Герман Лукашин
Последствия непрофессионализма
Г. Лукашин – независимый эксперт по вопросам радиационной и ядерной безопасности, член экспертной комиссии РФЯЦ-ВНИИТФ по ХДМ, участник ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС, ветеран МАЭП.
Существуют ли угрозы для российских ядерных объектов?
Нашу особую суверенную демократию российские власти выстраивают в немалой степени благодаря утверждениям тандема, что только властная вертикаль способна обеспечить безопасность общества. Так ли это?
Тема защищенности российских АЭС, которая снова стала активно обсуждаться, даже после оптимистичных утверждений президента и премьера оставляет много вопросов. Причиной этих дискуссий можно считать не столько традиционное недоверие официальным заявлениям, сколько явственную, особенно в последние годы, неспособность властных структур прогнозировать даже не слишком отдаленные события.
Это отчетливо проявилось в прошлогодней ситуации с летними пожарами, которая, похоже, грозит повторением и в нынешнем. Не менее явно это выразилось в неготовности к зимней ситуации с сильными снегопадами и обледенениями и во множестве других случаев.
Перечень можно продолжать сколь угодно долго – ведь бесконечная череда аварий и катастроф сопровождает Россию в течение всей ее новейшей истории. И все это – неизбежный результат непрофессионализма, который все чаще упоминается в качестве первопричины нежелательных событий. И принципиальным представляется то, что именно этой особенностью национального менеджмента логично объясняются многие решения, касающиеся самого широкого круга вопросов – технических, военных или политических.
Рассмотрим эту характерную черту на примере проблемы ядерного разоружения и связанного с ней вопроса устойчивости критически важных объектов (КВО) к запроектным событиям.
Разоружение
Несомненно, снижение угрозы ядерной войны – это достаточно устойчивый процесс последнего времени, основные результаты которого связаны исключительно с взаимосогласованным уменьшением количества ядерных боеприпасов в России и США. Однако полное устранение этой угрозы возможно только в случае полного уничтожения ядерных арсеналов всеми без исключения странами, обладающими ядерным оружием.
Тем не менее, даже если не принимать во внимание наличие ядерного оружия у других государств, упрощенный подход, исключающий из рассмотрения некоторые существенные обстоятельства, дает основания для серьезной критики.
В частности, ратификация договора СНВ-3, который, по мнению отдельных аналитиков, выгоден для России и невыгоден для США, объективно оказывается невыгодным прежде всего для нашей страны. Постараемся привести доводы, обосновывающие данное утверждение.
Собственно проблема безопасности в плане ограничения стратегических наступательных вооружений складывается из многих составляющих. Однако принципиальное значение имеют следующие:
– уменьшение количества ядерных боеприпасов, снижающее угрозу массированного ядерного удара;
– наличие уязвимых для вероятного противника критически важных объектов (КВО), их количество и возможные последствия их поражения.
Исключая менее существенные детали, можно утверждать, что уровень обеспечения национальной безопасности государства будет определяться вероятностью нанесения ему неприемлемого ущерба. А величина вероятного ущерба в свою очередь будет определяться количеством и наличием КВО, а также степенью их защищенности. В данном отношении будем рассматривать только внешние угрозы природного и антропогенного характера.
Как представляется, при заключении договора СНВ-3 наличие уязвимых для потенциального противника целей не принималось во внимание или оценивалось как задача второго (третьего) плана. Информация об обсуждении этого аспекта в СМИ отсутствует. Уже одно это может служить основанием для пессимизма.
Устойчивость критически важных объектов к внешним воздействиям
Президент РФ сделал ряд высказываний, связанных с японским землетрясением и вызванной цунами катастрофой на АЭС «Фукусима». Эти высказывания можно рассматривать как выражение полного доверия главы государства к консультантам и экспертам, утверждающим, что на отечественных АЭС такое невозможно в принципе. И такой экспертный вывод представляется безупречным, поскольку девятибалльные землетрясения и тем более десятиметровое цунами в зонах расположения российских АЭС действительно невозможны.
