Леонид Пантелеев
Записки члена Общественной наблюдательной комиссии
…Есть вещи, наверное, реформам неподвластные. При посещении одного из следственных изоляторов я обратил внимание на то, что в карцере находится несколько человек за отказ зачитывать доклад при проверке или посещении камеры СИЗО каким-либо сотрудником администрации. Наверное, когда в ПВР СИЗО РФ [ Правила внутреннего распорядка следственных изоляторов. ], чиновники-ученые ФСИН РФ вписывали норму, обязывающую временно арестованных делать подобные доклады, они меньше всего думали о человеческом факторе. А зря. Ведь есть категория людей с обостренным чувством собственного достоинства, для которых зачитывание таких строчек сродни реальному и серьезному унижению. И не станут они этот доклад делать. Спрашиваю у каждого: «Вы понимаете, что администрация обязана следить за выполнением этих правил?» «Да, – отвечают, – понимаем. Но все равно доклад делать не будем. Все остальные требования готовы выполнять. А доклад зачитывать не можем». Наверное, это не самый легкий случай для одного-единственного, штатного психолога СИЗО, который, к тому же, не очень-то и свободен в своих решениях…
Судьба преподносит порой сюрпризы более чем удивительные. Посещая СИЗО-4 (ул. Лебедева, 39), зашел в очередную камеру. И после дежурных слов: «Нет ли у кого вопросов, жалоб по условиям содержания?» услышал от одного из заключенных вопрос: не помню ли я его. Конечно, в лицо я его не вспомнил. Он представился. Оказался он тем самым Вячеславом Теппелем, который несколько лет назад занимал должность заместителя начальника УФСИН по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, а впоследствии был арестован за издевательства над осужденными [ http://www.ziwa.org/Cluster.aspx?uid=2011030436&id=5A ]. Я был крайне удивлен, узнав, что в камере Теппеля нет телевизора и холодильника. Такая неустроенность, по словам этого заключенного, создалась в связи с недостаточной четкостью законодательства. В частности, из-за формулировок уголовно-исполнительного законодательства вроде «на усмотрение администрации», «исходя из технических возможностей», каковые раньше, в бытность Теппеля во ФСИН, судя по всему, не интересовали его совершенно. Уж не знаю, что это было – какая-то хитрая игра, буквалистское соблюдение закона нынешним руководством изолятора, или выверты самой уголовно-исполнительной системы, нередко готовой забывать даже бывших своих коллег. Пришлось пообещать, что помогу с передачей холодильника и телевизора от родственников арестованного.
Об эту логику гражданина начальника многие, как выяснилось, уже спотыкались. Оказалось, что есть некая инструкция то ли ФСИН, то ли прокуратуры, в соответствии с которой телевизоры администрация не может принимать от физических лиц – только от юридических. Подозреваю, что никогда не получу внятного ответа – в чем тут разница…
…Информацию по избиениям заключенных не всегда можно проверить доподлинно. Отрывок из недавнего моего отчета [ Как члена ОНК Санкт-Петербурга ] копия которого направлена начальнику УФСИН по СПб и ЛО: «…при посещении помещений ШИЗО, ПКТ, СУОН к нам обратился ос. Шорник Василий Витальевич, 1989 г. р. с жалобой на незаконные действия начальника оперативного отдела ИК-6 Зюзина. В первых числах апреля начальник оперотдела ИК– 6, зайдя в расположение 12 отряда (отряд карантина) и услышав от Шорника просьбу перевести его поскорее в один из отрядов жилой зоны колонии (Шорник, по его уверению, находился в карантине больше положенного срока) стал избивать этого осужденного безо всякой причины ногами. Шорник после этого просил вывести его в медсанчасть колонии для снятия побоев. Однако ст. дневальный 12 отряда Поляков отказался это делать. Утверждения Полякова о том, что он никому не пытался препятствовать в выходе в медчасть колонии НЕ представляются нам заслуживающими доверия по следующей причине. Мы вновь вынуждены обратить Ваше внимание на то, что некоторые осужденные ИК-6 в нарушение ч. 4 ст. 111 УИК РФ и приказа № 79 МЮ РФ получают полномочия администрации. Нет никакого сомнения в том, что, если вышеуказанное избиение имело место, то дневальный Поляков, находясь в полнейшей зависимости от администрации колонии, правды членам ОНК не скажет.
