Борис Пантелеев
Продолжение следует?..
Б. Пантелеев – руководитель Санкт-Петербургского отделения «Комитета за гражданские права».
Меры вынужденные и бесполезные
Общая часть уголовного права определяет систему наказаний как вид государственного принуждения, который должен обеспечить достижение целей кары, наказания, то есть восстановления социальной справедливости.
Как восстанавливают социальную справедливость, отчасти покажет рассказ о некоторых событиях последнего времени в зонах России.
В июне 2005 года сотрудники администрации ИК-30 (г. Льгов Курской области) в очередной раз избили осужденных. Штатная ситуация для России. Но вскоре около трех сотен зэков объявили акцию протеста против незаконных действий администрации. Это уже выходило за рамки обычного и привлекло внимание.
Тут надо уточнить, что действия сотрудников администрации, как-то: избиения, пытки, давление, провокации, которые зэки мягко называют незаконными, с точки зрения законодателей, а следовательно, и администрации, вполне законны, поскольку называются иначе:
не избиения, а подавление противоправных действий, угрожающих безопасности общества;
не давление, а перевод в одиночную камеру (или с определенными соседями) якобы в целях обеспечения безопасности заключенного;
не пытки, а ограничение подвижности, искусственное кормление и т.д.
В этом суть разницы в оценках событий обществом и системой.
На этот конфликт обратили внимание. Возможно, совещались, обсуждали, принимали решения. Знать бы какие… Ведь конфликты по-прежнему катятся по стране, и ссылки на некие темные силы, руководящие ими в обход немощного УФСИН, уже явно не объясняют происходящее.
В проблемных зонах произошла ротация кадров. Мера вынужденная, но бесполезная. Беда в том, что новые начальники зон пришли не из НИИ, а из таких же зон, да еще с повышением (например, новый глава питерской УФСИН был в свое время заместителем начальника калининградской уголовно-исполнительной системы). Заключенные знают, что это чревато закручиванием гаек и произволом. Так и получилось.
Стратегия не меняется, зону по-прежнему стремятся держать вне поля зрения общества, поэтому далеко не все новации становятся достоянием СМИ. Но некоторые оценить можно.
Курс – на Хабаровск
В Льгове сотрудники избивали заключенных, после этого они обратились в прокуратуру. Впрочем, как известно, прокурор вполне мог и сам навсегда отбить охоту у любых начальников вводить спецназ в зону. Но зато теперь появляются доказательства, бумага, которую будут читать и комментировать. И соответствующие инстанции вынуждены будут выносить решение. Но самое страшное, что нечем будет крыть многочисленным старшим офицерам ФСИН, которые с экрана ТВ, без ограничения времени, рассказывают о тех же событиях. Но – иначе. Опровергая СМИ, которые якобы не все увидели и сняли, а что увидели – не так поняли.
В числе 300 осужденных написал заявление в прокуратуру и Виталий Князев. Ему здесь уделяется много внимания по одной причине – удалось узнать подробности его злоключений, во многом типичные. В заявлении Князев требовал привлечь к уголовной ответственности сотрудников администрации ОХ-30/3, применявших изощренные пытки и избивавших осужденных, не желавших вступать в добровольные самодеятельные организации.
Администрация УФСИН по Курской области, применяя всевозможные ухищрения, заставила всех заявителей забрать свои жалобы. Можно себе представить, каким образом это происходило.
Князев выдержал. Его жалоба уже прошла стадию коммуникации в международном суде Страсбурга. Излишне говорить, что Князева избивали, даже жгли кипятильником, а потом, как водится, отправили отбывать наказание подальше, в Комсомольск-на-Амуре (ИК-11). Но заявление с требованием привлечь к ответственности своих мучителей он так и не забрал. А это означает, что скоро льговские события будут профессионально обсуждаться европейским судьями.
Ясно, что, пока Князев жив, угроза судебного разбирательства более чем реальна. А это чревато для него большими опасностями.
Действительность вполне оправдывает такие предположения. 30 декабря 2006 года Князев был в очередной раз водворен в ШИЗО. Требовал, чтобы представители УИС (уголовно-исполнительная система) РФ не нарушали закон.
Администрация не ломает себе голову, выдумывая причины для взысканий. Не явился на административную комиссию? В ШИЗО. Тот факт, что Князев в это время находился в ПКТ – запираемом и охраняемом помещении, откуда самостоятельно, без разрешения той же администрации ИК-11 выйти невозможно, – никого не интересует.