Однако к безграничному оптимизму Росатома следовало бы относиться весьма осторожно. Причины для осмотрительности имеются, даже если не принимать во внимание сомнительные успехи росатомовского ренессанса и безудержную веру в надежность отечественных реакторов, по-видимому, унаследованную от некоего академика, в приступе старческого оптимизма заявившего с трибуны одного из последних партийных съездов, что реакторы РБМК можно устанавливать на Красной площади.
Такая уверенность вызывает беспокойство, так как умалчивается вся правда. Ведь Росатом ничего не говорит, скажем, об уязвимости АЭС с реакторами РБМК от террористического акта, аналогичного тому, который произошел 11 сентября 2001 года.
В данном отношении принципиальным является не декларации ведомства, а исходная постановка задачи. Если перед Росатомом была поставлена достаточно узкая задача – оценить устойчивость АЭС только к землетрясениям и цунами, то полученный ответ является полностью корректным. Но в таком случае возникает вопрос о неспособности советников сформулировать для руководителей государства задачу таким образом, чтобы она исчерпывающим образом охватывала проблему.
В свою очередь, постановка частной задачи позволяет вывести за рамки обсуждения важнейший вопрос устойчивости других критически важных объектов (КВО), защищенность которых от некоторых вероятных угроз представляется сомнительной.
К таким объектам относятся, повторю, не защищенные от падения аэробуса реакторы РБМК или плотины гидроэлектростанций, последствия разрушения которых также окажутся катастрофическими.
И здесь уместно напомнить точную формулу лжи, данную специалистами британской разведки: «Ложь – это не только сообщение недостоверных данных, но и сокрытие истины от тех, кто должен ее знать».
Таким образом, традиционная для российской исполнительной власти политика умолчаний, а также склонность к показному благополучию дает повод предположить, что от главы государства скрывается картина реальной защищенности российских КВО. А это уже очень серьезно, так как последствия умолчания могут оказаться запредельными.
Хуже может быть, только если руководители государства не желают знать реальное положение дел.
Уязвимость критически важных объектов
Попытаемся обосновать такую позицию на примере только одного объекта, консервативно полагая, что другие настолько же уязвимые цели на территории России, самого большого по площади государства на планете, отсутствуют.
Исходная информация:
в Челябинской области, на Производственном объединении «Маяк», в Хранилище делящихся материалов (ХДМ) осуществляется долговременное (100 лет) хранение 25 тонн оружейного плутония суммарной активностью около 130 МКи;
в помещениях реактора А-1 хранятся 38 тонн коммерческого плутония суммарной активностью более 100 000 МКи.
С проблемой долговременного хранения плутония автору пришлось столкнуться в качестве члена экспертной комиссии Российского федерального ядерного центра – Всероссийского НИИ технической физики имени академика Е.И. Забабахина, в состав которой он был включен как специалист в вопросах радиационной и ядерной безопасности. Задачей комиссии была проверка полноты и достаточности рассмотрения вопросов ядерной и радиационной безопасности в проекте технико-экономического обоснования строительства ХДМ на Производственном объединении «Маяк» в Челябинской области.
Систематизация и анализ материалов, связанных с проблемой долговременного хранения плутония как оружейного качества, так и коммерческого, полученного в результате переработки реакторного топлива, позволили сделать вывод: в России к 1995 году отсутствовало не только научно и технически обоснованное решение, реализация которого могла бы гарантировать безопасное хранение плутония в течение проектных ста лет, но даже и не существовала концепция такого хранения. Более того, концепция обращения с оружейным плутонием, появившаяся лишь в 1998 году, была разработана только после того, как автор в своем «особом мнении» указал на ее отсутствие. («Особое мнение» было приложено к заключению экспертной комиссии РФЯЦ-ВНИИТФ.)
Наконец, если учитывать предполагаемый столетний срок хранения плутония, отсутствие раздела «Долговременное хранение оружейного плутония» в «Концепции Российской Федерации по обращению с оружейным плутонием, высвобождаемым в ходе ядерного разоружения», свидетельствует о недальновидном рассмотрении вопроса. Ведь с плутонием человек впервые столкнулся всего полвека назад. И тот факт, что связанные с таким длительным сроком хранения научные в первую очередь, а также технические вопросы оказались «незамеченными», свидетельствует о непрофессиональном подходе к проблеме. И это притом, что разработкой концепции была занята рабочая группа Министерства Российской Федерации по атомной энергии, в состав которой входили специалисты ведущих институтов министерства и его департаментов, а также 12-го Главного управления Министерства обороны. Заслуживает внимания и то, что в разработке концепции не принимали участия представители ряда министерств и ведомств. В частности, в разработке не участвовали Министерство внутренних дел, ФСБ, МинЧС, а также ведомства, осуществляющие контроль ядерной и радиационной безопасности.
