Александр Сухаренко
Прокурорский оброк
Широкие властные полномочия подстегивают прокуроров к коррупции
В ноябре прошлого года взяли в оборот экс-прокурора Ленинградской области Станислава Иванова, которого обвинили в получении взяток на общую сумму порядка 20 млн рублей. По версии следствия, в 2014–2016 годах один из предпринимателей ежемесячно отстегивал ему от 500 тыс. до 1 млн рублей за общее покровительство при проведении проверок. Но это еще полбеды. По требованию прокурора бизнесмен приобрел автомобиль «Тойота Камри», два года оплачивал его парковочное место, а также дважды оплатил его семейные турпоездки на сумму более 2 млн рублей. Дожидаться суда он будет под подпиской о невыезде по причине онкозаболевания.
А в конце октября Нижегородский райсуд Саратова продлил до января 2017 года срок ареста начальнику отдела гособвинителей прокуратуры Саратовской области Владимиру Чечину, обвиненному во взяточничестве и мошенничестве. В июле он потребовал от местного бизнесмена 10 тыс. долларов за помощь в прекращении уголовного дела, возбужденного полицией против его сына. Вторым эпизодом стало получение им 750 тыс. рублей «за содействие в отмене определения арбитражного суда».
В той же Саратовской области продолжается суд над экс-прокурором Энгельса Владимиром Зубакиным, которому вменяется 4 эпизода мошенничества, 4 факта взяточничества и злоупотребление должностными полномочиями.
Перечисленные случаи отнюдь не единственные. По данным Следственного комитета РФ, за последние 5 лет к уголовной ответственности за совершение коррупционных преступлений привлекли 82 прокурорских работника. В основном это были районные или городские прокуроры, а также их замы. Правда, далеко не все из них получили реальные сроки за свои проделки. Так, в июне Советский райсуд Тулы вынес приговор бывшему зампрокурору Советского района Григорию Морскому, признав его виновным в превышении должностных полномочий. Согласно материалам дела, с мая 2013 года по июнь 2014 года он «крышевал» преступную группу, занимавшуюся незаконным игорным бизнесом (ее общий оборот за указанный период превысил 50 млн рублей). Несмотря на это, суд отмерил ему всего 1,5 года лишения свободы условно, а на основании постановления Госдумы от 24.04.2015 «Об объявлении амнистии в связи с 70-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов» и вовсе освободил от наказания.
Кстати, из-за противостояния Следственного комитета и Генпрокуратуры фактически развалилось знаменитое «игорное дело», возбужденное в 2011 году в отношении ряда подмосковных прокуроров, включая бывшего первого зампрокурора Московской области Александра Игнатенко. По версии следствия, от организатора сети подпольных казино он получил в виде взяток более 48 млн рублей.
Другие приговоры в отношении прокуроров явно несоразмерны тяжести ими содеянного. Так, в феврале Дзержинский райсуд Санкт-Петербурга огласил приговор бывшему прокурору по надзору за исполнением законов в исправительных учреждениях Тольятти Игорю Суркову и экс-прокурору по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях Ленинградской области Анатолию Козлову, обвинявшихся в крупном мошенничестве. По данным следствия, они ввели в заблуждение руководство ЗАО «Невский технологический завод», обещая общее покровительство, и похитили у предприятия более 20 млн руб., 30% акций почти на 1 млн рублей, а также жилой дом в Выборгском районе Ленобласти стоимостью порядка 20 млн рублей. Несмотря на размер ущерба, обоих приговорили к 4 годам колонии общего режима со штрафами в 200 и 300 тыс. рублей соответственно.
Как показывает практика, коррупционный сор из прокурорской избы выносится не часто. Очевидно, из-за корпоративной этики и круговой поруки. По данным Генпрокуратуры России, в 2015 году к дисциплинарной ответственности за коррупционные правонарушения привлекли 64 прокурорских работника, а уволили за это всего 10. Между тем от чистоты прокурорских кадров во многом зависит степень доверия им со стороны населения. А здесь есть над чем призадуматься: согласно сентябрьскому опросу «Левада-Центра», лишь 24% россиян доверяют прокуратуре, хотя еще два года назад таких насчитывалось 32%.
Наличие коррупционной составляющей в деятельности органов прокуратуры, являющейся главным мерилом законности и антикоррупционным барометром, позволяет процветать не только теневым дельцам, но и уходить от ответственности вороватым чиновникам. Иначе чем объяснить низкий процент коррупционных правонарушений, ежегодно выявляемых прокуратурой в федеральных и региональных органах исполнительной власти? Почему в условиях непримиримой борьбы с коррупцией омская прокуратура подала апелляцию на приговор бывшему вице-губернатору Юрию Гамбургу, попросив о смягчении ему наказания с 5,5 до 4 лет колонии общего режима. В июне Центральный райсуд признал его виновным в махинациях с землей в Чукреевке, ущерб от которых составил 216 млн рублей. Правда, приговор в Омском облсуде все же устоял.
Сегодня уголовное преследование прокуроров, в том числе бывших, осложняется процессуальными препонами, узаконенными в Главе 52 УПК РФ. Желанием привлечь районного или городского прокурора должен загореться руководитель регионального управления Следственного комитета, а прокурора субъекта – сам Председатель СК РФ или его зам. Учитывая сложившуюся практику, происходит это в основном с подачи ФСБ. Иначе говоря, при отсутствии служебной необходимости у эфэсбэшно-следственного тандема, ничего даже зарвавшемуся прокурору не грозит. В этом случае пострадавшим от таких лиц остается уповать только на Генпрокурора или Президента, внявших изложенным в их обращениях доводам и уволивших провинившихся за нарушение присяги или по утрате доверия.
