Григорий Пасько

Синг-Синг

Необходимое предисловие

Наверняка тому, кто перечитывал книгу Ильи Ильфа и Евгения Петрова "Одноэтажная Америка", приходила в голову мысль о том, что неплохо было бы проехаться спустя десятилетия по тому же маршруту, по которому проехали советские писатели со своими американскими спутниками - супругами Норт ( в книге - Адамсы). И не просто проехаться, а непременно написать книгу о том, как преобразились - и преобразились ли? - те места, в которых побывали авторы.

Так получилось, что эту книгу второй раз я перечитывал в тюрьме: мне ее принесли из местной библиотеки. И так получилось, что третий раз я перечитывал эту книгу в той же тюрьме, оказавшись там в очередной раз. И было это в одиночной камере. И было время, чтобы хорошо обдумать детали путешествия. Тем более что само путешествие казалось невероятным именно с моим участием.

Но в 2003 году я вышел на свободу. А уже в 2004 году в Нью-Йорке, в ПЕН-клубе, рассказал об этой идее американским писателям. Один из них - Ларри Симс - не просто поддержал идею, но вызвался быть участником экспедиции, своего рода "вторым пером".

8 марта 2005 года мы осуществили совместную поездку в тюрьму Синг-Синг. Именно эту тюрьму посетили в самом начале своего путешествия Ильф и Петров.

Конечно, идея книги-римейка не новая и уже осуществлявшаяся. В 70-е годы подобную книгу написали журналисты Василий Песков и Борис Стрельников. Но нам показалось, что сегодня, спустя семьдесят лет, можно по-новому взглянуть на события тех лет и без оглядок на советсткую систему оценок действительности написать книгу двумя перьями - американским и российским. Свершится ли задуманное - увидим...

Тюрьма без запахов и звуков

Инспектор, улыбаясь, оборотился к коменданту и сказал:
- Не понимаю, кому нужны эти бесполезные ревизии? Кто видел одну тюрьму, видел сто; кто выслушал одного заключенного, выслушал тысячу; везде одно и то же: их плохо кормят, и они невинны. Других у вас нет?
А. Дюма "Граф Монте Кристо"

Когда после Владивостокской тюрьмы, в которой я провел в общей сложности два с половиной года, я - изнутри - увидел московскую тюрьму "Матросская Тишина", мне показалось, что я снова очутился во Владивостоке: та же мрачность и сырость камер, та же скученность людей, тот же спертый и затхлый воздух... И тогда мне вспомнились слова инспектора тюрем из "Графа Монте Кристо": "...Кто видел одну тюрьму, видел сто...".

Они действительно похожи. Даже внешне. К примеру, когда-то я несколько раз проезжал мимо колонии строгого режима в Приморском крае, так называемой "двадцатки". Красивые сопки вокруг, живописная бухта, зеленые деревья... А в этом году в пригороде Сан-Франциско увидел тюрьму Сан-Квентин: живописная бухта, красивые сопки района Соселито, зеленые деревья...

Тюрьма Синг-Синг тоже чем-то напомнила те, виденные ранее, тюрьмы: она тоже расположена на берегу реки и со стороны выглядит так же мрачно, как и все ее собратья, во множестве разбросанные не то что по всему миру, а даже по одному только штату Нью-Йорк - их здесь аж 70 (семьдесят) штук.

В день нашего приезда в Синг-Синг шел противный, с примесью дождя и ветра, снег. Снизу, с Гудзона, то и дело прорывался вихрь, принося с собой колючий холод. Зеленых деревьев в эту пору в маленьком городке - Оссенинге, что расположился рядом с тюрьмой, не наблюдалось и вовсе.

Первым делом я, разумеется, сфотографировал высоченный забор и вышки вдоль периметра. Через десять метров нашего пути по направлению к административному корпусу охранник с вышки крикнул что-то насчет моего фотоаппарата. Еще через двадцать метров нас догнал на джипе толстый офицер и приказал отдать ему фотоаппарат. Спорить было бессмысленно, и я отдал свой маленький "Никон". Еще через тридцать метров нас догнал еще один офицер и тоже предложил отдать ему фотоаппарат. Я сказал, что на всех тюремщиков фотоаппаратами не запасся.

