Наум Ним
И мне бы
Но все бесполезно.
Мечты можно обгрызать и раздербанивать - низводить до дрожащего колготения за мелкие крохи жизни, но снова и снова наступает время, и любой арестант ускользает в реальность своей личной мечты из вонючей действительности тюремного мира. Мечты эти пугливы, как маленькие паучки. Так же, как паучки, они явной приметой будущего счастья греют исковерканные души несчастных бедолаг и так же, как паучки, шарахаются от любого внезапного вторжения. Резкий звук, чужое движение и - только смутное ощущение, как подрагивание тонких паутинок - не ухватить. А еще мгновение и - совсем ни следа...
Поэтому чаще всего мечты оживают ночью.
На неощупной черте между невыносимой реальностью и мертвым забытьем они материализуются, невпродых забивая душный объем тюремных застенков. Воздух, и без того испитый и вязкий, превращается в плотную массу, которую с трудом раздвигают бодрствующие в очередь или не спящие случайно горемыки. Муха, если бы только она выжила в этой среде, нипочем не смогла бы пролететь сквозь толчею оживающих мечтаний по ночной хате или ночному бараку - только ползком...
Даже ангел-хранитель, появляясь здесь снова и снова, воплем-призывом, которому никак нельзя отказать, - даже он не может в этой атмосфере расправить белоснежные крылья и вывести отсюда за руку своего личного подзащитного. Так и стоит среди других ангелов и сказочных мечтаний, утешая глядящего на него горемыку печалью, практически не отличимой от надежды. Но это и к лучшему, потому что если бы он расправил... если бы вывел, то сразу услыхал бы такие вопли и просьбы, что все его перья стали бы дыбом и больше бы ему никогда уже не взлететь...
Мечты арестанта (речь о мечтах, а не про дурашные фантазии Емель-на-печи) сокровенны, интимны и захоронены так, что никому до них не докопаться. И это - благо для людей, потому что обвались только они на нас, и нам всем тоже - не взлететь...
И только одна мечта позволена каторжанам для публичного любования и утешения - это мечта об амнистии. Образованные и интеллектуально развитые зеки, если доводится им оказаться в перехлестах таких коллективных мечтаний, скептически кривятся недоверчивыми губами, но и они чутко слышат все резоны, с трудом усмиряя колотящую изнутри надежду: "А вдруг! А вдруг и правда... и меня..."
Об амнистии зеки могут гомонить бесконечно. Примеры, факты, достоверная информация ("гадом буду!") и подтверждающие аргументы - невероятны и фантастичны, но чем невероятней очередное предположение, тем сильнее оно подкрепляет сумасшедшие фантазии...
- Знаете ли вы, кореша, что Путин к юбилею победы приказал объявить поголовную амнистию, как в 45-ом? Уже и белые флаги на тюрьмы завезли, да только козлы в Думе перетрухали - они же знают, что ни один зек за них не проголоснет - вот и замотали...
- А белые флаги зачем?
- Да ты, лапоть, земеля... Когда тюрьма пустеет, на ней завсегда белые флаги вывешивают...
- А вот у Жириновского сёлета юбилей был...
- Не у него - у партии евоной...
- Так я и говорю. Подготовил он к этому делу хитрую амнистию. Если кто согласен в его партию - того на волю. Так против него - все на дыбы. Оно и понятно: у Жирика бы тогда самая большая партия была...
- Главную амнистю патриарх готовит. Всем православным. Там жа ж на воле, считай, православных совсем извели. Одне инородцы...
- Так чего он ждет?
- Вот, наверное, как церква соединится - тогда уж и объявит.
- С кем соединится-то? С папой?
- Какой тебе папа?.. Со староверами и с заграницей. Тогда будет нам, православным, большой праздник. И вот к нему...
Ах, как ждут зеки таких праздников! И юбилеев... И всенародных торжеств... И круглых дат...
