[ Дайджест публикаций центральной прессы и интернет-изданий ]
региональной общественной организации "Правозащитная информация"
Выпуск N 63 (601) от 8 апреля 2003 г. [ N 62 ] [ N 64 ]
публикации:
[ Предыдущая ] [ Следующая ] [ Содержание выпуска ]
В передаче принимают участие: председатель организации "Человек и закон" Ирина Подузова; уполномоченный по правам человека в России Олег Миронов; руководитель Центра по реформе уголовного правосудия Валерий Абрамкин; начальник воспитательной колонии города Нерчинск Читинской области Владимир Прудников
Владимир Бабурин: Некоторое время назад мы рассказывали, как малолетних заключенных в подмосковной можайской колонии привозили в Москву на мюзикл "Норд-Ост". Явление нечастое, обычно артисты или, как их все еще называют советским термином, шефы - приезжают в места заключения сами. Да и то не слишком часто.
Из Йошкар-Олы - Елена Рогачева.
Елена Рогачева: В автобусе, груженном "под завязку", журналисты еле нашли себе место. Всю дорогу, придерживая ящики и пакеты, которые так и норовили завалить с головой, шутили на тему "казенного дома". Автобус направлялся в Новотроицкую воспитательную колонию для несовершеннолетних. В гости к воспитанникам ехали их старые знакомые - сотрудники общественной организации "Человек и закон". На сей раз с подарками - книгами, предметами гигиены и другими мелкими, но необходимыми в повседневной жизни вещами.
Дружба между организацией и зоной для малолеток завязалась в октябре прошлого года, когда "Человек и закон" вышел с предложением к Управлению исполнения наказаний по Республике Марий-Эл об организации правовой школы для несовершеннолетних преступников. Правозащитники не только одаривают заключенных предметами гигиены, но и пытаются "прочистить мозги".
О том, как это происходит, рассказывает председатель организации "Человек и закон" Ирина Подузова.
Ирина Подузова: Мы проводим проект, который называется "Правовое просвещение как мера реабилитации прав несовершеннолетних, находящихся в местах лишения свободы". Мы рассказываем о правах человека в играх, таких дискуссионных лекциях. У нас настольные игры, у нас инсценировки различные.
И ребята учатся рассуждать. Потому что когда мы провели перед началом занятия анкетирование об уровне правовых знаний несовершеннолетних, мы выяснили, что подростки чаще всего не задумываются о том, что они нарушают права других людей, о том, что их права нарушаются кем-то. И сейчас уже, в общем-то, результат виден.
У нас группа в рамках школы досрочного освобождения - 23 человека. Они начинают рассуждать. Вот когда мы говорим о праве на жизнь, они начинают уже говорить о том, что такое аборт, является ли это нарушением прав человека, эвтаназия - является ли нарушением прав человека.
Мы проводили игру "Смертная казнь: за и против". Тоже мнения разделились. И мы не навязываем свое мнение (как мы считаем). Мы хотим их просто заставить думать. И у нас даже один мальчик, который занимается с нами в группе, его хотели оставить на второй год, но учительница, которая с нами занимается, за него заступилась, сказала, что он посещает эти занятия, и он стал более развит, он стал вообще относиться к жизни совсем по-другому.
Елена Рогачева: Само понятие "школа" для малолетних преступников - уже наказание. Учеба - это первое, что игнорирует подросток, отбившийся от рук. Потому и правозащитников воспитанники колонии встретили поначалу без особого тепла. Мало того что их заставляют учиться в общеобразовательной школе, а тут дважды в месяц (да еще по выходным!) - правовая.
Контингент после прошлогодней амнистии, когда освободилось более половины заключенных, остался особый - 225 человек, осужденных за тяжкие и особо тяжкие преступления. И осознание себя как человека и гражданина приходит медленно. Но самое главное, что ребята после общения с правозащитниками начинают задумываться о будущем.
Это отмечает и директор вечерней школы в колонии Лидия Галкина, которая говорит, что воспитанники, посещающие занятия, стали более развиты, а мышление их приобрело гибкость. И хотя на вопрос "Как попал в колонию?" они по-прежнему отвечают стандартно ("По глупости"), на воле хотят строить свою жизнь так, чтобы больше не оказаться за колючим ограждением.
