Григорий Пасько

Им – вечный суд; свобода только снится…

Март-2011

В Санкт-Петербурге на конференции, посвященной 150-летию отмены крепостного права в России, в которой принимал участие и видный юрист Президент России Дмитрий Медведев, председатель Конституционного суда РФ Валерий Зорькин, говоря о судебной реформе, отметил: «Главная задача проводимой в стране судебной реформы – обеспечение реальной независимости судебной системы – все еще остается нерешенной... Судебная система в России состоялась, но отягощена язвами, пороками и недостатками... Все мы здесь правоведы. И как бы не наше дело погружаться в моральную проповедь. Однако я призываю всех собравшихся осознать, что никакая – даже самая глубоко и изощренно разработанная и формально совершенная – правовая система не будет полноценно действовать, если она лишена фундамента в виде нравственного общества... Но свобода граждан должна учитывать традиции. Нельзя народу России навязывать свободу народа Амстердама» [ http://kp.ru/daily/25647.4/810758/ ].

Что такое «народ Амстердама», я, к примеру, не знаю. Тем более я не понимаю, почему нашему, российскому, народу нельзя ставить в пример чью-то свободу и опыт ее становления. Еще я не понимаю, как может состояться (то есть, как минимум, исходя из глагола, хотя бы стоять) то, что отягощено язвами, пороками и недостатками?

В отличие от Зорькина я не правовед. Поэтому, наверное, имею право «погружаться в моральную проповедь». «Проповедь» моя коротка: независимого суда в России как не было, так и нет. Еще в 2006 году заслуженный юрист РФ Тамара Морщакова на одном из научных семинаров говорила о том, что суду по-прежнему не доверяет значительное число людей.

Думаю, что и спустя пять лет можно смело говорить о кризисе доверия к судебной системе.

Если говорить о кризисе вообще, то вполне логично говорить и о кризисе доверия к власти исполнительной. Кризис этот существует еще и потому, что власть, по сути, сама отказалась от независимого правосудия. Целесообразность в понимании тех, кто сегодня руководит страной, оказалась выше правосудия.

Особенно ярко это продемонстрировано на примере так называемого «дела ЮКОСа». Иногда мне кажется, что суд над бывшими руководителями ЮКОСа Михаилом Ходорковским и Платоном Лебедевым не закончится никогда.

В одном из своих комментариев к процессу в Хамовническом суде по так называемому «делу ЮКОСа» правозащитница Людмила Алексеева написала: «Прокуроры даже и подумать не могли, что всю их «стройную доказательную базу» можно разрушить демонстрацией двух самых обыкновенных стеклянных банок, одна из которых наполнена нефтью, а другая скважинной жидкостью. Да-да, той самой скважинной жидкостью, существование которой они так настойчиво отрицали, считая сам этот термин выдумкой экс-руководителя ЮКОСа в целях совершения им ''преступных операций''».

Я хорошо помню эпизод, когда на столе в суде появились эти банки. Прямо в зале Хамовнического суда Михаил Ходорковский и его адвокат Вадим Клювгант смоделировали ту самую «сделку», о которой так часто упоминали в своих обвинениях прокуроры: один продал другому содержимое банки – нефть. Смысл действа состоял в том, чтобы показать – физически! на пальцах! как дебилам!, – что после смены собственника нефть остается на том же месте – никто ее из банки не переливал и не перекачивал. По физиономиям прокуроров было видно, что этот «фокус» никак не вписывался в их представление о нефтяном бизнесе. Более того, замечает Алексеева, он совершенно противоречил содержанию обвинительного заключения.

Здесь очень важно отметить, что обнаружить противоречия между тем, что происходило в суде, и тем, что было написано в обвинительном заключении, мог кто угодно: для этого необязательно иметь юридическое образование.

За те полтора года, что длился «хамовнический процесс», кажется, все здравомыслящие люди пришли к выводу: суда над обвиняемыми не было, было циничное глумление над правосудием и здравым смыслом. Разумеется, мы все уже давно привыкли к тому, что квалификация многих (если не большинства судей) очень низкая. Это признают и президент (напомню на всякий случай, что он юрист), и даже… Верховный суд. В прошлом году ВС опубликовал свой доклад, в котором было сказано, что в постановленных приговорах судьи допускали ошибки в сорока процентах случаев [ http://www.echo.msk.ru/news/675435-echo.html ].

Адвокаты признают, что система уголовного правосудия в России в целом носит карательный характер. Часто суды гребут всех под одну гребенку и выносят определения об аресте подозреваемого, хотя законных оснований для этого нет. Чаще всего суды первой инстанции неправильно применяют Уголовный кодекс. Много ошибок допускают, когда квалифицируют нарушение. И вместо того чтобы оштрафовать злоумышленника, его привлекают к уголовной ответственности.

Когда в некоторых СМИ в очередной раз зашла речь о судебной реформе, журналисты РЕН-ТВ нашли меня в Новосибирске, чтобы я прокомментировал очередную дискуссию о ходе (или, как некоторые уже успели сообщить, завершении судебной реформы). Я привел в пример явно несправедливое, с кучей нарушений УПК, судилище – процесс в Хамовническом суде. Одного дня наблюдений достаточно, чтобы насчитать с десяток грубых нарушений требований УПК РФ в этом процессе. Судья Данилкин их словно не замечает. Делает вид? Боится прокуроров? Кстати, судебные ошибки – это еще и результат бездарного следствия: суд вынужден замазывать огрехи следователей и слепоту обвинения. Вынужден – потому что он у нас зависим от исполнительной власти. А судьи кто? Это бывшие следователи, секретари судов  и бывшие эфэсбэшники. С таким набором только в тоталитаризм дорога. Тут уж не до реформирования судебной системы. Поэтому реформирование длится долго и нудно, бестолково и безрезультатно.

И еще: будь даже не воля, а полволи так называемых юристов Медведева-Путина – и судебную систему в стране можно было бы кардинально изменить. Но в том-то и дело, что этому юридическому тандему реформа судебной системы не нужна! Эта система устраивает их таковой, какая она сложилась со времен товарищей Сталина и Вышинского.

Я говорил какие-то привычные для меня и очевидные вещи. Поразила реакция коллег: они спросили, не страшно ли мне говорить об этом с такой прямотой? Я ответил, что страшно не говорить об этом и страшно жить в такой стране, где нет независимого суда. Потому что если бы передо мной стоял выбор – свобода слова или независимый суд, я выбрал бы второе.

…Насколько я помню, сюжет с моим участием не вышел в эфир.