В административном здании нас встретили заместитель начальника тюрьмы Роберт Эрколь и его помощник офицер Трэвис - мощный накачанный афроамериканец с грустными глазами и доброй улыбкой. Подошел и толстый с моим фотоаппаратом. Он попросил показать ему отснятые кадры, а затем удалить их. Предложение показалось странным, потому что внешний вид тюрьмы есть на многих сайтах в Интернете. Но спорить я не стал: в чужом монастыре свой устав.

Между тем Трэвис задал нам несколько вопросов и был, как мне показалось, сильно удивлен тем фактом, что я дважды сидел в российской тюрьме. Офицер тут же подошел к заму начальника и что-то ему сказал. Эрколь взял фотоаппарат, который у меня уже отобрали и сунули в бумажный пакет, протянул его мне и сказал: "Не разрешается фотографировать только лица заключенных и сотрудников, а также забор".

Я сразу вспомнил слова из "Одноэтажной Америки": "Самое лучшее представление об американской тюрьме дала бы фотография, но, к сожалению, внутри Синг-Синга не разрешается фотографировать".

Стало быть, нам разрешили. (Позже я узнаю, что был первым российским журналистом, который не только посетил эту тюрьму, но и производил там фотосъемку.)

Я взял фотоаппарат и быстро, пока тюремное начальство не передумало, попросил нашего переводчика Елену Розину сказать Трэвису, что мы готовы следовать за ним.

Первая дверь оказалась решеткой - тяжелой, массивной, с толстыми прутьями. Открывались такие двери специальными ключами, которые, как я догадываюсь, изготовить в тюремных условиях весьма непросто. То есть успешный побег возможен только при условии соучастника из числа сотрудников тюрьмы. Кстати, так оно и было в 1984 году, когда состоялся последний за историю тюрьмы успешный побег. Беглеца вскоре поймали, а соучастника вроде не вычислили. Говорят, после повышения зарплат текучесть кадров стала меньше.

Сегодня в Синг-Синге содержится свыше 1700 заключенных. Больше половины - афроамериканцы. Сотрудников тюрьмы младшего и среднего звена - 700 человек, старшего - 300. После тщательного отбора кандидаты в сотрудники проходят специальное обучение в течение 8 месяцев. По мнению Эрколя, этого времени явно недостаточно, чтобы подготовить классного специалиста. Однако те, кто не увольняется сразу, становятся хорошими работниками. И мы в этом убедились. К примеру, сотрудник "религиозного" отдела Жан-Пьер удивил нас своми познаниями в различных религиях, веротерпимостью, доброжелательным отношением к заключенным.

Трэвис показал нам старые и новые корпуса, больницу, столовую, магазин, религиозные комнаты (некоторые - настоящие храмы внутри тюремных стен), мастерские, те комнаты, где находился электрический стул - теперь уже легендарный "Олд Спарки", генератор, комнату для свидетелей казней, "дэнс холл", где танцевали свой предсмертный танец приговоренные за шпионаж в пользу СССР супруги Розенберги... Видели мы и старый, построенный в 1825 году руками зеков из местного мрамора, первый корпус тюрьмы.

Тюрьма Синг-Синг многим известна не только по книге Ильфа и Петрова. Множество фильмов, в которых так или иначе речь идет об этой тюрьме, известны и русскому, и американскому зрителю. Вспомним, к примеру, сиквел фильма-комедии "Анализируй то", где рассказывается об освободившемся из Синг-Синга мафиозо Поле Витти, роль которого сыграл Роберт де Ниро. В этом фильме есть кадр, когда герои стоят во дворике-коридоре. (На фотографии этот дворик выглядит куда скромнее, чем в фильме, - погода была пасмурной и снежной.) Известно также, что кинокомпания "Уорнер Бразерс" снимала здесь фильм в 1934 году и в благодарность за это отстроила для тюрьмы стадион.

