Борис Пантелеев

Об успехах и неудачах системы общественного контроля...

Б.Пателеев – член ОНК Санкт-Петербурга.

Все изложенное является оценочным суждением.

Гладко было на бумаге, да забыли про ухабы

Начиная с 2008 года в России законодательно и на практике существует общественный контроль за отделами полиции и учреждениями уголовно-исполнительной системы (УИС). Начну с названия, длинного и неуклюжего, на мой взгляд – общественная наблюдательная комиссия по осуществлению общественного контроля за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания и содействия лицам, находящимся в местах принудительного содержания Санкт-Петербурга (ОНК СПб).

Понятное дело, при становлении ОНК как института общественного контроля в современной России просто не могло не быть каких-то накладок (порою еще более неуклюжих, чем само название). И если вначале было непонимание – одно время членов ОНК категорически не желали пускать на порог некоторых отделов полиции, – то впоследствии нас стали все чаще узнавать. Соответственно, под нас стали подстраиваться, мимикрировать, искать слабые звенья в цепочке общественных наблюдателей (что было несложно), но об этом ниже.

Например, по Федеральному закону от 10.06.2008 № 76-ФЗ «Об общественном контроле…» (далее – 76-ФЗ) мы имеем право посещать места предварительного содержания (МПС) и места лишения свободы (МЛС) на предмет соблюдения прав человека. По здравому размышлению подразумевается, что членам ОНК нужны для более эффективной деятельности такие гаджеты, как фотоаппарат, диктофон, ноутбук, видеорегистратор (при том что законодатель не предусмотрел финансирования в этой части). В недавнем прошлом надзиратели горой стояли против этого, но решения Свердловского областного суда, главным застрельщиком которых был высококлассный юрист-процессуалист Игорь Голендухин, разбили их позицию в пух и прах. А последней нотой в этой неудачной для некоторых партии стало решение Верховного суда РФ по проносу диктофонов в ИК. Первую скрипку играл член ОНК Татарстана Владимир Рубашный. После этого на запрос члена ОНК Свердловской области Вячеслава Башкова ФСИН РФ дал ответ [ http://gulagu.net/news/6105.html Обращение 01.07.2014. ], в котором сообщается, что подготовлен проект приказа о внесении позитивных изменений в этой части.

Сейчас в питерских СИЗО нам категорически запрещают пронос диктофонов, ссылаясь на то, что мы можем пользоваться диктофонами только в колониях. А как быть с теми заключенными, которые уже осуждены, но еще находятся в СИЗО, следуют транзитом из колонии в колонию (и таких немало)? А если нам нужно зафиксировать какой-то разговор с сотрудником СИЗО?

Член ОНК Мурманской области Ирина Пайкачева говорит о том, что им разрешают пользоваться диктофонами только с разрешения начальника колонии. Эта логика известна – мол, подавайте официальный запрос, а мы вам в течение месяца ответим. Даже если ответ будет положительным, то момент будет уже упущен. Ведь один из наиважнейших принципов общественного контроля – оперативное реагирование. То же касается и разрешения следователя на использование диктофона при общении с подследственными, в получении которого настаивают мурманские правоприменители. Как не вспомнить слова Петра I: «Тюрьма есть ремесло окаянное, и для скорбного дела сего истребны люди твердые, добрые и веселые». В твердости и веселости некоторым сотрудникам правоохранительных и правоприменительных органов не откажешь. С добротой и гуманностью сложнее…

То же касается и процедуры прохождения на территорию любого учреждения. В федеральном законе сказано, что члены ОНК осуществляют свои полномочия на основании своего мандата. Но вновь появляется та самая логика гражданина начальника, глубоко убежденного, что он имеет право корректировать федеральный закон своими подзаконными актами. Фактически радикально меняя этими актами смысл и суть федерального законодательства. И появляется на свет очередная инструкция (скорее всего речь идет о 21-м постановлении Минюста РФ об организации посещений членами ОНК МЛС), по которой члены ОНК могут попасть на территорию того или иного учреждения не только по своему мандату с голограммой Общественной палаты РФ, подписью секретаря палаты, но еще и по предъявлении (обязательному) паспорта. Мол, нет паспорта – не пущу, мандата мне недостаточно. А в некоторых учреждениях еще и через рамку металлоискателя заставляют членов ОНК проходить, выкладывать из карманов ключи, если зазвенело при проходе. Наверное, чтобы не забывали общественные контролеры, с кем имеют дело.

