Борис Пантелеев

Инструкция или офицерская честь?

Пенитенциарная медицина

В Москве, в Общественной палате России, 19 февраля 2016 года под эгидой Общественной палаты РФ, Уполномоченного по правам человека РФ Московский фонд «Социальное партнерство» провел общественные слушания на тему: «”Скорая помощь” для заключенного: содействие ОНК в общественном контроле за соблюдением прав заключенных, особенно ВИЧ- и туберкулезных больных, на медицинское обеспечение». Присутствовали представители Генеральной прокуратуры, ФНМЦ СПИД, ФСИН России, аппарата УПЧ России и региональных ОНК.

Ассоциация независимых наблюдателей выразила обеспокоенность тревожной ситуацией, сложившейся с медицинским обеспечением в пенитенциарной системе, заявив: «…члены ОНК  очень часто отмечают нарушения санитарно-гигиенических норм и бытовых условий в учреждениях ФСИН, несвоевременное медицинское обследование и ненадлежащее лечение, в том числе недостаточное обеспечение лекарственными препаратами. Несмотря на то что  пенитенциарная система продолжает оснащаться медицинским оборудованием,  зачастую  это оборудование используется неэффективно. Членов Ассоциации беспокоит недостаточность внешнего контроля за качеством медицинской помощи в учреждениях ФСИН. Для примера: по всему Алтайскому краю за 2014 год проведено  всего  5 проверок территориальными органами Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения (Росздравнадзор), при этом только три из них с выездом на место. Надо отметить, что учреждения ФСИН ежемесячно производят обязательные отчисления на всех работающих заключенных (5,1 процента) в  Фонд обязательного медицинского страхования РФ (ФОМС), но в отличие от гражданских медицинских учреждений они не получают финансирование из ФОМСа за пролеченных в тюремной медицине больных заключенных. В связи с этим Фонд обязательного медицинского страхования не контролирует качество медицинских услуг в пенитенциарной системе».

Кроме того, члены Ассоциации отмечают, что «значительные ухудшения состояния  больных заключенных наблюдаются при наказаниях – при переводе их в помещения камерного типа на длительные сроки (до 1 года), в тюрьмы до 3 лет, в ШИЗО на 15 суток неоднократно и с небольшими перерывами. При таком содержании обостряются хронические заболевания и приобретаются новые, которые требуют лечения.

Нас беспокоит уровень заболеваемости ВИЧ-инфекцией  с ростом смертности от данной патологии, в том числе в сочетании с туберкулезом. Это усугубляется тем, что в местах принудительного содержания отмечаются перебои с поставками медикаментов для лечения таких больных, неэффективность лекарственных средств, отсутствие одного или нескольких препаратов по схеме при том условии, что всегда должно быть не менее трех. Членов ОНК также беспокоит нарушение права  заключенных на освобождение из-под стражи по состоянию здоровья, а осужденных на досрочное освобождение от дальнейшего отбывания наказания по тяжелому заболеванию. В 2012 году специальные медицинские комиссии ФСИН направили 2682 представления в суд на освобождение от отбывания наказаний в связи с болезнью, из них были освобождены судом 49,2 процента. А в 2014 году  подано 2649 представлений, из них было  освобождено только 35 процентов. В Новосибирской области в 2014 году было направлено 93 представления  в суд, а освобождено только 3 человека. Аналогичная ситуация и в ряде других регионов.

Это объясняется рядом причин. В частности, администрации исправительных учреждений затягивают направление больных заключенных на медицинскую комиссию. В свою очередь,  медицинские комиссии зачастую занижают тяжесть заболевания, задерживают принятие решений по предоставлению документов в суд. По этой причине даже те заключенные, по которым уже принято решение об освобождении, умирают, не дождавшись суда. Например, из 27 освобожденных больных в 2014 году в Алтайском крае так и умерли до суда. К сожалению, суды руководствуются в своих решениях не тяжестью заболевания, а иными критериями.  Пленум Верховного суда РФ обеспокоился такой ситуацией и принял Постановление  от 17 ноября 2015 года № 51,  в котором разъяснил, что приоритетом при принятии решений  должно являться заключение специальной медицинской комиссии с учетом Перечней заболеваний, утвержденных постановлениями Правительства РФ. 

Нередко правозащитники получают сигналы из мест заключения и о том, что месячная зарплата осужденных составляет буквально несколько рублей. При этом на каждый такой сигнал прокуратура реагирует заученно-бюрократическими мантрами – «проведенной проверкой никаких нарушений не установлено».

