Елена Васильева

Возобновление психиатрических репрессий

Опубликовано в вестнике Льва Федорова «Экология и права человека» 12 августа 2007 года.

Вот события последних двух дней в подробном изложении.

В четверг мы ждали прилета независимой комиссии. Сегодня Юрий Савенко, председатель комиссии, с уверенностью сказал, что отсутствие билетов на утренние полупустые самолетные рейсы – это происки тех, кто не хотел, чтобы комиссия приехала вовремя. Адвокат Ларисы тоже не смог добраться вовремя. Словом, все они вылетели в Мурманск в четверг вечером.

По техническим причинам самолет был задержан и прилетел в Мурманск вместо 22.00 в 00.30. В аэропорту мы сообщили членам комиссии, что на пятницу экстренно назначен суд о продолжении принудительного лечения Ларисы.

Людмила Виноградова, психолог, член комиссии, предложила изменить планы. Оказывается, члены комиссии были приглашены с утра в Мурманский облздравотдел. По телефону чиновники уверяли, что они все успеют сделать за пятницу – и в Мурманске встретиться, и Ларису освидетельствовать, и с документами ознакомиться. Но до Апатитов ехать 3 часа на машине. А суд был назначен на 11.00. Члены комиссии решили, несмотря на усталость, выехать в Апатиты в 5.30 утра. В дороге они познакомились со всеми документами. Особенно их «порадовали» выводы КЭК, которые легли в основу решения суда от 18 июля. Цитирую: «...комиссия установила у пациентки расстройство психики. "Меня связали и избили" – это бредовое состояние» и т.п. (Не имею права печатать без согласия родственников, но там все в том же духе.)

В 9.00 мы приехать в больницу и вместе с немецкими тележурналистами вошли в приемную главного врача. Нас по всем признакам не ждали.

Главный врач и его заместитель попытались нас выставить, но вовремя одумались. Журналистов попросили покинуть здание больницы – это право врачей, и мы его не оспоривали. Разрешили остаться наблюдателю от центрального офиса ОГФ, мне как доверенному лицу и родственникам, дочери и мужу.

В течение получаса главный врач с заместителем скрупулезно изучали документы и полномочия комиссии, после чего был объявлен вердикт: комиссия и адвокат Ларисы из Петербурга Дмитрий Бартеньев идут к Ларисе. Главный врач сначала был против моего присутствия, но затем согласился с доводами адвоката о том, что Лариса находится в неведении и не может знать, что они – члены независимой комиссии. И только если я лично представлю их Ларисе, она поверит.

В отделении я представила Ларисе каждого члена комиссии и адвоката. Дмитрий Бартеньев приступил к своим обязанностям и, к неудовольствию главного врача, предложил Ларисе выйти из кабинета вместе с ним. Он объяснил Ларисе ее права и обязанности, в частности, он объяснил, что закон позволяет Ларисе сделать выбор: проводить освидетельствование в присутствии врачей этой больницы или без них. Лариса попросила проводить обследование без врачей больницы. Я ушла, следом за мной отделение покинули и руководители в белых халатах.

Освидетельствование длилось полтора часа. Без пяти одиннадцать во двор больницы

въехала машина с судьей и прокурором. И в 11.00 начался суд. Я и наблюдатель от ОГФ были допущены на слушания, журналисты – нет.

Ларису посадили посредине кабинета главного врача на жесткий неудобный стул. Она просидела так до самого вечера (суд закончился после 18.00 с перерывом на 1 час).

Зачитав исковое заявление, суд приступил к работе.

Судья попросил членов комиссии предъявить дипломы об образовании и подтвердить суду свою компетентность. Эксперты объяснили, что не знали о судебном слушании и потому дипломов с собой не имеют. Ссылка на доверенности от Лукина суд не посчитал доказательством компетенции и полномочий врачей. По счастливой случайности у Владимира Прокудина оказались с собой необходимые дипломы, подтверждающие все его звания и регалии.