Суть происходящего объясняет разговор между осужденным Князевым и заместителем начальника этой колонии по БиОР Ворончихиным А. П. На очередную жалобу Князева Ворончихин ответил, что, мол, руководство колонии получило указание из Москвы подвергать Князева преследованиям, «если будет продолжать жаловаться».
В дальнейшем Князева переводят в ИЗ-27/1 (начальник – капитан вн. сл. Коробов Ф. А.) г. Хабаровска, в связи с рассмотрением его кассационной жалобы на неправомерное, по его мнению, решение суда о переводе на тюремный вид режима.
Очевидно, выполняя негласный приказ вышестоящего начальства, сотрудники ИЗ-27/1 с первого дня самоустранились от оказания Князеву какой-либо медицинской помощи, хотя в его медицинской карточке было указано, что у него в легких находится три гвоздя. Необходимо пояснить, что одиннадцать гвоздей Князев вбил себе в бок за полтора месяца до этого, в знак протеста против незаконного решения о переводе его на более строгие условия наказания (его отправляли в тюрьму закрытого типа). После обращений правозащитных организаций в различные надзирающие инстанции медицинскую помощь Князеву, вроде бы оказали.
Письма Виталию Князеву, отправленные нами в Хабаровский централ, не выдали, заявив что в них «содержится информация экстремистского характера». Наши уфсиновцы берут на себя роль и экспертов, устанавливающих наличие в текстах (кстати, нормативных актах Минюста РФ и Конституции РФ, а именно эти документы содержались в письмах) сведений экстремистского характера, и прокуроров, выносящих постановления об изъятии писем, и судей, утверждающих эти постановления.
Пенитенциарная система России борется с нарушителями режима содержания, не жалея сил и средств. У Князева за весь срок отбытия наказания имеется 72 нарушения. Из них 18 зафиксированы в Хабаровском крае. Разве не повод задуматься – почему осужденный раз за разом совершает нарушения, отчетливо сознавая, что он планомерно ухудшает свое положение? Нет ли здесь недоработок со стороны самой администрации?
По-моему, в Минюсте следовало бы проанализировать, не способствуют ли их собственные инструкции возникновению волнений в среде заключенных. Один из тюремных начальников, объясняя причины волнений в питерских тюремных заведениях, сказал, что осужденные пошли на штурм ШИЗО, повинуясь стадному чувству. Но в правилах внутреннего распорядка есть немало положений, которые помогают вытравливанию всего человеческого из зэка. Например, вновь введенный запрет на так называемое отчуждение предметов и продуктов. То есть любой человек, которому не чужды в том числе и христианские заповеди, не может теперь поделиться с голодным, не рискуя попасть в ШИЗО.
А вмененная осужденным обязанность передвигаться по колонии строем! Понятно, что какое-то дисциплинирующее начало в тюрьме должно присутствовать. И почему бы вместо «передвигаться строем» не записать «передвигаться организованными группами»? И у региональных правоприменителей резко сократилась бы возможность, толкуя нормативные акты по своему усмотрению, заставлять осужденных ходить не просто строем, но строевым шагом и с песнями или, наоборот, мелким гусиным шагом.
Мне кажется, что есть и другие недоработки. Оперативник сам приносит Князеву в камеру телефон, разрешая ему позвонить, потом в камеру врываются спецназовцы «для производства обыска и обнаружения запрещенных к хранению предметов». На лагерном жаргоне такие методы называют «холодный отжим».
А медицина, не будь к ночи помянута… В той же ИК-11 некая «медсестра» Галина Ивановна при решении вопроса о водворении Князева в ШИЗО заявляла дословно следующее: «С…ать я хотела на твоего Гиппократа. Я ему клятвы не давала. <...> У тебя ведь заболевание железодефицитная анемия? Вот тебе и полезно будет в камере с железяками посидеть!»
Нельзя не сказать и о реакции проверяющих. Прокурор на жалобы осужденного Князева В.А. не реагирует никак. Вообще о бездействии прокуроров можно говорить долго, да нет смысла. В этом государстве никому их деятельность не нужна. Поэтому просто отметим, что прокуратура в зоне фактически не работает.
Да и сами жалобы администрация не отправляет по назначению. Между тем физическое состояние Виталия Князева ухудшается.