Мы живем в мире гаджетов и космических технологий. Мы работаем над созданием лекарства от рака и СПИДа. А в это время рядом с нами иная реальность. Люди живут в подвалах и работают как рабы. Умирают от болезней, которые лечили еще в Средневековье. Корчатся от боли под пытками или от примитивного отсутствия анальгина. Это некое Зазеркалье наших дней [ Все изложенное является оценочным суждением. ].

Судитесь, коллеги, и да не судимы будете

Не устаю повторять некоторым коллегам – разрывайте этот замкнутый круг (прокуратура – отписка – УФСИН – отписка) и подавайте судебные иски в случаях, когда видите явное нарушение. Не бойтесь, не ленитесь подавать судебные иски (административные заявления), и никто не сможет упрекнуть вас в квирулянстве. Особенно в случае победы.

Приехал Игорь Голендухин 16 июля 2015 года в Санкт-Петербург. Да прямо на вокзале в половине седьмого утра был задержан шустрой группой судебных приставов, ну совершенно случайно оказавшихся в это время и в этом месте.

Игорю Голендухину был предъявлен судебный приказ мирового судьи города Екатеринбурга о взыскании с него 674 тысяч рублей. И это притом что задерживаемый уже договорился с представителем УФСПП Санкт-Петербурга о встрече и целью приезда в Питер было посещение УФСПП. Понятное дело, Игорь такого не мог спустить, и исковое заявление было подано им в суд незамедлительно. В данной истории, получившей широкий общественный резонанс благодаря публикации Fontanka.ru,  корреспондент которой также «совершенно случайно» оказался в это время на вокзале и снимал незаконное задержание, четко прослеживается намерение «оборотней в погонах» дискредитировать правозащитника Игоря Голендухина. Дело в том, что с прибытием за год до этого И. Голендухина в Питер резко возросла активность осужденных и их родственников по обжалованию незаконных постановлений о переводе на тюремный режим и ЕПКТ, выносимых начальниками ИУ.

Но репортаж сляпали по всем геббельсовским канонам – чем чудовищнее ложь, тем быстрее в нее поверят. Однако устремления приставов попали под пресс правосудия, и суд, полно, объективно и всесторонне заслушав стороны, изучив материалы дела, вынес справедливое решение, на основании которого УФССП по Санкт-Петербургу ждут непредвиденные расходы: компенсация морального вреда в связи с незаконным задержанием И. Голендухина, взыскание ущерба, причиненного деловой репутации ему и возмещение судебных расходов. Суд выигран, на обжалование противоположная сторона (УФССП по Санкт-Петербургу) не подавала.

Заметив, что во время посещений СИЗО-1 (Кресты) мне стали порой выдавать устно неверную информацию по нахождению или ненахождению в учреждении того или иного заключенного на момент посещения, подал полтора десятка официальных запросов – мол, прошу сообщить, находится ли в вашем учреждении такой-то и если убыл, то куда именно. Рутиннейшее дело, обычнейшая ситуация, в соответствии со ст. 16 закона об общественном контроле (ФЗ № 76). Получил ответы за подписью начальника этого учреждения В. Львова о том, что данные сведения сообщать мне не будут в связи с … отсутствием согласия этапированного лица на распространение подобного рода персональных данных. Да-да, оказывается некоторые наши тюремные работники настолько продвинутые неофиты, такие гуманисты, что и про закон о персональных данных помнят, и права заключенных готовы оберегать несмотря ни на что. Правда, один из тех, кто к нам обратился за помощью (осужденный Касибов) [ Некоторые инициалы изменены. ] в целях его безопасности по прибытии в колонию № 7 (Яблоневка), уже в карантине умер. По нашей информации – был убит активистами…

Ну, это другой вопрос, что в том же законе о персональных данных граждане надзиратели увидели только тот пункт и параграф, который выгоден и нужен им, и в упор не замечали другое положение, дающее нам право получать информацию такого рода. Также неудивительно, что во многих других ситуациях тюремные работники не только грубо нарушают права заключенных (на медицинское обслуживание, на отправку жалоб и т.д.), но даже пытаются подводить некую базу под эти нарушения, когда отсутствует возможность то или иное нарушение не заметить. Мол, да, набили мы в камеру сборного отделения СИЗО заключенных как сельдей в бочку, но у нас ведь сотрудников не хватает для своевременного вывода.

