[ Дайджест публикаций центральной прессы и интернет-изданий ]
региональной общественной организации "Правозащитная информация"
Выпуск N 215 (741) от 13 ноября 2003 г. [ N 214 ] [ N 216 ]
публикации:
[ Предыдущая ] [ Следующая ] [ Содержание выпуска ]
ВЧЕРА Конституционный суд в открытом заседании второй палаты рассматривал дело, исход которого может радикально изменить главное завоевание судебной реформы, -- принятый в относительно либеральной редакции Уголовно-процессуальный кодекс. Российской прокуратуре и судам новый закон оказался слишком узок, и они требуют возвращения нормы о доследовании, прикрываясь случаями оправдания убийц из-за судебных ошибок.
Брат Джахангира Мамедова торговал хлебом у станции московского метро "Пролетарская". Когда один из распивавших пиво рядом с ним сотрудников вневедомственной охраны "здесь же, в общественном месте, на виду у граждан, стал отправлять естественные надобности, то есть совершил хулиганские действия" (из жалобы заявителя), брат Мамедова сделал ему замечание. Четверо охранников полезли в драку, продавец попытался спастись: "Маркин настиг его во дворе отдела вневедомственной охраны и продолжил избиение, в том числе ногами по голове лежачего, на глазах граждан и сослуживцев". Продавец хлебом скончался на месте, его убийце переквалифицировали статью на "убийство по неосторожности".
Вчера заявители с подобными жалобами вставали один за другим, в том числе Лидия Куренко, потерявшая сына, и Любовь Носова, потерявшая сестру, а на столе лежали к тому же жалобы из пяти судов на новый Уголовно-процессуальный кодекс. Большинство заявителей, собравшихся в КС, требовали восстановления своих прав потерпевших, нарушенных прокурорами. Самым частым нарушением оказалась "переквалификация": когда прокурор изменял статью, и обвиняемый получал более легкое наказание, причем потерпевшие (точнее, их родственники) узнавали об этом чуть ли не в ходе судебного заседания. А возвращение уголовного дела прокурору для устранения нарушений закона, допущенных в ходе следствия, по новому УПК невозможно. Пересмотр же постановления суда о прекращении уголовного дела ввиду отказа прокурора от обвинения (и такое возможно даже с тяжкими преступлениями) допускается лишь при наличии вновь открывшихся обстоятельств. Адвокат Владимир Руднев, представлявший интересы одной из заявительниц, заметил: "И суд, и потерпевший зависят от позиции гособвинителя, и его позиция является монопольной". Причем позиция прокурора, выступающего в суде, еще зачастую расходится с позицией прокурора, курировавшего следствие. Теперь заявители просят вернуть возможность суда возвращать дело на доследование.
Три года назад этот институт убрали из УПК потому, что доследовались российской правоохранительной системой дела годами, людей по существу пытали содержанием в тюрьме без суда, и тогда этим очень гордились. Теперь заявители полагают, что, если в ходе предварительного следствия следователем или прокурором были допущены такие нарушения прав обвиняемого или потерпевшего, которые могут быть исправлены только органами следствия, дело надлежит вернуть прокурору для устранения названных нарушений. Выступавший от законодателей представитель Совета Федерации в КС Юрий Шарандин говорил непривычно долго, но в конце концов сознался: "Нормы соответствуют, но в УПК отсутствует нечто еще более правильное. Закон пишется из презумпции добросовестности, а большинство примеров, о которых мы сегодня слышали, это недобросовестная деятельность". "Реалии таковы, -- мрачно продолжил Шарандин, -- что суд должен иметь право указать на ошибки".
Самым неожиданным оказалось выступление замгенпрокурора Сабира Кехлерова. Он не стал отпираться ни от одного, по его собственным словам, представленных "вопиющих фактов" и даже дополнил их еще одной историей. О том, как уже в ходе судебного заседания в Челябинской области выяснилось, что убийца свою жертву не задушил, как заявило обвинение, а зарезал, но доследование невозможно -- и "труп есть, признание убийцы есть, а приговора нет". "Действующий УПК создает непреодолимое препятствие для осуществления правосудия", -- заключил Кехлеров. Он также как будто случайно привел цифры, согласно которым отказ от обвинения за 6 месяцев 2003 года произошел только в 635 случаях из 398 тыс. уголовных дел. И тут же оговорился: "Но судьбы людей нельзя измерять в процентах". По его словам, с проблемами УПК прокуратура борется при помощи приказа Владимира Устинова об усложненной процедуре отказа от обвинения. Кроме того, Кехлеров сообщил, что нужные поправки в УПК уже лежат в Думе на рассмотрении. На вчерашнем заседании КС на поверхность всплыл главный качественный недостаток кодекса -- вопрос о приоритете защиты. Защищать личность, гражданина, причем любого, вне зависимости от тяжести его вины или невиновности, или защищать потерпевшего, или искать баланс, при котором всегда будут пострадавшие? Правовые стандарты действующей Конституции и сама конструкция кодекса выстроены по классической либеральной модели -- "лучше оправдать десять виноватых, чем осудить одного невиновного". В стране, где большинство населения до сих пор возмущено введенным мораторием на смертную казнь, эти нормы похожи на жирафа, заброшенного в Арктику. Судьи и прокуроры, наверное, должны иметь право на ошибку и, наверное, должны иметь возможность эту ошибку исправить. Только они тоже часть той самой страны, где больше половины опрошенных из года в год сознаются, что не чувствуют себя в безопасности и панически боятся за себя и своих близких: И другого стимула, кроме действующего УПК, меняющего карательные стандарты российской юриспруденции, пока нет.
Выпуск N 215 (741) от 13 ноября 2003 г. [ N 214 ] [ N 216 ]
публикации:
[ Предыдущая ] [ Следующая ] [ Содержание выпуска ]