Главная страница

Неволя

НЕВОЛЯ

<Оглавление номера>>

Тамара Морщакова

К дискуссии о восстановительном правосудии

Т.Г. Морщакова - судья Конституционного суда в отставке, советник Конституционного суда, доктор юридических наук, профессор.

Изучение иностранного опыта в области восстановительного правосудия всегда вызывает в России некоторое удивление. И это удивление - результат простого факта: мы пока не продвинулись на пути подобных форм правосудия, являющихся, может быть, одним из по-следних достижений, развивающих демократические гуманитарные ценности и процедуры. Формы восстановительного правосудия сегодня демонстрируют свою высокую социальную полезность, например, в Великобритании, Австралии, Канаде, Новой Зеландии.

Чтобы понять перспективы восстановительного правосудия в России, необходимо дать исходную обобщенную характеристику теоретических и практических позиций, позволяющих объяснить как нынешнее состояние дел, так и пути возможного развития у нас такого социально-правового и институционального явления, которое называется восстановительным правосудием и которое можно рассматривать в качестве продолжения уже давно пройденного многими странами этапа развития ювенальной юстиции.

Здесь представляется важным выделить три уровня. Это, условно говоря, уровень философский, уровень институциональный и уровень процедурный (процессуальный).

Говоря о философии вопроса, следует начать с общей проблемы: как ощущает себя личность в российском обществе? Государства, которые в своем прошлом имеют такие "родимые пятна", как тоталитаризм, должны отчетливо осознавать и решать именно проблему статуса личности. Есть такой ключ во всех правовых системах: реально признаваемый статус личности определяет возможность или невозможность тоталитарного образа действий власти внутри общества. Необходимо принять в качестве образа действия, а не только образа мысли, что личность не может рассматриваться государством как объект его деятельности, а должна рассматриваться как равноправный субъект. Не должно быть так, что над человеком, над сообществом граждан есть некто, кто определяет судьбу всех, жизнь всех и все во-круг. В демократическом обществе действует система взаимоотношений равноправных договаривающихся сторон.

Но ведь это именно то, что составляет основу восстановительного правосудия. При этом в нем культивируется - в отличие от обычно возлагаемой на человека за правонарушение пассивной ответственности - активная ответственность, что есть не просто претерпевание за правонарушение каких-либо неблагоприятных последствий, но активное участие правонарушителя в восстановлении нарушенного правового мира.

Конечно, возникает вопрос: можно ли рассматривать личность правонарушителя как такую, к которой обращено требование уважения человеческого достоинства? Да, безусловно можно и нужно, если ставится цель побудить того, кто нарушил запреты, начать действовать, исходя из интересов восстановления нарушенного общественного блага. Иначе это не может быть обеспечено, иначе будут множиться правонарушители и правонарушения. Ориентация на уважение достоинства и права личности вместо одного только исполнения публичной властью чисто карательной функции, связана с изменением ценностных ориентаций общества и личности.

В российском праве и практике пока нет осознания идеи защиты прав и интересов личности, то есть частного начала как основного содержания публичного интереса и цели публичной власти. Кажется, что власть противостоит человеку, а не служит ему. Особенно в ситуациях совершения правонарушений, рассматриваемых как конфликт между личностью и публичной властью. Однако публичная власть выполняет не только задачу преследования, но и задачу предотвращения правонарушений, хотя признание этой последней задачи пока не рождает идею ответственного и последовательного преобразования тех общественных условий, которые провоцируют нарушение установленных запретов.

Второе, на что требуется обратить внимание, - это современное состояние судебной системы, системы правосудия. Сказать, что оно плохое - это ничего не сказать. Если исходить из статистической ее картины, то имеющийся в ней потенциал - кадровый, интеллектуальный, гуманистический, мировоззренческий, организационно-материальный и, может быть, в последнюю очередь также и правовой - не позволяет ожидать от нее ни подлинно справедливых процедур, ни действительно эффективной защиты как для пострадавших, так и для правонарушителей. Тем более нереалистично рассчитывать на социально необходимый позитивный результат в обычных процедурах при привлечении к ответственности несовершеннолетних правонарушителей. Слишком затратно выстраивать с ними отвечающие высоким социальным потребностям взаимоотношения... Поэтому так важно попытаться передать эти категории дел для рассмотрения ювенальным судам, выделив их из общего потока. Тогда можно создать условия и для несовершеннолетних, и для судей, чтобы правильно оценить произошедшее, найти адекватные формы воздействия и восстановления не только нарушенного права, но и искаженной картины миропонимания, осознать взаимную ответственность общества и личности. Именно эти процессы активизируются в восстановительном правосудии.

