Татьяна Вязникова
Свобода в неволе
Музей тюремного искусства: творчество и быт заключенных
Маленький городок на Волге с уютным названием Углич привык к наплыву туристов. С причала люди спешат увидеть Кремль, посетить Воскресенский монастырь и Музей городского быта, а на обратном пути надо успеть купить сувениры, изготовленные золотыми руками здешних ремесленников. И только маленький частный музей, уникальный в своем роде, не включен в туристический пакет. А жаль. Здесь есть на что посмотреть. Это Музей тюремного искусства, основанный в 2004-м году адвокатом Михаилом Витальевичем Лотковым.
Экспозиция включает в себя два зала: основной – где представлены работы, изготовленные заключенными в местах лишения свободы, и малый – макет тюремной камеры, воссозданный в мельчайших деталях. Также в музее продается сувенирная продукция и тематические брошюры, из которых можно узнать много интересного. Например, научиться понимать блатной жаргон и распознавать значения наколок. Музейные экспонаты продаже не подлежат.
Удивительно, как на такой маленькой площади может уместиться вся тюремная жизнь. Здесь и картины, написанные на простынях тушью и шариковой ручкой, где лица как живые, а природа, которую те люди не видят годами, поражает натуралистичностью даже в своих черно-белых красках. Здесь фальшивые советские купюры, изъятые в ходе следствия, и игральные карты, сделанные из газет и других подручных материалов. Здесь личные карточки заключенных и справки об освобождении. Здесь заточки, найденные в тайниках под нарами, и вырезанные из дерева нарды и шахматы, мастерство выполнения которых оценил бы любой краснодеревщик. Здесь сделанные из шариковых ручек с пружинами станки для нанесения наколок, и чифир-баки. И, конечно, классика жанра – фигурки из хлеба. «Отрывает от пайки вся хата, а лепит тот, у кого руки на месте», – рассказывает экскурсовод, попутно раскрывая секреты и тонкости этого узкопрофильного ремесла.
«А сейчас я на несколько минут лишаю вас свободы», – говорит экскурсовод и приглашает в настоящую тюремную камеру. Она сразу поясняет, что это хрестоматийная камера, в жизни все гораздо страшнее, да и запах совсем другой. «Знаю, гауптвахту охранял», – подтверждает один из туристов. Для наглядности на нарах, которые, кстати, привезены из местной зоны, сидят две восковые фигуры – заключенные в полосатой робе. Их изготовила мастер Дарья Чужая, у этих фигур есть прообразы, реально существующие люди, арестанты. Выходишь из этой «камеры» совсем другим человеком – помудревшим на несколько лет.
После экскурсии я попросила об интервью основателя музея Михаила Витальевича Лоткова.
– Михаил Витальевич, расскажите, пожалуйста, как и когда возникла идея создания такого необычного в своем роде музея? Что послужило отправной точкой?
– Отправной точкой послужил музей «Галерея кукол», который находится рядом. На его фоне захотелось продолжить направление, и встал вопрос, какого рода музей можно организовать в тех помещениях, которые стали принадлежать мне на праве собственности. Ну а поскольку я являюсь адвокатом, эта идея была мне ближе, чем все остальные. И в 2004-м году открылся наш музей.
– Сразу нашлись люди, которые поддержали ваше начинание?
– Из Управления исполнения наказаний по Ярославской области откликнулись сразу. Благодаря этим людям мы и начали работать. Они не просто одобрили начинание и предоставили первые экспонаты, но и оказали помощь в поисках предметов интерьера для камеры. Дали все старое, мы подремонтировали и воссоздали реалистичную картину. А вот местные власти, напротив, были не в восторге от идеи открытия такого рода музея в старинном граде Угличе. Думали, что мы тут будем рекламировать тюрьмы, пропагандировать уголовщину. Но, к счастью, наш музей сыграл совершенно другую роль – именно ту, которую мы планировали, а не ту, что, как в кривом зеркале, пытались изобразить власти города, изо всех сил препятствуя нам. Слава Богу, получилось то, что получилось.
– И что это была за идея?