В общем, Московский районный суд (судья Лемехова) мое административное заявление удовлетворил, обязав ФКУ СИЗО-1 предоставить мне информацию о месте убытия из СИЗО и причине этапирования трех осужденных. Суд выигран, на обжалование противоположная сторона не подавала. А вот Калининский районный суд (судья Емельяненко), куда также было подано почти полтора десятка абсолютно аналогичных заявлений, отказал в удовлетворении иска по основаниям просто нелепым. Сославшись на то, на что профессиональный судья никак не мог ссылаться – на некую инструкцию по делопроизводству ФСИН РФ. Да к тому же с грифом «дсп». На этом основании суд объявил заседание закрытым, и сторонних наблюдателей попросил удалиться из зала суда. Аргументация административного ответчика (Н. Никодимов) порою просто изумляла. Например, ответчик утверждал, что мы как члены ОНК не имеем права интересоваться соблюдением прав конкретного заключенного. Мол, в нашу компетенцию входит лишь интерес в отношении самого учреждения. То есть по работе самого учреждения мы запросы можем делать, а вот по конкретным заключенным – ни-ни… И суд этот «аргумент» заложил в текст отказного решения! Понятное дело – это незаконное решение мы обжаловали и ждем апелляционного рассмотрения в городском суде.

Но надо признать – этот же Калининский суд, этот же судья, вынес решение о признании моих требований законными в отношении уже другого изолятора – СИЗО-4, соответственно, признав ответ начальника учреждения незаконным. В нем начальник учреждения (В. Таксимов) ответил мне на один из моих запросов по-простому: мол, идите-ка вы, ребятки-правозащитники, на… ул. Захарьевскую, д. 14. А отвечать я вам ничего не буду, так как все свои запросы вы должны согласовывать с УФСИН по СПб и ЛО, находящимся на этой самой улице.

В этом же суде рассматривается другой иск к СИЗО-4. По запрету сотрудниками проводить опрос, который мы в спешке назвали анкетированием. Если бы только опрос запретили – нам на этом «основании» запретили просто посещение. По данному грубейшему нарушению федерального закона был составлен акт, подано исковое заявление в суд.

По фактам наших недопусков в специальное учреждение временного содержания иностранных граждан, что на Кингисепском шоссе, д. 53а, также подано два административных заявления. В Московском районном суде нам отказали даже в рассмотрении, заявив, что, если из восьми наших попыток посетить СУВСИГ два раза мы были допущены, то значит и нарушений наших прав нет. Городской суд отменил это незаконное определение, обязав Московский районный суд рассмотреть наш иск по существу.

Также подан иск по поводу нашего недопуска в психиатрическое отделение ФКУ СИЗО-1. Инициатором недопуска явился начальник этого отделения г-н Гавриш. За рамками судебного иска осталось бредовое (иначе не назовешь) требование г-на Гавриша, адресованное членам ОНК, при посещении психиатрического отделения приносить с собой справки на отсутствие у нас яиц гельминтов и флюорографию (снимок). При этом действительны эти справки только в течение трех недель, потом, по идее этого тюремного эскулапа, мы должны бежать за новыми. Главная же причина недопуска, о чем мы и указали в исковом (административном) заявлении, – обязательное получение разрешения у вышестоящего начальства г-на Гавриша. Ну не читал, очевидно, г-н Гавриш п. 1 ст. 16.1 ФЗ № 76 [ «Члены ОНК осуществляют контроль с соблюдением требований законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан и требований, предусмотренных статьей 16 настоящего Федерального закона, за обеспечением права лиц, находящихся в местах принудительного содержания, на охрану здоровья при их нахождении в местах принудительного содержания, при временном помещении их в медицинские учреждения. Контроль за обеспечением права лиц, находящихся в местах принудительного содержания, на охрану здоровья может также осуществляться в стационарных (конечных либо промежуточных) пунктах перемещения таких лиц». ]. Что тут поделаешь, если у этого офицера свое понимание юриспруденции как таковой и правоприменительной практики в частности.

А двумя годами ранее подали мы иск против ФКУ ИК-7 («Яблоневка»). Не посчитали нужным пустить нас на территорию колонии под надуманным предлогом пресловутого усиления во время новогодних праздников – отрыжки советских времен. Формально мы иск проиграли – суд отказал нам в удовлетворении требования признать отказ в посещении незаконным. Фактически же мы одержали победу – теперь с проходом в то или иное учреждение во время праздничных дней нет никаких сложностей.