Вопрос, вертящийся у меня на языке: «А прокуроров или депутатов с тем же тщанием досматривают, также паспорт (кроме удостоверения) требуют предъявлять?» – как-то сам собою и уходит. Его риторичность предполагает единственно правильный ответ. А про посещение главой Российского государства СИЗО-1 (Кресты) лет 14 тому назад даже и говорить неловко. Неужели и Его заставляли выкладывать ключи, предъявлять паспорт?!…

У вас там, в Москве, свои законы, а у нас тут свои…

Странно это все. То какой-то чиновник от ФСИН с истовым тщанием исполняет ведомственную инструкцию об ограничении посещений членами ОНК в праздничные дни (об этом ниже). То главный врач ФСИН своим приказом запрещает принимать в продуктовых передачах зеленый чай россыпью. Об этом мне сообщила сотрудница бюро передач (надо проверить, кстати), но про этот административный восторг давно уже написал классик.

Я вынес в подзаголовок фразу одного регионального надзирателя именно в связи с таким пониманием и вольным толкованием существующего законодательства некоторыми сотрудниками УИС. Думаю, и поэтому в числе прочего реформа УИС топчется на месте.

То же самое и в отношении режима пресловутого усиления, во время действия которого допуск членам ОНК на территорию учреждений УИС порой пытаются ограничить. В законе достаточно четко прописано, что именно может быть причиной ввода особого режима – наводнения, землетрясения, массовые неповиновения заключенных и т.д. Только это может быть причиной ограничений в отношении членов ОНК. Но существует отрыжка советских времен – упомянутое усиление, вводимое в учреждениях УИС на время праздников. Просто по факту наступления самих праздников. Мол, могут быть массовые попойки среди заключенных, следовательно… Фантазий у ученых-надзирателей, создавших несколько десятилетий назад сию инструкцию, может быть сколь угодно много. Этот подзаконный акт (не закон) не подпадает под действие ст. 85 УИК РФ, под его действие не должны подпадать и члены ОНК. Другими словами, в законе, оговаривающем основания для введения режима особых условий, никоим образом не подразумевается усиленный вариант несения службы во время праздничных дней.

Никаким законом эта логика тюремного работника не охватывается, но вот не захотел гражданин начальник пустить нас, членов ОНК Санкт-Петербурга (Б. Пантелеева и Л. Агафонова), 3 января 2014 года в ИК-7 лишь на основании некой инструкции, и глубоко неинтересны ему как наш Регламент ОНК Санкт-Петербурга, так и 76-ФЗ, никаких ограничений подобного рода не предусматривающие.

Акт о нашем недопуске на территорию учреждения сотрудники ИК-7 наотрез отказались подписывать, книга учета посещений членами ОНК учреждений УИС, где мы хотели отразить отказ в допуске, почему-то оказалась закрытой в каком-то кабинете, куда доступа у ДПНК не было.