Последствия поверхностных решений
Результатом отсутствия концепции и неполноты исходных данных стала реализация на Производственном объединении «Маяк» наземных способов хранения избыточного плутония, которые следует характеризовать только как предельно опасные. Они не обеспечивают физической защиты, то есть удержания содержимого в проектных объемах при возникновении некоторых не учтенных в проектной документации, но тем не менее возможных событий.
На этом следует остановиться подробнее, так как официально Росатом настаивает на том, что перечень возможных аварийных ситуаций, принятый, например, при разработке проекта Хранилища Делящихся Материалов (ХДМ), включает все реально возможные события. Поэтому приведем соответствующий фрагмент технического задания.
В задании на разработку проекта ХДМ предусмотрены только следующие исходные события:
Приложение 2.
ПЕРЕЧЕНЬ ИСХОДНЫХСОБЫТИЙ ДЛЯ АНАЛИЗА ПРОЕКТНЫХ АВАРИЙ
1. Механические воздействия на контейнеры при транспортировке и работе с ними (падение, защемления).
2. Разгерметизация контейнеров с ДМ при их длительном хранении с выходом радиоактивных аэрозолей.
3. Пожары в помещениях хранилища.
4. Полная потеря электроснабжения продолжительностью до одного месяца.
5. Полная потеря теплоснабжения продолжительностью до одного месяца.
6. Землетрясение.
7. Ураганы, смерчи с максимальным ветровым напором.
8. Наводнения, затопление.
9. Удары молний.
10. Максимальная снеговая нагрузка.
11. Падение самолета массой 20 т, летящего со скоростью 200 м/с. Угол падения самолета к горизонту в интервале от 10° до 45°.
12. Воздушная ударная волна, обусловленная взрывом на близлежащих объектах, проходящем транспорте с давлением во фронте в районе строительства до 10 кПа. Продолжительность фазы сжатия до 1с. Направление распространения – горизонтальное.
13. Артобстрелы и бомбовые удары с использованием наиболее распространенных видов боеприпасов, не требующих специальных средств доставки:
– фугасных авиабомб калибром 450 кг при взрыве в горизонтальном положении на «тюфяке» над хранилищем;
– кумулятивных снарядов массой 140 кг.
14. Диверсанты, которые вооружены легким стрелковым оружием калибром до 9 мм, огнеметами, гранатометами, взрывчатыми веществами (ТНТ) весом до 50 кг.
15. Отказ системы отвода тепла продолжительностью до одного месяца.
ПЕРЕЧЕНЬ ИСХОДНЫХ СОБЫТИЙ ДЛЯ РАСЧЕТА ЗАПРОЕКТНЫХ АВАРИЙ
1. Затопление хранилища водой, приводящее к СЦР.
2. Взрыв заряда массой 50 кг ТНТ вследствие диверсионных действий в здании хранилища, до помещения промежуточного хранения.
3. Падение технологического оборудования и строительных конструкций на места хранения контейнеров с ДМ.
Принципиальным недостатком приведенного перечня является его сомнительная полнота – не учтены некоторые возможные, хотя и маловероятные события. (Предвидя возражения оппонентов, отмечу, что малая вероятность вовсе не означает невозможность какого-либо события. Напротив, она означает, что оно может произойти. Вопрос заключается в том, когда это случится. А с учетом столетнего срока хранения он становится одним из ключевых.)
Попытаемся обосновать неполноту перечня исходных событий, используя исторические аналогии.
Рассмотрим некоторые общеизвестные исторические события, которые имели место за прошедшие сто лет.
1. Хронологически первым следует указать падение Тунгусского метеорита в 1908 году, при падении (взрыве) которого выделилась энергия, эквивалентная взрыву 10 млн тонн тротила.
2. Далее следует напомнить применение Соединенными Штатами ядерного оружия против императорской Японии.