Видя такое категорическое нежелание сотрудников хабаровского УИС выполнять обязанности, можно утверждать, что руководство ИЗ-27/1 (как и других учреждений Хабаровского УИС) заинтересовано в устранении нежелательного свидетеля, то есть в физическом уничтожении заключенного, дискредитирующего ГУ ФСИН и готового подтвердить в суде садистские поступки некоторых его сотрудников.
ООД «За права человека» отправило в УФСИН по Хабаровскому краю и в краевую прокуратуру телеграммы с требованием «соблюдения законности в отношении осужденного Князева». Наша организация продолжает отслеживать судьбу Князева.
«Кресты» (ИЗ-47/1), центр Санкт-Петербурга
20 сентября 2007 года семнадцать несовершеннолетних, содержащихся под стражей в СИЗО, протестуя (по официальной версии представителей питерского УФСИН) против того, что в маленьких камерах не ставят спортивные снаряды, вырвались на крышу прогулочных двориков, помяли бока двум контролерам и в течение довольно продолжительного времени кричали, бросали в проезжающие машины камни, даже подожгли какое то строение.
Почему-то в течение нескольких часов их никто не решался утихомирить, хотя штат в этом питерском СИЗО насчитывает несколько сотен сотрудников. Правда, злые языки утверждают, что после того как несовершеннолетние преступники разошлись (кстати, по рекомендации своих «старших братьев») по камерам, на территорию изолятора зашли полтора десятка спецназовцев и безо всякого риска жестоко избили малолетних бунтовщиков. Не буду настаивать на правдоподобности такой информации, но совершенно очевидным является следующее.
никто не обратил внимания на такой факт – что делали несовершеннолетние в следственном изоляторе для взрослых;
почему никто не предполагал подобной ситуации, несмотря на периодические заявления российских пенитенциарщиков о том, что у них «все под контролем».
Не оправдывая действия малолетних буянов, все же надо отметить, что и они обычные люди, имеющие чувство собственного достоинства. О причинах можно только догадываться. Одно ясно: было нечто объединившее их всех, причем это происходило в режимном учреждении, где за малейшее неповиновение жестоко наказывают. И не изоляцией, а зверскими побоями.
Мало этого или достаточно, если надзирательница (особый тип звероподобных женщин, внешне вполне симпатичных блондинок и брюнеток) одному из подследственных мальчишек в грубой форме приказывает вернуться в камеру лишь потому, что ей не понравилось выражение его лица? А он в ответ заявил, что вернется в камеру после того, как помоется, потому что его для этого из камеры и вывели. Но женщина применяет оригинальный воспитательный прием – хватает молодого человека за гениталии и бьет рукой по лицу. В ответ она тоже «получает в голову».
Вот такие взаимоотношения. Их даже наши законодатели предусмотреть не могли. Жестокость и хамство, процветающее среди сотрудников и сотрудниц, не может не быть примером подражания для зэков. Так почему же никто и над этим не задумывается?
А факт изъятия более двух сотен мобильных телефонов, на который с таким удовольствием многократно ссылался Уполномоченный по правам человека Санкт-Петербурга Игорь Михайлов? Почему никто не задался вопросом – как они туда попали? Не может ведь такое количество телефонов попасть через продуктовые передачи (а если и так, то чем там занимается оперотдел и бюро передач)?
К тому же, это количество телефонов можно смело помножить как минимум на два. У каждого владельца телефона наверняка есть близкий товарищ или друг, которому он дает пользоваться аппаратом. Значит, как минимум 400 уголовных дел должны были бы или рассыпаться в прах, или существенно затормозиться в завершении. Или же должно было бы, к примеру, состоятся 400 побегов из тюрьмы. Однако этого не произошло.
Значит, заключенные пользуются мобильной связью не для нарушения тайны следствия или расшатывания режима содержания, а исключительно для поддержания социально-родственных связей. По-моему, это тема для раздумий законодателя.
Поселок Металлострой, Ленинградская область
В нашу организацию еще в начале октября стали поступать тревожные сигналы от заключенных из «Крестов» и от осужденных из Металлостроя [ Эта колония иногда именуется «Колпинской». ] и их родственников – они чуть ли не умоляли нас прислать комиссию, чтобы та прекратила беспредел администрации. Мы передавали эту озабоченность руководству питерского УФСИН, убеждая его, что нельзя закручивать гайки до бесконечности. Однажды резьбу может просто сорвать. Нам отвечали, что все под контролем, никаких волнений не будет и «профессионалы разберутся сами». К сожалению, последующие события показали, насколько они профессиональны.