Подробно описывать все я не в состоянии, но сразу резануло уши то, что лечащий врач настаивал на принудительном лечении Ларисы, поскольку она отказывается принимать лекарства и не считает себя больной. Адвокат опроверг эти доводы, поскольку 4 августа Лариса написала заявление на имя главного врача с просьбой перевести ее на дневной стационар, где указывала, что готова принимать лечение и прекращает голодовку. Это заявление принял заместитель главного врача, а на копии сделал пометку о принятии. Заместитель главврача отреагировал неожиданно. «Я не помню этого заявления, может оно затерялось. Я не помню, что подписывал, может, это не я», – пробурчал он. Главный врач сказал примерно то же: «Возможно, я не увидел его в папке, я в понедельник был в Мурманске и не успел разобрать почту». Лариса подтвердила, что готова продолжать лечение по рекомендациям независимой комиссии. Лечащий врач не смог ответить на несколько вопросов адвоката, и судья пыталась подсказывать ответы, задавая наводящие вопросы врачу.

Затем судья долго выспрашивала Ларису по поводу приведенных фраз из анамнеза, на основании которых врачи ставили ей диагноз.

– Вы утверждали, что вас в 2004 году беспокоила бессонница, почему?

Лариса вкратце рассказала об истории с кооперативом.

– Обращались ли вы в прокуратуру?

– Да, – ответила Лариса.

– Какие приняты меры?

– Никаких.

– Действительно ли взламывали дверь вашей квартиры? Действительно ли на вас в подъезде нападали?

– Вы говорили, что у вашего мужа обнаружили жучки в животе...

– Это кто такое придумал? Я говорила, что в 2004 году мы решили проверить розетки, поскольку подозревали возможность прослушки.

– Вы состоите членом ОГФ, расшифруйте, что это такое, – попросила судья.

– Объединенный гражданский фронт.

– Чем он занимается?

– Защитой конституционных прав людей.

– Давно ли в нем состоите?

– Больше полугода.

– Какова ваша должность в этой организации?

– Я рядовой член, помогаю готовиться к акциям, организовывать разные мероприятия.

Лариса спокойно ответила на все, в том числе нелепые и откровенно провокационные, вопросы, причем иногда очень подробно.

Затем объявили перерыв на час, и в 15.00 суд продолжился. Вызывали свидетелей, мужа и дочь Ларисы. Им задавали почти те же вопросы про 2004 год, и каждый из них подтвердил слова Ларисы о том, что у них испортились отношения с соседями из-за той истории и они приняли решение переехать, чтобы положить конец всяким склокам и слухам.

Затем слово дали экспертам. Владимир Прокудин резюмировал суду вывод о том, что в 2004 году Лариса не была больной и что ее госпитализация была вообще ничем не обоснованной. Он утверждал, что Лариса обязательно должна быть выписана из больницы, поскольку диктат со стороны докторов, с которым она столкнулась, не будет способствовать ее выздоровлению, что члены комиссии, обследовав ее, обнаружили болезнь, которую можно вылечить, состояние Ларисы улучшится за 4–6 дней, но только в домашних условиях, в окружении родных и близких. Ознакомившись с назначениями, он видит, что они сделаны правильно, но существуют более действенные современные препараты, которые можно применять дома. Лариса, по мнению комиссии, не представляет угрозы для себя и окружающих и не нуждается в принудительном продолжении лечения. Она полностью доверяет выводам экспертов и готова принимать все необходимые препараты в домашних условиях. Лариса несколько раз подтвердила суду, что понимает, что ей надо лечиться после перенесенных стрессов, и она будет серьезнейшим образом следовать указаниям столичных докторов.

Эксперт был максимально тактичен, а главный врач во время заседания вел себя нервозно, пытался всем навязывать свое мнение. Главврач начал перебивать эксперта, ставя под сомнение его компетентность, а заодно и компетентность других членов комиссии.

Эксперт констатировал:

– В течение всего дня я наблюдаю Ларису. Это спокойная, образованная женщина, она ведет себя достойно. Нормальному человеку трудно перенести такое напряжение, как этот суд, а она не теряет самообладания, спокойно отвечает на все вопросы.

Главный врач парировал:

– Я ее наблюдаю с 27 июля, а вы с ней общались менее 40 минут.

