[ Дайджест публикаций центральной прессы и интернет-изданий ]
региональной общественной организации "Правозащитная информация"
Выпуск N 242 (768) от 23 декабря 2003 г. [ N 241 ] [ N 243 ]
публикации:
[ Предыдущая ] [ Следующая ] [ Содержание выпуска ]
В тот день в лагере раздавали передачи. Таща огромные целлофановые мешки, заключенные украдкой озирались по сторонам, как бы боясь, что отнимут продукты. Человек с воли здесь как белый медведь в джунглях: в антураж не вписывается. Чтобы попасть в исправительную колонию N5 Самарского ГУИНа, нужно много наворотить в этой жизни. Путь сюда только убийцам и особо опасным рецидивистам, которым родной дом - тюрьма.
- Контингент крайне тяжелый, - констатирует психолог колонии Любовь Муравлева (имя изменено). - Есть серийные убийцы, насильники, садисты. Один из заключенных убил шесть человек: кого топором рубил, кого секачом резал. Экспертиза признала его психически вменяемым. Но мозги-то у него уже другие, и обратно их вправить нельзя. К таким даже конвоиры спиной оборачиваться боятся. Наша задача - хотя бы предупредить новые акты жестокости и агрессии.
- Удается?
- С трудом и не всегда. Судите сами. 60 процентов заключенных в стране мотают, что называется, сроки по зонам за особо опасные преступления перед обществом. Показатель очень высокий. Но он как-то плавно вписывается в ту клиническую атмосферу, в которой живет вся страна. У нас более двух миллионов граждан состоят на учете в психиатрических лечебных учреждениях, психрасстройствами страдает каждый четвертый-пятый россиянин. И это только фон. Плюс море наркоты и дешевой паленой водки. В таком угаре у кого угодно "крыша поедет". Чужая жизнь может дешевле бутылки водки оказаться. И картина с каждым годом все мрачнеет. Цепочка просматривается такая: алкоголизм - психоз - умственная отсталость - преступление. Посмотрите на серые, затравленные лица наших убийц и рецидивистов - психически здоровыми их не назовешь. А работать с ними надо. Пусть через пятнадцать-двадцать лет они выйдут на свободу. И надо сделать так, чтобы они не теряли надежду на возвращение в нормальную жизнь. Еще одна наша, тюремных психологов, задача - создать атмосферу противодействия озверению человека в местах лишения свободы.
- Но сегодня многие наши сограждане считают, что преступникам, вроде обитающих в вашей 5-й колонии, стоит жить на земле. Тюрьма, утверждает народная мудрость, еще никого не перевоспитала.
- В принципе, может быть, и верно, но не совсем так. У нас люди сидят большие сроки, взрослеют, внутренне успокаиваются. И, если к ним с пониманием и терпением подойти, да еще родственников, если нормальные, подключить, прозрения случаются. Но, к сожалению, всех, кто отбывает наказание на особом режиме, из Самарской области переводят в Тверскую, где имеются предусмотренные законом условия содержания. А у родственников этих осужденных зачастую нет денег на поездки. Цепочка психологического воздействия разрывается, труд идет насмарку. Это понимают даже сами арестанты. Вот Алексей Семушкин, есть у нас такой колоритный зэк, лично начальнику областного ГУИН Валерию Яковлеву вопрос задал: когда будут утверждены предложенные Президентом поправки к Уголовному кодексу, которые сделают наказания более божескими? Человек надеется на послабление режима, чтобы остаться в Самарской области, поближе к родне. Значит, и у нас есть надежда на его "выздоровление".
- Дисциплина на зоне - вещь первостатейная. А отношения между зэками, как известно, очень непростые. Старые воровские законы, говорят, смяты беспределом молодого пополнения. В этой каше недолго и до греха. Не так ли?
