Юрий Баранов

Больные в пенитенциарных учреждениях

Ю. Баранов – профессор Института экономики, управления и права (г.Казань).

О проблеме больных людей юриспруденция не слишком задумывается всюду, в том числе и в России. Исследования в области человеческих ресурсов и их обновления появляются нечасто. Так, С.Н. Михайлова отмечает негативные явления в данной сфере и констатирует факт убывания ресурсов трудоспособной части населения. Центральное место начинает занимать задача обновления общества и прежде всего самого человека [ Подробнее см.: Михайлова С.Н. Человеческие ресурсы в системе социально-экономических отношений: Автореф. дис. канд. экон. наук. Чебоксары, 2005. ].

Заключенных, естественно, также подстерегают заболевания, в том числе и социально значимые. Чаще всего обращают внимание на туберкулез [ См.: Туберкулез в российских пенитенциарных учреждениях: Сб. материалов / Общественный Центр содействия реформе уголовного правосудия. М., 1999. ]. Уровень заболеваемости туберкулезом в условиях следственных изоляторов, куда обычно вначале и попадают подследственные, в 60 раз превышает средний уровень по Российской Федерации. Происходит это отчасти потому, что в камерах численностью более 20 человек содержится каждый четвертый больной закрытой формой туберкулеза и каждый пятый – открытой формой. Многие из них не имеют своего спального места.

Следственные изоляторы, с точки зрения проблем здравоохранения, – учреждения в принципе бесчеловечные. Обвиняемые и осужденные умирают от скученности, от кислородного голодания, голода, условий содержания в камере. Ю.И. Стецовский считает, что, создавая подобные условия в следственных изоляторах, власть совершает преступление, которое может быть квалифицировано как нарушение права на жизнь [ Стецовский Ю.И. Право на свободу и личную неприкосновенность: Нормы и действительность. – М.: Дело, 2000. – С. 267 ].

Не лучше обстоят дела и в самих местах лишения свободы. А.Ф. Степанюк и В.М. Трубников приводят данные о том, что каждый второй осужденный за за свой срок теряет 50–80% трудоспособности, каждый третий – становится инвалидом 1 или 2 группы, а каждый пятый погибает, не выдержав длительных сроков лишения свободы. По общим показателям, уровень заболеваемости в пенитенциарных учреждениях в 17 раз выше, чем в условиях свободы [ См.: Степанюк А.Ф., В.М. Трубников. Исполнение наказания в виде лишения свободы и особенности постпенитенциарной адаптации освобожденных: Учеб. пособие. К.:УМК ВО, 1992. С. 26–28. ].

В Российской Федерации лишь в 2003 году стала формироваться официальная позиция высшего руководства уголовно-исполнительной системы и государства в целом по соблюдению конституционных прав осужденных и заключенных в области охраны их здоровья.

Другая сторона проблемы заключается в том, что в условиях российской пенитенциарной действительности стало выгодно болеть. Только при наличии заразных заболеваний осужденный может надеяться на обращение с ним как с нормальным гражданином, на уход и обеспечение в лечебном учреждении. И количество умышленно заражающих себя опасными для общества заболеваниями растет. А в следственных изоляторах стабильно держится высокая цена на плевок больного туберкулезом в открытой форме.

Таким образом, самой острой проблемой для пенитенциарной системы в настоящее время является даже не проблема обеспечения отбывания лишения свободы либо ресоциализации бывших осужденных, а проблема чрезвычайно высокого процента больных людей [ По данным В.У. Ялунина, в учреждениях исполнительной системы на 2003 г. содержалось свыше 500 тыс. человек, страдающих различными заболеваниями. Из них больных активной формой туберкулеза – более 90 тыс. человек, наркоманией – 120 тыс., хроническим алкоголизмом – 72 тыс. человек, и лиц, имеющих различного рода психические расстройства – примерно 240 тыс. человек. См.: Российско-французский научно-юридический коллоквиум по проблемам изменений, происходящих в уголовно-исполнительной системе, пенитенциарном законодательстве и международном праве по вопросам помилования. Москва, 29–30 мая 2003 г. М., Юридическая литература, 2003. С. 22. ]. Это не только ВИЧ-инфицированные, но и психические больные, и больные гепатитом, туберкулезом [ Борщев В.В. О деятельности Общественного совета при министре юстиции Российской Федерации по проблемам уголовно-исполнительной системы // В защиту прав и свобод в уголовно-исполнительной системе: Сборник материалов 16-го заседания Руководящей группы Совета Европы по реформированию уголовно-исполнительной системы Российской Федерации (Саратов, 16–20 сентября 2003 г.) / Под общ. ред. Ю.И. Калинина. С. 49. ].