Вот как описывает посещение Синг-Синга в своих мемуарах Чарли Чаплин: "...Старые казематы в Синг-Синге напоминали о мрачном средневековье. В тесных узких каменных мешках спало по четверо-шестеро заключенных. Что за злой гений придумал этот дом ужасов... Надзиратель, добрая душа, объяснил, что Синг-Синг переполнен, необходимы средства на строительство новых казематов..."

Упоминает Чаплин и комнату со знаменитым электрическим стулом: "Старое здание, где приводились в исполнение смертные приговоры, было похоже на школьную залу: вытянутое, узкое помещение, с низким потолком, с рядами скамеек для репортеров, и прямо против них - дешевое деревянное сооружение - электрический стул. С потолка к нему спускался голый электрический провод. Ужас, который вызывала эта комната, заключался в ее обыденности и полном отсутствии драмы, что создавало зловещую обстановку..."

Конечно, на человека, впервые попавшего в тюрьму - будь то в США или в России, - тюремная обстановка "давит" и вызывает неприятные чувства. Наш переводчик Елена все время твердила, что ей страшно. Ларри держался молодцом. Во всяком случае, внешне никакого беспокойства он не выказывал. Что касается меня, то ни казематы, ни обстановка Синг-Синга, ни тем более типично зековские лица некоторых заключенных каких-то особенных чувств не вызвали: кто видел одну тюрьму, тот видел их все.

Разумеется, отличия от российских тюрем обнаружились сразу же. Прежде всего - это отсутствие типично тюремных запахов. Помню, именно запах поразил меня в первый же день пребывания во Владивостокской тюрьме: тягучий, омерзительный запах тлетворности. Им, казалось, были пропитаны не только стены, но и сами заключенные. И в этом я убедился после освобождения. Как-то мне пришлось зайти в суд. Мы шли по лестнице с моими адвокатами. Вдруг в коридоре суда нам навстречу вышел конвой с собакой. Пропустив адвокатов, собака набросилась на меня. Конвойный еле оттащил ее, а затем пояснил, что пес натаскан на тюремный запах и, значит, среди нас есть тот, кто недавно сидел в тюрьме.

Не было в американской тюрьме и звуков, присущих тюрьмам российским. Российская тюрьма живет криком заключенных: они по всем поводам перекрикиваются друг с другом через решетки, которые заменяют окна. В Синг-Синге, как и в других тюрьмах США, окна есть только в специальном блоке, где содержатся зеки на облегченном режиме. И кричать им, судя по всему, незачем. Во всяком случае, за несколько часов пребывания в тюрьме мы ни разу не услышали ни одного не то что крика, а даже окрика.

Мы, кстати, зашли в "облегченный" блок. Он сравнительно небольшой: метров 100 в длину и 30 в ширину. 84 камеры. Поговорили с добродушным охранником (я думаю, что это их добродушие - своего рода защитная реакция на окружающую действительность). Узнав, что среди нас русский, он сказал, что в его блоке тоже есть русский, которого он зовет "генерал Зима". Почему "Зима" - ясно: за тюремными стенами аж выла вьюга. А почему "генерал" - стало ясно вскоре. Вошел типичной наружности зек: слегка затравленный, с бегающим и колючим взглядом исподлобья, с готовностью тотчас сказать "есть, сэр" в ответ на малейшее замечание охранника, с очень короткой стрижкой и землистым цветом лица. Он назвался Олегом Григоренко, уроженцем Киева, бывшим - тут настал мой черед удивляться искренне - капитаном 2-го ранга, бывшим механиком атомной подводной лодки Северного флота. Лет двенадцать тому назад он уехал жить в Канаду. В один из приездов в США убил человека. (Говорил, что к нему пришли с пистолетом, а он, обороняясь, из пистолета нападавшего и убил.) Приговорили бывшего кавторанга к 15 годам лишения свободы. 10 уже отсидел. Последних два года - в блоке облегченного типа. Надеется вскоре выйти на свободу. Вот такая история. (Позже мы спросили, насколько она соответствует правде. "Вполне соответствует, - ответил первый заместитель начальника тюрьмы. - Мы, правда, не особенно вникаем в дела осужденных, чтобы не быть зависимыми от этих дел. Согласитесь, что отношение к человеку поневоле изменится, если при общении с ним мы будем знать, что он убил и изнасиловал ребенка".)

