[ Дайджест публикаций центральной прессы и интернет-изданий ]
региональной общественной организации "Правозащитная информация"
Выпуск N 13 (786) от 26 января 2004 г. [ N 12 ] [ N 14 ]
публикации:
[ Предыдущая ] [ Следующая ] [ Содержание выпуска ]
Примерно две трети субъектов Федерации обзавелись уже судами присяжных. Вообще то с 1 января 2004 они должны были заработать во всех "субъектах", кроме Чечни. Но треть пока не смогла одолеть организационно-технические проблемы. Может к лету отстающие подтянутся. Пока же там подсудимые, желающие предстать перед присяжными, ожидают этого дня на нарах.
И все-таки, ура! У нас нынче судов присяжных больше, чем было в дореволюционной России. Первые шаги их работы мы анализируем вместе с Сергеем Насоновым, кандидатом юридических наук, доцентом, действующим адвокатом. Он также эксперт Независимого экспертно-правового совета, автор книг по судам присяжных. За этими судами Насонов наблюдает с самого их рождения, т.е. уже десять лет. Ведь в девяти регионах России "в порядке эксперимента" подобные суды работают с 1993 г.
Официальной статистики пока нет, но по экспертным оценкам только что созданные суды присяжных сегодня оправдывают (полностью или частично) от 20 до 40 процентов подсудимых. Этому можно только порадоваться: карательный характер нашего судопроизводства известен всему миру. В традиционных судах оправдательных приговоров меньше одного процента. Присяжные же пока дают чисто европейский процент оправданий. "Пока", потому что точно с такого же процента начинался эксперимент в 1993 г. Потом число оправдательных вердиктов снизилось, хотя оно все равно значительно превышало число оправданий в обычных судах. Очевидно, подобное же произойдет и по всей России.
Тому есть несколько причин. Начнем с положительной. Как свидетельствует десятилетний опыт в девяти регионах России, суды присяжных научают и следователей, и прокуроров, поддерживающих в суде обвинение, работать. Следователи, понимая, что "липу" присяжные не пропустят, стараются добыть убедительные доказательства. В крайнем случае, занижают квалификацию содеянного, чтобы избежать суда присяжных. Ну а прокуроры учатся доказывать и убеждать, то есть совершенно новому для себя делу. В обычном суде ведь им этого делать не приходится: судьи с ними, как правило, в одной команде. Пробубнил по бумажке обвинение и можешь дремать. А тут состязайся на равных с адвокатом. И присяжные от тебя также равноудалены, как и от защиты. Так что суды присяжных способны повысить уровень всей судебно-следственной системы.
Однако на снижение количества оправдательных вердиктов влияет, как показывает опыт девяти регионов, не только это. Наш издавна инквизиционный суд выработал целый ряд технологий влияния на присяжных. Теперь этот опыт широко и быстро распространяется. И, скажем, Московская область (суды присяжных там с 1993г.) успешно учит Москву.
Раньше, помнится, чтобы избежать оправдательного вердикта, судья провоцировал нарушение процедуры судопроизводства, что давало повод распускать неугодную скамейку присяжных. В Краснодаре, например, это делали четыре раза подряд, пока не добились от пятого состава жюри нужного вердикта. (Наша газета писала об этом). С годами методы воздействия на присяжных стали гораздо изощреннее. Не претендуя на полноту обзора, приведем несколько типичных технологий.
"Сначала докажите, что вы не верблюд"
Совсем свеженький пример из зала Московского областного суда, где суд присяжных только что рассмотрел "дело Малахова". Исходя из нашей грешной практики, первым обычно допрашивается подсудимый. Это нарушает равенство сторон и принцип презумпции невиновности. Ведь подсудимый вынужден давать показания, пока обвинение не предъявило все свои доказательства. Ясно, что для обвинения такая практика выгодна.
Вроде бы закон позволяет подсудимому давать показания тогда, когда он и его защитник сочтут нужным. Но вот сценка с натуры. Председательствующий: "Подсудимый, рассказывайте, как было дело".
