Юрий Александров
«Общественные слушания» или общественная фальсификация?
Ю. Александров, и.о. начальника Объединенной редакции ФСИН России.
А где же, собственно, общественность?
23 октября в Центральном доме журналистов состоялись «общественные слушания» на тему «Российская практика содержания заключенных: наследие нацизма и ГУЛАГа?». Конкретным предметом «слушаний» стали секции дисциплины и порядка (СДП). Значительное внимание было уделено и произошедшим в ряде заведений УИС волнениям среди заключенных.
В кавычки «общественные слушания» я ставлю потому, что никакой общественности там не было. В зале собралось человек сорок, может, чуть больше. В президиуме сидело более десяти человек: ведущие «слушаний» и так называемые «эксперты». Еще шесть человек являлись «свидетелями». Часть участников были представителями ФСИН России, часть – журналистами. Таким образом, пришедшая на «общественные слушания» общественность исчислялась единицами, если вообще она там присутствовала.
Кто же были ведущие, «эксперты» и «свидетели»? Да все те же лица: Лев Пономарев, Людмила Алексеева, Валерий Абрамкин, Сергей Ковалев. Кстати, многие из заявленных участников не пришли: более десятка карточек с фамилиями были убраны. Очень жаль, что в число «ведущих» попали Тамара Морщакова – судья Конституционного суда в отставке, писатель Василий Аксенов и знаменитый адвокат Генри Резник. Правда, стоит отметить, что именно эти трое участников никаких голословных заявлений, связанных с «нацизмом» и «ГУЛАГом», не делали и, как мне показалось, действительно пытались разобраться в теме «слушаний».
Ведущие – Лев Пономарев со товарищи -- «заклеймили» СДП, отметив, что членами этих самодеятельных организаций совершаются многочисленные нарушения. Правда, с доказательствами у них было негусто. А вернее, не было ни одного, подтвержденного прокуратурой или судом. Зато у них были «свидетели»…
Однако, оказалось, что двое из этих свидетелей – бывшие сотрудники правоохранительных органов, видимо, из числа «оборотней в погонах», так как на слушания они явились чуть ли не сразу после освобождения из колонии, предназначенной для бывших сотрудников правоохранительных органов, один – сам бывший член СДП, освобождавшийся в этом «звании», еще один – заключенный с 23-летним стажем отсидки, естественно, с кучей судимостей, и двое – члены экстремистской партии Лимонова, запрещенной судом. Даже по нормам криминальной субкультуры подбор таких «свидетелей» не выдерживает никакой критики.
Основная претензия собравшихся к СДП состояла в том, что на эти секции якобы перекладывается часть функций администрации. А уж «эсдпэшники» этим пользуются вовсю: избивают осужденных, грабят, вымогают и т. д.
Правда, ни один «свидетель» не показал, что лично он это все видел. Просто «слышали», и все. Но этого оказалось достаточно, чтобы обвинить всю уголовно-исполнительную систему в том, что права заключенных нарушаются грубейшим образом, а в колониях и тюрьмах установлены порядки, которые в своей жестокости не уступают порядкам в фашистских и сталинских лагерях.
Странными показались мне и размышления ведущих, «экспертов» и «свидетелей» об условно-досрочном освобождении. По их словам, условно-досрочно освобождаются исключительно члены СДП. Правда, сами же «свидетели» утверждали, что настоящих «активистов» в колониях 10--15%. Но условно-досрочно освобождается более 50% от общего числа освобождаемых. По логике, как минимум, 35--40% процентов среди освобождающихся условно-досрочно, к активистам не принадлежат.
К тому же условно-досрочно освобождает вовсе не администрация, а суд. По закону участие в СДП не входит в требования к кандидатам на УДО. Администрация представляет в суд характеристику, в которой содержатся данные «о поведении осужденного, его отношении к учебе и труду во время отбывания наказания, об отношении осужденного к совершенному деянию, а также заключение администрации о целесообразности условно-досрочного освобождения» (ч. 2 ст. 175 УИК РФ). Безусловно, участие в различных секциях может учитываться. Это как бы плюс. В то же время неучастие совершенно не является минусом, потому как для УДО это не является обязательным условием. Тем более, повторюсь, освобождает не администрация, а суд, и на суде интересы осужденного может представлять адвокат.
Основное требование правозащитников – запретить деятельность самодеятельных организаций осужденных, особенно СДП. Но ведь и Совет Европы в новой редакции Европейских пенитенциарных правил рекомендует, чтобы заключенные участвовали в обсуждении вопросов, касающиеся условий содержания (ст. 50 ЕПП): «Все заключенные в целом заинтересованы в нормальном функционировании пенитенциарного учреждения и могут поделиться полезными соображениями в этой области. По этой и ряду других причин им должна быть предоставлена возможность довести свое мнение до тюремной администрации. Решение о форме поддержания диалога с заключенными остается за национальными тюремными властями. В некоторых случаях заключенным позволяют избирать своих представителей и формировать комитеты, которые будут представлять чувства и интересы своих сотоварищей. Возможны и другие способы взаимодействия по усмотрению администрации» (официальный комментарий к ст. 50 ЕПП). Но и для российских самодеятельных организаций осужденных основной сферой деятельности являются санитария, труд, библиотека, различного рода кружки, спортивные мероприятия. Соблюдение дисциплины также является составной частью условий содержания.
Конечно, можно обойтись и без всяких этих элементов самоуправления. Для этого достаточно перевести всех российских заключенных на тюремный вид режима, то есть расформировать все исправительные и воспитательные колонии, а вместо них понастроить тюрем. Кстати, на тюремном виде режима никаких самодеятельных организаций сейчас не предусмотрено. И для администрации учреждений это было бы большим облегчением. Ну что может сделать в одиночной камере заключенный? Ничего. А вот лучше ли это для самих заключенных – большой вопрос. Так что, прежде, чем что-то расформировывать, надо хорошенько подумать – будет ли от этого лучше?