***

В статье Сьюзен Глассер и Питера Бейкера [ Глассер С., Бейкер П. «Диссидент-миллиардер». The Foreign Policy. 26.04.2010. ] прочитал: «Со временем сформировался “новый Ходорковский”, сознательно культивирующий имидж мученика за дело демократии». И еще: «…Для писателя самое занимательное – наблюдать, как крупный деятель внезапно разворачивается в совершенно ином направлении, – заметил в интервью Чхартишвили. Он находит много параллелей между Ходорковским и Сахаровым. Еще несколько лет назад такое сравнение выглядело бы ересью, но ныне многие ветераны правозащитного движения скрепя сердце видят в Ходорковском если не героя, то новообращенного».

Каждый, разумеется, волен писать так, как может. Я позволю себе усомниться в некоторых выводах коллег. Во-первых, у меня не сложилось впечатление, что Ходорковский «сознательно культивирует имидж мученика». Он не выглядит мучеником, он выглядит нормальным человеком. Конечно, мы догадываемся, чего ему стоит держаться так, как он держится. Во-вторых, не могу себе представить ветеранов-правозащитников, которые «скрепя сердце» видят в Ходорковском новобращенного. Насколько мне известно, фразеологизм «скрепя сердце» обозначает «против воли», «против своих убеждений». Правозащитники, в том числе ветераны движения в защиту прав человека, далеко не против своих убеждений причислили в свое время Михаила Ходорковского к числу политических заключенных. Так что здесь либо неточности перевода, либо просто неточности. 

***

Пересматривая свои записи, сделанные во время «хамовнического процесса», я обнаружил своего рода перечень «типовых» нарушений, обычно допускаемых следствием, гособвинением и судом.

Есть в бумажках, которые оформляют на своих жертв российские следователи МВД, ФСБ и прокуроры, а также и судебные секретари (разумеется, с молчаливого благословения самих судей), некоторые «мелочи», буквально отравляющие жизнь подследственным, обвиняемым и осужденным, а также их адвокатам. По сути, эти «мелочи» являются грубейшими нарушениями уголовно-процессуального законодательства. Но, несмотря на это, они существуют десятки лет, и представители следствия МВД, ФСБ и прокуратуры не торопятся их устранять. Потому, что привыкли к безнаказанности. Потому, что знают: государство на их стороне – на стороне беззакония.

Что это за «мелочи»? Рассмотрим некоторые из них.

Получает, к примеру, обвиняемый, материалы «своего» уголовного дела. Первое, что бросается ему в глаза – в томах подшиты не оригиналы документов, а их копии. Причем копии – очень плохого качества, такие, что многие из них просто не читаются. В ответ на претензии или ходатайства следователи отвечают: у нас копировальная техника плохая. При этом не отвечают, куда же девались оригиналы. И не признаются, что таким образом пытаются затруднить защиту обвиняемого против безосновательного обвинения. Почему безосновательного? Да потому, что в случае, если посажен до суда действительно преступник, то, как правило, его материалы даются ему для ознакомления и в оригиналах, и читаемые, если в копиях, и без промедления…

Не сразу обращает внимание обвиняемый и на то, что страницы материалов уголовного дела пронумерованы простым карандашом – таким образом, что нумерацию можно легко изменить при помощи резинки.

Еще о нумерации. Представьте себе, что вы – обвиняемый в России (не приведи, конечно, Бог…). Изучив дело и сделав из него выписки, вы напишете свои контраргументы. Зачитывая их в суде, вы будете ссылаться на тома дела и на страницы, которые ранее изучили. И вдруг обнаружится, что ваши ссылки неверны, потому что нумерация почему-то изменилась за то время, пока дело перед судебным заседанием снова побывало в руках следователей.

Возражения против такого способа нумерации ВСЕГДА остаются безответными. У меня, к примеру, сложилось стойкое убеждение, что следователей учат этому специально.

Далее, читая материалы дела, вы, если вы обвиняемый, обратите внимание на то, что слова свидетелей записаны либо неточно, либо откровенно лживо. Вы, разумеется, заявите ходатайство по этому поводу, а в ответ получите постановление об отказе в удовлетворении вашего ходатайства.

Поэтому очередная «мелочь» такова: ВСЕ ваши ходатайства будут оставлены  неудовлетворенными! Причем отказывают в удовлетворении даже в тех случаях, которые запрещены законом: например, в случае ходатайства в допросе свидетелей, производстве судебной экспертизы и т.п.

Следующая «мелочь»: подписи под отказами или другими постановлениями нередко ставит не руководитель следственной группы, а кто-то из членов группы, человек малозначительный. Это тоже нарушение закона, но делается это для того, чтобы в случае выявления явного беззакония, всю вину можно было бы свалить на человека малозначительного. Хотя всем понятно, что он всего лишь выполнял приказ старшего группы. Случаи возбуждения уголовного дела в отношении следователя следственной группы по факту превышения им должностных полномочий или по фактам фальсификации материалов уголовного дела мне вообще не известны.

Очередная «мелочь» – поддельные подписи понятых под протоколами следственных действий. Обнаружить такое очень непросто. Ведь сначала надо допросить понятых, а суд не всегда идет на это, тупо доверяя следствию. Потом ведь надо, чтобы суд назначил графологическую экспертизу подписей понятых. А на это суды тоже идут в редких случаях.

Далее, вы обнаружите, что далеко не все изъятые у вас при обыске бумаги и предметы  находятся в материалах дела. Они куда-то таинственно исчезли. И они при этом однозначно свидетельствуют в вашу пользу. Собственно, именно поэтому они и «исчезли».

Зато вы с удивлением обнаружите в «своих» материалах бумаги, не имеющие вообще никакого отношения к «вашему» уголовному делу. (В «моем» «шпионском» деле неведомо откуда вдруг оказались материалы по наркотикам и контрабанде оружия.) Не надо думать, что следователи идиоты. Просто таким образом они воздействуют психологически и на вас, и на судей. С другой стороны, иногда такие лишние эпизоды обвинения вдруг срабатывают, и человека осуждают и за то, к чему он вообще не имел никакого отношения.

Не удивляйтесь, если свидетели в суде сначала откажутся от своих показаний, данных ими на предварительном следствии, а затем снова скажут, что правильно говорили именно в самом начале следствия. Означает это одно: с такими свидетелями поработали следователи уже во время судебного следствия. Прижали где-то в темном уголке и пригрозили новыми неприятностями, например, переквалификацией из свидетелей в сообщников. (В ФСБ, например, такое давление на свидетелей и даже на судей, называется «оперативным сопровождением дела».)