После избиения Шорник был водворен в ШИЗО. Туда к Шорнику, по его утверждению, приходил начальник отряда и сообщил осужденному, что информация о его избиении начальником оперативного отдела ИК-6 доведена до сведения начальника колонии. Сергей Петросович Оганесьян [ Начальник ИК – 6 ] сообщил нам, что ничего подобного от начальника отряда он не слышал… Кроме того, по утверждению Шорника, он дважды писал заявление на прием к руководству колонии, но его никто не вызывал. После беседы, проходившей приватно в одном из помещений ПКТ, ШИЗО, СУОН, ос. Шорник, выйдя из помещения где велась беседа, был строго отчитан начальником колонии за то, что сам Шорник вел себя при выходе недостаточно учтиво в отношении начальника колонии… Мы не можем утверждать, со всей уверенностью, было это избиение или его не было, но, по нашему мнению, неоспоримым является следующее:
1. Презумпция невиновности, в равной степени распространяется как на начальника оперотдела колонии, так и на самого осужденного. Презумпция же виновности (исходя в том числе из профессионально-этических норм служебного поведения сотрудника уголовно-исполнительной системы РФ) может в большей степени соотноситься именно с таким должностным лицом, нежели с осужденным.
2. Слова осужденного Шорника о том, что к нему были применены недозволенные методы воздействия, должны восприниматься объективно. Уже по той хотя бы причине, что ВСЕ осужденные в соответствии с 8 ст. УИК РФ равны перед законом. И если какие-то показания-свидетельства осужденных администрацией мест заключения берутся на веру, то почему бы и в данном случае не попытаться представить, что Шорник говорит правду?..
На записи передачи «Принцип действия» [ Из цикла программ «Курс на выживание» (http://www.tv100.ru/video/view/48555/) ] был показан сюжет, где осужденные 7 колонии (Санкт-Петербург, «Яблоневка») уныло маршируют под собственный речитатив «Раз, раз, раз-два-три». В эфир не попало мое утверждение о том, что некоторые тюремные чиновники уже даже не пытаются скрывать свое солдафонское самодурство, не смущаясь тем, что такая казарменная муштра заключенных совершенно незаконна и не прописана никак дажев уфсиновских циркулярах. Имею в виду ту их часть, которая, по определению, должна быть открытой и гласной. То есть требование о передвижении осужденных по территории колонии строем есть, а вот о хождении в режиме маршировки нет ни полслова. Но, очевидно, по мнению правоприменителей тюремного ведомства, раз нет непосредственного запрета на маршировку, то почему бы ее и не ввести? Хотя и прямые запреты, подчас, не спасают. Например, пресловутые секции дисциплины и порядка. Они перекрасились и получили сейчас другие названия. При посещении питерских колоний, из писем сидельцев, со слов освободившихся, явствует – эти секции по-прежнему действуют, несмотря на провозглашенную гуманизацию тюремной системы России и (что должно быть не менее важно для самих надзирателей) на 79-й приказ Минюста, прямо и достаточно определенно упраздняющий такие секции.
11 мая судья Усть-Куломского районного суда (Республика Коми) Наталья Минина отказала в удовлетворении представления начальника колонии-поселения № 32 (КП-32) о замене режима на более строгий заключенному Григорию Чекалину, экс-зампрокурора г. Ухта. Сторона обвинения вопреки ожиданиям дала заключение о том, что тяжесть совершенного Чекалиным нарушения не соответствует наказанию, на котором настаивало руководство КП-32. Защитник Чекалина, адвокат Виктор Козлитин, пояснил, что представители колонии не смогли в суде внятно объяснить некоторые моменты. «Например, в характеристике на Чекалина написано, что он не участвовал в общественной жизни, находясь в карантине. Я спросил: “А какая общественная жизнь там?” Они сказали: “Да никакой”. “Так зачем пишете?” Или: “Мероприятия воспитательного характера посещал регулярно, но реагировал не всегда правильно”. Я спросил: “В чем это выразилось? Послал кого-то, может?” Смысл ответа был такой: но он же совершил нарушение впоследствии – значит, неправильно реагировал...» Судья Наталья Минина отказалась признать Григория Чекалина злостным нарушителем установленного порядка отбывания наказания, заслуживающим перевода с поселения в колонию общего режима. Вместе с тем, суд счел законным наказание заключенного за хранение валюты в размере $1 семью сутками штрафного изолятора.
