относить «принудительные меры медицинского характера». Г-н Демидов пояснил, что такого рода профилактика может включать «амбулаторное лечение у психиатра, нахождение в психиатрическом стационаре, в том числе с интенсивным наблюдением».

Мы полагаем, что принципиально недопустимо в качестве меры профилактики предлагать лечение в психиатрических стационарах с интенсивным наблюдением, так как по действующему законодательству принудительное помещение в психиатрическую больницу с интенсивным наблюдением может быть осуществлено только лишь при совершении гражданином уголовного преступления в состоянии невменяемости.

Как сказал в своем интервью генерал-лейтенант полиции, поводом для принятия мер индивидуальной профилактики могли быть устные и письменные заявления от граждан, а также мониторинг средств массовой информации. «При получении сигналов, в зависимости от их содержания, полицейский должен провести объективную проверку полученной информации, либо передать ее другому субъекту системы профилактики, в чьей компетенции она находится. В случае подтверждения правдивости информации будут назначены те или иные профилактические меры»,  – сказал г-н Демидов.

Председатель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева в интервью «Независимой газете» заявила, что опасается, что в современных политических условиях этот пункт закона может применяться так же, как и в Советском Союзе.

Роман Чорный на слушаниях сказал: «Я, президент Санкт-Петербургской Гражданской комиссии по правам человека, проводил одиночный пикет протеста против такой сомнительной законодательной инициативы. Я целиком разделял опасения Людмилы Михайловны Алексеевой. К счастью, авторы законопроекта публично заявили о том, что они отказываются от части своего законопроекта, предполагавшей легализацию превентивного принудительного психиатрического лечения в Российской Федерации».

Эпилог

В заключение следует сказать, что по данным мониторинга международных правозащитных организаций Российская Федерация находится на втором месте в мире по количеству заключенных на 100 000 населения. Их права не только должны быть защищены на данный момент, но должна быть гарантирована защита прав этих людей в будущем. Это возможно лишь в том случае, если общественность на деле, а не лишь для «галочки» будет допущена для контроля положения с правами человека в «закрытых учреждениях», в особенности в психиатрических больницах пенитенциарной системы, а также в так называемых закрытых учреждениях в общегражданских психиатрических стационарах.

Нужно добиваться вывода тюремной медицины из подчинения ФСИН и передачи ее в ведение Минздравсоцразвития РФ.

Необходимо также создание государственной службы защиты прав пациентов психиатрической службы, независимой от органов здравоохранения, гарантированной Законом РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» еще с 1992 года, то есть со времени принятия этого закона. Впрочем, даже реальный общественный контроль, наверно, станет лишь первым шагом в исправлении ситуации при существующих нарушениях прав человека в психиатрических стационарах в отношении лиц, находящихся на принудительном лечении.

Следует также осуществлять постоянный мониторинг законопроектов, касающихся этой сферы; в случае появления любых законопроектов, которые могут ухудшить положение с правами человека в этой сфере, нужно использовать любые разрешенные законами России формы протеста с тем, чтобы не допустить принятия таких законов.