Как выглядит камера в "облегченном" блоке? Похожа на маломестную (восемь квадратных метров) камеру российских тюрем, но меньше по размерам метра на два-три. При этом надо учитывать, что в США в такой камере содержится один заключенный, а в России - от четырех до двенадцати. Если в российской камере вместо унитаза - дырка в полу (или на возвышенности из бетона, так называемый "трон" или "танк"), то в американской имеется настоящий обычный унитаз. Шкаф и полки для личных вещей, умывальник, узкая койка, телевизор, застекленное окно. Можно выходить из камеры и даже из блока.

После этого мы зашли в самый большой в Америке тюремный блок - блок А. В нем содержится 685 заключенных. В таком же блоке Б, напротив через коридор - 634. Подобной конструкции блоки часто можно увидеть в американских фильмах. Они действительно производят впечатление, описанное у Ильфа и Петрова, - впечатление заводского механизма. Сплошное железо, решетки, открывающиеся не вручную, а механически.

Мы поинтересовались у охранников, как часто им приходится применять дубинки. Охранники заулыбались: приходится. Трэвис пояснил, что в тюрьме есть несколько банд, которые пытаются установить лидерство. В основном это афроамериканцы и выходцы из стран Латинской Америки. Иногда их приходится успокаивать, но до больших потасовок дело редко доходит.

Кстати, Григоренко успел сказать нам, что в тюрьме есть расизм - черных по отношению к белым. Тем более, что black (так указано в брошюрке, которую нам дали в тюрьме) - 969 человек (53%) от общего количества заключенных.

Электрический стул

Собственно, так называется глава у Ильфа и Петрова о посещении ими тюрьмы Синг-Синг. А начинается она с рассказа о вечеринке, на которой писатель Эрнест Хемингуэй и предложил советским писателям побывать в этой тюрьме.

Примечательно, что в книге написано: "Вообще то, что называется уличным движением, в Нью-Йорке свободно может быть названо уличным стоянием".

Мы выехали с Рузвельт-Айленда, что лучше, чем с Манхэттена, но все равно долго плутали по Квинсу. То есть в плане движения по Нью-Йорку со времен Ильфа и Петрова мало что изменилось.

Вот как описывают приезд в тюрьму советские писатели. "Торжественно-громадный, закрытый решеткой вход был высок, как львиная клетка... В дверях стояли трое полицейских. Каждый из них весил по крайней мере двести английских фунтов. И это были фунты не жира, а мускулов, фунты, служащие для подавления, для усмирения".

У сопровождавшего нас офицера Трэвиса тоже были "фунты мускулов", но прибегать к их помощи "для подавления", по его словам, ему не приходится.

Упоминают писатели и о том, что в день их приезда был день свиданий. Как выяснилось, родственники к заключенным могут приходить по субботам-воскресеньям (с разделением на четные и нечетные дни), а к тем, кто в облегченном блоке - ежедневно. В этом тоже отличие от российских тюрем: там посещение только раз в месяц - если ЗК находится в СИЗО (следственном изоляторе, то есть еще не осужден) и раз в три месяца, если осужденный находится в лагере (колонии). (Здесь все зависит еще и от степени режима: на строгом режиме свидания могут быть и раз в четыре месяца. Зачем нужна такая система, которая подавляет в человеке все человеческое, вряд ли понимают и сами представители власти. Просто в России ВСЕГДА была ТАКАЯ власть - бесчеловечная по отношению к своим же согражданам. Такой она остается и по сей день.)

Электрический стул мы не видели. Говорят, что он находится где-то то ли в Вирджинии, то ли в Вашингтоне, то ли в столице штата Нью-Йорк городе Олбани на каком-то складе. Возможно, к моменту открытия музея в Синг-Синге (а начальник тюрьмы показывал нам уже разработанный проект, дело лишь за финансированием) его привезут и установят.