На сегодняшний день суд первой инстанции (Невский районный суд Санкт-Петербурга) отказал в удовлетворении поданного мной как членом ОНК заявления о признании действий администрации ФКУ ИК-7 УФСИН России по СПб и ЛО незаконными. Подана апелляционная жалоба, ждем ее рассмотрения в городском суде Санкт-Петербурга. Но при этом все же определенные сдвиги есть. Нас начали пускать в МЛС во время праздничных дней, даже несмотря на существующее усиление…

Думаю, вполне показательно и то, что попытка провести обучающий семинар для сотрудников УФСИН Санкт-Петербурга и Ленинградской области, судя по всему, встретила скрытое противодействие. Нет, формально все только «за». Но начальник питерского УФСИН сказал, что такой вопрос он не сможет решить без санкции из Москвы. Хотя, казалось бы, чего проще – дать команду руководителям подразделений собраться для участия в семинаре такого-то числа в здании УФСИН СПб и ЛО (хотя изначально предполагалось провести семинар на территории колонии с участием осужденных)? Нужна ли для такого простого вопроса санкция Москвы?!

Неудобные визитеры

Несколько месяцев назад мы посещали ИК-7 («Яблоневка») по горячему сигналу – по поступившей информации, два заключенных были избиты так называемыми активистами. А еще трое вскрыли себе вены в знак протеста против произвола актива. Администрация категорически отрицает их существование. Но как можно не верить заключенным, если раз за разом видим, как тот или иной осужденный с более чем упитанным личиком и мощным торсом или зычно орет на весь барак: «Отряд, внимание!» – или же стоит у клуба и пытается не пустить к нам на прием кого-либо из заключенных, или начинает угрожать, недвусмысленно намекая на поддержку со стороны администрации (есть заявления по таким поводам).

Один заключенный пришел в клуб, куда мы обычно всех вызываем, остальные отказались приходить. Мы пошли по общежитиям, нашли почти всех, кто отказался прийти. Кто-то сообщил о своих печалях (в частности, о том, что активисты запретили ему ходить в клуб под угрозой физической расправы) и подписался под скан-объяснением, кто-то сообщил шепотом, что оперативники пытались заставить его взять с собою включенный диктофон, чтобы записать, о чем именно мы общаемся с обратившимися к нам, кто-то отказался «под протокол» говорить. Люди боятся излагать все как есть. И это еще одна проблема. Заключенные должны видеть в нас людей, которые реально могут помочь.

Однако как у них может появиться такая уверенность, если они видят, что даже после наших обращений в прокуратуру и проведения ее проверки по информации о выявленных нами нарушениях ничего не меняется? Раньше гражданин начальник во время наших посещений удалялся (как предписывает закон) на приличное расстояние, позволяя нам беседовать так, чтобы он, начальник, не слышал, о чем мы говорим с заявителями. А теперь заключенные видят, что этот же гражданин начальник (заместитель по БиОР ИК-7 В. Суслов) уже стоит вплотную к беседующим. И не уходит, ссылаясь лишь на 76-ФЗ (на ст. 18), но категорически и в упор не видя ст. 24 УИК РФ, дающей право членам ОНК беседовать с осужденными так, чтобы сотрудники колонии могли членов ОНК и осужденных только видеть, но не слышать. На наши неоднократные замечания о грубом нарушении закона слышим ответы Владимира Суслова, логика которых умиляет: «Я стою рядом для обеспечения вашей безопасности и не слушаю, о чем вы говорите». Пока мы все эти нарушения прилежно заносим в журнал учета посещений учреждения членами ОНК…

Как может такое доверие укрепиться (все же люди понимают, что мы что-то пытаемся изменить), если осужденные видят раз за разом, как жалобщиков вывозят в другую колонию? Не сомневаюсь, по все тем же уфсиновским инструкциям перевод в другую колонию обоснован. Только как быть со ст. 81 УИК РФ, жестко прописывающей, что осужденный должен отбывать наказание в одном учреждении? Умиляет также беспомощная логика некоторых объяснений по этому поводу. Мол, осужденному угрожала опасность и мы (администрация) смогли ее обеспечить только путем вывоза в другую колонию. Вот никакой другой возможности обеспечить безопасность осужденному (если она и существовала реально), кроме как перевести в другую колонию, у оперативников нет! По странному совпадению эта другая колония (ИК-3, поселок Форносово) находится в Ленинградской области. То есть там, куда наши полномочия (как членов ОНК Санкт-Петербурга) не распространяются.