3. Наконец, следует отметить усиление террористической активности, из многочисленных проявлений которой особого внимания заслуживают террористические акты, связанные с захватом аэробусов. Самый известный из них, произошедший 11 сентября 2001 года, завершился падением одного из захваченных самолетов на здание Пентагона и тараном башен Всемирного торгового центра в Нью-Йорке.
Применительно к рассматриваемой проблеме важно только то, что перечисленные выше события имели место и являются реальными фактами. Следовательно, исключать возможность аналогичных событий весьма недальновидно. Следовательно, проектные решения должны обеспечивать защиту от подобных угроз.
Если в перечне событий отсутствует падение метеорита, то это еще можно как-то объяснить экзотичностью такого природного явления, которое к тому же имело место в прошлом веке. Но принятые в проекте параметры падающего самолета (бомбардировщик времен Второй мировой войны) невозможно обосновать, если учитывать массу современного аэробуса. Соответственно, последствия падения аэробуса или транспортного самолета на какой-либо из объектов ПО «Маяк» при разработке проекта не рассматривались.
События 9 сентября 2001 года требуют, чтобы учитывалась не только эта угроза, но и все возможные направления террористических атак. Ведь примерно в 100 км от промплощадки ПО «Маяк» расположены два аэропорта – Кольцово (Екатеринбург) и Баландино (Челябинск), ежедневно отправляющие и принимающие аэробусы типа Boeing, полетная масса которых на порядок выше полетной массы фронтового бомбардировщика времен Второй мировой войны, заложенной в техническом задании.
Ядерный удар по ХДМ также не рассматривался разработчиками ТЗ, так как в принятых условиях размещения невозможно обеспечить защиту от такого воздействия и, следовательно, исключить катастрофический выброс плутония в окружающую среду.
В данном отношении отметим просто, что на странице 100 доклада американского Национального совета по защите природных ресурсов помещен рисунок, на котором показаны цели ядерного удара по ПО «Маяк», в том числе ХДМ и реакторные заводы.
Упущения разработчиков не остались незамеченными. Напротив, очевидные недостатки проекта стали объектом многочисленных расследований в СМИ и обращений во властные структуры. Однако адекватной реакции не было либо материалы направлялись для ответа в Росатом. Полученные формальные отписки, которые традиционно не содержали убедительных опровержений, доказывающих беспочвенность опасений, не только подчеркивали значимость проблемы, но и свидетельствовали о ненадлежащем отношении чиновников к своему служебному долгу.
Правда, в обращениях речь шла только о Хранилище Делящихся Материалов (ХДМ) на производственном объединении «Маяк» – объекте, не имеющем на нашей планете аналогов не только по потенциальной опасности для всего человечества, но и по уровню незащищенности от многочисленных угроз природного и антропогенного характера.
Логический результат поверхностного подхода к реализации проекта строительства ХДМ, реализованного в рамках программы «Взаимного сокращения угрозы» (Cooperative Threat Reduction program) – создание чудовищной опасности для колоссальных территорий и огромного количества людей, поскольку сегодня человечество не обладает адекватными техническими и экономическими средствами для преодоления последствий любой из не учтенных в проекте угроз.
А хранилище, предназначенное для столетнего хранения оружейного плутония, высвобождающегося в процессе сокращения ядерных вооружений, то есть фактически всего стратегического запаса, представляет собой всего лишь структурное подразделение Производственного объединения «Маяк», расположенного на расстоянии менее 200 км от прозрачной государственной границы со странами исламского пояса. В то же время, на сегодняшний день, согласно имеющейся информации, суммарная масса плутония (оружейного и коммерческого), хранящегося на ПО «Маяк», составляет более 60 тонн.
С учетом изложенного представляется совершенно необъяснимым выбор региона для плутониевых хранилищ, поскольку он не обеспечен силами не только противоракетной обороны, но даже и, насколько нам известно, противовоздушной защиты.
Таким образом, можно сформулировать проблему, которая имеет огромное значение, однако российские власти откровенно уклоняются от ее признания и тем более – решения.
Вот эта проблема: «Катастрофическое сосредоточение запасов плутония на Производственном объединении «Маяк» в условиях, не гарантирующих физическую защиту».