В сфере уголовно-исполнительных правоотношений тема особого отношения к больным хотя бы исследуется [ См.: Зайцева И.В. Правовые и организационные основы исполнения нака­зания в виде лишения свободы ВИЧ-инфицированных осужденных: Автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. юрид. наук (12.00.08) / Акад. упр. МВД России. М., 2002.; Лукина Е.А. Исполнение наказания в виде лишения свободы в отно­шении осужденных, больных туберкулезом: Автореф. дис. на канд. юрид. наук / РИПЭ МВД РФ. Рязань, 1997, и др. ]. Но для общества данные исследования остаются малоизвестными, что объясняется не только закрытостью данных учреждений, но и остаточностью финансирования подобных проектов. Обычно ссылаются на наличие многочисленных нормативных актов, в соответствии с которыми и должна проводиться работа. Но ни сам факт закрепления обязанности уголовно-исполнительной системы в сфере обеспечения охраны здоровья осужденных, ни констатация положений о медицинском обслуживании лиц, содержащихся в исправительно-трудовых учреждениях, не способны изменить ситуацию. Некоторыми авторами справедливо указывается, что в новом законодательстве тенденции гуманизации как бы вовсе не затрагивают проблем больных. Так, В. Мальцев пишет, что при разрешении вопросов освобождения от наказания в связи с тяжелой болезнью произошло фактическое отождествление требований, предъявляемых к лицам, освобождаемым по болезни и условно-досрочно. И данная ситуация сохраняется до настоящего времени, несмотря на наличие положений ч. 2 ст. 81 УК РФ, ибо критерии освобождения по болезни для суда не указываются [ См.: Мальцев В. Освобождение от наказания в связи с иной тяжелой болезнью // Законность. 2005. № 5. С. 44–47. ].

Притом что государство не способно гарантировать бесплатную медицинскую помощь свободным гражданам, мы вроде бы не имеем морального права говорить хотя бы о пристойном уровне медицинского обслуживания в местах лишения свободы. Но это эмоциональный подход. Рано или поздно мы столкнемся с реальными последствиями такого отношения: в общество будет возвращаться после освобождения все большее количество больных людей. И в какой-то момент рост их числа станет угрожающим.

Правило 24 Минимальных стандартных правил обращения с заключенными предписывает, что при принятии заключенного он должен пройти медицинский осмотр, с тем чтобы врачи установили, не болен ли он физически или умственно. При этом предписываются необходимые меры: изолировать тех заключенных, которые предположительно страдают какой-либо инфекционной или заразной болезнью; выявлять физические или умственные недостатки, могущие воспрепятствовать их перевоспитанию; определять, какова их физическая способность к труду, и т.п. Положение развито в последующих правилах 25, 26, 62 Минимальных стандартных правил обращения с заключенными [ Комментарии к Уголовно-исполнительному кодексу Российской Федерации и Минимальным стандартным правилам обращения с заключенными. Экспертное бюро. М., 1997. С. 654. ].