Вновь слово члену ОНК Мурманской области Ирине Пайкачевой: «По-прежнему не решен вопрос с транспортом, по Мурманской области мы вынуждены ездить за свой счет… Считаю, что медицинских работников СИЗО нужно наделить правом, а то и обязанностью не только фиксации побоев у заключенных, но и автоматического заявления в следственные органы, по аналогии с гражданскими врачами, которые обязаны сообщать в полицию о ставших известными случаях травм». По наблюдениям Ирины, в СИЗО Мурманской области медицинские сотрудники неукоснительно фиксируют факты обнаружения побоев у заключенных (как правило, прибывающих из суда или из отделов полиции). Но при этом в журнал учета происшествий эти случаи побоев заносятся не всегда. Кстати, если эту книгу сотрудники мурманского УИС дают членам ОНК не всегда, то в Санкт-Петербурге это уже распространенный рефрен: «Книгу учета информации о происшествиях не дам» (так заявил члену ОНК СПб Сергей Кашинцев, заместитель начальника ИК-6).

Зато в ИК-7 коллега С. Кашинцева, уже упоминавшийся Владимир Суслов, действует более утонченно. Он готов предоставить нам журнал учета происшествий, но только после нашего письменного запроса, на который, как догадывается читатель, он даст ответ в течение месяца. Предположим, нам стало известно, что какому-то осужденному нанесли удары, и мы захотим проверить, занесен ли этот факт в книгу происшествий. Ждать придется месяц. А за месяц, как известно, много воды может утечь. Например, осужденному может начать угрожать опасность, и его вывезут во все ту же ИК-3. Уж синяки-то точно сойдут… И здесь вновь я обращаюсь к необходимости как можно скорее и повсеместно разрешать членам ОНК пользоваться видеорегистраторами и прочей техникой.

Особого упоминания заслуживает голливудская улыбка питерских сотрудников УИС, когда они отказываются исполнять законные требования. Например, начальник ИК-6 (Обухово) Андрей Езапенко с радушной улыбкой отказывается не только предоставлять членам ОНК Санкт-Петербурга журнал учета информации о происшествиях, но и расписываться в ознакомлении с актом о воспрепятствовании деятельности членов ОНК. Без сомнения, некоторые сотрудники УИС Санкт-Петербурга знают подзаконные акты (приказы УФСИН главным образом) лучше, чем федеральное законодательство. Но, думаю, некоторым из них не мешало бы более четко понимать не только букву, но и глубинный смысл и дух именно законов.

О добром ФОНК замолвите слово

Уже во втором созыве ОНК у правозащитников появилась идея создания федеральной ОНК (ФОНК) – комиссии, имеющей полномочия и ресурсы посещать любое учреждение страны. Как у любой идеи, у нее есть противники. У критиков идеи ФОНК три основных аргумента: федеральная комиссия делает ненужными комиссии региональные; ФОНК посягает на монополию других федеральных структур, работающих в сфере общественного контроля; в ФОНК войдут чиновники.

Вспоминаются знаменитые слова Тертуллиана «Верую, ибо абсурдно». Но здесь надо не верить, а доказать. ФОНК никогда не заменит ОНК регионов: 40 человек не справятся с тем, с чем с трудом справляется полторы тысячи. Работа ФОНК может носить точечный характер, в то время как работа региональных ОНК – сетевой. ФОНК действительно приводит к демонополизации общественного контроля со стороны разных ассоциаций и советов. Хорошо это или плохо? Думаю, хорошо. В том числе и для самих ассоциаций и советов. Ссылка на то, что в ФОНК войдут якобы чиновники, носит, по моему мнению, фантазийный характер. В законопроекте про это нет ни слова. Кроме того, что мешает более четко отслеживать процедуру формирования ФОНК?