Самое интересное то, что судьи показания таких свидетелей все равно используют при постановлении приговора.

Если дела следствия все равно идут не так гладко, как им того хотелось бы, в ход идут откровенно лживые заявления для прессы. Здесь ярким примером могут служить слова бывшего (и, скорей всего, будущего) президента России Путина о Михаиле Ходорковском на пресс-конференции во Франции в этом году, когда он «привязал» бывшего главу ЮКОСа и к запрету на въезд в США, и к убийствам…(Потом Путин неоднократно задолго до постановления приговора говорил о том, что у Ходорковского «руки по локоть в крови»).

Кстати, следует быть готовым и к тому, что полностью ознакомиться со всеми материалами дела вам не дадут, значительно сократив срок ознакомления с делом. Скажут, что вы должны изучать чуть ли не по 300 страниц в час. Конечно, это тоже давление на вас и на вашу защиту. Но все дело в том, что законом точные сроки так до сих пор и не определены. Сказано лишь, что обвиняемый и его защитник не могут ограничиваться во времени, необходимом для ознакомления с материалами уголовного дела. На практике же – ограничиваются всегда и повсеместно.

Надо быть готовым и к такой «мелочи», как запрет со стороны следствия делать все необходимые для защиты выписки из дела. Запрет накладывается, например, таким образом, что все дело объявляется содержащим сведения, которые составляют государственную тайну. При приходе к власти в стране чекистов этот метод стал особенно популярным.

…Я назвал лишь некоторые – типичные – приемы нарушения прав обвиняемых. Все это – подлые приемчики мерзавцев, которых в органах ФСБ, МВД и прокуратуры пока еще предостаточно. Надо признать, что много их и среди судей, в противном случае все эти приемы жестко пресекались бы и впредь не допускались бы. Увы! Методы эти живут десятилетиями.

***

Объединенная прокурорская группа (ОПГ) текстом обвинительного заключения сказала Ходорковскому и Лебедеву: вы украли нефть. Ходорковский в суде доказал, что он не крал нефть – ни у себя, ни у компании, ни у кого-то еще. Тогда от имени прокуроров Лахтин стал допрашивать Ходорковского о том, как был… приобретен ЮКОС. Как говорится, в огороде бузина, а в Киеве дядька…

Я вот о чем подумал: по логике прокуроров перед тем, как поинтересоваться у российских олигархов типа Абрамовича, Потанина, Дерипаски и прочих, как они приобрели свои компании, их нужно посадить на шесть лет в тюрьму. Находясь на свободе, они на такие вопросы, как наверняка думают лахтины-шохины, не ответят. Интересное ноу-хау прокурорских работников. Надо бы подсказать им, чтобы они расширяли опыт: олигархов на свободе еще много. Писать видеописьма Медведеву, как беглый бизнесмен Чичваркин, они вряд ли станут.

Но еще думается и о том, что Лахтин неспроста перешел к вопросам, не имеющим отношения к предъявленному обвинению: ему не о чем спрашивать Ходорковского после того, как тот сам себя допросил. Похоже на агонию. Конечно, в исполнении прокуроров она может длиться еще очень долго…

Май-2010

На днях представители одного из швейцарских фондов спросили меня, кем я считаю Ходорковского: мошенником или несправедливо осужденным? Я считаю его политическим заключенным. Поскольку швейцарские граждане оказались не совсем в курсе  таких понятий, как «залоговые аукционы» и «приватизация олигархов силовиками», пришлось им объяснить кое-что из истории нашей страны вообще и создания компании ЮКОС в частности. А еще напомнить о том, кто такой товарищ Путин и какова его роль в инициации судебных процессов против бывших руководителей ЮКОСА. Не знаю, поняли ли господа из фонда хоть что-нибудь, но на процесс по моему настоятельному совету они пошли. Особенно я рекомендовал им посмотреть на то, как ведет себя судья, этот арбитр в  поединке (хотел было написать «интеллектов», но потом вспомнил физиономию прокурора и передумал) сторон  защиты и обвинения. Обычно он физически уныло присутствует в зале суда, при этом, как видно, мысленно витает где-то далеко от происходящего.

Здесь придется коснуться еще одного краеугольного камня судебной реформы – состязательности и равноправия сторон. Несмотря на то, что они гарантированы законом, в реальной жизни они так и не и появились. Прокуроры по-прежнему – бОльшие друзья судье, чем адвокаты. Именно поэтому ходатайства стороны обвинения удовлетворяются почти в ста случаях из ста, а ходатайства адвокатов остаются без удовлетворения.

***

В разгар Хамовнического процесса «не-место-для-дискуссий» – российская Государственная Дума – вдруг ни с того ни с сего озаботилась возможностью объявления экономической амнистии. То есть люди, осужденные за экономические преступления, возможно, обретут свободу. Подробности ведущие программы «Утро России» узнали у зампредседателя Комитета Госдумы по законодательству Андрея Назарова. По его словам выходило, что это – не разовая акция, а часть шагов, которые будут сложены из нескольких десятков статей уголовного законодательства. Поскольку в уголовном законодательстве, кроме Уголовного кодекса, есть уголовно-процессуальное и процессуально-исполнительное направления, в них будут внесены некоторые исправления – «примерно в 30 статей».

...Как и ожидалось, поправки были приняты. Как и ожидалось, Ходорковского и Лебедева они не коснулись вообще.

***

Пытаюсь вспомнить хотя бы один памятный или мало-мальски известный процесс, на котором судья взял бы самоотвод либо удовлетворил ходатайство подсудимого и защиты о своем отводе. Неотводящиеся они какие-то! Может, потому что... святые? Вдруг у них нимбы под мантией спрятаны? Приходят они, допустим, в совещательную (с самими собой) комнату, читают текст ходатайства и... не могут себя, любимых, из процесса вывести. Ну, не в силах отвести самих себя: нимб мешает! Или не нимб, а чей-то приказ довести процесс до какого-то там конца?

***

Юрий Шмидт, адвокат Михаила Ходорковского, в одной из газет писал: «...Его (Ходорковского. – Авт.) возмутило то, что судья вынес настолько безобразное постановление, что его даже трудно охарактеризовать с юридической точки зрения. Это все равно, что вынести приговор и не упомянуть ни о каких доказательствах защиты и позиции обвиняемого, а просто продублировать речь прокурора».