Но мы видели комнату, в которой стоял стул, а также те помещения, в которых находились генератор, рубильники, комнату свидетелей казни и смежные помещения. Первым делом задали вопрос: что это за стеклянная крыша над бывшим местом казни? Повисшая пауза словно подтолкнула к ответу, который, впрочем, вслух так никто и не произнес. Но жуткая догадка заставила надолго замолчать всех, кто находился в комнате. Этот подъемный потолок открывали, когда после неквалифицированно проведенной казни приходилось проветривать помещение от дыма и запаха горелого мяса.

Сeйчас в "комнате смерти", как ее раньше называли (Death House at Sing Sing), расположена мастерская. В день нашего пребывания в тюрьме на куче газонокосилок зеки изучали строение двигателей и разных механизмов. Разумеется, говорили и об электрическом стуле.

Здесь, пожалуй, необходимо отступление от повествования. Что есть смертная казнь? В российском Уголовном кодексе сказано, что это "исключительная мера наказания" и она "может быть установлена только за особо тяжкие преступления, посягающие на жизнь". Известно, что в России введен мораторий на смертную казнь. Но разговоры о применении этого вида наказания то и дело вспыхивают в обществе.

В США смертная казнь существует без всяких мораториев. Более того, в двух штатах - Алабаме и Небраске - она существует в виде лишения жизни именно при помощи электрического стула. А во Флориде можно выбирать - стул или смертельная инъекция. И в США также не утихают споры по поводу смертной казни. Буквально за пару дней до нашего посещения Синг-Синга Верховный Суд США отменил смертную казнь для подростков, что было с одобрением воспринято в Европе и с неодобрением - в некоторых кругах в Америке.

В свое время во Владивостокской тюрьме я общался с человеком, которого приговорили к смертной казни. После судебного заседания его на несколько часов то ли по ошибке, то ли по другой причине снова забросили к нам в камеру, то есть туда, где он сидел до последнего судебного заседания. Утром его, разумеется, забрали. Но те несколько часов общения с человеком, которому "светил вышак", я запомню надолго. Было в его душе, как мне показалось, что-то надтреснутое. Он пытался шутить - и у него по молодости лет даже получалось это. Но внутренне это был уже другой человек. Наверняка он понимал, что даже фактическая замена смертной казни пожизненным заключением не делает его более живым на этой планете. Помню минуты, когда он приговаривал: "Лучше бы отменили мораторий, лучше бы расстреляли". Действительно, неизвестно ведь еще, что хуже: смертная казнь или пожизненное заключение в российской тюрьме. То есть я слышал от заключенных, что именно пожизненное как раз хуже.

Наверное, сколько будет существовать человечество, столько будут длиться споры относительно смертных приговоров. В качестве аргумента "против" есть факты: смертная казнь не уменьшила количество тяжких и особо тяжких преступлений, не сделала их необратимыми.

"Гордимся прошлым, настоящим и будущим" - девиз Синг-Синга

Есть у Ильфа и Петрова в главе "Электрический стул" такая фраза помощника начальника тюрьмы: "У вас, я слышал, пенитенциарная система имеет своей целью исправление преступника и возвращение его в ряды общества. Увы, мы занимаемся только наказанием преступников".

Фраза эта, возможно, и произносилась помощником начальника тюрьмы. Но она ни в коей мере не отражает истинного положения дел. И не отражала, ибо, как мне представляется, книга "Одноэтажная Америка" изначально задумывалась как инструмент идеологического противоборства. Другое дело, что получилась она во многом правдивой. Но это, скорей всего, вопреки установкам, а не благодаря им.

Ни в СССР, ни тем более в современной России никому в пенитенциарной системе и в голову не приходило "исправлять преступника". Уж поверьте моему опыту. Тюремно-лагерная система направлена на подавление всего человеческого в человеке, на превращение его в скотину. И это подтверждается не только необоснованными и жестокими запретами на свидания с родными, на телефонные звонки, на нормальную пищу, на занятия спортом, на достаточные прогулки, на возможность учиться... Это видно даже в таких, казалось бы, мелочах, как запрет на пользование... цветными карандашами.

В американских тюрьмах всего этого нет и близко. Звонки? Да сколько угодно, только плати свои деньги. Карандаши? Да хоть красками рисуй. Нормальная пища? Покупай по дешевке в тюремном магазине.