Координаторы gulagu.net обжалуют незаконное постановление об отказе в возбуждения уголовного дела следователя СО СУ СК РФ по г. Калуге. Летом 2015-го в ФКУ ИК-7 разразился коррупционный скандал, связанный с вымогательством и хищением бюджетных средств руководством ИК-7 УФСИН по Калужской области. Руководство колонии вымогало материальные ценности у родственников заключенных (стройматериалы, мебель, бытовые приборы). Ценности оформлялись по поддельным финансовым документам как якобы купленные на бюджетные средства. На самом деле деньги переводились по поддельным договорам на подставные фирмы и оседали в карманах руководства колонии. По данному факту было возбужденно уголовное дело по ст. 160 УК РФ. Существует более десяти заявителей из числа сотрудников ИК-7, родственников заключенных и осужденных, которые на следствии указали, что организатором хищений является начальник колонии Пелекесова Л.И. Все заявители подверглись давлению и понуждению к даче ложных показаний на замначальника колонии ИК-7 Кантонову. По данному факту СО СУ СК РФ по г. Калуге была проведена проверка, по результатам которой следователь вынес незаконный отказ в возбуждении уголовного дела, хотя следствием были опрошены заявители, подтвердившие, что на них оказывалось давление, что Пелекесова их понуждала оговорить Кантонову. Также следствие располагает заключением УСБ ФСИН РФ, в котором также факт давления на заявителей подтверждается. Тем не менее следователь принимает сторону заинтересованных лиц (http://gulagu.net/profile/650/open_letters/7012.html).

Главная проблема в защите прав заключенных – сами заключенные

Вынес в подзаголовок это свое выражение, которым пользуюсь уже лет 20, по причинам понятным. Мы как члены ОНК не имеем права и не хотим выполнять работу адвокатов. Мы – инструмент в руках тех, кто желает защищать свои права.

Но увы, у многих заключенных также свое понимание того, как именно их права должны защищаться. И когда приходишь в СУС одной из колоний после того, как там массово «были применены спецсредства» и видишь не только синяки и ссадины на различных частях тела осужденных, но и стеклянно-метадоновые глаза некоторых избитых, то совершенно не удивляют их ответы: у нас все хорошо, претензий нет.

Гражданин начальник, конечно, может «включать дурака», мол, о чем вы говорите, какие-такие наркотики, да к тому же в СУСе? Но распознать наркомана по расширенному зрачку и не очень внятной речи сможет даже студент-первокурсник мединститута. А понять, что наркотик в СУС может принести только гражданин начальник, поймет и студент первого курса института МВД.

Но это крайний случай. Чаще всего не удается восстановить «статус-кво» потому, что те, кто обращается к нам за помощью, очень хотят найти компромисс. То есть те, кто выдержит испытание огнем и водой (не убоится окрика гражданина начальника или «трюмования в шизняке»), может не пройти испытания медными трубами (согласится получить теплое местечко или уйти по УДО взамен отзыва своей жалобы). И эти сделки с собственной совестью ни к чему хорошему, как правило, не приводят, да и не могут привести. Система умеет делать шажок назад, чтобы потом сделать 15 шагов вперед…

Нередко меня пытаются упрекнуть в том, что я чрезмерно суров к тем, ради кого прихожу в СИЗО или в колонию. Но иначе и быть не может. Ну не могу я и не хочу сюсюкать с теми, кто сам не желает (не находит в себе сил) защищать свои права. Уж тем паче сложнее защищать тех, кто сам реально что-то нарушает. Не устаю повторять заключенным: «Или черный ход, или права человека. Совмещать эти материи невозможно»…

Очень редко находятся те, для кого потребность защищать свое достоинство сильнее и важнее страха сидеть в чулане или получить удар дубинкой... таким мы помогаем особенно охотно...

Кому нужно выхолостить закон об общественном контроле?

Скандал вокруг пакета поправок в законодательство об общественном контроле за местами принудительного содержания набирает обороты. Документ стал вызовом, брошенным Правительством РФ не только обычным членам ОНК, но и членам СПЧ РФ (Совета при президенте по развитию гражданского общества и правам человека). Обещанное гарантом Конституции право посещать тюрьмы членами СПЧ РФ в законопроекте так и не было прописано. Совет по правам человека при президенте, грубо говоря, кинули.