К Уполномоченной по правам человека в Самарской области Ирине Скуповой обратилась мать осужденного, отбывающего наказание в одной из колонии Самарской области 3,5 года. Она обращалась в суд с заявлением об УДО в августе прошлого года, но получила отказ, сообщает корреспондент агентства «Волга-Ньюс». Омбудсмен смог лишь посоветовать женщине повторно обратиться в суд. Как отметил начальник ГУ ФСИН РФ по Самарской области Валерий Яковлев, суды не всегда выносят решение об УДО. Они мотивируют свой отказ тем, что осужденный мало находился в колонии и личность его до конца не изучена или у суда нет уверенности в том, что он повторно не совершит преступление. И случаев таких, в российской пенитенциарной системе много. Например, с арестованным по сфабрикованному делу челябинским правозащитником Алексеем Соколовым, которому суд отказал в УДО, основываясь, в частности, на противоречивых посылах: колония предоставила положительную характеристику на Соколова, а прокурор заявил, что Алексей характеризуется отрицательно.
Я не к тому, что суды должны всех, безоглядно, отпускать на свободу. Или, наоборот, никого не выпускать. Мне хотелось бы, чтобы механизм представления на УДО или отказа в нем в судах был понятным и ясным, впрочем, как и механизм вынесения поощрений в колониях.
С 2005 года правозащитники стараются отслеживать судьбу осужденного Виталия Князева. Краткая предыстория. Виталий Князев – один из трехсот осужденных учреждения ОХ-30/3 (г. Льгов, Курской области), написавших заявление с требованием о привлечении к уголовной ответственности тех сотрудников этой колонии, кто издевался над осужденными и избивал их. После того как дело получило широкую огласку (на «место происшествия» выезжал В. Борщев, представитель Уполномоченного по правам человека РФ), массовые избиения прекратились, против некоторых сотрудников ИК-3 было возбуждено уголовное дело. Однако к подавляющему большинству осужденных-жалобщиков была применена излюбленная некоторыми надзирателями «воспитательная новация»: их стали «кидать», переводить из колонии в колонию, оказывать на них всевозможное давление. Постепенно вся «команда» забрала свои заявления назад. Остался последний из могикан – Князев. Его жгли кипятильником, натравливали на него овчарок и блатных, избивали, мурыжили по долгим этапам и пересылкам. Но свое заявление этот льговский упрямец так и не забрал. И теперь в Страсбурге есть информация о беспределе в российских тюрьмах и по льговскому эпизоду… [ Более подробно в «Неволе» № 14, в статье «Продолжение следует?..» http://index.org.ru/nevol/2007-14/09_panteleev_n14.html ] Более того, Князев имел нахальство очаровать психолога одной из колоний, в которой он отбывал наказание, и жениться на ней. Что, предположу, вызвало особую ярость у некоторых чиновников тюремных. Новобрачную немедленно увалили.
Спустя какое-то время от Виталия Князева отстали. Он имел возможность читать книги, вести обширную переписку, развиваться не только умственно, но и физически. Виталий и его супруга – Лорена Князева, вступили в ряды МОБПО «Комитет за гражданские права» (МОБПО Комитет). Но недавно стало известно, что начальственный взор, судя по всему, вновь оборотился к бывшему льговскому узнику замка ОХ.
Отрывки из обращения МОБПО Комитет, адресованного начальнику ГУФСИН по Хабаровскому краю, Прокурору и Уполномоченному по правам человека этого региона: «…МОБПО Комитет крайне встревожен имеющими место нарушениями прав члена МОБПО Комитет КНЯЗЕВА ВИТАЛИЯ АЛЕКСАНДРОВИЧА, мужа руководителя представительства МОБПО Комитета по Хабаровскому краю, допущенными в ЕПКТ ФБУ ИК – 14. При обследовании… у Князева были обнаружены затемнения».