- Я сам из Чувашии, из Чебоксар. Срок у меня 3 года 1 месяц. Дальше уж - хватит, пожалуй. Собираюсь учиться идти. Сначала вот сейчас 11-й класс две четверти здесь закончу до освобождения, а потом уже на воле заочно закончу третью и четвертую четверть. А потом собираюсь на крановщика-машиниста учиться. У меня есть, в принципе, профессия газосварщика третьего разряда. Сейчас вот на станочника учусь.
Елена Рогачева: Было бы глупо только жалеть этих ребят, хотя именно такое первое чувство и вызывают невысокие щуплые фигурки в черных ватниках и казенных лопоухих шапках. Чаще всего подростки совершают преступления в группах, а психология неуправляемой толпы может быть очень жестокой. Поэтому можно не удивляться тому, что пацан в метр с кепкой оказался убийцей.
Но проблема эта не столько криминальная, сколько социальная. Только у государства не хватает на ее решение ни средств, ни времени.
По мнению Ирины Подузовой, подход к несовершеннолетним преступникам нужно менять полностью.
Ирина Подузова: Во всем мире такая вот система, как колонии для несовершеннолетних, не существует. Существует именно ювенальная юстиция: отдельные суды для несовершеннолетних, специальные поселения и совершенно другие профилактические работы. У нас, к сожалению, сама система - карательная. Это не взрослые преступники, это дети, которые не всегда, может быть, правы, но они оступились где-то, есть еще шанс на исправление. Их должны воспитывать, а не наказывать, не карать.
Елена Рогачева: Скоро из правовой школы выйдут первые выпускники. Они покинут не только школу, но и колонию. Но на смену им придет другая группа, и правозащитники готовы с ней работать. Они и нынче не пропустили ни одного занятия, даже в сорокаградусные морозы добирались на промерзшем пригородном автобусе до Новотроицка, потому что знали, что их уже ждут с нетерпением.
Владимир Бабурин: Россия по-прежнему удерживает одно из первых мест (не слишком веселое достижение) по количеству несовершеннолетних, содержащихся за колючей проволокой. Или - в специализированных интернатах, которые тоже скорее напоминают тюрьму, но не школу.
Тему продолжит и завершит Любовь Чижова.
Любовь Чижова: Сейчас в российских воспитательных колониях находится около 11 000 несовершеннолетних заключенных, подростков от 14 до 18 лет. По сравнению с прошлыми годами, это число значительно сократилось. Тем не менее, по количеству детей в тюрьме Россия до сих пор опережает большинство стран Европы.
Говорит уполномоченный по правам человека в России Олег Миронов.
Олег Миронов: Надо сделать все, чтобы у нас было как можно меньше несовершеннолетних заключенных. И я поддерживаю инициативу президента Российской Федерации, который внес в Государственную Думу проект закона о смягчении мер наказания уголовного за небольшие, за несущественные преступления.
Что касается несовершеннолетних заключенных, то они содержатся в воспитательных колониях. Я посещал их очень много, и я должен сказать, что они не напоминают тюрьмы. Но все равно это оставляет тяжелейшее впечатление.
Что касается прав, они имеют право получать образование, получать специальность. Имеют право свидания с родителями, имеют право покупать продукты и товары в магазине, который есть в воспитательной колонии. Но если эти права не соблюдаются, то вмешиваемся мы, обращаемся к прокурорам.
Любовь Чижова: Ребенок и тюрьма несовместимы, считает руководитель Центра по реформе уголовного правосудия Валерий Абрамкин.
Валерий Абрамкин: Исследования во многих странах мира проводили, что 80 процентов подростков (это самая минимальная оценка) совершает, по крайней мере, одно правонарушение невыявленное, нераскрытое. Но мир не рухнул, знаете. Потом с возрастом, они все становятся нормальными людьми.
Нельзя называть несовершеннолетнего преступником, чтобы он ни сделал. Это одно из главных правил, оно входит просто в блок правил, который касается репутации несовершеннолетнего.
Любовь Чижова: Российское правосудие до сих пор предпочитает выносить подросткам, преступившим закон, довольно жесткие приговоры и отправляет их в места лишения свободы.
Олег Миронов признает, что еще до колонии, в изоляторах временного содержания, подростки находятся в ужасающих условиях.