Общественный контроль и хваленая Британия
Не выдерживают критики и утверждения отдельных так называемых «правозащитников» о том, что УИС становится более закрытой от общественного контроля. Наоборот, уголовно-исполнительная система России году от года становится все более открытым ведомством, всецело приветствующим сотрудничество как с неправительственными организациями, так и со средствами массовой информации. Так, только в 2006 году представители 350 общественных организаций посещали с различными целями учреждения УИС более 1500 раз, увеличилось количество посещений следственных изоляторов, исправительных и воспитательных колоний и тюрем представителями различных средств массовой информации, в том числе зарубежными. По сути, и дня не проходит, чтобы в каком-нибудь учреждении не побывали либо представители общественности, либо представители СМИ. Частые гости в российских пенитенциарных учреждениях и представители международных контролирующих организаций.
Кроме того, во всех территориальных органах УИС уже созданы и активно работают общественные советы, сформированные из авторитетных представителей различных институтов гражданского общества, которые своей полезной деятельностью содействуют администрации пенитенциарных учреждений в области социальной реабилитации осужденных и заключенных под стражу, защиты их прав и свобод.
На «слушаниях», о которых выше шла речь, говорилось о британском опыте. Советы визитеров, существующие при английских тюрьмах, якобы полностью исключают случаи нарушения прав британских заключенных. Советы визитеров – вещь, безусловно, полезная, только и они панацеей не являются.
Недавно публикация популярной английской газеты «Гардиан» произвела эффект разорвавшейся бомбы. Оказалось, что более 160 служащих пенитенциарной системы Великобритании причастны к пыткам заключенных либо к сокрытию фактов избиений, изнасилований и угроз физической расправы в британской тюрьме Вормвуд Скрабс, расположенной на западе Лондона. Изданию стали известны детали доклада, который был подготовлен еще в 2004 году Питером Куином, на протяжении тридцати лет возглавлявшего британские исправительные учреждения. Доклад этот вопреки британской традиции не был опубликован и, соответственно, не стал достоянием общественности. Свои материалы Куин представил в Управление пенитенциарной системы Великобритании, однако его доклад все это время был засекречен. По его словам, он был потрясен тем, что ему удалось обнаружить несколько лет назад. «Долгое время с заключенными жестоко обращались, иногда дело доходило до пыток. Такой ситуации не было в британских тюрьмах по крайней мере последние сорок лет», – подчеркнул он. В докладе отмечается, что злоупотребления со стороны персонала Вормвуд Скрабс были отмечены в период с 1992 по 2001 годы. Причем, отмечает «Гардиан», около 100 служащих, которые знали о пытках заключенных в этой тюрьме, до сих пор работают в структурах Управления пенитенциарной системы, а 50 участников бесчинств по-прежнему служат в самой тюрьме Вормвуд Скрабс.
Правозащитники также подчеркивают, что не принимается закон «Об общественном контроле…». Но законы принимают депутаты, а не сотрудники УИС. Будет закон, будет и общественный контроль, разумеется, в рамках закона. Не будет, значит…
Кстати, во Франции, стране не менее демократической, чем Великобритания, никакой общественный контроль за тюрьмами не предусмотрен.
Цели и задачи общественного контроля определены в соответствующем законопроекте (который, кстати, правозащитников не совсем устраивает: по их мнению, он им предоставляет недостаточно прав). Однако непонятно, кто будет эти задачи осуществлять. Ведь в России, что ни «эксперт» по тюремным делам, то это либо человек, сам ранее отбывавший наказание, либо родственник ныне сидящего. А пойдет ли в контролеры, например, академик Юрий Рыжов? Или Юрий Афанасьев? Или Тамара Морщакова? Вряд ли у них есть для этого время...
Кстати, о бунтах…
Повторять все измышления на эту тему, которые звучали в выступлениях «экспертов», не буду.
Скажу лишь, что массовые выступления заключенных возможны, по моему мнению, в трех случаях. Первый, он же самый распространенный: стремление различного рода криминальных авторитетов внести дезорганизацию в деятельность учреждений УИС. Это им нужно, чтобы не потерять власть, им не хочется, чтобы в «общак» перестали течь средства простых зэков, не хочется, чтобы тюрьмы и колонии были действительно тюрьмами и колониями, а не рассадником криминальной субкультуры… Только вряд ли это пройдет. Сами же правозащитники говорят, что почти уже и не осталось «черных» зон. Вот и хорошо, что не осталось. Править, по моему мнению, должен закон, и вовсе не тюремный.
Второй случай – неправомерные действия представителей администрации. Такое случается. Но, как говорилось выше, такие действия получают однозначно жесткую оценку со стороны руководства ФСИН России, вплоть до увольнений виновных и возбуждения уголовных дел.
И, наконец, третий случай. Это то, что психологи называют эффектом подражательства. Чаще -- в силу возраста -- этот эффект встречается среди несовершеннолетних. «Там вон чего сделали, давай и мы тоже!» – примерно так они объясняют свои действия. Во что это выливается, мы все прекрасно знаем. И отсюда следует один-единственный вывод: нельзя до бесконечности гуманизировать условия содержания в тюрьмах. Режим должен быть очень жестким (не жестоким!) и предельно регламентированным. Особенно учитывая тот факт, что в отличие от Англии и других европейских стран, российские заключенные содержатся не по одному человеку в камере, а, как правило, по сто и более человек в одном помещении.