Кроме того, мы имели возможность увидеть, так сказать, материальную сторону морально-психологического перевоспитания заключенных - помещения, где верующие молятся, слушают своих духовных наставников, читают религиозные книги. Представители абсолютно всех конфессий имеют возможность отправлять обряды своих верований. Подавляющее большинство осужденных - протестанты (28%), затем следуют католики (26%), мусульмане (24%) и... растафарианцы (6%). (О последних сказать надо пару слов. Мы зашли к ним в комнату. Два афроамериканца сидели за столом в высоких черных шапках, в которых, при желании, можно было спрятать по пулемету. Они весело нам улыбались и тут же вручили брошюры с учением своего духовного лидера.)

Охранник по имени Жан-Пьер показал нам кинозал - большой, просторный, вместительный. Рассказал, что по идее "где-то" существует комиссия, которая должна принимать решение о целесообразности показа в тюрьме того или иного фильма. Но на практике здесь показывают все, что идет в Нью-Йорке. (Кроме, разумеется, фильмов с откровенными сценами насилия, порнухи и учебными съемками видов борьбы). Я спросил, демонстрировался ли фильм "Побег из Шоушенка". Несколько раз, последовал ответ. (Если кто не в курсе, в этом фильме показан один из оригинальных способов побега из тюрьмы.)

Побывали мы и в больнице. Как раз шел прием терапевтом больных заключенных. Всюду чистота, порядок. Зеки ведут себя тихо и мирно. В отдельном помещении я увидел больных, которые обедали. В тарелке одного из них я насчитал пять сосисок. В качестве гарнира была картошка-пюре (приличная порция), какой-то соус. Рядом на столе лежало три булочки. Точно такие продукты я видел в обычных "вольных" магазинах. Трэвис пояснил, что еда ничем не отличается от той, которой питается большинство людей на свободе. (Собственно, по этой причине мне перехотелось пробовать тюремную еду.)

...На стуле я все же посидел. И стул этот был электрическим. Он стоял в углу, рядом с помещением, которое называется "дэнс холл" - это в нем танцевали свой предсмертный вальс Розенберги. Стул выглядел необычно - серого цвета, металлический, с небольшой панелью с лампочками. Сопровождавший нас в этой части тюрьмы охранник продемонстрировал его предназначение. Он бросил на стул связку ключей. Тотчас раздался звуковой сигнал, и замигала красная лампочка. Стул реагировал на наличие в пределах его досягаемости металлических предметов. Зловещего вида стул оказался вполне безобидным.

В мастерских мы спросили, делают ли сейчас гробы, о которых упоминали в своей книге Ильф и Петров. Оказалось, что не делают. И продукцию никакую не выпускают. И мрамор не добывают. Молятся, читают книжки, обучаются ремеслу. Кстати, по итогам обучения могут получить диплом об образовании и работать на воле электриком, плотником, а то и священником.

Видели мы и компьютерные классы. Без выхода в Интернет, конечно. Компьютеры старенькие, разумеется. Но ведь есть! И ими пользуются! И ведь это не для галочки и не для проверяющих из Еврокомиссии, как у нас, в России.

Авторы "Одноэтажной Америки" писали: "Вечером мы пошли смотреть счастье среднего американца - пошли в ресторан "Голливуд".

Оказалось, что этот ресторан уже не существует. Зато мы побывали в баре, который называется "Правда". Вывески с русскими названиями, меню на русском языке. Официантка, родители которой - выходцы из Латвии. Мы беседовали о путешествии по Америке, о тюрьме Синг-Синг, смотрели на посетителей. И нам, как и посетителям "Правды", явно не было "грустно от нью-йоркского счастья", как было грустно 70 лет назад советским писателям Ильфу и Петрову.

Статистика преступлений осужденных тюрьмы Синг-Синг:

Убийство - 427 (25%)

Ограбление - 359 (21%)

Распространение наркотиков - 229 (13%)

Кража со взломом - 157 (9%)

Преступления на сексуальной почве - 108 (6%)

Попытка убийства - 69 (4%)