Юрий Александров

Больные или преступники?

7 июля в орловской психиатрической больнице специализированного типа с интенсивным наблюдением состоялся "круглый стол" на тему "Защита прав пациентов, находящихся на принудительном лечении. Социальная реабилитация и общественная безопасность".

Жуткое положение, в котором оказались и пациенты, и сотрудники орловской психиатрической больницы специализированного типа с интенсивным наблюдением, побудило главного врача этого учреждения Татьяну Котову открыть двери для журналистов и правозащитников. Раньше как-то не принято было приглашать в такие заведения посторонний люд. Но, видимо, настолько допекла ситуация Котову, что впервые в России она решала показать и рассказать, как и чем живут больные и сотрудники ее заведения. Кроме правозащитников и журналистов в заседании "круглого стола" приняли участие и коллеги Котовой - психиатры из других больниц, научные работники, чиновники областной администрации, представители Росздрава России и печально известного особенно среди диссидентов института им. Сербского. Приехал и представитель Уполномоченного по правам человека РФ.

Больниц, подобных этой, в России всего семь. И все они расположены в европейской части России. Поэтому почти половина пациентов Котовой и ее коллег (а всего в больнице 817 пациентов) - жители Бурятии, Тывы, Якутии и т.д.

Подобные заведения больницы созданы для того, чтобы лечить людей, совершивших опасные, порой жуткие преступления, но которые попросту не осознавали того, что они делают. Таких лиц суд, признавая невменяемыми, освобождает от уголовной ответственности и направляет на принудительное лечение.

А преступления они совершают жуткие. Одних серийных убийц, то есть тех, на счету которых по два и более трупа, здесь пятнадцать человек. А простых, если можно так выразиться, убийц здесь почти половина. Те же, которые никого жизни не лишили (или не успели), также весьма опасны для общества. Это и грабители, и разбойники, и наркоманы и растлители детей. И при всем при том, повторюсь, это больные люди.

При направлении на лечение суд не устанавливает конкретный срок в течение которого больные должны лечиться. Все зависит от запущенности больного, от качества лечения, от наличия медикаментов и т.д. Средний срок пребывания в этом заведении - чуть больше трех лет. (Для сравнения: в Англии подобные больные находятся в условиях "медицинской несвободы" 7 и более лет.) После того как комиссия в составе нескольких врачей решит, что пациент пришел в норму, его выписывают. Дальнейшее лечение он получает либо амбулаторно, либо в психических стационарах. А всего больных, которым назначено принудительное лечение, в России на начало этого года было 20 452 человека, из которых 5078 - особо опасные, которые и проходят лечение в больницах типа орловской.

С горечью Татьяна Котова, кстати, Заслуженный врач России и кандидат медицинских наук, говорила о том, что качество лечения больных могло быть много лучше, если бы государство озаботилось этими людьми.

Психиатрия, как считает Котова, не может и не должна работать изолированно от общества. А вот программ по социальной реабилитации больных пока никем не разработано. Своими силами сотрудники орловской больницы разработали и проводят различные программы трудовой и социальной реабилитации. С пациентами занимаются социальные педагоги, проводятся музыкальные занятия, арттерапия, регулярно посещает священник. Все это, конечно, дает свои плоды. Но, как свидетельствуют специалисты, эта работа (равно как и лечение) должна продолжаться и после выписки больного. А вот этого как раз и нет. Рецидив заболеваний очень высок - 70%. Но, как предостерегали выступавшие специалисты, по этому показателю никак нельзя судить о качестве лечения.

Дело в том, что, как уже сказано выше, лечение у таких людей должно продолжаться чуть ли не пожизненно. А вот если Котова и ее коллеги человека, так сказать, поставили на ноги и выписали, но дальнейшего лечения он не получает или получает, но с различными нарушениями, то вот тогда и возникает этот самый рецидив, и человек может вновь совершить какое-нибудь общественно-опасное деяние.

Не секрет, что в нашей стране социальная работа не только с такими больными, но и с другими категориями социально незащищенных граждан, например, инвалидами, детьми-сиротами и т.д., находится если и не на нуле, то очень близко к этой отметке. Именно поэтому, а также из-за отсутствия новых медицинских препаратов класса нейролептиков, и обусловлен такой высокий рецидив. Но, повторюсь, вины Котовой и ее коллег в том нет.

Что касается лекарств, то, по словам Котовой, больных лечат устаревшими и малоэффективными препаратами. В этом смысле медицина остановилась где-то на семидесятых годах прошлого столетия. А купить современные препараты - нет денег.

Не выдерживают никакой критики и жилищные условия. На таких пациентов, даже по скромным российским меркам, должно приходиться не менее 7,5 квадратных метров жилой площади, здесь же - всего 3,62. Когда нас повели по корпусам, сам убедился, что койки стоят впритык одна к другой, для тумбочек же в некоторых палатах вообще нет места.

Проблема в орловской больнице еще и в том, что здесь содержится большое количество туберкулезных больных. По норме психотуберкулезнобольных должно быть 90 человек, а их - 186. И это еще хорошо, так как несколько лет назад здесь была поистине эпидемия туберкулеза, еле справились.

Совершенно не решен на государственном уровне вопрос с отправкой выписавшихся по домам. На это попросту не выделяют денег. А если, например, человека надо отправить в Якутию, то стоит это очень приличных денег. Приходится "отрывать" от других статей бюджета, например, от тех же лекарств.