Развитие же ювенальной юстиции, обеспечивая более широкое участие представителей общества - профессионалов и должностных лиц, реализующих политику в области охраны семьи, молодежи, образования и воспитания, здравоохранения, а также предъявляя более высокие нравственные и процессуальные требования к судьям, само могло бы послужить преобразованию правосудия в целом. Более наглядным в этом случае стало бы и значение такой системы, как восстановительное правосудие - его элементы объективно необходимы и в ювенальных судах при разрешении конфликта между несовершеннолетним правонарушителем и социальной средой. Этот путь, который прошли многие страны, более чем актуален для России.

Связь восстановительного правосудия с действующей системой судопроизводства, их взаимопроникновение как раз и есть тот институциональный уровень, не осмыслив который невозможно решить проблему внедрения альтернативных форм правосудия.

Наконец, третий, не последний, однако, по своему теоретическому и практическому значению уровень необходимого анализа, названный выше процедурным (процессуальным), связан с принципами судопроизводства, которые провозглашены в качестве наиболее общих и которые в литературе, посвященной альтернативным формам правосудия, рассматриваются как препятствующие их внедрению.

Есть несколько правовых идей, место и значение которых необходимо точно оценивать, когда предлагается внедрение альтернативного, в частности восстановительного, правосудия. Многие нынешние противники этой формы исходят из того, что она влечет нарушение общепризнанных правовых принципов. Некоторые из этих принципов сложились уже давно, другие же являются для нас не такими устоявшимися, а только осваиваемыми в процессе демократических реформ, и поэтому воспринимаются как наши достижения последних этапов развития, от которых нельзя отказаться (тем более, когда они конституционно декларированы).

Однако принципы альтернативного правосудия не могут и не должны полностью совпадать с правовыми идеями, реализуемыми в обычном судопроизводстве. Есть правовые принципы, на которых может быть построено только государственное правосудие со своей системой требований, запретов и принуждения. И этим принципам не оказывается места в таких формах правосудия, как восстановительное. Прежде всего к ним относится то, что многими правоведами определяется как принцип законности. Хотя теперь уже не говорят о "социалистической законности", но, по сути, представления о его содержании остаются прежними. Когда в нашей правовой системе идет речь о законности, то имеют в виду просто строгое следование имеющимся нормам закона и вовсе не имеют в виду, что эти законы должны отвечать неким "надзаконным" правовым принципам, включая такой, например, как принцип справедливости. И с таким узким пониманием законности каждый раз будет сталкиваться у нас идея восстановительного правосудия, когда ее попытаются осуществить на практике.

Конечно, речь не идет об отрицании требования законности как установленной формальной меры равенства и справедливости. Просто необходимо идти и дальше: от того, что формально законом признается как общеобязательное, к справедливости содержательной. Законы должны иметь правовое содержание, отвечать общепризнанным гуманитарным, нравственным стандартам. И при этом должны признаваться, в том числе, такие принципы, как уважение достоинства личности, обязательность восстановления нарушенного права, стремление к мирному урегулированию конфликта (если есть для этого определенные предпосылки), недопустимость ненужных несоразмерных ограничений (даже для правонарушителя), приоритет задач ресоциализации перед чисто карательной, по сути, "мстительной" направленностью применяемых в таких случаях мер. Это нельзя рассматривать как отступление от требований законности, что вытекает и из действующего регулирования, также ориентирующего нас на необходимость отказа от уголовного преследования, если социально одобряемые цели в ситуациях преодоления возникшего конфликта между обществом и личностью могут быть достигнуты более эффективно без использования карательного механизма.