Я уже неоднократно обращал внимание не только на то, что российские судьи зависимы и трусливы, но они еще и... безграмотны в юридическом отношении. У них что, нет добросовестного, качественного юридического образования? У них нет квалификационных комиссий? Пере-до-после-обучения? Ведь даже решение о продлении срока содержания под стражей подсудимых можно было написать более убедительно.

...Глядя на судью Данилкина, я не раз ловил себя на мысли, что мне его... жалко. Точнее, не жалость, а... какое-то противоречивое чувство я испытывал, глядя на то, как старательно он избегает своего участия в процессе, который призван вести. Почему-то вспоминался мне Галич: «Палачам бывает тоже грустно, / Пожалейте, люди, палачей». Конечно, к строкам Галича ближе особи в синих мундирах – прокуроры, но те никаких чувств, кроме омерзения, не вызывают. Хотя им наверняка тоже бывает страшно: а что, если отдающие им приказы вдруг прикажут их самих посадить? Ведь такое уже было в истории нашей страны. Было, было...

***

Когда президент подписал поправки к УПК, запрещающие применять заключение под стражу в качестве меры пресечения по преступлениям, совершенным в сфере экономики, только отчаянные оптимисты ожидали, что поправки эти коснутся Михаила Ходорковского. Но все же интересно было узнать о реакции судей на ходатайство подсудимого об изменении меры пресечения в свете новых поправок. Судья Данилкин отказал ему в удовлетворении ходатайства, а Мосгорсуд подтвердил эту позицию. Основание: Ходорковский не является предпринимателем.

Юристы поясняли это так. Поправки к ст. 108 УПК РФ гласят, что заключение под стражу в качестве меры пресечения подозреваемых или обвиняемых по ст. 160 УК РФ не применяется, если эти преступления совершены в сфере предпринимательской деятельности. Таким образом, поправки вводят объектный квалифицирующий признак, а именно сферу применения закона. Тем самым напуская такого туману, что в этом тумане можно выносить любые решения. Действительно, если бы поправки квалифицировались по субъекту преступления, а именно по лицам, в отношении которых нельзя применять меру пресечения – арест, то все было бы проще и яснее. Например, нельзя заключать под стражу лиц, занимающихся предпринимательской деятельностью, либо лиц, занимающих должности в коммерческих структурах.

Юрист Евгений Родин так прокомментировал это решение: «Таким образом, Ходорковский и иные предприниматели идеально подходили бы под это определение. Но законодатель вольно или невольно оставил лазейки для правоприменительной практики. И вот определение Мосгорсуда гласит, что преступления, инкриминируемые Ходорковскому, не относятся к сфере предпринимательской деятельности. Если Мосгорсуд посчитал, что Ходорковский совершал хищения в сфере, не относящейся к предпринимательству, то логично задать вопрос: а в какой сфере было совершено присвоение или растрата? И чье имущество было вверено обвиняемому? И если Ходорковский не был предпринимателем, то кто им был? Евсюков вот, например, открыл стрельбу в коммерческом магазине, значит, тоже совершил преступление в сфере предпринимательской деятельности? Правда, по другой статье [ http://www.echo.msk.ru/blog/evgenii_rodin/ ]».

***

…Вот судят сейчас Ходорковского и Лебедева. На прокуроров жалко смотреть и тошно слушать: не вытанцовывается у них обвинение никак. Их свидетели какие-то неубедительные, с хилыми показаниями, с заикающимися голосами… И чем дальше в дебри обвинения, тем явнее невиновность подсудимых.

Когда будут судить Путина… Зря смеетесь: жизнь – штука сложная и непредсказуемая. И развал СССР не был очевиден. И Пиночет не думал о том, что его перестанут выпускать за пределы Чили без риска быть арестованным в Лондоне.

Так что будут, будут судить Владимира Владимировича: потомки ли, судьи ли – посмотрим.

Я о том, что свидетелей ПРОТИВ В.В. Путина наберется мигом и много. Вот один уже нашелся такой: бывший мэр Владивостока Юрий Копылов пристегнул бывшего помощника мэра Санкт-Петерберга В. Путина к своим махинациям со строительством…колумбария. (Оказывается, светлый образ «национального лидера» можно пристегнуть если не к чему-то светлому, то уж к чему-то темному и вечному – точно.)

Копылов довспоминался до такого: «Я начал изучать, как в других городах похоронное дело устроено. Мне понравился вариант Санкт-Петербурга. Помощником мэра там был Владимир Путин. И лично Путиным подписаны документы об организации похоронного дела в городе. Целые инструкции составлены: какой должен быть костюм у работника муниципального похоронного предприятия, какие слова он должен говорить родственникам покойного. Из Петербурга мне прислали проекты колумбариев…» [ http://novostivl.ru/msg/11322.htm ]

Проект колумбария «от Путина» потянул на четыре года лишения свободы Копылова – условно с испытательным сроком два года «за нарушения в расходовании бюджетных средств».

Казалось бы, ну при чем здесь тов. Путин? Он хоть и известный специалист в области «похоронного» бизнеса (не одно доброе начинание в России уже успели отпеть его сподвижники), но в подельники к Копылову явно не набивался.

Да все при том же: как только сгустятся тучи над Путиным – а к этому все идет, – то таких вот копыловых наберется с десяток только в первый день предъявления обвинения. Хором обвинят его во всех грехах и скажут: да, видели, как он поедал младенцев.

…Задуматься бы тов. Путину о вечном уже сейчас. Присмотреться, например, к процессу в Хамовническом суде…

***

Июль-2010

Лауреат Нобелевской премии мира писатель Эли Визель обратился к российскому правительству и американским бизнесменам. Оба адресата, по мнению Визеля, способны приблизить освобождение из заключения бывшего владельца нефтяной компании ЮКОС Михаила Ходорковского. «Но я хочу верить, что Россия теперь изменилась...» – заметил нобелевский лауреат, вероятно, имея в виду либеральность слов нынешнего президента РФ Дмитрия Медведева.

...Пытаюсь вспомнить, что такого сделал Медведев, чтобы я сразу мог сказать: да, Россия изменилась. Получается плохо. Точнее, совсем не получается. И первое подтверждение того, что Россия не изменилась – Ходорковский и Лебедев по-прежнему в тюрьме.

...А инициатива Визеля, конечно, благородна и нужна. Независимо от того, каким будет результат. Точнее: независимо от того, что результата вообще не будет.