– Наш музей был задуман именно как музей тюремного искусства. И все срослось, слава Богу, музей работает, пользуется большой популярностью. В прошлом году на одном из интернет-сайтов проводили опрос на предмет самых интересных музеев в России за 2014 год. Наш музей попал в десятку лучших по Российской Федерации и в четверку по Ярославской области. А их же тысячи. Сотни тысяч музеев по России. Поэтому мы гордимся местом в этой десятке.
– Я правильно понимаю, что основная цель вашей экспозиции – это донести до обывателя, что люди, попавшие в заключение, не перестают быть людьми и не должны лишаться человеческого отношения?
– Не совсем так. Изначально была цель проводить экскурсии с социальным наклоном. В том числе для несовершеннолетних. Уже через короткое время стало ясно, что эта задача выполняется. Приходили с детьми, подростками, бабушки приводили внуков, случалось, и не по одному разу, мол, вот, Витенька, посмотри, к чему приводит непослушание в школе, непослушание родителям, потом другие проблемы появляются, и человек оказывается в таких вот местах. Они старались предостеречь ребенка от каких-то необдуманных действий. И благодарили нас, что есть такой наглядный пример, потому что по-другому бывает сложно повлиять на детскую психику. А примеры дети впитывают как губка. И только примерами бывает возможно что-то доказать.
Что же касается взрослого населения, то к нам часто приходят те, кто сидел. Были случаи, взрослые мужики заходили в камеру и плакали. Видимо, накатывали тяжкие воспоминания – а какими они еще могут быть? Но посещали всегда с удовольствием. Кто-то просил не рассказывать им экскурсию на блатном жаргоне, потому что они сами все знают и понимают. Некоторые даже сами рассказывали что-то экскурсоводам, чего те не знали, и я не знал. Поэтому экскурсия, которую вы сегодня слышали, основана на рассказах из реальной жизни, ничего не придумано.
– Каким был самый первый экспонат? И как он сюда попал? И как вообще ваши экспонаты попадают в музей?
– А первые экспонаты были как раз от Управления по исполнению наказаний по Ярославской области. Тогда начальником управления был Игорь Мудров. Именно он откликнулся на нашу просьбу оказать помощь, посодействовать. И из внутреннего музея (при управлении там был музей, сейчас его уже нет) нам некоторые работы передали в дар. Это были и заточки, и художественные работы – картины, написанные тушью и шариковой ручкой на простыне, некоторые работы по дереву. Эти экспонаты и были выставлены первыми. Не один, не два, а пара десятков небольших поделок. Ну а дальше, когда открылись, собирали, что называется, «с миру по нитке».
– Какой, на ваш взгляд, самый интересный экспонат, который заслуживает особого внимания и, может быть, особого рассказа?
– Этот экспонат – гитара из папье-маше, вы ее видели. Ее смастерил бывший осужденный. Живет, кстати, в Ярославской области, в деревне Миглино, я к нему как-то заезжал. Ни имени, ни фамилии его я уже не вспомню, общался с ним лет семь назад. Работа действительно интересная, уникальная – гитара из бумаги, на которой играли, она видела тюремную жизнь. Вторая работа – это картина тушью на простыне «Дорогой доченьке Наташе». Эти две работы –визитная карточка музея.
– Как часто удается обновлять и пополнять коллекцию?
– Не так часто, как хотелось бы. Да и музей не резиновый, забит он уже достаточно хорошо. Но люди приносят работы, бывает, раз в месяц, два раза в месяц. В основном это небольшие поделки из хлеба. Бывает, дарят, бывает, меняют на сувениры – магниты, бывает, даже присылают почтой.
– Михаил Витальевич, как известно, Углич – город туристов, в том числе зарубежных. Никогда не возникало мысли выйти за рамки традиционного музея? Например, оборудовать мини-гостиницу, стилизованную под камеру в СИЗО, или открыть кафе, где можно отведать настоящей баланды и чифирнуть?