Прокудин поправил:

– Более полутора часов беседы нашей комиссии было достаточно, чтобы определить диагноз и понять, может ли Лариса Ивановна представлять угрозу для себя и окружающих, желает ли она принимать лечение, будет ли следовать нашим указаниям. И наш вывод: Лариса Ивановна должна быть немедленно выписана из больницы.

Адвокат Дмитрий Бартеньев очень обстоятельно и подробно перечислил все обстоятельства, которые с точки зрения закона суд обязан учесть при принятии решения. Подробно остановился на том, что Лариса находится не в том состоянии, когда ее необходимо принудительно лечить. Адвокат попросил суд принять решение о немедленной выписке Ларисы из больницы.

Перед вынесением решения мы вышли в коридор. Я еще утром купила Ларисе клубнику, и она с огромным удовольствием ее ела. «Как я хотела клубники, спасибо, что привезла». Она очень надеялась, что произойдет чудо, хотя сказала мне: «Лена, они не выпустят меня отсюда».

Решение огласили. Экспертные заключения специалистов независимой комиссии не были приняты во внимание. Ларису тут же увели три медработника. Она сдерживалась, как могла, чтобы не расплакаться.

В коридоре бушевал Евгений Николаевич:

– Елена Борисовна, будьте точны в мелочах, именно с маленькой полуправды начинается большая ложь. Я требую публично извиниться за публикацию в вашем издании и признать, что факты, приведенные в статье, не подтвердились. Вы боитесь в этом признаться, потому что карточный домик, построенный вами на переживаниях вашей коллеги и ее родных, рухнул.

«Заело пластинку», – подумала я, в тысячный раз за день услышав эту тираду. Людмила Виноградова вздохнула с иронией: «Кажется, у него бредовое состояние».

Выводы комиссии, я думаю, мы скоро узнаем.

Забегая вперед, могу сказать словами Юрия Савенко: «Принудительная госпитализация Ларисы абсолютно незаконна и безосновательна... На примере Ларисы Арап мы увидели, что карательная психиатрия возвращается из 37 года». На мой вопрос, правильно ли я поступила, когда привлекла внимание прессы к Ларисе, он ответил: «Вы все очень правильно все сделали. Вы – героическая женщина. И я понимаю, насколько вам сейчас трудно и сложно». Спасибо за добрые слова, а то приходится читать кучи писем, среди которых попадается такое...

Наблюдатель от ОГФ не могла успокоиться: «Это же с ума можно сойти. Дурдом какой-то». Все чувствовали опустошенность и надвигающуюся безысходность... над всей страной...

P.S. Пресс-конференцию с комиссией из десятка приглашенных мурманских СМИ посетил только один телеканал – Северо-Западное вещание. По иронии судьбы, уходя после пресс-конференции, я столкнулась с одним журналистом ГТРК. Он мне сказал:

– Приказ главного нашего начальника не рассказывать в регионе о Ларисе звучит примерно так: «Нечего терять время и связываться с этими сумасшедшими».

И о политике для тех, кто утверждает, что это – политический пиар.

Да, мы от ОГФ Мурманской области направляли заявление в прокуратуру. То, что статья «Дурдом» вышла в свет именно в нашей газете, – это факт, но не политика. А то, что меня не допустили на пресс-конференцию 1 августа, так как «Елена Васильева является членом Объединенного гражданского фронта» (слова А. Рубина, заместителя начальника Комитета по здравоохранению Мурманской области) – это политика!

Мы пытаемся спасти человека, а они – честь мундира, и это политика.

Я неоднократно беседовала и с главным врачом, и с его замом по лечебной части. И предлагала по-человечески: переведите вы Ларису назад в Мурманск на дневной стационар, и все стихнет. Но нет. Должно быть только так, как они решили (какие там права человека, на черта им федеральные законы!). И они упорно продолжают нарушать законодательство, не боясь уголовной ответственности. Вот это политика!

Это политика безнаказанности и вседозволенности. Последним решением суда был нанесен сокрушительный удар по нервам Ларисы. Сотворили эти врачи благо? Нет! Они даже представить не могут, что есть такие статьи уголовного закона, как причинение существенного вреда здоровью.

Сознательное издевательство над человеком – это политика.

12 августа 2007 года, Мурманск