***

JUDEX EST LEX LOQUENS – судья есть говорящий закон. Так думали в древности. Если бы древние мудрецы пришли в Хамовнический суд и послушали судью Данилкина, изречение было бы иным. Например: «В Хамсуде закон молчит». Конечно, все понимают, что Данилкину непросто. Возможно, и сам он понимает, что в самом лучшем случае за обвинительный приговор его наградят переводом в Мосгорсуд. В лучшем – оставят в Хамсуде хамсудить других. Большего пусть и не ждет.

Другое дело прокурор Лахтин. У того на кону гораздо большее поставлено. Того могут и самого посадить. Как в свое время перегибы списали на Ежова и Берию. Их ничто не смогло спасти.

***

На два ключевых слова «реформа буксует» поисковик Яндекса выдал: пенсионная реформа буксует, правовая реформа буксует, реформа здравоохранения буксует, судебная – буксует и, наконец, общий заголовок – реформы буксуют…

Выступая на V Всероссийском съезде судей в ноябре 2000 г., президент страны В. Путин отметил: «Говоря о главном итоге судебной реформы, хотел бы подчеркнуть: судебная власть в России, несмотря на проблемы, все-таки состоялась. Мы можем и должны это констатировать. В базовых параметрах концепция судебной реформы реализована».

О концепции. Я читал ту, которую написал судья в отставке Сергей Пашин.

На мой субъективный и явно предвзятый взгляд, ни хрена эта концепция не выполнена: то, что предлагал автор концепции, и то, что мы имеем, мягко говоря, не есть одно и то же.

Август-2010

Моя знакомая журналистка Катя Вересова поведала замечательную историю. В конце июля Бабаевский районный федеральный суд вынес обвинительный приговор по уголовному делу в отношении начальника Борисово-Судского территориального пункта милиции ОВД по Бабаевскому району. Милиционер признан виновным в совершении преступления, предусмотренного частью 3 ст.159 УК РФ «Мошенничество».

Третьего июля прошлого года в деревне Новая Старина начальник Борисово-Судского территориального пункта милиции встретил председателя колхоза «Нива», в отношении которого проводилась проверка по факту незаконной порубки леса. Факт не подтвердился – и было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. 

Милиционер знал об этом, но сказал председателю, что за отказ в возбуждении дела нужно отблагодарить «стражей порядка», которые якобы способствовали принятию такого решения. Отблагодарить предлагалось мясом быка. Председатель колхоза, введенный в заблуждение сотрудником милиции, добровольно согласился безвозмездно передать ему мясо. 4 июля 2009 года милиционер получил на колхозной ферме 310 кг мяса стоимостью 18 600 рублей. Впоследствии он распорядился им по своему усмотрению, – рассказал корреспонденту «Нашей жизни» государственный обвинитель Бабаевской прокуратуры Н.В. Гудков.

Суд приговорил начальника Борисово-Судского территориального пункта милиции к трем годам лишения свободы условно (с испытательным сроком 2 года) и штрафу 8000 рублей в доход государства. Кроме того, суд запретил ему занимать должности государственной службы и в органах местного самоуправления сроком на 2 года. В настоящее время приговор в законную силу не вступил.

К слову, начальник Борисово-Судского территориального пункта милиции, в отношении которого вынесен обвинительный приговор, до сих пор не отстранен от занимаемой должности.

...Такое впечатление, что все ветви власти с приходом путинского стиля правления страной стали в этой стране оккупантами. Крышуют, обкладывают данью, отбирают бизнес у более успешных... ЮКОС? Давай сюда! Мясо быка? Сойдет. Что там у нас с оккупантами делали народ и партизаны?

Сентябрь-2010

За полчаса до начала очередного судебного дня в Хамовническом суде публика обсуждала слова Путина о Ходорковском, сказанные им польскому журналисту Адаму Михнику. Напомню, что, по словам Михника, у премьера Путина при вопросе о Ходорковском «переменилось лицо, и он говорил про Ходорковского как про убийцу, бандита». Отвечая, Путин сказал: «Вы ничего не понимаете, это дело наших судов. Что касается правового нигилизма, дело не в государственных институтах, а в обществе. Правовые нигилисты – это те люди, которые нарушают наш закон». Еще Путин сказал, что у Ходорковского руки в крови.

…Когда конвоиры вели Михаила Ходорковского и Платона Лебедева в зал заседания, я специально посмотрел на руки подсудимых. Путин соврал: руки у Ходорковского были чистые. У Лебедева, к слову, тоже.

Суд начался, как обычно. Много журналистов, западных политиков (в этот раз – депутаты Бундестага), приставов (6 человек)… Увидел я новое для меня лицо – прокурора Смирнова. И «старое» – в смысле узнаваемое – лицо телеведущего Познера. Вошел судья Данилкин в широко развевающейся мантии. В ней он был похож на приходского священника. Отличался тем, что говорил тише и как-то неуверенно. Когда он выходил из своей комнаты, я успел заметить у него на стене большой портрет председателя Верховного суда РФ Лебедева. Кумир? Наставник?

Между тем другой Лебедев – подсудимый – продолжил свои многодневные показания. Точнее, это были не совсем показания, это был ликбез для судьи и особенно – для организованной прокурорской группы. В этот раз была тема «Скважинная жидкость». Те, кто даже невнимательно следит за процессом над руководителями ЮКОСа, хорошо помнят уровень и накал прокурорских спекуляций на тему скважинной жидкости. Сочинители обвинения вовсю пытались убедить обывателя – и самих себя! – в том, что словосочетание «скважинная жидкость» специально было придумано Ходорковским – Лебедевым для того, чтобы: а) украсть всю добытую ЮКОСом нефть; б) для обмана родного государства и запутывания следов воровства.

Из лекции Лебедева выяснилось, что скважинная жидкость – это не чья-то выдумка, а определение из ГОСТа – советских времен и  времен нынешних. Лебедев назвал номера этих ГОСТов и пояснил дальше, что в литре скважинной жидкости 65% воды, 5% всяких примесей и солей, а 30% – собственно нефти. (Уже при написании этой статьи я залез в Сеть и сразу же нашел ГОСТ Р 51365-99 «Оборудование нефтепромысловое добычное устьевое. Общие технические условия». Пункт 3.74 гласит: «скважинная жидкость – реальная жидкость, которая выходит из скважины»).

Из прокурорских «скважин» это определение не вытекло ни разу.