Андрей Бабушкин [ Член Президентского совета по правам человека, руководитель правозащитной организации Комитет за гражданские права. ] приводит восемь основных причин в защиту создания института ФОНК. Назову лишь несколько. Существование ФОНК делает бессмысленным давление на членов ОНК регионов: вот этого, пожалуйста, не пишите, того не замечайте, здесь, будьте так любезны, заткнитесь. Как только такое давление начинается, ФОНК получает сигнал, регион попадает в сферу внимания федералов, и вместо ожидаемой капитуляции правозащитников недобросовестные чиновники получают федеральный десант. Также, ослабляется мотив «мухлевать» при формировании ОНК. Ведь чем слабее региональная ОНК, тем чаще в регион будут наведываться федералы. Так, может быть, не будить лихо, а наладить конструктивные отношения с местными правозащитниками? Кроме того, представим себе какую-нибудь область, в которой почти вся ОНК искренне дружит с силовиками. Не то чтобы они плохие люди, но максима «УФСИН мне друг, но истина дороже» не нашла места в их горячих сердцах. В такой регион ФОНК наведаться не грех. Если шанс создания правозащитной группы быстрого реагирования в масштабах России будет упущен, то новый появится не скоро. 

Андрей Бабушкин неодинок. Вот мнение матери осужденного, неоднократно навещавшей своего сына в Архангельской области и неоднократно убеждавшейся в беспомощности (а то и полной сервильности) ОНК этого региона: «Совершенно согласна и поддерживаю: давно говорю о том, что нужен отряд быстрого реагирования, финансируемый из госбюджета или с иным обязательным и постоянным финансированием из любой государственной статьи, могущий выехать по первому тревожному сигналу. И в состав этого отряда надо набрать только принципиальных истинных правозащитников, а не БС или соглашателей, приглаживающих ситуацию».

Мониторим мы, мониторят и нас…

За два последних года – 2013-й и 2014-й – блогеры, журналисты, правозащитники снимают репортажи, пишут статьи, выкладывают убойные факты в Интернете о зверствах, творимых за тюремными заборами, а заявления представителей тюремной системы из года в год остаются такими же жизнеутверждающими и оптимистичными. Отрывок из открытого письма на сайте «ГУЛАГУ.НЕТ» [ «Доколе?.., или Кто возьмёт на себя моральную ответственность за безответственность ОНК?» http://gulagu.net/profile/17/open_letters/1177.html ] всем членам Общественной палаты РФ: «…В прошлом году Вы приняли "замечательный" Кодекс Этики для ОНК. Но работает ли он в той мере, в которой провозглашалось когда-то в СМИ? Вопрос риторический. Нет. Как и предрекали эксперты, этот т.н, "Кодекс этики" стал реальным репрессивным инструментом, эдакой "Звездой смерти", с помощью которого расправились с Николаем Голиком из Приморской ОНК, с помощью которого была лишена статуса члена ОНК настоящая правозащитница Альмира Жукова [ Справка: член ОНК Республики Башкортостан Альмира Жукова трижды исключалась из членов ОНК и трижды её в этом статусе восстанавливали. ].

Члену ОНК Свердловской области Башкову В.А. от осужденного Князева Виталия Анатольевича: «…Я заявляю, что посетившую меня 26.12.2012 г. правозащитницу Махарову Л.В. в штабе пытались изнасиловать осужденные, находившиеся в состоянии алкогольного опьянения, закрыли ее в кабинете, стали хватать, говоря то, что она станет сейчас с ними заниматься оральным сексом. …Меня сейчас будут заставлять после вашего ухода писать, что никаких преступлений не было, и что я сам обжегся случайно, и что-то в этом роде, типа мне не нужны встречи с правозащитниками. Данные отказы прошу рассматривать результатом пыток и давления. 03 января 2013 года. Князев В.А.» [ http://gulagu.net/news/2349.html ].