Трудно понять, осознает ли российская власть серьезность проблемы? Или в представленных рассуждениях содержатся какие-то фактические или логические ошибки?
Угрозы: насколько они реальны?
Повторим, что полученные «ответы» Росатома (министерства, агентства) в совокупности с анализом доступных материалов только укрепляют убежденность в чрезвычайном характере угрозы, созданной для России в конце прошлого столетия в результате необоснованной концентрации гигантских количеств радиоактивных веществ на весьма ограниченной территории. Характерно, что ФСБ, МинЧС, Минобороны… попросту уклонились от заявлений.
Перечень и характеристики хранилищ плутония на ПО «Маяк»
Номер на карте | Объект | Назначение | Масса, т | Активность, МКи |
1. | ХДМ | Хранение оружейного плутония | 25 | 130 |
2. | Реактор «А» | Хранение коммерческого плутония | 38 | Более 100 000 |
СУММАРНАЯ АКТИВНОСТЬ – более 100 000 МКи | ||||
Повторю, что потенциальная опасность ПО «МАЯК» обусловлена прежде всего тем, что на ограниченной территории (менее 30 кв. км) сосредоточена колоссальная радиоактивность, в тысячу раз (!) превышающая чернобыльский выброс. Причем, в отличие от чернобыльского выброса, в случае реализации одного из перечисленных выше запроектных событий, будет выброшен в основном плутоний.
В нормальном государстве подобное сосредоточение запасов плутония (что вступает в противоречие с общепринятым в мировой военной и гражданской практике фундаментальным принципом рассредоточенного хранения опасных материалов и свидетельствует об отсутствии государственного подхода к решению проблемы) было бы признано совершенно недопустимым. Но только не в современной России.
Единственное, в чем можно согласиться с чиновниками Росатома, так это то, что ХДМ действительно является в историческом плане уникальным, не имеющим аналогов среди созданных человечеством объектов. Прискорбным здесь является то, что эта «уникальность» характеризуется не только радиационными параметрами содержимого и сроком хранения, но прежде всего реальными угрозами природного и антропогенного характера, а также незащищенностью, очевидной даже для непрофессионалов.
Немного о реакции Росатома
Ответы Росатома не удовлетворяют ни в целом, ни по отдельности. Заявляя о достаточной защищенности объекта от всего спектра угроз, госкорпорация дает ответы по вопросам, не входящим в ее компетенцию, в частности – военным, антитеррористическим, а также по вопросам преодоления последствий чрезвычайных ситуаций. Напротив, утверждения корпорации о достаточной защищенности без труда опровергаются фактическими материалами.
В частности, «уникальность» проекта ХДМ, способная при определенных условиях принести его создателям лавры Герострата, характеризуется рядом заслуживающих внимания обстоятельств:
– немотивированным отказом от первоначального подземного варианта размещения хранилища, хотя были представлены вполне пригодные предложения, существенным образом снижающие возможный выброс в окружающую среду значительных количеств плутония. В частности – в освободившихся подземных помещениях Железногорского ГХК, имеющих к тому же положительное заключение государственной экологической экспертизы;
– уровнем угроз, существенно возрастающим, поскольку на территории ПО «Маяк» имеются другие критически важные объекты, что превращает предприятие в весьма соблазнительную цель не только для потенциального агрессора, но и для проведения террористической акции с предельно тяжелыми и, возможно, непреодолимыми последствиями (по понятным причинам эти объекты не перечисляются);
– несовершенством проекта, который не обеспечивает защиту ХДМ ни от современных средств поражения, даже в неядерном варианте, ни от падения на ХДМ современного авиалайнера. К слову, на расстоянии около 100 км от отмеченной на карте площадки расположены аэропорты Кольцово (Екатеринбург) и Баландино (Челябинск), принимающие и отправляющие ежедневно десятки аэробусов полетной массой на порядок большей, чем учтенные в проекте параметры фронтового бомбардировщика времен Второй мировой войны. В случае возникновения такой угрозы неизбежно возникнет вопрос: «Сбивать или не сбивать?» Время для принятия решения исчисляется минутами. А самостоятельные решения современные руководители, как показывает опыт, принимать не способны;
– Наконец, отсутствием, насколько известно, в данном регионе не только системы ПРО, но и системы ПВО.