Платон Лебедев, как всегда, пользовался таблицами  и графиками на экране. Прокурор Лахтин демонстративно, вызывающе НЕ смотрел на экран. Прокурор Смирнов смотрел, но было видно, что без особого интереса и понимания. Лахтин смотрел в экран своего ноутбука, с верхней панели которого почему-то за все это время процесса так и не была снята целлофановая пленка. Может, берегут ноутбук для следующего прокурора? И что пытался высмотреть прокурор в экране? Свое туманное будущее? Генеральские погоны? Кресло замгенпрокурора?

Уже через 10 минут после начала заседания прокурор Смирнов вышел из зала. Молча. Ничего не сказав судье. Так, словно того и не было в зале. И судья не отреагировал: ни ухом, ни воротником судейской мантии. Вроде его и не было за столом. Впрочем, был ли? То есть за судейским столом Данилкин все-таки сидел. И даже на экран смотрел. И даже один раз крикнул в зал, когда там зазвенел мобильник (у властеугодливого журналиста Познера): «Кто там по телефону говорит! Выведите его из зала!» Судя по тому, что вскочивший было пристав из зала так никого и не вывел, судьи на процессе все равно что и не было.

В дальнейшем телефоны молчали. У всех. Кроме самого пристава: он играл в нем в игры.

Лебедев говорил о том, что рядом со скважинами непременно монтируются установки по сбору скважинной воды. Пояснял суду, что украсть нефть нельзя, а можно – теоретически – скважинную жидкость, например, на коммерческом узле учета. Но никто этого делать не станет, потому что жидкость все равно надо где-то у кого-то отделить от воды, от балласта, если по-производственному, по-научному.

Было видно, что Лебедев хорошо знает предмет. И то: в советское время он десять лет был начальником планово-экономического отдела «Зарубежгеологии». А «Зарубежгеология», как известно, занималась геологоразведкой и бурением скважин в разных уголках мира. То есть это был тот самый классический случай, когда обвинители были на голову (если точнее – на четыре) интеллектуально ниже подсудимого в знании предмета обвинения.

В 11.10, через час после начала заседания, дыша духами и презрением к залу, пришла госпожа прокурорша Ибрагимова. Она поздоровалась с одним человеком во всем зале – с приставом! – и села на свое место. Теперь  в глаза подсудимым и их защитникам сияли 24 звезды – по шесть штук на погонах четырех прокуроров. Три прокурора уткнулись взорами в экраны ноутбуков. И только один из них, самый старший по возрасту, Смирнов, уткнулся в листок бумаги: у него не было ноутбука. Не заслужил? Не умеет пользоваться?

Кстати, я обратил внимание на отсутствие в зале человечка, который в первые месяцы процесса присутствовал непременно, представителя «пострадавшей стороны» – государства. Видимо, по ходу рассасывания обвинения в хищении всей добытой нефти, рассосался и сам «человечек-государство».

Через какое-то время я понял, что прокурорское невнимание к словам подсудимого Лебедева было нарочитым: на самом деле все они чутко ловили каждое слово подсудимого. Для чего? Для того, чтобы при малейшем намеке на несоответствие УПК тут же вскочить и закричать, что «это УПК не предусмотрено!». Получилось аж один раз. У Лахтина. Хотя и Ибрагимова достала было свой талмудик. О! Это замечательная бумажка! Это, как я успел рассмотреть, был сжатый конспект всего уголовного дела. Буквально пара десятков листов. Квинтэссенция. Соль. При том, что томов в деле около двухсот, кажется. А у Ибрагимовой – и на полтомика не наберется. Это была ее нефть. Остальное содержимое томов, стало быть, – фуфло. Вода. Как в скважинной жидкости.

Поможет ли этот томик г-же Ибрагимовой? Кто знает. Думается, что вряд ли. Потому что специалист Платон Лебедев поставил прокурорам «диагноз»: вопиющее незнание основ экономики, бизнеса вообще и азов нефтяной промышленности в частности.

Судя по их дружному молчанию, они не возражали.

***

На завершающей стадии судебного расследования по «делу ЮКОСа» адвокаты подсудимых Михаила Ходорковского и Платона Лебедева сделали заявление. В нем они отметили вопиющие нарушения со стороны следствия и гособвинителей, которые, по мнению защиты, должны быть учтены судом. В частности, отмечено, что «в отношении лиц, вовлеченных в орбиту так называемого “дела ЮКОСа”, широко применялись шантаж, запугивание, угрозы, незаконные аресты и даже физическое воздействие». Человек предвзятый может сказать: подумаешь, шантаж-запугивание! Да эти методы применяются повсеместно в нашей стране! Да, конечно, практически повсеместно, на ровном месте и с кем угодно. Но это не означает, что Хамовнический суд в лице судьи Данилкина должен сделать вид, что этих нарушений не было.

Еще в этом деле были такие вопиющие случаи, которыми может «похвастать» далеко не каждое дело. К примеру, 4 февраля 2007 года в аэропорту Домодедово в отношении адвокатов Ю. Шмидта, Е. Бару, К. Ривкина, Л. Сайкина, а позднее К. Москаленко, вылетавших по требованию Генеральной прокуратуры РФ в г. Читу для участия в следственных действиях по уголовному делу в отношении М.Б. Ходорковского и П.Л. Лебедева, была организована беспрецедентная провокация. Они были задержаны на стойке регистрации, у них были отобраны билеты и паспорта, а они сами под охраной автоматчиков препровождены в подвальное помещение линейного отделения милиции, в котором удерживались достаточно длительное время, что в итоге привело к задержке вылета самолета.

Для меня понятно: если есть давление на адвокатов, значит, дело изначально было сфальсифицировано органами следствия. В противном случае к провокациям и запугиваниям прибегать не было бы нужды. Понятно и то, что фальсификация и замыслы деятелей из числа следователей и их покровителей из прокуратуры не удались. Поэтому и возникла бредовая идея в чьей-то бредовой голове запугать адвокатов. Не вышло: не запугали!

О политическом и заказном характере дела свидетельствуют и такие факты: в обвинительном заключении по делу Ходорковского и Лебедева содержатся категорические утверждения о содержании бесед последних со своими защитниками в условиях следственного изолятора. То есть за адвокатами не только следили, но и прослушивали их беседы с подзащитными, что прямо запрещено законом.

...Как бы там ни было, кривая хамо-басманного правосудия выползла на финишную... кривую. (Прямой ее ну никак не назовешь!) Прокурор Лахтин в своих репликах  неоднократно намекал суду, что уж на прениях он скажет что-то такое, что чуть ли не заставит Данилкина сразу подписать обвинительный приговор. Посмотрим. На фене это называется «блеснуть чешуёй». Пока прокуроры блистали только звездами на погонах.