Привожу выдержки из одного отчета ОНК Москвы полугодичной давности. Некоторые из пунктов актуальны, по моим наблюдениям, и для МЛС Санкт-Петербурга. «…В условиях СИЗО возрастает уровень стрессовых ситуаций, снижается иммунитет заключенных, важное значение приобретает прием и передача витаминов и биологически активных добавок (БАД). Внушает тревогу состояние карцеров в некоторых СИЗО. Например, в СИЗО № 4, несмотря на постоянные замечания ОНК, почему-то все время сломан слив воды из раковин. Несвоевременность оказания медицинской помощи – ОНК выявляются многочисленные случаи необоснованного ожидания заключенными оказания медицинской помощи. До настоящего времени не решен вопрос с качеством матрасов, от которых через пару месяцев после прожарки остается лишь одна оболочка. По-прежнему выявляется много случаев, когда органы ФМС не выдают либо не меняют заключенным под стражу гражданам России паспорта. Взять под контроль вопросы доступности в летнее время вентиляторов. Если возникает проблема с досмотром полостей вентиляторов, то необходимо сориентировать на это родственников – приобретайте такие вентиляторы, которые можно досмотреть, не превратив их в груду металлолома. Очень острой является проблема наличия в камерах телевизоров. Сегодня телевизор – не роскошь и не экзотика, а способ реализации ст. 29 Конституции о праве каждого на получение информации».

Для объективности замечу: несвоевременность вывода к врачам, например, нередко вызвана тем, что штаты сотрудников периодически сокращают. Услышал, недавно, риторический вопрос от одного из сотрудников: «Если раньше в режимном отделе у нас было 16 человек, а осталось 7, то будем ли мы лучше работать?»

Член ОНК Р. Мордовии Сергей Марьин: «…В составе ОНК Мордовии 14 членов. Часть из них представляют людей, тем или иным образом связанных с ФСИН, часть – так называемые правозащитники (Гуслянников, Кучин, Марьин), третья и самая интересная часть – представители общества, тесно связанные с политико-общественной элитой нашей республики (члены ОП РМ и другие). Скандал с Якименко все-таки повлиял на поведение фсиновской части комиссии. Во всяком случае в настоящее время они ушли в тень. Я работаю с представителями третьей силы в комиссии. Для них работа в комиссии дело новое, и им интересно.

14 июля, вместе с членом комиссии Сабитовым Шамилем посетил ИК-5 для бывших сотрудников. С июля идет плановое посещение ИВС Мордовии. …Отмечу, что некоторые не ощущают себя правозащитниками. Скорее полагают, что они представители общества, наблюдающие, чтобы преступники получили свое. Но надежда на сотрудничество у меня есть».

В течение полугода члены ОНК СПб (Л. Агафонов и Н. Кошкина) держали под контролем судьбу заключенного Романа Куранова, жестоко избитого сотрудниками 35-го отдела полиции Санкт-Петербурга [ Более подробно здесь - http://spb.kp.ru/daily/26232.7/3114623/ ]. Стражи порядка потрудились на славу – у парня отказала правая почка. Члены ОНК СПб обнаружили избитого при очередном посещении больницы им. Ф. П. Гааза, взяли у него объяснение, нашли Роману бесплатного адвоката, регулярно посещали, держа под контролем его судьбу. Сейчас Р. Куранову изменили меру пресечения и, скорее всего, те, кто его избивал, пойдут под суд.