Стремление подключить к нашей государственной практической юстиции элементы восстановительного правосудия, которые могут использоваться на самых первых этапах уголовного процесса и помогают обойтись без репрессивного механизма государственной юстиции, вызывает, однако, и другие вопросы. Восстановительное правосудие невозможно без осуществления целой системы гуманистических мероприятий по отношению к правонарушителю - с участием психологов, педагогов и других специалистов. Однако в этот момент лицо, которому эти меры адресованы, никем еще виновным не признано. Вправе ли государство допускать такие меры и исходить тем самым из молчаливого признания его виновности вместо того, чтобы исполнять свою публичную обязанность и собирать доказательства, на основе которых только и можно отвергнуть презумпцию невиновности данного лица? При этом восстановительное правосудие предполагает, что на этого субъекта будут возложены какие-то обязанности, по сути санкции (какими бы мягкими они ни были).

Рассуждая по поводу презумпции невиновности, можно сказать так: "Государство, которое обязано опровергать презумпцию невиновности по отношению к какому-то лицу, чтобы подвергнуть его мерам государственного принуждения, в данном случае отказывается от этих своих правомочий, давая обществу шанс обойтись иными средствами". Неверно утверждать, что при этом государство исходит из виновности лица. Да, процедуры восстановительного правосудия ориентированы на осознание вины. Но это не должно связываться с нашим понятием "виновности", поскольку виновность - это то, что обнаруживается в результате опровержения государством презумпции невиновности по отношению к лицу, являющемуся в конкретных обстоятельствах правонарушителем. Доказанная виновность - основание для государственного принуждения, но не для улаживания конфликта на основе достигнутого согласия. Лицо может признать свою вину и необходимость возмещения причиненного им вреда независимо от того, будет ли государство доказывать его виновность. В этом случае стыд и раскаяние могут иметь место и без помощи официального уголовного преследования.

Действующий сегодня уголовный и уголовно-процессуальный закон позволяет освобождать от уголовной ответственности до передачи дела в суд. Тем самым он как раз закрепляет право государства в установленных законом случаях отказаться от уголовного преследования. Собственно, условия такого отказа практически совпадают с теми, которые позволяют обычно прибегнуть к средствам восстановительного правосудия: раскаяние, возмещение вреда, признание возможности исправить ситуацию возникшего правового конфликта средствами общественного воздействия и общественной поддержки. То, что закон признает в определенных случаях возможность отказа государства от его обязанности опровергать презумпцию невиновности, было признано не противоречащим конституционным принципам в постановлении Конституционного суда РФ от 28 октября 1996 года (в связи с регламентацией освобождения лица до суда от уголовной ответственности и наказания - без судебной процедуры его реабилитации, но при условии, что лицо не возражает против этого и что ему предоставляется право требовать признания его виновности или невиновности по суду).

Обе эти процессуальные предпосылки налицо, когда речь идет о восстановительном правосудии. Вопрос же о том, возможно ли допустить отказ государства от опровержения презумпции невиновности по более широкому кругу дел, чем предусмотрено действующим законом, должен решаться законодателем, исходя из общественных потребностей, в том числе с учетом требований социальной адаптации правонарушителя, экономии уголовной репрессии и эффективности социального контроля за правонарушениями.

Еще одна проблема для нас труднопреодолима, когда речь идет об отказе от уголовного преследования. Английским коллегам, работающим в восстановительном правосудии, нередко задают вопрос о том, как же реализуется в нем идея защиты прав потерпевшего? И они отвечают, что это лучший способ защиты потерпевшего. В российском судопроизводстве да и в общественном мнении подход к этому совсем другой: "если государство освобождает человека от форм государственного принуждения, то тем самым ущемляются права жертвы". И пока не удастся поменять эту позицию, будут существовать большие трудности на пути к восстановительной юстиции.