Научные разработки проводятся лишь по отдельным проблемам и не обосновывают статусную проблематику больного лица в комплексе [ Автор вынужден констатировать, что в последнее время появляются исследования в сфере правовой антропологии, которые сводят исследования к узким проблемам оптимизации уголовной ответственности лиц, страдающих различными психическими расстройствами, не вдаваясь в проблемы юридической антропологии в широком плане. Например, см.: Спасенников Б.А. Правовая антропология. Монография / Под ред. И.Я. Козаченко. Архангельск, 2001.; Спасенников Б. Освобождение от наказания в связи с психическим расстройством. Законность. 2003. № 7. С. 42–43. ]. В практике действий международных неправительственных организаций, таких как Международная тюремная реформа (PRI), психически больные и лица, отстающие в развитии, отнесены к категории уязвимых заключенных [ См.: PRI: http//www.penalreform.org/Russian/sampmanual.htm. См. также «социальная болезнь»: Социологический энциклопедический словарь. На русском, английском, немецком, французском, и чешском языках: редактор-координатор – академик РАН Г.В. Осипов. М.: Изд. Группа ИНФРА-М – НОРМА, 1998. С. 32. ]. К ним относятся те лица, которые в силу разных причин в результате наказания в виде лишения свободы подвергаются большему риску в отношении своей безопасности и благополучия, чем остальные категории заключенных. Право каждого на физическое и психическое здоровье предусмотрено ст. 25 Всеобщей декларации прав человека [ Всеобщая декларация прав и свобод человека и гражданина от 10 декабря 1948 г. // Международная защита прав и свобод чело­века: Сборник документов. М.: Юристъ, 1990. С. 19–26. ], ст. 12 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах [ Международный пакт об экономических, социальных и куль­турных правах от 19 декабря 1966 г. // Международная защита прав и свобод человека: Сборник документов. М.: Юристъ, 1990. С. 65–71. ], принципом 6 Свода принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме [ См.: Стецовский Ю.И. Право на свободу и личную неприкосновенность: Нормы и действительность. М.: Дело, 2000. С. 589–613, 652–686. ]. Исследователи чаще выделяют особое место нервно-психических заболеваний и указывают на частое нарушение подобными больными дисциплины, провоцирование конфликтов, что нередко приводит и к совершению преступлений в местах лишения свободы [ Уголовно-исполнительное право России: Учебник / под ред. В.И. Селиверстова. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 2003. С. 104. ]. Но и поведение других больных в условиях мест лишения свободы имеет свою специфику.

Если осужденный на самом деле психически болен и не отдает отчета в своих действиях, то он вряд ли сможет защитить грамотно свои интересы без адвоката, который расстается с ним после вступления приговора в законную силу. Однако вполне возможно появление заключенных, умышленно симулирующих психические заболевания. Даже при отсутствии знаний по психиатрии любой из нас знает трудности в определении психических заболеваний. Авторы все чаще выделяют группу преступников с психическими отклонениями и отмечают трудности в выявлении различий между ними и пограничными случаями здоровых, но «акцентуированных личностей» [ Розин В.М. Генезис права. М.: Издательский дом «NOTA BENE», 2001. С. 179. ]. С другой стороны, тяжелые условия мест лишения свободы не способствуют укреплению психики, и со временем многих отбывающих длительные сроки лишения свободы причисляют к категории криминальных психопатов. Длительное пребывание в местах лишения свободы приводит к устойчивому изменению психики, когда люди начинают совершать тяжкие немотивированные преступления от скуки, из желания преодолеть однообразие мест лишения свободы. Это говорит о наличии физиологического, психологического запаса прочности человека, который необходимо учитывать при назначении срока лишения свободы.

Выведение больных за пределы пенитенциарных учреждений – процедура довольно сложная. Факт заболевания заключенного должен устанавливаться медицинской комиссией исправительного учреждения в составе начальника медико-санитарной части и двух врачей. Если комиссия приходит к выводу о наличии у заключенного психического либо иного заболевания, препятствующего дальнейшему отбыванию наказания, то начальник исправительного учреждения может войти в суд с представлением об освобождении заболевшего от отбывания наказания. Но руководитель никогда не допустит уменьшения количества работы и, соответственно, количества заключенных, ибо любая система стремится воспроизводить работу для себя. Значит, и суд, который вправе после ознакомления с медицинским заключением принять решение об освобождении от дальнейшего отбывания наказания, не будет торопиться с выводами.