Виталию в связи с этими затемнениями пообещали квалифицированное обследование. Однако «…по пути следования Князев неожиданно узнал о том, что его везут не в медицинское учреждение, а в СИЗО № 1 Иркутской области». Все попытки Князева выяснить причину изменения предусмотренного ранее маршрута ничего не дали. Родственники об этих изменениях по нередко встречающейся в региональных уфсинах практике также уведомлены не были. По имеющейся информации, после прибытия Князева в ИК-14 у него «изъяли личные вещи, молитвенный коврик. Камера, куда он был помещен, не имеет отопления, в ней было очень холодно, тем не менее у Князева не было при себе личных вещей. В знак протеста Князев порезал себе вены и был направлен в больницу. В связи с изложенным прошу: 1). Провести проверку… принять меры направленные на защиту прав и законных интересов Князева В. А. 2). Лично встретиться с Князевым В. А. для беседы с ним… Председатель МОБПО Комитета А. В. Бабушкин».
Хочется надеяться, что еще до того как эти обращения дойдут до адресатов, и начальник ГУФСИН, и прокурор края, и хабаровский омбудсман предпримут все меры для спасения этого осужденного. И Виталия не постигнет судьба, например, адвоката Магнитского...
Уполномоченный по правам человека в Челябинской области Алексей Севастьянов направил 12 апреля обращение на имя директора ФСИН Александру Реймеру с просьбой изменить способ проведения так называемых полных обысков осужденных. Как сообщил в своем письме омбудсмен, против нынешней процедуры, включающей проверку анального отверстия, и выступили заключенные копейской исправительной колонии №1, однажды вскрывшие себе вены. По их словам, полная проверка в нынешнем виде «унижает честь и достоинство человека», противоречит законодательству РФ и Европейской Конвенции по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (Страсбург, 26 ноября 1987 года). Такие способы обыска, рассказал Севастьянов, «имеют место в учреждениях ГУ ФСИН Челябинской области: при водворении в ШИЗО, СУС, ПКТ, ЕПКТ постоянно заставляют полностью раздеваться, приседать, раздвигать ягодицы… А потом еще и медицинский работник пальцем проверяет анальное отверстие осужденного, к которому в этот момент может применяться физическая сила со стороны сотрудников администрации». По его мнению, эффективность полного обыска, проводимого для обнаружения запрещенных предметов, равна «нулю»: часть осужденных содержится в ШИЗО долгое время и не может иметь каких-либо запрещенных предметов, так как их при первом водворении уже эффективно обыскивали. «Считаю, что руководство ФСИН России должно рассмотреть вопрос о возможном введении в данный процесс достижений технического прогресса … различные металлоискатели, газоанализаторы и прочее, что на корню снимает какие-либо претензии о проведении полных обысков… да и участие самих сотрудников будет исключено из этой малоприятной процедуры», – отметил Севастьянов.
В апреле 2011 года осужденный Геннадий Уминский, страдающий тяжелейшей формой сахарного диабета попросил разрешения на... эвтаназию в связи с отказом в освобождении, несмотря на его фактически неизлечимое заболевание. Этот дикий и беспрецедентный случай произошел в Рязанской колонии. Тюремные эскулапы признаются: Геннадий и впрямь долго не протянет. Чтобы не мучиться, сиделец написал открытое обращение во многие инстанции, однако вряд ли чиновники ему помогут – эвтаназия в России запрещена. Страшное письмо правозащитникам прислала мать Геннадия Уминского, осужденного в 2007 году на 18 лет. Она уже отправила такое же обращение по почте председателю областного суда по Рязанской области, в комиссию по правам человека и многие другие инстанции. Но сама просьбу сына не поддерживает. Да и какая мать с подобным решением согласится? В данный момент Геннадий «мотает» срок в ИК-3 УФСИН РФ по Рязанской области, но большую часть времени находится на лечении в тюремной больнице. Врачи больницы подтверждают, что Геннадий, мягко говоря, в плохой форме. И никак не могут понять, почему судьи упорно не хотят его освобождать. Так что выход у этого человека один – медленно гнить в тюрьме.
Привожу отрывки из письма одного из осужденных к пожизненному лишению свободы в ФБУ ИК-18 (пос. Харп, ЯНАО), фамилию которого по понятным причинам не указываю.