Вопрос о правах потерпевшего очень не прост во всех процессах по уголовным делам, не только в процессах по делам несовершеннолетних. До сих пор в России подход к восстановлению прав потерпевших не отвечает ни международным стандартам их защиты, ни реальным потребностям в этой области. Считается, что права потерпевшего восстанавливаются в должной степени тогда, когда ему предоставлены широкие процессуальные возможности как лицу, выступающему на стороне обвинения: он вправе доказывать виновность обвиняемого, требовать строгого наказания, с этой же целью обжаловать судебные решения. И при этом не обращается должное внимание на то, чтобы реально, максимально был восстановлен нарушенный интерес потерпевшего. Представляется, что государство согласно конституционным предписаниям должно обеспечивать потерпевшему не только доступ к суду, но и восстановление его прав независимо от того, найден ли их нарушитель. Права потерпевшего не могут быть защищены с помощью простого правила "око за око". Этот старый принцип ничему не учит кроме агрессии и никому не помогает - он не обеспечивает ни объективного обвинения, ни реальной поддержки жертве преступления. Восстановительное правосудие здесь демонстрирует большую эффективность.

В то же время в связи с чисто правовыми задачами, которые должны решаться с помощью этой альтернативной формы правосудия, следует говорить, например, о принципе состязательности. Недостатки в его реализации очень ярко проявляются в государственном правосудии. Это одна из причин, требующая дополнительных механизмов внедрения состязательности. К ним относится и восстановительная юстиция.

Какие выводы в этой связи актуальны для российской юстиции?

Восстановительная юстиция не может появиться у нас просто снизу. Она не пробьется, если не обеспечить ей поддержку сверху - но не в виде спонсоров или просто доброжелательного отношения властей, а в институциональном отношении. Развитие восстановительного правосудия в России может получить необходимую основу и поддержку благодаря развитию системы ювенальной юстиции. Мы нуждаемся в таких институтах, как ювенальная юстиция, в том числе для того, чтобы она, развивая современные идеи справедливого правосудия, использовала и опыт восстановительного правосудия. Ювенальные суды уже смогли бы востребовать общественную активность и весь потенциал, который связан с привлечением к деятельности судов специалистов в области педагогики и психологии несовершеннолетних, в области социальной работы с ними, все инфраструктуры, которые должны быть задействованы для того, чтобы помочь человеку вернуться в семью, в общество, справиться с проблемами образования, начать социально полезную трудовую и общественную деятельность.

К сожалению, правовая культура еще не является у нас таким мощным фактором, как в Великобритании, где восстановительное правосудие принято и властью, и гражданским обществом. Именно поэтому для его развития в России нужна институциональная поддержка. Нам нужны ювенальные суды, в том числе и как экспериментальное поле для внедрения технологий восстановительного правосудия. Однако я хотела бы обратить внимание инициаторов и энтузиастов восстановительного правосудия на один момент. Если в России начать говорить о восстановительном правосудии как замене общего правосудия, то идея понесет больше потерь, чем получит поддержки. И тактически, и стратегически, исходя, в том числе из трудности изменения правовых представлений, необходимо готовить и создавать институции, которые могли бы развивать ювенальную юстицию в широком смысле слова, как включающую и организационные структуры, способные решать проблемы несовершеннолетних за пределами судебных учреждений. Проект закона "Об основах системы ювенальной юстиции", который сейчас предлагается рассмотреть в Государственной Думе, например, предполагает создание не только ювенальных судов, но и других ювенальных структур (включая и государственные, и общественные), которые на местном уровне могли бы сотрудничать с государственным судом по делам несовершеннолетних и образовали бы как раз ту институциональную базу юстиции по делам несовершеннолетних, которая намного шире государственного правосудия.