Олег Миронов: К сожалению, я встречал там десятки, если не сотни молодых людей, которые забыли, что есть простыня, что можно три раза в день покушать, что можно учиться. Все это, к сожалению, имеет место.
А что касается милиции, то при задержании избивают и подростков, и малолетних. А изоляторы временного содержания, которые находятся в ведении МВД, это просто какие-то пыточные камеры. И я вижу тенденцию очень тревожную, когда пытки становятся более изощренными, избиения более жестокими. Я об этом говорил на координационном совещании, которое проводилось в Генеральной прокуратуре России в присутствии президента Российской Федерации и министра внутренних дел.
Любовь Чижова: Заключенные подростки имеют право и на социальную адаптацию. Это включает в себя получение образования в колонии, а по окончании срока заключения - возможность без волокиты получить паспорт и снова пойти учиться или работать.
Но, как рассказал мне начальник воспитательной колонии города Нерчинск Читинской области Владимир Прудников, на деле с этим возникают трудности.
Владимир Прудников: По школе - проблемы. Они же идут, как правило, образования - 1 класс, 3 класса. Для РОНО мы просто как бы не существуем. Там написано, что они должны нам оказывать методическую помощь. А на сегодняшний день какая нам методическая помощь? Провели лицензирование, и все на этом кончилось. И по старому учебнику готовить. Или же те, которые новые, современные.
Проблем много. Ну, допустим, вот даже социальная реабилитация. Они приходят без документов. На сегодняшний день требуется паспорт. Значит, начинаем обращаться. - "Вот, он освободится". Он должен с паспортом уходить. Не со справкой об освобождении, он ее потеряет, изорвет, и все. А с паспортом, с нормальным документом.
А у нас надо доказать, что он - гражданин России, почему-то нашей милиции доблестной, вернее, паспортным столам. И начинается переписка. А нам в результате присылают документ, который не нужен. Почему-то - копию свидетельства о рождении.
Любовь Чижова: Эксперты считают, что вся российская система закрытых учреждений не приспособлена к тому, чтобы попавшие в заключение подростки действительно исправлялись. У нее много карательных и совсем не много воспитательных функций.
Что нужно, чтобы изменить ситуацию? Мнение правозащитника Андрея Бабушкина:
Андрей Бабушкин: Кадровые изменения. Ну, вот, по моим подсчетам, сегодня на одного сотрудника, который учит и воспитывает, приходится два сотрудника, которые охраняют и следят. Вот это соотношение должно, по меньшей мере, измениться "с точностью до наоборот".
Мы сегодня имеем систему, где действительно подавляющее большинство людей, работающих - это люди не случайные, это люди, обеспокоенные судьбой детей, это люди, желающие, скажем, создать некое благо для этих детей. Но, к сожалению, не всегда знающие, как и что делать.
А что необходимо сделать для того, чтобы социальная адаптация состоялась этих детей? Наверное, я думаю, что здесь изменения должны быть не только на уровне практики, но и на глубинном, законодательном уровне. Ну, например, в Статью 43 Уголовного кодекса и Статью 2 Уголовно-исполнительного кодекса надо вставить в качестве отдельной задачи исполнения наказания и цели наказания - подготовку человека к нормальной жизни после освобождения. Сегодня такая задача законодательно не поставлена.
Любовь Чижова: Подросток в заключении - проблема сложная. Для того чтобы ее решить, нужны не только политическая воля, немалые финансовые средства и неукоснительное соблюдение существующих законов.
Олег Миронов считает, что корень детской преступности - в социальной и экономической нестабильности. Сытый, одетый-обутый, благополучный ребенок, за очень редким исключением, на преступление не пойдет.
Олег Миронов: Мы знаем примеры, когда вот таких подростков привлекали к уголовной ответственности за кражу продуктов. Ему нечего есть. Или за кражу денег, потому что он хотел поехать в соседнее село к своей бабушке, а у него нет денег.
Так что экономические, социальные проблемы, правовые и, конечно, духовно-нравственные.
Выпуск N 63 (601) от 8 апреля 2003 г. [ N 62 ] [ N 64 ]
публикации:
[ Предыдущая ] [ Следующая ] [ Содержание выпуска ]