Возвращаюсь к теме журналов учета посещений членами ОНК. При одном из посещений СИЗО-1 зафиксировали мы поступившие к нам жалобы заключенных, в частности – о гнилостном запахе, который идет со двора СИЗО. Если раньше на наши замечания почти никак не реагировали (за исключением записи кем-то из сотрудников «Ознакомлен»), то теперь довольно быстро, через 10 дней, я получил по электронной почте скан-ответы. Не буду занудствовать по поводу того, что ответ был прислан не на бланке учреждения, а дата отправки вообще не была указана. Но ответ поступил. О чем же он? Оказывается, признавая вероятность такой ситуации – запах со двора, начальник ОКБИХО СИЗО-1 (не посчитавший возможным дать ответ на бланке, с исходящим номером и числом отправки) говорит нам о нерегулярном поступлении финансовых средств, в связи с чем имело место переполнение емкостей. А то, что запах залетал и в окна камер, так это в связи с тем, что изменялось направление ветра. Соответствующий запрос в службу тыла УФСИН России по Санкт-Петербургу и Ленобласти нами направлен.

Председатель ОНК СПб Владимир Матус обнаружил в центре содержания иностранных граждан задержанного С., вел в суде его дело, содействуя тому, что суд признал невиновность С., вследствие чего депортация С. стала невозможной. Те двенадцать месяцев, что С. содержался в центре, В. Матус хлопотал о выдаче С. вида на жительство. Попытки эти увенчались успехом.

Правозащитный гламур или реальная работа?

Про статью 6 присяги сотрудника УИС скорее всего никто из сотрудников и не помнит: «…Я… поступив на службу в УИС, присягаю на верность РФ. Клянусь соблюдать Конституцию РФ и федеральные законы, проявлять гуманность, уважать и соблюдать права и свободы человека и гражданина, добросовестно выполнять приказы начальников и исполнять возложенные на меня служебные обязанности. Клянусь достойно переносить трудности, связанные со службой в УИС. Служа Закону – служу народу». Высокие слова? Но нередко слышу от того или иного сотрудника УИС, как тяжко ему на работе. И зарплата у него маленькая, и переработками его заставляют заниматься (что соответствует действительности, но официально никто к нам за помощью не обращается), и льготы у них отобрали (и это верно), и детского садика у них нету (тоже правда), и с жильем проблемы [ Пару лет назад одному из наших волонтеров (Леониду Лемберику) удалось восстановить в суде право на жилье сотрудницы колонии, не побоявшейся обратиться в ОНК СПб официально. ], и прочая, прочая, прочая. Но проблема в том, что такие речи чаще всего я слышу в ответ на критику по неправомерным действиям того или иного надзирателя. Мол, я нарушаю, но вы ж и меня поймите, мне так тяжко, так тяжко...

В этом тюремном мире так все смешалось... Многие надзиратели попросту не ощущают себя надзирателями или инспекторами внутренней службы. А ощущают они себя именно вертухаями. И в этом им помогает, как ни странно, не только тюремное сообщество (некоторым представителям которого, чего греха таить, коррупционность надзирателей только на руку), но и... государство. Ему, на мой взгляд, не нужны надзиратели думающие. Не нужны новые макаренки. А нужен тупо «вертухайский пипл», которому будет все одно – «ВИП-арестант» или никому не известный Арсений Васильев.

Арсений Васильев все время пребывания в архангельских колониях защищал свои права и права других осужденных. Конечно, и ГУЛАГУ.НЕТ старался помогать по мере сил, и Андрей Бабушкин. И даже начальник питерского УФСИН Игорь Потапенко проявил понимание и сострадание в отношении этого осужденного (это качество, кстати, довольно редко встречается среди сотрудников УИС). Благодаря и усилиям Игоря Потапенко удалось парня вытащить фактически из могилы. И вот Арсений освободился. И готов помогать и дальше тем, кто находится в заключении, хотя у Арсения своих забот полно. Про него никто из широкой публики не знает. И он не пытается примеривать на себя костюмчик правозащитника. Он просто действует так, как ему совесть подсказывает.

Хорошо сказала Светлана Ганнушкина: [ Светла́на Алексе́евна Га́ннушкина – председатель Комитета «Гражданское содействие», член Совета и руководитель Сети «Миграция и Право», в прошлом - член Совета при Президенте Российской Федерации по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека. ] «Правозащитник по-настоящему тот, кого сами люди таковым называют!»