Но критерий препятствия дальнейшему отбыванию наказания обычно применяется в отношении психически больных. Как быть с другими тяжело больными? Среди них особое место занимают больные туберкулезом, алкоголизмом и наркоманией [ Уголовно-исполнительное право России: Учебник / Под ред. В.И. Селиверстова. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 2003. С. 105. ]. Хотя им и назначается принудительное лечение, они часто не могут защитить свои права сами и не имеют возможности оплатить услуги специалистов. Указывается, что лечение подобных больных проводится в специализированных больницах, в специализированных исправительных лечебных учреждениях, в которых имеется соответствующая материально-техническая база, штат врачей специалистов. Но на деле в этих заведениях нет лекарств, низкая заработная плата врачей, другие объективные и субъективные причины, что превращает нормы о медицинском обслуживании заключенных в пустые декларации. А факт специального режима содержания и принудительного лечения не вызывает у больных желания лечиться. Все больше понимания находит мысль о необходимости сознательного сотрудничества с больным в процессе реабилитации. Некоторые авторы идут дальше и утверждают, что есть условия для перехода к добровольному лечению [ Масаб Али Саид. Лечение наркомании: новые подходы // Проблемы уголовной ответственности и исполнения наказания. Сб. науч. тр. адъюнктов и соискателей. Рязань, Институт права и экономики МВД России, 1999. С. 57. ].

Мы не уделяем этой проблеме пристального внимания, и как следствие осложняется и без того сложная ситуация в пенитенциарных учреждениях. Когда заключенный понимает, что ему уже нечего терять, он может реализовать свои потребности, не разбираясь в средствах. Это проявляется и как бравада, и как отчаянная борьба за уважение путем подавления других, даже путем убийства. Многие действия человека, понимающего, что смерть близка, нелогичны и необъяснимы с точки зрения окружающих.

Если уголовное наказание в виде лишения свободы считать причинением боли, то для больного человека, уже испытывающего боль вследствие болезни, подобное наказание представляется двойным, несправедливым. Повседневные ограничения в физиологическом и психологическом плане вследствие болезни уже воспринимаются в качестве наказания. А когда еще и свободы лишают, то первый вывод для больного – несправедливость. Общество отказывает ему в лечении. И в то же время осуждает, не понимая всей тяжести его положения. Наверное, каждый из нас посчитал бы такое отношение к себе несправедливым. Ведь человек брошен всеми, и ждать помощи в местах лишения свободы от кого бы то ни было не приходится.

Поведение таких больных в корне отличается от поведения здоровых людей, поэтому в отношении их стандартные схемы борьбы с преступностью, теории обращения с преступниками неприменимы. Неоправданно рискованное поведение наблюдается не только у осужденных, но и у ВИЧ-инфицированных на свободе. Д.В. Николаенко отмечает, что для все большего числа людей ВИЧ-позитивность становится не только роковой случайностью, но и захватывающей игрой со смертью. Игровой аспект в соотношении с болезнью в пенитенциарных учреждениях вовсе не исследован.

Э. Фромм, например, остро ставил вопрос о социальной функции игры в дихотомии игра как конструирование и как деструктурирование, игра как выход из хаоса и игра как переход в беспорядок, игра как накопление энергии и как ее расходова­ние, игра как опредмечивание и распредмечивание. В России такие исследования почти не проводятся, идет лишь ссылка на тюремную субкультуру.

Далее можно рассмотреть категории лиц, не понимающих в полной мере происходящих процессов, не способных проанализировать последствия своих действий и не способных принять ответственность за них. Но здесь уже речь должна идти о медицинской реабилитации.

Уголовно-испытательная система России, являясь наследницей ГУЛАГа, так и не смогла вырваться за пределы идеологии тоталитарного режима. Но рыночные условия говорят о том, что здоровье заключенных – это такой же капитал, как и другие активы государства и общества. Поэтому охрана здоровья людей, попадающих в пенитенциарные учреждения, должна стать такой же приоритетной задачей, как и охрана здоровья свободных членов общества [ УИС: Позитивные перемены // Преступление и наказание. 2003. № 2. С. 9–10. ]. Если такой позиции ни у государства, ни в самом обществе не наблюдается, это скорее говорит о том, что тоталитарный строй в России сохранил свои позиции, и в первую очередь реализовывает себя через архаичные институты, к которым можно отнести и уголовно-исполнительную систему Российской Федерации.