***

Согласно опросу «Левада-Центра», число тех, кого убеждают доводы прокуратуры о виновности Ходорковского и Лебедева в ходе процесса в Хамовническом суде, в сентябре сократилось до 13%. То, что судьба Ходорковского решается в коридорах власти, уверено 63% следящих за процессом и 42% всех опрошенных.

...Еще один процесс над Ходорковским – и все население страны будет уверено в его полной невиновности. Но третьего процесса не будет, хотя прокуроры уже прокололись: подготовленные ими свидетели проболтались, что их допрашивали по эпизодам, не имеющим отношения ни к первому, ни ко второму процессам.

Сегодня по радио сообщили, что депутат Госдумы от партии ЛДПР некий Егиазарян решил не возвращаться на горячо любимую им родину: страшно ему. И мы его в чем-то понимаем: у нас же, если верить Путину, «правовое государство». У нас, если верить Медведеву, «свобода лучше, чем несвобода». Но это если им верить. Я же думаю, что верящих Путину-Медведеву как раз и остались те самые 13%.

Октябрь-2010

Прокурор Лахтин от имени всей ОПГ – объединенной прокурорской группы – потребовал лишить свободы бывшего главу ЮКОСа Михаила Ходорковского  и экс-руководителя МФО "Менатеп" Платона Лебедева сроком на 14 лет  с отбыванием наказания в колонии общего режима. Этот срок, как пояснили адвокаты подсудимых, включает в себя наказание, назначенное по первому приговору от 2005 года. Тогда Ходорковский и Лебедев были осуждены на 8 лет лишения свободы каждый. Иными словами, если суд согласится с предложением прокуроров, то на свободу Ходорковский и Лебедев выйдут в 2017 году.

Представим себе, что судья Данилкин учтет свои критические реплики в адрес прокуроров, которые так и не смогли доказать виновность подсудимых. В этом случае он сможет снизить срок, просимый прокурорами, максимум на 5 лет. Тогда Ходорковский и Лебедев смогут выйти на свободу в 2012 году. И тогда скорей всего это случится после инаугурации нового президента – то есть Путина В.В. Имея впереди, по сути, 12-летний президентский срок безоблачного правления и упоения своим счастьем, Путин вполне способен на щедрость в виде освобождения своего личного врага Ходорковского. При этом он наверняка что-то еще выторгует (не без этого, конечно!) у Запада: будь то преференции в области торговли сырьевыми ресурсами России; будь то гарантии своего и своих друзей спокойного существования и состояния всех их счетов после президентства… Не знаю, какие там у них могут быть договоренности. Но быть могут.

Понятно, что уже сейчас Ходорковский не представляет никакой опасности для режима Путина. Но Путин все равно руками Данилкина посадит его еще лет на семь-восемь. Потому что Путин – трус. Он сделает это на всякий трусливый случай.

Меня сейчас не интересует мнение прокуроров и Путина: оно давно известно. Меня не интересуют мнения записных политологов и предсказателей: они тоже известны. Меня не интересует мнение российского народа: народа, как цельного носителя культурных и исторических ценностей, как проявителя своих требований и мнений по защите своих прав и свобод, гарантированных Конституцией, я давно уже не наблюдаю. Народ не хочет понимать, что проявление несправедливости по отношению к одному-двум представителям этого народа неизбежно повлечет такое же отношение к десяткам и тысячам других. Именно потому, что большинство молчит и не протестует, повторение несправедливости неизбежно в будущем.

Меня интересует мнение тех западных деятелей, бизнесменов и политиков, которые, как мне думается, все же способны повлиять на Путина некоторыми жесткими ультимативными требованиями к нему. Ясно ведь, что увещеваний и похлопываний по плечу Путин не признает и не понимает. Значит, и действовать по отношению к нему надо намного жестче. Не знаю, как именно, но знаю, догадываюсь, что можно.

Было бы желание. И для появления этого желания вовсе не стоит ждать семь лет.

Ноябрь-2010

Михаил Ходорковский в своем последнем слове сказал: «Я хочу, чтобы суд в моей стране стал независимым, чтобы мы не оставили в наследство нашим детям и внукам следы тоталитаризма. Все понимают, что ваш приговор станет историей России».

Обращаясь к судье, он добавил: «Ваша честь, в Ваших руках гораздо больше, чем две судьбы. Здесь решается судьба большого количества людей, тех, кто построил дом, добился успеха и не хочет, чтобы это досталось рейдерам». И еще : «Прав у человека при столкновении с системой вообще нет, права даже не защищены судом».

..Хорошие слова. Правильные слова. Точные слова. Понятные слова.

Я гляжу на Данилкина и думаю: слышит ли он эти слова? Понимает ли их смысл?

Он, в чьих руках сейчас не просто приговор, а приговор в том числе и себе самому...

Кто еще ДО написания текста приговора, уже сказал, что его оглашение состоится 15 декабря 2010 года...

Каким бы ни был приговор, я верю в мужество Ходорковского и Лебедева.

...И я не верю в Данилкина.

Не стоит ждать от судьи Данилкина оправдательного и даже слишком мягкого приговора: не он его пишет в главной части – о сроке наказания. С самого начала  преследования юкосовцев и Ходорковского было ясно, кто стоит за всеми этими беспредельными действиями. Точно так же сейчас тяжело и нахраписто эти же люди дышат в робкий затылок судьи Данилкина.

Если вы рассчитываете на мягкий приговор, вспомните жесты, слова, взгляд Путина, когда он отвечал на вопрос Адама Михника и когда произносил свое «у них руки в крови». Незаинтересованный человек не смог бы с такой яростью отвечать на в общем-то рядовой вопрос о нерядовом событии – преследовании самого богатого человека России. Парадокс Путина и в том, что он, со шпанячьего пролетарского детства своего ненавидя всех богатых, тем не менее сам стремился – и стал! – одним из богатейших людей своего времени. Стал случайно и внезапно, потому что случайно и внезапно взлетел на вершину власти в большой стране. Наверху воздух разрежен. Там уже не дыхательная смесь, а упоительный опиум. Говоря проще – крышу сносит. С проницательностью философа и писателя Андре Глюксман препарировал этот тип в своей книге «Достоевский на Манхэттене». Он подметил и пристрастие Путина к тому, чтобы быть «главным акушером всякой истины» (отсюда безапелляционность в словах «у них руки в крови»); и опьянение верхов, которое «посильнее приступа самолюбия, который охватывает сделавшего карьеру выскочку»; и то, что «опьянение верхов превосходит и моральные дилеммы, и боязнь впасть в противоречие с самим собой…

Вряд ли Путин хоть раз за все время нахождения Ходорковского за решеткой подумал о том, что у безвинно засуженного им человека есть дети и престарелые родители. Но за все это время ему наверняка не раз напомнили, что он должен поддерживать жестокостью свой имидж истребителя олигархов (в число которых, замечу, он сам давно входит, но  вряд ли даже задумывается о том, что его самого когда-нибудь за что-нибудь станут преследовать). Холуйское окружение устами какого-нибудь суркова наверняка не преминуло напомнить ему о том, что властью нужно овладевать, как женщиной, не раз и не два, всякий раз доказывая свою способность к этому. А жестокость… Что ж – «жестокость во иных – порок, но добродетель в государе».