Но, пожалуй, самая большая проблема, о которой говорили Котова и ее коллеги, это обеспечение безопасности как самих больных, так и персонала.

Дело заключается в том, что в свое время охрану таких учреждений, а также надзор внутри больницы, осуществляло МВД, а конкретно - те подразделения, которые занимались заключенными. После того как уголовно-исполнительная система перешла в ведение Министерства юстиции, эту функцию также передали тюремщикам. Но по существующему законодательству Федеральная служба исполнения наказаний попросту не имеет права этим заниматься, так как психические больные не относятся к заключенным. Соответственно, в базовом законе "Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания" ничего не говорится о том, что тюремщики должны охранять спецпсихбольницы. Пока что они их охраняют, но только снаружи. От осуществления надзора внутри больниц сотрудники УИС отказались уже давно. А это, считает Котова, чревато последствиями. В других подобных больницах уже имели место случаи и захвата заложников из числа персонала, и убийства, и различного рода нападения. "У нас пока Бог миловал", - говорит Котова.

В качестве персонала здесь работают в основном женщины. Ночью, например, на 50-70 опасных больных приходится медсестра да семидесятилетняя санитарка. Что они могут сделать с разъяренным больным? Котова старается, конечно, каким-то образом выкручиваться. Принимает на работу санитаров, завлекая их различными благами. Но зарплата - мизер. Квалифицированный врач, например, получает чуть больше 5000 рублей, а санитар(ка) - 1200.

От этого страдают и сами больные. Ночью бабушка-санитарка их не может выводить из палат в туалет. Приходится больным справлять нужду в различные емкости внутри самой палаты. Насколько это удобно, судите сами.

Явный "прокол" в законодательстве почему-то никто не спешит поправить. А и всего-то нужно добавить пару строчек в закон "Об учреждениях и органах исполняющих уголовные наказания" о том, что сотрудники УИС осуществляют охрану и надзор в таких заведениях. Кстати, на семь подобных больниц всего-то необходимо порядка тысячи человек надзорсостава. Учитывая, что в УИС трудится 350 000 сотрудников, тысяча на охрану больниц - это мизер. "С кем только я по этому поводу не говорила, - недоумевает Котова, - даже с президентом разговаривала! А воз и ныне там!"

В недостаточной степени защищены и права пациентов. О совершенно жутком случае собравшимся рассказала как сама Котова, так и орловский адвокат Вячеслав Панкратов.

...В мае прошлого года санитар избил больного. Не просто стукнул раз или два, а избил основательно. А затем позвал еще двоих "коллег". Человека оттащили подальше от камер видеонаблюдения и поглумились как хотели. А вечером процедура повторилась. Что-то на видеопленке все же оказалась, да и свидетелей было немало.

Котова, не смотря на тяжелое положение с кадрами, глаза закрывать не стала и примерно наказала "воспитателей в халатах".

Но вот парадоксы нашей правоохранительной системы. "Обиженные" уже второй год судятся с больницей, и "правда" пока на их стороне.

Несмотря на многочисленные доказательства вины санитаров, следователь Марков не усмотрел в их действиях состава преступления. Дело кочевало по различным инстанциям, и, наконец, судья своим постановлением обязал прокуратуру возбудить уголовное дело. Прокуратура, "потянув резину", дело все-таки возбудила, но через некоторое время все тот же Марков вновь не усмотрел в действиях санитаров криминала и, соответственно, дело прекратил. Как считает адвокат, делается это умышленно с тем, чтобы через какое-то время, за истечением срока давности, уголовное дело уже невозможно было бы возбудить по закону. Такая вот "законность" получается.

С заключительным словом выступил профессор Вячеслав Котов. По его мнению для того, чтобы психиатрия полностью выполняла свои функции с высоким результатом и с наименьшим рецидивом, государство должно решить три задачи: укрепить материальную базу, разработать и внедрить целый ряд различных социально-реабилитационных программ и решить вопрос с охраной. По сути, профессор Котов повторил все то, о чем так ярко рассказывала главврач больницы.

После, так сказать, "теоретической" части участники "круглого стола" прошлись по больнице. Действительно, мужчин работает очень мало. Но атмосфера в целом дружелюбная. Заключенные-больные с удовольствием общались и фотографировались. Один так даже обиделся, когда я начал фотографировать весьма колоритного больного, практически полностью татуированного. "И меня, - кричал обидевшийся, - и меня, у меня тоже много". Создалось впечатление, что общение с внешним миром здесь весьма ограниченно. Да оно и понятно. Одни боятся сюда приходить, другие брезгуют, третьи еще что-то. "Мы с удовольствием принимали бы всех, кто хотел бы с нами сотрудничать и помогать", - говорит Котова. Пока же здесь довольно частый гость только местный орловский правозащитник Дмитрий Краюхин. На вопрос о том, что может дать конкретно для этой больницы организованный "круглый стол", Краюхин ответил: "Польза, на мой взгляд, от данного конкретного мероприятия - это то, что прозвучит информация о проблеме, о том, что эта проблема существует и что ее нужно решать. Пока мы не сделаем первого шага, не скажем "проблема есть", ничего мы решить не сможем".

А решать придется. И чем быстрее решение будет принято, тем лучше будет и для больных, и для медперсонала, и для всех остальных. Ведь лечатся здесь вовсе не какие-то там марсиане, а наши с вами сограждане.