Напомню – проект поправок был разработан Минюстом и внесен в Госдуму накануне нового года. В четверг, 14 января 2016 года, он уже был рассмотрен на профильном комитете Госдумы. Члены ОНК четко высказали свое отношение к документу, заявив, что если он будет принят в таком виде, то сама идея общественного контроля умрет. И вот пришла очередь высказаться членам СПЧ. Они ведь почти два года доказывали, как важно им получить право свободного доступа в ИВС, СИЗО и колонии, чтобы видеть объективную картину. Власть обещала: «Все получите!» Получили кукиш. Но так ли вообще нужно членам СПЧ бывать за решеткой, если право на это уже есть у членов ОНК, которые формируются в каждом регионе. Такие вопросы обычно звучат со стороны силовиков или афилированных с ними структур. Риторичность же вопроса предполагает единственно верный ответ: Президент РФ должен иметь дополнительный и независимый источник информации о том, что и как происходит в местах заключения. Для человека несведущего эти поправки ничего и не значат вроде бы. Однако их пагубность видна в рекомендациях СПЧ и организации «Комитет за гражданские права».

Из рекомендаций «круглого стола» «Общественная оценка изменений в Правила внутреннего распорядка СИЗО», проведенного МОБПО «Комитет за гражданские права»: «Отметить, что в отличие от проекта ПВР СИЗО,  представленного Минюстом в 2013 года, который был обсужден правозащитным сообществом,  в принятом проекте не нашли своего отражения возможность направления подозреваемыми и обвиняемыми обращений в ОНК без цензуры. Вместе с тем не может быть не поддержано исключение из проекта норм:

– о возложении на заключенных под стражу обязанностей информировать администрацию об уничтожении и пропаже камерного инвентаря и личных вещей, иных нарушениях, допущенных сокамерниками;

– о тотальном досмотре продуктовых передач со вскрытием консервов, переливанием и пересыпанием  жидких и сыпучих продуктов в подменную тару, разрезанием продуктов без наличия ясных оснований для этого. 

О работе над проектом поправок 76-ФЗ. Предложить:

1.1. Внести в законопроект: 

– отмену ограничения членов ОНК по срокам;

– снижение срока зарегистрированного стажа организации, выдвинувшей членов ОНК, с 5 до 2 лет; а также:

– предусмотреть возможность выдвижения кандидатов в члены ОНК всеми НКО, а также местными и российскими отделениями международных организаций;

– ввести норму о том, что соблюдение распорядка дня не может быть основанием для прерывания посещения;

– внести СПЧ, Экспертный совет при УПЧ, ОП РФ как субъектов общественного контроля;

– предусмотреть, что Совет ОП определяет минимальную численность;

 – право межрегиональных и общероссийских организаций выдвигать кандидатов во всех субъектах своей деятельности, указанных в Уставе;

– увеличить время формирования ОНК с 90 до 120 дней; 

– предусмотреть учет рекомендаций УПЧ и СПЧ, принятие представителей от СПЧ и УПЧ в принятии решений о назначении членов ОНК.   

1.2. Исключить из законопроекта:

– норму о запрете включения в ОНК граждан, выдвинутых организациями, признанных иностранными агентами; 

– обязательное согласование кандидатов в ОНК с общественными палатами и УПЧ;

– ограничение для родственников осужденных на членство в ОНК;

1.3. Подготовить обращение от Совета к депутатам Госдумы по законопроекту.  

1.5. Составить обращение к В.В. Володину.

1.6. Обсудить поправку Гефтера о том, чтобы срок полномочий определялся для членов ОНК, а не для ОНК в целом.

2. О проверке спецвагонов ФСИН России.

В связи с тем, что на территории одного субъекта РФ спецвагоны  для перевозки заключенных обслуживаются конвоями,  подчиненными  УФСИН других субъектов, просить  ФСИН  России определить порядок направления уведомлений в указанных случаях.

3. …Включить в план работы:

3.1. Направление от совета ходатайств о награждении эффективно работающих членов ОНК грамотами и иными наградами от губернатора субъекта.

3.2. Проведение совместно с представителями ОНК регионов посещения учреждений Свердловской, Рязанской областей, Красноярского края, Республики Калмыкия, Республики Карелия.

3.3. Проведение второй Недели общественного контроля на Северном Кавказе (апрель 2016 года).

3.4. Проведение «круглого стола» по поправкам к ПВР.

3.5. Расширенное заседание ПК-10 по формированию ОНК (середина марта 2016 года).

Что важнее – инструкция или офицерская честь?