«…с 3 декабря 2010 года нас всех, с поста № 4, второй этаж, перевели на пост № 7, первый этаж. Представляете, зимой решили делать ремонт? А нас, больных туберкулезом, содержат на первом этаже. И при таком климате и лютых северных морозах это просто издевательство над больными. В камере холодно, сыро, сквозняки, рамы на окнах одинарные. Пишу Вам письмо в валенках. Так как ноги сильно мерзнут. … Уже более года обещают создать нормальные условия больным, проходящим курс лечения, но, оказалось, это только на словах, так как до сих пор мы все больные содержимся, как и все осужденные к ПЛС, в обычных условиях. Да, также, только на словах обещают выдать в камеры телевизоры, радио, но до сего дня не выдают. Ну, а по поводу заболевания туберкулезом вообще такое … что не буду писать. Так как письмо просто выбросят. Как уже было неоднократно... И, также, жалобы, заявления и обращения. Прям внаглую говорят – не будут отправлять. Вот даже когда… писал заявление от 07. 12. 2010 г. начальнику УФСИН России по ЯНАО Дерюгину С. Н., чтобы нас, больных туберкулезом, перевели на второй этаж. Так как там более-менее теплей. Но все тщетно. На посту 7 камеры не оборудованные, стекла были сломаны, полок под гигиену, под розетку, вешалку, даже радио в камере отсутствует. А включают на весь коридор одно радио. А это уже пытка шумом. Кому-то это нравится, а мне лично это не дает спокойно читать и писать… Написал заявление, чтобы радио установили в камере, чтобы по мере надобности мог пользоваться своим правом, но пока говорят нет радио… Если камера не оборудована, чего в ней держать осужденных… поставили кварц-лампу, но от этого теплее не стало. Сквозняк как был, так и есть. Вообщем, так понимаю, нас, больных, умышленно посадили сюда, чтобы пошло обострение и размножение этой страшной болезни туберкулеза…»
Если эта информация соответствует действительности, то людей просто стараются технично умертвить.
В амурском управлении Федеральной службы исполнения наказаний уволены сразу два заместителя начальника. От должности отстранены с предупреждением об увольнении начальники благовещенского СИЗО и исправительной колонии № 8. Таков итог визита в Амурскую область директора ФСИН России Александра Реймера. По его мнению, состояние амурских колоний оставляет желать лучшего, а уголовно-исполнительная система области и вовсе плачевна. Имена уволенных – Геннадий Алябьев и Александр Симоненко. Отстранены от должности Марк Герасимов и Виктор Морозов. Некоторые явления в колониях Александр Реймер назвал каменным веком. «Когда последний раз видели в бане котел с водой, из которого два крана торчат? И это баня, в которой должны мыться 100 человек? Это не каменный век, по-вашему? Не задача Москвы контролировать каждую территорию, тем более доходить до каждой колонии. У нас их около тысячи по всей стране, у меня контролеров не хватит, чтобы каждую колонию контролировать. Это должны делать руководители территориальных органов. А вот то, что мы вчера с вами видели в колониях, и то, что, на мой взгляд, действительно каменный век – это зависит в первую очередь не от недостатка финансирования. Как раз в Амурскую область мы деньги выделяли и на ремонт, и на строительство. Это зависит от отношения руководства и территориального органа, и конкретно того учреждения, в котором мы были, – высказался директор федеральной службы. – Я противник отчетов о том, что сделано. Я предпочитаю, чтобы то, что сделано, проверялось реально». Кроме того, он отметил, что в колониях осужденные не в полной мере загружены работой. Их зарплата составляет от 150 до 300 рублей в месяц. В Красноярском крае, например, за свой труд осужденные получают по 20–30 тысяч рублей…