Беспорядки в Металлострое начались днем 25 октября. По имеющимся у нас данным, после обеда в помещении штрафного изолятора палками были избиты несколько заключенных. Вроде бы приезжими «курсантами» из так называемого «челябинского десанта» (то есть сотрудниками, откомандированными в Санкт-Петербург из Челябинского УФСИН) якобы с подачи одного из замов начальника колонии. По официальной версии, это был всего лишь слух. Однако мы имеем множество свидетельств, что протестующие зэки двинулись в сторону ШИЗО, желая видеть тех, кого избивали
э и тех, кто бил. По дороге было разбито стекло в дежурной части и подожжено несколько «будок», которые делят зону на локальные участки. Пожарных на территорию не пустили, равно как и «скорую» (на место было отправлено три машины – на помощь как минимум 50 пострадавшим, по крайней мере, такие вводные были сначала у медиков).
Битье стекол пресс-служба ГУ ФСИН подтверждает, остальное нет – по официальным данным, никакого пожара не было (тут наблюдается расхождение с данными МЧС, которое зафиксировало возгорание) и никто не пострадал.
Вот что говорил один из осужденных, Сергей: «Нам кричали, чтобы мы опустили голову и быстро вышли на улицу. Никто не хотел получать дубинкой по голове, поэтому мы подчинились. На улице посадили всех на корточки и сказали, чтобы мы не поднимали голову. Так мы просидели примерно два часа. Смотреть, кроме как в землю, не разрешали. Всех, кто поднимал голову, били дубинками по голове и спине. После этого мероприятия по зоне многие ходят перебинтованные, а некоторые вообще лежат в лазарете. Особо сопротивляющихся посадили в изолятор. В бараках все раскурочили».
Утром 27-го в колонию № 5 ввели «войска». Около четырехсот сотрудников спецподразделений построили на плацу всех содержащихся в «пятерке» осужденных. Не менее 90 человек погрузили в «автозаки» и вывезли из колонии. Предположительно, среди этапированных были активные нарушители режима, которых теперь рассредоточат по другим пенитенциарным учреждениям. После чего, по мнению правозащитников и журналистов, любая проверка в металлостроевской колонии теряет смысл.
В тот же день (около 16.30) в цехе № 7 промзоны колонии обнаружили осужденного, 24-летнего Сергея Венедиктова, без признаков жизни. Он был найден, насколько нам известно, в странной позе – сидя на коленях, со скрещенными ногами и удавленным.
Говорить о самоповешении в такой ситуации сложно.
Особенно сильно в ШИЗО были избиты 7 человек: Андрей Баранов, Илья Говард, Михаил Майков, Владимир Венебранец, Нурлан Сулейманов, Дмитрий Хайридинов и Максим Родин.
Трудно судить, что вызывает сегодня такие столкновения администрации и «сидельцев». И в какой мере права каждая из сторон?
Судить тем более трудно, поскольку и без того закрытое тюремное ведомство купирует или вовсе скрывает информацию. Но два «бунта» за такой короткий срок едва ли означают, что там, за колючей проволокой, все по закону и в полном порядке…
Сами эти трагические события используют все, и каждый – в своих целях.. Если губернатор Санкт-Петербурга Валентина Матвиенко говорит, что «за этим стоят определенные силы, которые заинтересованы в такого рода акциях… Условия содержания в колониях не были нарушены, и ничего экстраординарного там не происходило», то тюремщикам не о чем беспокоится – их прикроют. К тому же такие заявления развязывают руки следователям, которым не хватает улик, чтобы посадить за решетку имярека. Имяреком можно назначить любого, что, собственно, и произошло. Задержали криминального авторитета, якобы организовавшего бунт, некоего Вьюченко, что, по-моему, является полной фикцией. Найден очередной стрелочник, который, находясь на свободе, сумел каким-то таинственным способом обеспечить слаженные действия спецконтингента в зоне.
Пусть их было всего двести человек, хотя мы располагаем данными о том, что их насчитывалось от 1,5 до 2 тысяч человек, то есть вся зона. Но еще раз подчеркиваю: авторитет – на воле, осужденные – в тюрьме. Тем не менее ему якобы удается инициировать слаженные действия множества лиц, за что им придется тяжко пострадать, и они это прекрасно понимают.