"Ваша честь, я бы хотел воспользоваться своим правом и быть допрошенным после допроса свидетелей обвинения".
Председательствующий предлагает гособвинителю представить своих свидетелей. Но тот объясняет, что свидетели на сегодня не вызваны, так как он полагал, что сначала, как обычно, будет допрос обвиняемого.
Председательствующий: "Подсудимый, право у вас такое есть, но почему вы не хотите давать показания? Вы думаете утаить правду? Правду ведь не утаишь. Вы подумайте".
Подсудимый после совета с защитником: "Нет, Ваша честь. Я настаиваю на своем праве".
Председательствующий: "Господа присяжные! Подсудимый отказывается давать показания. Очень жаль, что вы сегодня приехали зря. Я не имею права объявить перерыв до выяснения причины неявки свидетелей. Возможно, они не приедут и завтра, и послезавтра" А вам придется ежедневно являться. Возможно, на протяжении недели. (Ропот со скамьи присяжных. "Плач и скрежет зубов").
Председательствующий: "Вот видите, подсудимый, до чего вы довели присяжных. Советую вам еще раз подумать". Подсудимый сдается и начинает, во вред себе, давать показания первым. Оцените гениальность изобретения. Ведь все вроде бы совершается по закону.
"То, что вы слышали, вы не слышали"
Закон запрещает сообщать присяжным компрометирующие сведенья из биографии подсудимых. Особо оговорена недопустимость информации о прежних судимостях. Рассмотрение дела должно начинаться с чистого листа.
И вот сценка из Мосгорсуда ("дело" Томилова).
Видно, что председательствующий, как и положено, хорошо знаком с делом. И он знает, что подсудимые познакомились в колонии, где отбывали наказание. Но присяжные, повторю, по закону это знать не должны. Председательствующий: "Подсудимый, расскажите, где вы познакомились с другими подсудимыми?" Подсудимому приходится говорить, что познакомился он в зоне, а значит, был судим. Прозвучала явно запретная информация. И председательствующий, сам спровоцировавший это, обращается к присяжным: "Господа присяжные, то, что вы услышали, забудьте. Это не имеет отношение к делу". Допрос продолжается. Судья задает новый провокационный вопрос. Обращается, на сей раз, к свидетелю обвинения: "Расскажите, свидетель, в момент задержания подсудимого, что у него выпало из кармана?" (Судья прекрасно знает что). И свидетель показывает, что выпал паспорт и справка об освобождении из колонии. Председатель опять, вроде бы следуя закону, предлагает присяжным забыть это.
В напутственном слове, провожая присяжных в совещательную комнату, председательствующий еще раз напоминает им эти два высказывания (чтобы помнили?). И предлагает им их забыть. Но слово, как говорится, не воробей...
Впоследствии защита, обращаясь с жалобой в кассационную инстанцию, получает по этому поводу примерно такой ответ: "Председательствующий нейтрализовал недозволенную информацию. И в момент процесса, и по его завершению. Так что она не могла повлиять на вердикт". Вот если бы приговор был оправдательный - отмены не избежать.
Здесь кстати упомянуть о недозволенных методах следствия (попросту - пытках). Рассказ об этом в суде присяжных в соответствии с нашей практикой считается недопустимым, поскольку пытки почему-то отнесены к вопросам права. А значит, присяжные не должны про них слышать. (Между тем, в законе об этом нет ни слова). И вот, представьте себе ситуацию. Подсудимый "под воздействием" на следствии оговорил себя, а теперь в суде дает другие показания. Председательствующий или гособвинитель спрашивают его: "Почему вы на следствии говорили иное?" Что отвечать? Рассказывать, что били? Но председательствующий немедленно его прервет. И также предложит присяжным забыть это. Если же вдруг они не забудут и оправдают подсудимого, кассационная инстанция стопроцентно отменит приговор. И никаких слов о нейтрализации сказано не будет. Вот и приходится подсудимому выглядеть перед присяжными вруном, который изворачивается: сначала почему-то говорил одно, а потом другое. К счастью, присяжные у нас люди догадливые: живут не на облаке - понимают, как добиваются признательных показаний. Характерна тенденция отмены приговоров судов присяжных. Она почти не меняется вот уже десять лет. И вряд ли изменится в будущем. Оправдательные вердикты отменяются в 6-10 раз чаще, чем обвинительные.
