Наталья Эстемирова

Загадка Бороздиновской

Впервые опубликовано в газете «Чеченское общество»

Что произошло в Бороздиновской? Совершенно разные люди отвечали на этот вопрос одинаково:

– Это провокация.

– Чья?

Тишина, многозначительное пожимание плечами. 17 июня мы едем в Бороздиновскую? чтобы на месте узнать, что же там произошло на самом деле. Долгая, нудная степная дорога выводит нас наконец к двухэтажному кирпичному зданию школы и саманным домам станицы. Ищем, с кем бы поговорить, а это не так-то легко, людей на улице почти не видно. Ну вот и люди: они суетятся вокруг КамАЗа с прицепом, из кузова торчат разноцветные узлы и стулья. Из дома № 15 по улице Ленина женщины выносят еще какие-то вещи, а дома № 13 нет. Вместо него пепелище. И вместо дома № 11 тоже. Дом № 9 обожжен огнем.

Что здесь случилось? Вокруг начинают собираться люди. Их немного, и не каждый может рассказать, пожилые по-русски не говорят совсем, только на родном аварском. Молодая женщина Айшат говорит за всех:

– Это было в субботу, две недели назад. После обеда, часам к трем, приехали в наше село вооруженные люди. Половина в масках, половина без масок. Собрали мужчин наших, всех, кто в селе, туда, где школа. Подростков, стариков – всех туда. Многих, очень многих избили, кто там был, а одиннадцать человек забрали без адреса.

Все это произошло 4 июня. После полудня село наводнили вооруженные люди в камуфляже. Их серые машины разъехались по всем улицам, они входили в каждый дом и забирали всех мужчин от четырнадцати до семидесяти. Старик Магомазов посмел возмутиться произволом. Его расстреляли, а потом сожгли в доме, который он строил тридцать лет. Тушить пожар не разрешали, стреляли под ноги жене Магомазова и его дочери. Сожгли еще два дома – Назирбека Магомедова и его сына Саида. Дом Али Магомедова потушили, но жить в нем невозможно.

Пока одни жгли дома, другие издевались над беззащитными людьми, попавшими в их руки. До ночи их держали на земле лицом вниз, за это время прошел проливной дождь, а начало июня было нежарким. Все это время их били и оскорбляли. Рядом метались матери и жены, но подойти близко им не давали. Стояла возле школы и Тома Умарова с пятилетней дочкой на руках. Единственный ее сын Муртуз, восемнадцатилетний красавец, самый высокий из сверстников, тоже лежал где-то там, но увидеть его было невозможно. Тома знала, что рядом должен быть и его друг Эдик Лачков. Он из Кизляра. Родителей у парня нет, только бабушка с дедом. Семья Лачковых приняла Умаровых, когда была война, с тех пор они много раз приглашали их в гости к себе, и вот когда Эдик наконец приехал, надо же было такому случиться! Мальчишки вышли прогуляться, и вдруг ей кто-то крикнул, что Муртуза и Эдика повезли на БТРе к школе, им нужны паспорта. Тома схватила паспорта мальчишек и побежала к школе. Близко ее не подпустили, только взяли документы.

Уже темнело, когда на поле началось какое-то движение. Всех загоняли в спортзал. Еще через некоторое время те, кто издевался над людьми, сели в свои машины и выехали из села. Из школы стали выходить мужчины. В каком же они были состоянии! Некоторые и идти не могли.

Тома все искала своих мальчиков и никак не находила. Скоро выяснилось, что пропали и другие ребята. Стали выяснять. Оказалось, что пропало 11 человек. Те, кто был на поле, слышали, как их вызвали по именам и фамилиям, увели куда-то, и больше они не вернулись. Томе стало плохо. Два года назад военные увели из дома ее мужа Аслудина, и с тех пор ничего о нем не известно. Теперь и сына забрали. Над станицей стелился дым, плач женщин сливался с воем собак.

На следующий день приехали прокуроры, опрашивали людей, записывали показания. Кто бесчинствовал в станице? Многие узнали командира подразделения батальона «Восток», дислоцирующегося в Шелковском районе. Фамилию назвать не могли, знали, что зовут его Хамзатом и кличка у него «Борода». Но этого вполне достаточно, чтобы допросить его и установить местонахождение одиннадцати. Однако этого не произошло ни 5, ни 6 июня, а 7-го люди потеряли терпение и перекрыли дорогу Грозный – Кизляр. Послали делегатов в Дагестан, чтобы кто-то помог воздействовать на похитителей. Переговоры длились пять суток. Власти в основном уговаривали «отпустить» дорогу и обещали найти и вернуть пропавших. Наконец бороздиновцы сдались, дорогу открыли. На следующий день, 14 июня, одна из женщин обнаружила в пепле сожженных домов человеческие кости.