Уже одно появление такого проекта свидетельствует о том, что в обществе вызревает идея необходимости комплекса мер в сфере ювенального социального контроля. В Государственной Думе предлагается рассмотреть названный проект наряду с представленным во втором чтении проектом закона о внесении изменений в Федеральный Конституционный закон о судебной системе в РФ, которым предусматривается учреждение ювенальных судов. Принятие этих изменений практически не требует материальных затрат. Они только должны подтвердить возможность иметь особые подразделения судов, рассматривающие дела о правонарушениях и других связанных с несовершеннолетними спорах в системе судов общей юрисдикции. В развитие этого разрабатывается отдельный проект о ювенальных судах, который предполагает создание ювенальных судов на трех уровнях - внутри системы судов общей юрисдикции: в качестве судов первой инстанции имеется в виду окружной суд (в федеральном округе или районе); на уровне высших судов субъектов федерации должны создаваться ювенальные коллегии - то есть коллегии по делам несовершеннолетних в областных, краевых судах и верховных судах республик в качестве второй инстанции; и на третьем уровне - в Верховном суде - должна тоже существовать коллегия по делам несовершеннолетних в качестве кассационной и надзорной инстанции. Финансовая составляющая этой законотворческой деятельности, связанная с организацией инстанционного движения дел снизу вверх, является более затратной. Есть и еще более сложный в этом отношении документ - названный выше проект федерального закона "Об основах системы ювенальной юстиции" - именно этот проект планирует, что ювенальные суды в области уголовного судопроизводства должны стать центром работы с несовершеннолетними, который будет использовать все возможности инфраструктуры на местах и будет опираться, собственно, на специалистов, занимающихся в том числе и восстановительным правосудием. Конечно, это требует и финансирования обучения людей, чтобы они могли успешно заниматься такой работой.

Важна еще одна идея, которую, мне кажется, надо всячески культивировать и поддерживать тем силам, которые отстаивают у нас идеи восстановительного правосудия. В области государственного правосудия по делам несовершеннолетних необходимо расширять процессуальные функции специалистов и представителей общественности. Это выражается (и должно выражаться) во всех судебных инстанциях по-разному. У нас есть особая процедура рассмотрения уголовных дел несовершеннолетних в судах, и там дозволительно привлекать к участию в процессе различных специалистов с тем, чтобы суду было легче оценить поведение такого правонарушителя с разных точек зрения, обеспечить лучший контакт с ним. В судах общей юрисдикции можно использовать такую процессуальную фигуру специалиста. Но надо, очевидно, начинать с более ранних этапов судебного процесса. Определенного процессуального закрепления требует положение такого специалиста в отношении несовершеннолетних (будь это социальный работник, или психолог, или педагог, это может быть специалист, являющийся носителем этих знаний в комплексе) и на досудебных стадиях производства по уголовному делу. Необходимо усиление процессуального оформления общественной заинтересованности по делам несовершеннолетних и на более высоких уровнях судебной системы, чтобы представителям общественности (это, например, может быть уполномоченный по правам ребенка или уполномоченный по правам человека) были даны особые функции, которые позволяли бы им обращаться с соответствующими жалобами, заявлениями, ходатайствами в пользу несовершеннолетних в отношении уже состоявшихся судебных решений, если такое уполномоченное лицо спорит с их справедливостью, обоснованностью или законностью. Уполномоченный по правам человека обладает такими процессуальными возможностями в институтах пересмотра судебных решений по всем делам, где он может поставить вопрос о нарушении прав, но практически это правомочие не востребовано. И суды, с одной стороны, и уполномоченный, с другой, ждут, когда такие процессуальные правомочия будут закреплены не в законе об уполномоченном по правам человека, а в Уголовно-процессуальном и Гражданском процессуальном кодексах. Учитывая такие тенденции практики, надо уже сейчас думать над расширением по делам несовершеннолетних процессуальных полномочий, предоставляемых тем лицам, которые должны защищать права подростков, в том числе и в уголовном судопроизводстве, исходя из того, что они отвечают за состояние защиты прав детей и молодежи, и, обеспечивая их поддержку в конкретных судебных делах, тем самым действуют также в публичных интересах.

То, как сейчас мыслится ювенальная юстиция, предполагает ее более широкое понимание, не ограничивающееся только судами по делам несовершеннолетних, а позволяющее объединить вокруг них - и, прежде всего на низшем уровне организации судебных учреждений, наиболее приближенных к населению, - разного рода общественные структуры, без содействия которых не могут быть решены проблемы социального контроля применительно к уголовным правонарушениям несовершеннолетних. Это должно также дать импульс внедрению в этой сфере восстановительных процедур. Развитие социальных структур совершенно необходимо и в области других правовых конфликтов, включая административные, экономические, а также другие гражданско-правовые споры.

<Содержание номераОглавление номера>>
Главная страницу