И.о. начальника УФСИН по Ивановской области Павел Касаткин рассказал, что 10 мая в талицкой ИК-2 строгого режима, ориентировочно в 23.20, группа из 13 заключенных взломала люк запасного выхода и поднялась на крышу одного из зданий, вновь заперев за собой люк. Забаррикадировавшиеся на крыше заключенные потребовали встречи с руководством УФСИН. Около 4 часов утра в колонию прибыл Павел Касаткин, после чего заключенные согласились спуститься вниз для беседы с ним. В ходе беседы они заявили, что регулярно подвергаются оскорблениям и унижениям со стороны других заключенных, которые к тому же отбирают у них вещи и угрожают физической расправой. При этом администрация колонии, по утверждению участников протестной акции, не только не защищает их, но и поощряет действия их обидчиков. В связи с этим участники вылазки потребовали оградить их от агрессивно настроенных обитателей колонии. Все участвовавшие в акции лица принадлежат к числу так называемых «осужденных с пониженным социальным статусом». Павел Касаткин заявил, что никаких агрессивных действий в отношении сотрудников УФСИН организаторы манифестации на крыше не предпринимали. Никаких колюще-режущих и других опасных предметов при них, также, не обнаружено. Сила к манифестантам не применялась. И.о. замначальника УФСИН Владимир Трушков отметил, что в действиях администрации колонии имеются определенные недоработки, однако делать окончательные выводы пока что рано. При этом известно, что сразу после случившегося в ИК-2 были проведены масштабные обыски, в ходе которых изъят ряд запрещенных предметов, однако опасных предметов не обнаружено. После публикации этой информации на сайте «Общественный контроль» [ http://www.onk-ru.info/?p=6911#more-6911 ] возник комментарий неистового флудовика (бывшего, по его словам, фсиновца), обитающего на правозащитных сайтах. Суть коммента была незатейлива и проста как полицейская дубинка – мол, почему правозащитники не поинтересовались, что это был бунт опущенных? Я почти дословно передаю. Коммент этот модератором был сразу же удален, но суть остается прежней – реформы нужно начинать не с перестройки колоний в тюрьмы, а с изменения сознания надзирателей.
Привожу цитаты из письма жены осужденного из 21-й колонии, полученного по электронной почте: «…З февраля 2011 года, узнав из писем мужа (Алексея Князева. –Л.П.) что ему не оказывается медпомощь в должном объеме, я позвонила в ИК-21 и попросила прояснить данную ситуацию. Ракитин И.Б. (мое примечание: начальник колонии) ответил, что по медицинской части он ничего сказать не может, но пообещал разобраться. В тот же день я позвонила в санчасть данной колонии с целью получить информацию от компетентного специалиста.» Таковым специалистом в ИК-21 оказался врач медчасти ИК-21 Мамосюк В.М., который ответил заявительнице, что «…на данный момент жалоб на здоровье от моего мужа не было и в карте они не зафиксированы, уточнив, что последняя запись сделана 30.10.09 по поводу острого бронхита. Пообещал принять меры – осмотреть в ближайшее время моего мужа и взять согласие на обследование и лечение в больнице. При последующих звонках мне было сказано и Ракитиным, и Мамосюк, что гипотензивная терапия мужу назначена и проводится ежедневный контроль давления. Из ответов на мои обращения в Архангельскую прокуратуру и УФСИН, я узнала что 21.02.11 администрацией ИК-21 направлен запрос об этапировании его (примечание: мужа заявительницы) в ФБУ, «Областная больница УФСИН России по Архангельской области».