Но с еще большей страстью они ждут какого-нибудь государственного горя и траура. Вот если бы Путин склеил ласты - тогда бы точно...
Мы, вольняшки, например, даже не знаем, какую грандиозную амнистию готовил Андропов в честь смерти Брежнева. Потому его и грохнули тюремные генералы. И Горбачеву устроили путч по той же причине. Когда он накнокал, что популярность его падает, - он сразу же схватился за амнистию, но - не судьба...
Чего стоят рядом с этой сумасшедшей верой все разумные резоны о нецелесообразности института амнистии?!
Кто-то, например, берется считать, что, если можно амнистировать, то можно бы и совсем не сажать и тем уберечь народные деньги. Счетоводы занюханные! Множат себе зеков на доллары, и кажется им, что полученные в произведении миллионы можно сберечь. Но любому понятно, что ни гроша от тех долларов никто и не подумает отдать в сдачу, если даже и случится вдруг за колючкой зековский недобор. А если бы и на самом деле расчеты тюремным генералам шли за количество зеков - они бы всю страну засунули в свои застенки для повышения бюджета и благополучия...
Да и неважно, какими резонами всякие умницы объясняют нам неразумность амнистии. Потому что амнистия и на самом деле - неразумна.
Неразумное милосердие среди хаоса неразумных злодейств - вот что такое амнистия. Так чего же начинать борьбу за разумность с устранения именно неразумного милосердия?! Начните лучше с какой иной тюремной неразумности, которых там столько накопилось, что только счесть их - никакого разума не хватит...
И вот там, за колючками тюремных оград и среди колючек неразумных зверств, не самые лучшие мои соотечественники (в том числе и самые худшие) точно знают, что в мире есть милосердие. Ах, если бы и я мог поверить в это, столь же оголтело и непоколебимо...
Регулярные амнистии - мизерные и издевательские - снова и снова очередным доказательством обоснованности поддерживают эту спасительную веру. Но она могла бы жить и без таких подтверждений. И питает ее не только неистребимая в человеке надежда на чудо. Основной ее источник - жажда справедливости...
Только уверенность в справедливости жизненного устройства - этот всемирный закон человеческого притяжения, - только это удерживает страны и государства от распада в гибельные метеоритные дожди отдельных и непримиримых правд. Законы, правила, нормы и традиции - все они либо изгибаются, подчиняясь этому притяжению справедливости, либо разносят общество в распыл. И если даже законы и традиции давно уже преодолели притяжение справедливости, то долго еще сама вера в справедливость - жажда ее - одной лишь инерцией своего существования удерживает страну от распада.
Справедливость - это все превозмогающий центр тяжести для вечного Ваньки-встаньки нашего Отечества. И как бы сами правители не выгибали страну своими алчными и властными истинами - этот центр пока еще не сковырнуть...
А что если идея справедливости жива у нас только неистовой верой тюремных туземцев?! В массе своей, отступив в чем-то большом или мелком от этой идеи - качнув свои жизни в сторону от справедливости... остановленные в этом вираже (неловкой судьбой или ловкими ментами), они попали в мир, куда более далекий от торжества справедливости, чем даже все их прошлые неправедные мирки личных страстей, проступков и преступлений. И теперь эта раскачка поселила в них такую веру в справедливость, такую жажду ее, что, может быть, этой их веры хватает всему нашему миру для удержания от гибельного оползня?!.
Ведь что-то нас держит и спасает.
Точно ведь, что это не правители наши с их откровенно циничными представлениями о справедливости...
И точно ведь, что это не я, потому что мне не наскрести этой веры и на горчичное зерно...
Так, может, и вправду это они - арестанты - спасают нас? У них веры в справедливость столько, что ей можно бы и горы сдвигать. Вот ведь побуждают они одной этой верой наших законодателей (не имеющих совсем никакого отношения ни к справедливости, ни к милосердию) чуть ли не ежегодно подписывать какие-то грошовые амнистии...
Ах, если бы и мне, хоть на чуток...