Есть два объяснения: или эти люди – идиоты, или те, кто пытается представить все в таком свете, искажают факты. А на самом деле – просто переполнилась чаша терпения заключенных… Вот что они рассказывают.
Жестко держать начали месяц назад. Когда из челябинской колонии (новый замначальника колонии № 5 также был переведен в Петербург из Челябинска. – Б.П.) прибыл десант – 90 «строгорежимников». На зоне сразу стало как в 30–40-е годы. В ШИЗО просто били ни за что. За всякие мелочи избивали конкретно. А у нас режим – не строгий, общий. Кто за кражу сел, кто за разбой… Многие молодые люди по первому разу…
В четверг (25 октября) случилось очередное избиение в ШИЗО. Оттуда доносились жуткие крики. Мы пошли посмотреть своими глазами: что там происходит? Стали требовать: покажите! Нас в изолятор не пустили. Тогда мы разломали крышу. Но когда туда забрались – было уже поздно, там уже никого, естественно, не осталось…
Особенно сильно избили 5–7 человек. Известен один из тех, кто был подвергнут жесточайшему избиению, – Максим Родин. Но их (тем не менее) по-прежнему содержали в ШИЗО, а не в больнице. И врачей им не вызвали.
(Александр, осужденный колонии № 5. Разговор 26 октября. С 27 октября мобильный телефон не действует.)
С сегодняшнего утра у нас, похоже, чрезвычайное положение. Около 5 часов нас подняли криками и дубинками какие-то военные (их было несколько сотен человек) в разной форме (серого, черного и зеленого цветов – вперемешку). Они согнали людей из всех бараков. Полуодетых построили на плацу, где продержали несколько часов. На шлюзах дежурили автоматчики. Около десяти утра человек сто посадили в «автозаки» и увезли. Это была первая партия. Сейчас готовят вторую партию, чтобы вывезти отсюда.
Мы бастовали против беспредела. Потому что у нас и так немного было прав, а с начала сентября – полное их отсутствие. А нас сейчас пытаются выставить за негодяев. Якобы мы боремся за то, чтобы больше тут иметь. Нет. Мы боремся за то, чтобы нормально есть, пить, работать, зарабатывать УДО (условно-досрочное освобождение – Б.П.), и только.
(Сергей, осужденный колонии № 5. Разговор 28 октября.)
Осужденные написали в петербургское отделение ОО «Комитет за гражданские права» заявление за подписью около 300 человек, в котором подробно объясняют причины и события, предшествовавшие тому, что было изложено выше. И просят провести независимую и объективную проверку. Так как заявители убеждены, что такое заявление не пройдет официальным путем, то в этом вопросе, по моему мнению, мог бы помочь Уполномоченный по правам человека Санкт-Петербурга Игорь Михайлов. Но захочет ли он делать что-то, противоречащее неписаным чиновничьим традициям?...
В Металлострое заключенные пытались добраться до тех представителей администрации, которые скрывались в одном из помещений колонии (сами сидельцы называют его «шлюзом»). До кровопролития не дошло. На место примчалось руководство колонии и ГУ ФСИН. А рядом с зоной стала создаваться мини-армия из сотрудников всевозможных спецподразделений (только омоновцев туда было направлено порядка 400), говорят, что в сторону Колпино двинулись даже водометы, закупленные к саммиту. По всей видимости, ситуация расценивалась как весьма серьезная. По имеющейся информации, когда журналисты уже после 23.00 покидали «плацдарм боевых действий», силовики еще оставались в Металлострое. И были настроены весьма по-боевому.
В самой колонии обстановка к тому времени уже почти стабилизировалась. От звонивших нам стало известно, что зэки успокоились, когда фсиновцы пообещали им уволить неугодного зама и еще ряд особо ретивых сотрудников колонии. По официальным данным, инцидент был исчерпан после разъяснительной работы, которую провел с заключенными лично начальник питерского ГУ ФСИН Владимир Маленчук. Заключенные даже сообщали, что в разговоре с Маленчуком они предлагали свою помощь в восстановлении порядка в колонии.
Несмотря на это, в питерском ФСИН уверены, что беспорядки спровоцированы извне лидерами преступного мира и напрямую связаны с недавними событиями в «Крестах», где не удалось провести акцию неповиновения (голодовку), а также с «ситуацией в стране» (по всей видимости, имеются в виду выборы).