Тень, зловещая тень маленького и злобного, наделенного огромной властью человечка маячит сейчас за спиной другого человечка – тоже наделенного властью, но куда меньшей, чем у «главного акушера всякой истины», тоже маленького, но, будем надеяться, не злого.

Надеемся… Надежда… Эти слова – из последнего слова не одного миллиона безвинно пострадавших. Даже идущий на эшафот надеется на чудо. Чудо, как правило, не происходит. Конечно, я пытался увидеть хоть какой-то знак в этом процессе, вспоминая процесс «свой». Факт разрешения «Новой газете» взять интервью у подсудимых на излете процесса напомнил мне: за полтора часа до оглашения приговора в первом процессе судья разрешил журналистам взять у меня интервью. Час я говорил, отвечая на вопросы, а потом был приговор, в результате которого суд посчитал возможным признать меня виновным, но освободить немедленно, в зале суда. Конечно, то был отчаянный шаг судьи, понимавшего мою невиновность, но все же вынесшего обвинительный приговор. Потому что ему в спину тоже дышали. Второй процесс был проще и понятней: почти все пункты обвинения  были разбиты в пух и прах не без помощи другого судьи, но это не помешало ему вынести однозначно обвинительный приговор и отправить меня в колонию строгого режима. За спиной второго судьи тоже кто-то стоял.

..Кто питается надеждой, умирает от голода. И не забудем: за спинами моих судей хоть и маячили тени, но не такие зловещие, как та, что сейчас маячит за спиной у судьи Данилкина. Не ждите от него мужества: ему не позволят даже вспомнить о том, что когда-то оно было у него.

Назначенный президентом тов. Медведев сказал давеча: «Деятельность всех должностных лиц не должна дискредитировать государство». Его можно цитировать долго и сколько угодно. Как и его старшего брата по химическому составу крови тов. Альфа-самца. Он говорит какие-то слова, клакеры хлопают чаще, чем Брежневу... Но риторика та же, что и у Путина: должно быть... будет... А о том, что есть на самом деле и кто виноват, – ни слова.

После первого дня оглашения приговора вспомнился Станислав Ежи Лец: «Ну и как тут не быть оптимистом? Мои враги оказались точно такими свиньями, как я и предполагал». «Вопреки совести и здравому смыслу судья Данилкин установил-таки, что Ходорковский и Лебедев сами у себя воровали нефть», – написал в своем блоге писатель Борис Акунин. «Осталось дождаться цифры: сколько дополнительных лет присудит этим двоим маленький человек с большой дырой вместо чести. Потом, конечно, он будет говорить, что его заставили, что у него не было выбора. Брехня. Выбор есть всегда», – добавляет он.

***

Коллега моя Вера Челищева писала в «Новой газете»: «Не побоюсь сказать за всех нас – чего уж лукавить – в каждом из нас сидела надежда. Она иногда отдалялась, иногда приближалась, но она была. Уж очень нам всем нравился этот веселый, все понимающий и смеющийся над прокурорами судья Виктор Данилкин. Два года он задавал тон, ритм всем нам, показывал свое ролевое Я в процессе, доказывал, что именно он – хозяин, а не прокуроры и те, кто за ними стоит...»

...Признаюсь: и у меня была надежда. Хотя не должно было ее быть. Потому что данилкиных на своем веку я повидал немало. У моего данилкина в свое время была другая фамилия. Но вел он себя похоже: шутил, откровенно издевался над прокурорами и горе-экспертами из Минобороны и даже упрекал гэбэшников слегка... Не знаю, все ли он понимал, но процесс по большей части отвечал требованиям УПК. А потом, перед оглашением приговора, он взял тайм-аут на месяц. Потом вышел читать приговор. И выяснилось, что... процесса не было. Что не было восьми с половиной месяцев шуток и издевок над прокурорами, не было сотен свидетельств в мою пользу, не было разбитых в пух и прах ВСЕХ пунктов обвинения... Так что, ребята, не надо питать иллюзий насчет данилкиных. Отныне прозвище данилкин – как басманное правосудие – клеймо на века.

Насчет хозяев на процессе. Их на таких процессах не бывает. Они в другом месте сидят и оттуда за нитки дергают всех этих лахтиных-данилкиных и – чего уж там – всех нас заодно. Во всяком случае, до тех пор, пока мы все это терпеть будем.

***

По оценке Тамары Морщаковой правосудие в России не работает потому, что политические элиты не заинтересованы в независимости судей в целях сохранения в своих руках монополии на власть. «Наша судебная система является административно-управляемой. Она устроена так, что судьи при принятии решении в обязательном порядке совещаются с вышестоящей инстанцией. Ни о каком принципе разделения властей и речи быть не может», – заявила Морщакова.

По ее словам, ситуация усугубляется еще и тем, что хотя судьи в России обладают высоким статусным положением, их самих от произвола власти никто и ничто не защищает. «Судей можно удалить легким движением руки, а основания для их увольнения сформулированы настолько расплывчато, что это мешает им свободно действовать, – сообщила Морщакова. – Судьи сами себя ограничивают во избежание конфликта».

...Тамаре Георгиевне, конечно, видней, но не могу согласиться насчет того, что российским судьям что-то или кто-то сильно мешает действовать свободно. Мешает одно – их патологическая трусость. Это главное. Есть и другие причины, среди которых немаловажная – профессиональная непригодность: многие из них элементарно не знают законов! Это смешно и дико одновременно... Ну а в целом согласен: менять надо административно-управляемую систему (читай: создателей и идеологов этой системы, то есть конкретных людей). Тогда и судьи осмелеют, узнав и поняв, что им можно жить и работать без трусости, по закону и по совести. Может, тогда они и законы выучат. Может, тогда и судебная реформа состоится…