- Наши заключенные живут в "бараках" - почти что гостиницах. В каждой комнате по нескольки десятков человек на двухъярусных нарах. В принципе в таких условиях, если люди не подойдут по характеру друг другу, могут массовые беспорядки случиться. Вот мы и собираемся с воспитателями, обсуждаем характеры заключенных, читаем личные дела, пытаемся понять, кто с кем совместим, а кому соседство опасно. Например, заключенный по кличке Ермолай шесть комнат поменял, пока утихомирился. Куда не поместим, везде по ночам кричит: "Всэх зарэжу!". Наконец, нашли ему помещение, где много пожилых рассудительных арестантов. Тут и успокоился.
- Тюремная поговорка гласит: "Кто не сидел, тот жизни не знает". Но многие заключенные, особенно с большим "стажем", сегодня не хотят, а то и боятся выходить на волю, в жизнь. Что по этому поводу говорит психология?
- А куда им идти? Ветераны зоны, хотя и любят поболтать с психологами, от нашей помощи обычно отказываются. Так и говорят: а зачем она нам, если на воле будет хуже, чем в тюрьме? Мы там никому не нужны. Жилья, как правило, нет, работы нет, есть нечего. А в лагере 24,5 рубля в день на пропитание вынь да положь. Тут уж не до психологии! Вообще, уже давно просится на свет федеральный закон о реабилитации бывших осужденных. В реализации закон, конечно, затратный. Но несравнимо больше потерь, которые несет общество в результате повторных преступлений, совершаемых вчерашними заключенными, которым государство не помогает устроиться на свободе. Вот этим людям требуется психологическая помощь, но оказать ее некому. Только за последние два года из системы исполнения наказаний вышли около 330 тысяч человек. Если предложенные Президентом поправки к Уголовному кодексу пройдут, в ближайшие год-два на свободу выйдут еще 150 тысяч осужденных. Это - армия психологически неустойчивых людей, которых нельзя бросать на произвол судьбы.
- В последние годы, когда на зону пришла Церковь, немалое число заключенных обратилось к Богу. Если это обращение искреннее, куда оно ведет?
- Один из наших подопечных семь лет просидел под "вышкой". А когда ему "вышку" на пожизненное заменили, в Бога уверовал. Решил, что Бог ему вторую жизнь даровал. И еще пришел к мысли, что, если ты лишил жизни хоть одного человека, значит, сам не имеешь права жить. Я, конечно, не священник, но мысли эти в разговорах стараюсь поддерживать. Раскаялся человек. Ведь если первый раз хватило духу поднять руку на человека, так второй раз - и вовсе легко. Сознательное убийство - самая страшная вещь в мире. Но, увы, есть и такие, кто рассчитывает: авось, какая-нибудь религиозная организация сигарет подкинет или мыла. Тогда и помолюсь.
- Пути Господни, конечно, неисповедимы. Но что вас, такую милую женщину, привело трудиться в застенки? Работа здесь далеко не каждому мужику под силу.
- Колония примыкает к нашему Управленческому поселку, который был когда-то построен в преддверии возведения Волжской ГЭС. Потом проект пересмотрели, и ГЭС "уехала" в Тольятти. Остался поселок, пуповиной связанный с колонией. Однажды, когда я еще преподавала в школе, руководство колонии попросило меня выступить с лекцией перед заключенными. Потом еще раз. А потом я стала проводить индивидуальные беседы и как-то незаметно втянулась в эту жизнь. Ну меня и уговорили остаться.
- Страшно не было?
- Не то слово. Заключенные рассказывали мне леденящие кровь истории: как распарывали животы младенцам, расчленяли трупы, насиловали беременных на последнем месяце. Забавы у них такие. Сначала верила, а потом поняла, что эти садистские фантазии есть психологическое отражение бытующих в уголовном мире стереотипов мышления. Что этим людям нужно лечить души. Тем и занимаюсь уже много лет. Иногда даже успешно...
Выпуск N 242 (768) от 23 декабря 2003 г. [ N 241 ] [ N 243 ]
публикации:
[ Предыдущая ] [ Следующая ] [ Содержание выпуска ]