Приехала прокуратура и милиция, обстановка накалилась до предела. Каждый, у кого пропали сыновья, боялся, что увидит в пепле какие-то знакомые предметы, и надеялся, что его эта участь минует. Кто-то не выдержал и упрекнул силовиков (скорей всего не тех). И сразу вспыхнуло. Кого-то били, кто-то бежал, кого-то ловили, кто-то кричал от боли, кто-то от ужаса, трещали автоматы, женщины и дети бились в истерике. И люди решили: «Все. Здесь жить нельзя».

На следующий день стали собирать вещи, договариваться с водителями, а 16-го начался исход.

Сообщение журналиста НТВ Руслана Гусарова о том, что все аварцы, проживавшие в Бороздиновской, покинули дома и перешли на дагестанскую территорию, повергло в шок не только власти. Не все жители Чечни осознали значение протеста. То, что произошло в Бороздиновской, не ЧП для Чечни, а ежедневная реальность. Мы живем в мире перевернутых понятий. Для нас чрезвычайная ситуация стала обыденностью. Тут же появились желающие по обе стороны границы придать происшедшему националистический оттенок. Здесь любой желающий поиграть в политику может услышать то, что он слышать хочет.

И вот тут как раз и вспоминается пресловутое словцо «провокация». С чего все началось? С того, что зачистку 4 июня проводили силовики, говорящие на чеченском языке против бороздиновцев-аварцев? Это очень похоже на провокацию межнационального конфликта, ведь те, кто творил произвол, отпустили сначала чеченцев, потом тех, у кого отец чеченец, а издеваясь над аварцами, упоминали национальность. Это самый лучший способ посеять вражду между соседями. Но, судя по всему, этого не случилось. Пострадавшие винят в том, что произошло, не тех чеченцев, с которыми жили вместе годами и веками, а тех, кому федеральная власть дала в руки автомат и освободила от необходимости применять его для защиты граждан. Но провокация не достигла результата. Бороздиновские аварцы сказали: «Мы обвиняем не чеченцев, а Министерство обороны РФ, которому подчиняется батальон 'Восток'».

А может, все началось за два дня до этих событий, когда бандиты, убивая лесника Таира Ахметова, объяснили ему, что он поплатился за то, что его сын служит в батальоне Ямадаева? Но отвечать террором на террор – значит идти на поводу у тех же бандитов и превращать Чечню в место криминальных разборок. Это не имеет ничего общего с правопорядком, для установления которого тратится столько сил и средств. Тем не менее такая провокация как раз своей цели достигает. Представители закона легко переходят к преступным методам.

Кому-то удобно называть провокацией исход бороздиновцев из своих домов. Кто-то подозревает их в корыстных интересах. Двухнедельное стояние в степи показало: что-то не так. Люди поняли: надежды на поддержку дагестанских властей не оправдались. Им сразу дали понять, что в Дагестане и без них полно проблем. И действительно, ни одной сводки новостей не обходится без сообщений об убийстве в Дагестане крупного чиновника, взрыве или успешной спецоперации по ликвидации боевиков или обнаружении схронов. Тем оружием, которое найдено, в общей сложности можно уже не одну армию вооружить, а сколько еще осталось... Поэтому беженцам объяснили, что проблемы свои они должны решать на другой стороне границы. Дня через три попытались даже перегнать их туда силой, но тут рядовым милиционерам все-таки стало стыдно идти с автоматами на женщин и детей. И тогда та власть, до которой бороздиновцы пытались докричаться раньше, сама пришла к ним в лице высших руководителей Чечни и Южного федерального округа. Бороздиновцам теперь обещают все: газ, о котором они раньше даже мечтать не смели, водопровод, компенсацию за сожженные дома (кто бы об этом вспомнил, если бы соседи погорельцев остались в своих домах?), главу администрации, которого они сами хотят, принять на работу в милицию аварцев (неужели для этого нужно было дождаться такого кровавого поворота событий?), в общем, власти готовы пообещать все, лишь бы исчезли тенты и палатки, которые колют глаза с экрана телевизора каждый вечер. В воскресенье председателем комиссии по урегулированию ситуации в Бороздиновской был назначен Рамзан Кадыров. Во вторник, когда он принимал очередную высокую награду, лагерь беженцев атаковали представители власти Дагестана настоятельно рекомендуя вернуться в Чечню. «Лучше мы умрем здесь», – ответили люди.

Решение проблемы упирается в ситуацию с одиннадцатью пропавшими. Вот это настоящая провокация. Эту проблему не могут решить ни власти Чечни и Дагестана, ни власти федерального округа, ни власти Российской Федерации. Что бы они сейчас ни предприняли для ее решения, это все равно будет свидетельством провала антитеррористической операции.

Одиннадцать молодых жизней. Одиннадцать и еще десятки тысяч молодых парней чеченцев, русских, дагестанцев и многих-многих других, ставших жертвами политических и финансовых монстров, убивающих и калечащих тех, кто оказался в их власти. Им в радость распри между простыми людьми, они сеют зерна зла между народами и питаются их кровавыми плодами.