Сами сидельцы, естественно, не проводят столь серьезных параллелей. Где, как говорится, они и где выборы. Осужденные убеждены: «когда паны дерутся – у холопов чубы трещат». После смены начальства тюремного управления началось незаконное ужесточение режима. Что же касается утверждений администрации, что зэки якобы протестуют против запрета на наркотики, то это не выдерживает элементарной критики. Нет ничего проще, чем организовать работу оперативного отдела и отдела безопасности управления так, что количество попадающих в колонии и следственные изоляторы наркотиков вначале резко сократится, а потом они и вовсе исчезнут. И для этого совершенно не обязательно кромсать и портить продукты в передачах. (Кстати, если спросить у соответствующих органов, сколько зафиксировано актов изъятия запрещенных веществ в продуктовых передачах, то вряд ли это будет сопоставимо количеством искореженных передач.)
Потемкинские репортажи
Руководство питерской ФСИН пошло на весьма «щедрый» шаг: после долгих уговоров журналистам, приехавшим в Металлострой, разрешили подойти поближе к колонии. Правда, и здесь была некая избирательность. Например, корреспондентов «Телевидения 5-й канал» не только пустили на территорию колонии, но и дали им возможность пообщаться с представителем актива зоны, проговорившего в объектив телекамеры заученные фразы-скороговорки о том, какие зэки мерзавцы и какая хорошая администрация колонии. А вот каналу «СТО» почему-то не повезло. Не пустили.
Посмотреть на «зону» журналистам дали через решетчатое окно третьего этажа. Увидели они немного: некое здание с надписью у входа «строительная бригада № 16 ИК 20/5», рядом – проходная «Сектор 3». Сотрудники ФСИН особо обратили внимание журналистов на то, что никаких следов пожара нет. Но запах гари в воздухе витал. Да и на самой территории колонии находились две машины пожарной службы.
Некоторые журналисты были убеждены: хоть зону им и показали, но не ту. То, что оказалось в поле зрения, мало походит на бараки. Во-первых, эти строения находятся в непосредственной близости от административного здания и разделяет их только асфальтированный плац. Ни «колючки», ни контрольно-следовой полосы. Ближайшая вышка – на углу по диагонали. Охрана на ней есть, но прожектор не горит. Если бы именно в этом секторе произошло ЧП, его наверняка освещали бы лучше. Вероятно, в этой части заключенные работают, но живут – вряд ли.
Сопровождающий сначала сказал, что бараки и промзона в Металлострое разделены, а на обратном пути замялся и как-то неопределенно пояснил, мол, и работают, и живут, по сути, заключенные рядом.
Все уверения в том, что никаких силовых акций не планируется, ставил под сомнение тот факт, что по выходе журналистов из колонии стали проявлять активность бойцы спецподразделений. Большая часть из них была уже в бронежилетах и касках, другие «одевались» и вооружались пластиковыми и металлическими щитами.
Впрочем, дальше ворот и проходной эти люди на тот момент не двигались. Возможно, заключенных было решено просто разделить. И если не вывезти за пределы ИК № 5, то «перетасовать», по крайней мере.
Перетасовали. Время покажет, насколько эффективны принятые меры.
Руководство ФСИН может сколько угодно повторять, что все акции неповиновения – «происки авторитетов и лидеров уголовно-преступной среды, находящихся на свободе. А цель их – дестабилизировать обстановку, спровоцировать сотрудников на применение физической силы и спецсредств». Но разве ежедневные лишения и унижения – это и есть стабильность? Луну халатом не прикроешь. Не перестанут от этих заверений идти к правозащитникам родственники и знакомые заключенных, не иссякнет поток освободившихся зэков, находящиеся за решеткой не перестанут писать письма, звонить, прося помощи в прекращении беспредела.
Наверное поэтому правозащитников все чаще представляют подручными тех самых мифических криминальных авторитетов, расшатывающих стабильность и процветание российских зон. Это правозащитники буквально заставляют зэков бороться за свои права, то и дело покушаются на государственность и грозят нарушить ее стабильность – главное достижение последних лет.
А хорошо бы найти способ, чтобы и вправду заставить людей бороться за права. Например, чиновников всех мастей заставить бороться за права подчиненных им людей – зэков и вольняшек...