В конце ноября 2015 года мы получили информацию о регулярных избиениях осужденными-активистами других осужденных с целью вымогательства денег (подробнее здесь – http://lifenews78.ru/news/175252). Увеличение жалоб из мест заключения мы не могли не связывать с принятием поправок в законы, которые в ближайшее время должны одобрить в Госдуме, – так называемый «закон садистов». По сути, эти поправки в случае их принятия разрешат сотрудникам ФСИН применять спецсредства, электрошокеры и водометы не только для пресечения преступлений, а даже за нарушение правил внутреннего распорядка. Мы организовали пресс-конференцию. За полчаса до начала пресс-конференции родственнице одного заключенного позвонил с мобильного телефона тот осужденный, у которого мобильника не могло быть в принципе ввиду его пребывания в ШИЗО. Говорил он только о том, что на пресс-конференции ни в коем случае не надо упоминать роль администрации в ситуации с избиениями и поборами с осужденных. И уж совсем не удивило то, что по странному совпадению за несколько минут до начала мероприятия нас посетили судебные приставы, воспылавшие служебным рвением, и вручили каждому из нас (И. Голендухин, Л. Агафонов, Б. Пантелеев) повестки о явке в службу судебных приставов для погашения долгов.

Прибыв 4 января 2016 года с членом ОНК Санкт-Петербурга Александром Кострикиным в ФКУ ИК-6 (Обухово) для официального посещения, мы вновь столкнулись с незнанием сотрудниками ФКУ ИК-6 федерального законодательства. На этот раз светочем НЕзнания выступил уже не инспектор жилой зоны некто Жердев (см. подробнее о нем тут: http://gulagu.net/profile/99/open_letters/6645.html), но тот, кто по статусу и званию должен/обязан подавать всяческий пример своим подчиненным – заместитель начальника ФКУ ИК-6 А. Г. Каченко (тот самый Каченко, про которого мы получали сигналы о том, что он заставлял осужденных забирать жалобы в адрес ОНК). Алексей Геннадьевич ничтоже сумняшеся стал настаивать на том, чтобы мы как члены ОНК СПб. прошли процедуру досмотра личных вещей. При этом г-н Каченко заявил, что в случае отказа от прохождения досмотра личных вещей членов ОНК СПб. он – А. Г. Каченко – наше посещение прервет.

Мы действовали по известной процедуре – разъяснили А.Г. Каченко, что ни существующие нормативные акты, ни федеральное законодательство НЕ предусматривают обязанность членов ОНК проходить досмотр личных вещей. Тем не менее мы подчеркивали, что готовы пройти процедуру досмотра, если будут соблюдены все формальности – составлен протокол досмотра, приглашены независимые понятые, нам будет выдана копия протокола, в которой будет зафиксировано, что ничего запрещенного у нас не обнаружено. Г-н Каченко созвонился (записано с его слов) с помощницей начальника УФСИН России СПб. и ЛО по правам человека Е.В. Кузнецовой, заявившей, что досмотр не является обыском, следовательно, этот досмотр мы как члены ОНК пройти обязаны. Наши очередные напоминания о том, что действия А.Г. Каченко являются незаконными, ничего не дали.

Созвонившись с оперативным дежурным (около 18.30) ФСИН РФ и подробно пересказав ему ситуацию, мы получили подтверждение, что досмотр проходить не должны. Но и это не помогло – с упорством достойным лучшего применения сотрудники нам вновь предлагали пройти досмотр, ставя в зависимость наш отказ от принципиального подхода по вопросу незаконного досмотра с самим посещением ФКУ ИК-6. Вот уж действительно «демонстративно-шантажное поведение»...

Мы были вынуждены вызвать наряд полиции, сообщив в службу 911 о нарушении ст. 19.32 КоАП РФ (ответственность за воспрепятствование деятельности членам ОНК). Прибывший сотрудник 7-го отдела полиции Фрунзенского района И.Н. Сывороткин получил от нас заявления на имя начальника 7-го отдела полиции Санкт-Петербурга с просьбой провести проверку по данному заявлению, взять объяснение у г-на Ткаченко в котором последний бы указал причины, по которым он (Ткаченко) счел возможным прервать наше как членов ОНК СПб. посещение.

Также от нас с Александром Кострикиным были получены официальные объяснения по произошедшему, в которых мы указали, что все происходящее фиксировалось на видеорегистратор одного из сотрудников и попросили при проведении проверки истребовать из ФКУ ИК-6 копию записи видеорегистратора.

Но вообще-то складывается впечатление, что не только некоторые сотрудники УФСИН России СПб. и ЛО не читали нормативные акты и законы (либо читали и трактовали в свою пользу), но и руководству УФСИН России СПб. и ЛО неинтересно то, как некоторые их подчиненные рьяно роняют честь мундира...