– Была такая идея, еще лет десять тому назад. Как раз во время открытия музея. Вообще, идея была очень интересная, и, я думаю, именно в этом месте она работала бы на десять с плюсом. Воображение, слава богу, работает, я бы обыграл так, что от клиентов не было бы отбоя. Но для этого необходима дополнительная площадь. Здание старое, расположить в нем кафе довольно проблематично. Элементарно, нужна кухня.
– Но в будущем такое возможно, как вы считаете?
– Не исключаю. Идея очень хорошая.
– Надеюсь, у вас все получится. Тогда следующий вопрос. Ваш музей существует 11 лет – с 2004 года. Именно в этот период произошел очень большой скачок в развитии информационных технологий – смартфоны, гаджеты, планшеты, социальные сети. Ни для кого не секрет, что сегодняшние заключенные не полностью изолированы от этой стороны жизни. Это как-то сказалось на их творчестве? Может быть, характер поделок изменился? Или, может быть, рукодельное творчество стало в тюрьмах менее актуально?
– Вы знаете, нет. То есть не изменилось с учетом развития мобильных систем и разных там гаджетов. Оно заметно изменилось после развала Советского Союза. Ведь в то время сидели диссиденты, интеллигенция. Для примера, в нашем музее представлены два чифир-бака. Один из них с советских времен. Второй был изготовлен уже после развала Советского Союза. Они отличаются. Более творчески была выполнена работа тех людей, которые сидели при советской власти. Сегодня в тюрьмах сидит больше наркоманов, больше хулиганов. Воображения у них, естественно, меньше. Может быть, просто ленятся. Хотя в любые времена рукодельных людей было много. Но в общей массе работы стали более примитивными, чем раньше.
– Все когда-нибудь, хоть раз в жизни, слышали о таком музыкальном жанре, как русский шансон, одно из направлений которого – это песни о тюрьме. И относятся к нему люди очень по-разному. Кто-то уважает блатную лирику, кто-то слушает, но стесняется в этом признаться, а кто-то откровенно презирает и говорит, что это песни для уголовников. Знаете, лично я в это не верю. Во-первых, потому что жизнью, о которой там поется, сидящая аудитория и так сыта по горло, во-вторых, они, как никто, знают и понимают разницу между вот этой романтикой, созданной авторами песен, и реалиями жизни в неволе. Вот я бы хотела развеять этот миф. Все-таки какую музыку слушают в российских тюрьмах?
– А это не миф, и развеивать тут нечего. Так было всегда. Кто сидел, кто выходил, те почему-то предпочитали именно шансон. Хотя не почему-то, вполне понятно почему. Я и сам с удовольствием слушаю шансон. Хотя никогда не сидел, но мне нравится. Просто нравится. Его можно любить, можно не любить, но тем, кто выходит оттуда, ближе эта музыка, нежели какая-нибудь попса. Что они играют там на своих самодельных гитарах? Я не думаю, что попсу. Наверняка что-нибудь такое тюремное, про тяжелую жизнь. Да и потом шансон – это не обязательно тюремщина. Кто-то это понимает, кто-то нет. Одним нравится, другим нет. Я не думаю, что здесь кому-то надо что-то доказывать.
– И в завершение нашей беседы я бы хотела попросить вас сказать несколько слов тем, кто сейчас находится в местах лишения свободы, и тем, кто ждет их по эту сторону забора.
– Мне даже сказать нечего. Это детей можно воспитать, сказать, что так делать не надо, показать пример. А человек после тридцати не меняется, его не переделаешь. Взрослый человек только сам может работать над собой. Многие оказываются за решеткой по глупости, их искренне жалко. Попадают в плохую компанию, под дурное влияние. А есть те, кто умышленно совершает преступления, желая смерти человека, либо тяжкого вреда его здоровью – убивают, калечат. Таких людей, конечно, не жалко. Совершенно не жалко. Тем, кто попал в тюрьму по глупости, скажу одно: учитесь. Хоть и говорят, что дураки учатся на своих ошибках, а умные – на чужих, но свои-то лучше запоминаются. Учитесь, не повторяйте ошибок, живите честно. И помните, что отвечать за поступки придется все равно, помните о неотвратимости наказания. А наказание воздается по заслугам.