Это будет посильнее, чем Чернобыль или Фукусима
К сожалению, беспрецедентные угрозы, на которые в официальных запросах и публикациях неоднократно обращалось внимание органов власти и должностных лиц, при детальном рассмотрении приобретают совершенно реальные очертания и характеризуются глобальным масштабом возможных последствий. В сравнении с ними последствия Чернобыльской катастрофы покажутся «незначительным радиационным инцидентом времен перестройки». Глобальный масштаб последствий радиационных, а также экономических (после Чернобыля именно они во многом обусловили распад Советского Союза), может оказаться основным политическим результатом концентрации запасов плутония в одном месте.
Сделаем некоторые оценки, чтобы убедиться: угрозы не преувеличены, а возможные последствия будут иметь действительно катастрофический характер. Даже элементарные расчеты, основанные на грубых приближениях, доказывают обоснованность наших опасений.
Качественно верхний предел площади зоны, которая может подвергнуться потенциально возможному плутониевому загрязнению, можно оценить исходя из суммарной активности плутония и площади Северного полушария. В таком случае:
100000 МКи : 255 млн. кв. км = 390 Ки/кв. км.
Понятно, что полученное значение характеризует только потенциальную опасность хранящегося на ПО «Маяк» плутония, то есть предельный уровень загрязнения при условии равномерного распределения хранящегося плутония по всей поверхности Северного полушария Земли. В равной мере понятно, что сценарий такого выброса невозможно не только создать, но даже и представить.
Более реалистичные расчеты следует ориентировать на какое-либо реперное значение. В качестве такого значения можно выбрать, например, уровень поверхностной активности плутония 0,1 Ки/кв. км, на основании которого устанавливалась зона отчуждения вокруг Чернобыльской АЭС. В любом случае понятно, что активности плутония, хранящегося на ПО «Маяк», достаточно для загрязнения колоссальных территорий.
Для более представительных оценок требуется проведение весьма сложных расчетов в условиях значительной неопределенности исходных данных (сценарий события, активность выброса, метеорологическая обстановка и т.п.). Естественно, что выполнить данную работу можно только в соответствующих институтах, обладающих мощными компьютерами и программным обеспечением, и при корректных исходных данных.
Аналогичные расчеты применительно к Фукусиме нетрудно найти в Интеренете с помощью любого поисковика. Например, http://www.inosmi.ru/infographic/20110404/168066633.html или http://www.nytimes.com/interactive/2011/03/16/science/plume-graphic.html?ref=science.
Что делать?
Ответ на вопрос о том, в чью компетенцию входит рассмотрение поставленных вопросов, очевиден. Только президент как гарант конституционных прав граждан может и должен получить по нескольким независимым каналам исчерпывающую информацию, необходимую для объективного и всестороннего анализа проблемы. А по представленным материалам принять взвешенное решение в интересах населения. Ведь последствия реализации любой из многочисленных угроз трудно представить. И преодолеть их будет невозможно!
История знает много примеров пренебрежения предупреждениями, оборачивавшихся катастрофическими последствиями для русского народа. Достаточно вспомнить предысторию Великой отечественной войны. Да и относительно возможной аварии на РБМК специалисты неоднократно предупреждали задолго до чернобыльской катастрофы. А последствия пренебрежительного отношения к прогнозам реализуются в потерях человеческих жизней и финансовых затратах.
Применительно к рассматриваемой проблеме остается только подчеркнуть, что принципиальным отличием войны, даже с ограниченным применением ядерного оружия, от ликвидации последствий плутониевой катастрофы, заключается в том, что войну с плутонием выиграть невозможно.
Пострадает не только Россия, под угрозой окажется вся человеческая цивилизация. Именно поэтому требуется создание комплексной межведомственной и независимой от Росатома комиссии для рассмотрения всего спектра вопросов, связанных с безумной концентрацией на территории ПО «МАЯК» критически важных объектов (в том числе ХДМ) и создавшейся в результате ситуации. А также для разработки мероприятий, исключающих катастрофические последствия запроектных событий.