"Остановитесь подсудимый, нужно все занести в протокол"
Уловка простая, как мычание, но действует эффективно. Только начал свой рассказ подсудимый, председательствующий его обрывает: "Остановитесь. Нужно все точно занести в протокол". И диктует секретарю фразу. Затем вторую. И так множество раз. С. Насонов насчитал однажды, как подсудимого в течение его речи прерывали сорок раз! (Мособлсуд. "Дело" Иванникова, Белова, Кукулиной) Не нужно быть психологом, чтобы понять: человек сбивается, начинает повторяться, путаться. Целостная картина разрезается на части. И уже в силу этого выглядит крайне неубедительно. Получается хаос. Характерно, что свидетелей обвинения "для протокола", как правило, не прерывают.
Такой метод позволяет то и дело вступать в спор с подсудимым. Подсудимый, например, сказал, что на месте преступления его не было, он в этот момент находился дома, "вышел на кухню и встретился...". "Стоп!" - тормозит судья. И диктует: "...вбежал на кухню...". "Да не вбежал я, а вошел". "Но вы же сами сказали, что вбежали". Присяжные очень часто идентифицируют себя с председательствующим. Судья обычно дает им понять: мы одна команда. Поэтому они поначалу очень восприимчивы к его реакциям. И высказанное судьей недоверие к показаниям подсудимого (репликой, жестом) оставляет неизгладимое впечатление. Кстати, о протоколе, ради которого будто бы и происходят все старания. Присяжные не увидят протокола. Они будут выносить свой вердикт исключительно на слух...
"Пусть присяжные все видят и слышат"
Еще одна сценка с натуры - с заседания суда присяжных московского городского суда ("Дело Морозова"). Двое присяжных уже с первых часов слушанья, по мнению защиты, обнаружили свою позицию. Один репликой, другой смехом. Защитник решается ходатайствовать об их замене. Он просит председательствующего удалить присяжных и после этого заявляет свое ходатайство. Судья говорит: "Хорошо. Мы ходатайство рассмотрим. Но только в присутствии присяжных. Они должны все видеть и слышать".
Понятно, что этот чисто процессуальный вопрос должен решать председательствующий самостоятельно. Зачем же ему понадобились присяжные? Ясно для давления на подсудимого и защиту. А вдруг да ходатайство не будет удовлетворено? Тогда среди дюжины присяжных будет двое лично обиженных подсудимым. Можно ли от них ожидать справедливости? Слишком велик риск. И защитник не решается идти на него.
Закон по этому поводу стыдливо молчит. Что и позволяет судьям изобретать "технологию давления". Ко всем перечисленным выше примерам это также относится. Если бы закон четко предписывал допрашивать подсудимого после допроса свидетелей обвинения, не было бы необходимости доказывать, что ты не верблюд. Если бы он запрещал наводящими вопросами вытаскивать неприглядные факты биографии, не было бы "компромата в законе". Если бы запрещал прерывать показания подсудимого...
Беда в том, что богатый десятилетний опыт работы суда присяжных в девяти регионах России не был никак проанализирован. И законодатели ничуть его не учли. И не выработали механизмов, защищающих суд от давления.
Мы привели здесь далеко не все имеющиеся "технологии". А лишь те, которые, по нашим наблюдениям, широко внедряются в практику.
...Сегодня на суды присяжных вся надежда. Только они в состоянии вытащить бегемота из болота: изменить нашу страшную судебную систему. Если, конечно, удастся защитить их независимость.
Выпуск N 13 (786) от 26 января 2004 г. [ N 12 ] [ N 14 ]
публикации:
[ Предыдущая ] [ Следующая ] [ Содержание выпуска ]