Вопросы без ответов
Остается перечислить вопросы, профессиональные ответы на которые должны быть получены и оценены властными структурами:
1. На каком основании и чем обусловлено нарушение принципа рассредоточенного хранения опасных материалов и допускается беспрецедентная концентрация радиоактивных материалов вблизи государственной границы?
2. Чем обоснован отказ от подземного варианта размещения ХДМ и хранилища «коммерческого» плутония? Например, на свободных производственных площадях Горно-химического комбината (г. Железногорск), имеющих к тому же положительное заключение государственной экологической экспертизы?
3. Обеспечивает ли состояние указанных на схеме критически важных объектов достаточную защиту при падении на них современного авиалайнера (аэробуса), полетная масса которого составляет 200 тонн, при скорости более 800 км/час?
4. Обеспечивает ли конструкция ХДМ и здания первого промышленного реактора «А» удержание хранящегося материала при попадании в него современного проникающего боеприпаса типа GBU-28 или аналогичного?
5. Какие последствия можно ожидать при следующих вариантах ядерного удара по ХДМ и зданию первого промышленного реактора «А»:
– воздушный взрыв мощностью 100 кт на высоте 400 м;
– наземный взрыв такой же мощности?
6. Предусмотрена ли возможность временного хранения всего запаса плутония вне ХДМ и помещений реактора «А» в случае возникновения форс-мажорных обстоятельств?
7. В достаточно ли мере обеспечена противовоздушная защита ПО «МАЯК»?
8. Каковы могут быть экономические последствия наихудшего варианта плутониевого загрязнения территории в сравнении с ущербом от чернобыльской катастрофы?
Для принятия научно и технически, а следовательно, и политически обоснованных решений будет вполне достаточно профессиональных, то есть честных ответов на перечисленные вопросы и их экспертная проверка.
Заключение
Повторю, что непрекращающаяся череда катастроф, потрясающих Россию с самого начала XXI века: «Курск», «Нерпа», Саяно-Шушенская ГЭС, взрывы в Ульяновске, «Невский экспресс», – все больше приобретает характер устойчивого, разрушительного процесса, который пока что реализуется в виде локальных событий, не затрагивающих большие территории и значительные количества людей. Если, конечно, не принимать во внимание летние пожары прошлого года и начинающиеся нынешнего.
Хотелось бы верить, что у нынешнего руководства России в лице президента и председателя правительства хватит мудрости и мужества для принятия решения, которое позволит им остаться в истории людьми, избавившими не только Россию, но и все человечество от страшной угрозы. И такое решение очевидно – переместить запасы плутония в расположенные глубоко под землей помещения, например, в помещения остановленных производств Горно-химического комбината (г. Железногорск Красноярского края) или других, подходящих для этих целей. Это будет гарантировать защиту содержимого от всех предвидимых угроз. А экономические и репутационные издержки будут ничтожными в сравнении с возможными последствиями.
В заключение позволю перефразировать известный афоризм: «Если вы не занимаетесь плутонием, то плутоний займется вами».
В конечном итоге, реакция властных структур на настоящую публикацию продемонстрирует реальную меру ответственности российских властей не только перед населением страны и потомками, но и перед всем человечеством.
P.S. О данной проблеме 1 февраля с .г. Президенту РФ было передано соответствующее обращение. Появилась и его резолюция: «А.В.Дворковичу. Изучите. Представьте предложения. Д.Медведев. 1.2.11»
В связи с катастрофой на АЭС «Фукусима» 24 марта с.г. на сайт Президента Российской Федерации было направлено повторное обращение «О немедленной передислокации плутония, хранящегося на ПО «МАЯК», с кратким изложением проблемы.
Через месяц в мой адрес поступил «ответ» Главного управления МЧС по Челябинской области.
Комментировать данное творение чиновников не имело бы смысла, если бы оно затрагивало не слишком серьезную проблему. Однако в силу чрезвычайности вопроса концентрации безумного количества плутония при отсутствии физической защиты достаточно отметить, что в отписке не приводится ни одного ответа ни на один из поставленных в обращении вопросов.
На что надеяться при таком отношении к выполнению президентских поручений? Перебираться в Австралию?
Как говорил мой покойный дед, видя результаты непрофессионального отношения к делу: «Мастерство твое, Господи, потерпело еси от рук “мастера’’».