Вскоре, администрацией ИК-21, был получен наряд УФСИН России по Архангельской области №16/2505 от 21.03.11 г., на этапирование осужденного Князева А.В. в терапевтическое отделение областной больницы в апреле 2011 года. Как оказалось, получить наряд на этапирование в больницу вовсе не означает, что следствием будет именно это самое этапирование – «…11.04.11 я позвонила в ИК-21, узнать отправили ли моего мужа в больницу. Начальник колонии мне ответил, что о больнице ничего не знает, и я могу поговорить по этому вопросу с доктором. Я позвонила Мамосюк В.М., он мне ответил, что о наряде из УФСИНа он впервые слышит, так как этим занимается начальник медчасти ИК-21 Москаленко. Следующий мой звонок был в Онежскую прокуратуру по надзору за соблюдением законов в ИУ., Баранову В.В., с вопросом: «Почему об информации, которая дана мне в ответе на мое обращение, ничего не знают в колонии???» Мне он ответил, что вся информация взята из личного дела моего мужа, и некомпетентность администрации он объяснить не может. 12.04.11 в очередной раз позвонила в ИК-21 и попросила объяснений, не получив их попросила Ракитина И.Б. разобраться, продиктовав № наряда и дату выдачи. На следующий день начальник колонии ответил, что наряд найден, но также сказал, что мой муж отправлен в ЕПКТ на 1 год. Понадеявшись на добросовестную работу администрации ИК-21, я была уверена, что наряд на больницу отправлен с его личным делом по этапу. 28.04.11 я позвонила в спецчасть ИК-16, куда прибыл мой муж 18.04.11., и мне ответили, что наряда в личном деле мужа нет, и соответственно в больницу он не отправлен. Попросили перезвонить в конце рабочего дня, пообещав разобраться. К концу рабочего дня выяснилось, что наряд на этапирование моего мужа в больницу по непонятным причинам остался в ИК-21 и факсом он был отправлен в ИК-16 с вопросом: «Зачем он вам, у него срок истек?». Ни начальник ИК-21, ни прокурор Баранов, осуществляющий надзор за данной колонией объяснить мне не смогли почему, в очередной раз нарушены права моего мужа на получение медпомощи. Баранов сослался на то, что этими вопросами занимается УФСИН, а Ракитин сказал, что впервые слышит о том, что наряд остался у них в ИК, и пообещал в очередной раз разобраться. В итоге нарушена очередность в ФБУ, требуется делать вновь запрос на лечение и обследование».
А вот еще одна печальная история. Осужденный Десятов Сергей Павлович (отбывает все в той же ИК-21) имеет кучу диагнозов – «облитирующий атеросклероз сосудов, ампутационная культя левой голени на уровне верхней трети, отсутствие 3 пальца правой стопы, стенокардия напряжения фактор риска 2, артериальная гипертония 3 степени риск 4,ХСН 2А фактор 2, хронический гепатит С, ДЭ 2 ст на фоне АГ, церебросклероз, цефалгический синдром, остеохондроз позвоночника, люмбалгия, болевой синдром, паховая эритризма, язвенная болезнь желудка». В связи с тем, что Сергей не может самостоятельно передвигаться (он инвалид-колясочник) по территории колонии, а другим осужденным администрация не разрешает выносить из столовой для Сергея питание, Сергей уже неоднократно оставался голодным. В областной больнице Архангельского УФСИН Сергею Десятову умудрились поставить диагноз: «...находится в стадии ремиссии» (!).
13 мая родные троих погибших осужденных, от СПИДа, обратились в Тверской районный суд Москвы с коллективным иском. Они требуют взыскать 3 млн рублей с Министерства финансов РФ за незаконные действия ФСИН РФ по неоказанию надлежащей медицинской помощи, повлекшей смерть их близких. Всего, по данным УФСИН по Карелии, в 2006–2008 годах в его учреждениях скончались 38 ВИЧ-позитивных осужденных, родные каждого из которых могут подать обоснованные иски.
В мае 2008 года, в больнице имени Боткина (Санкт-Петербург) скончался заключенный, осужденный в конце 2005 года. Еще во время предварительного следствия в СИЗО ему поставили диагноз «ВИЧ». В марте-июне 2007 года у мужчины выявили туберкулез периферичных лимфатических узлов и ВИЧ в стадии СПИДа. Антиретровирусную терапию врачи решили не назначать. После установления диагноза, в июне 2007 года, заключенного перевели в лечебно-исправительное учреждение № 4 (ЛИУ-4) УФСИН по Карелии. В течение недели его состояние резко ухудшилось. Пациента направили в больницу Медвежьегорска. Несмотря на прогрессирование ВИЧ, жизненно необходимых лекарств ему не назначили. Вместо этого его снова перевели в ЛИУ-4. В конце апреля 2008 года районный суд Карелии освободил больного от отбывания наказания по болезни. К этому времени заключенный был парализован, не мог есть и говорить. По возвращении в Петербург его срочно госпитализировали в больницу имени Боткина, где он скончался спустя две недели, не приходя в сознание. Также, в Тверской суд Москвы обратились родные К.П., который в открытом интервью перед смертью рассказал, что три года не получал антиретровирусную терапию в учреждениях УФСИН Карелии. Из ЛИУ-4 мужчина был освобожден решением суда по состоянию здоровья 31 октября 2008 года. 9 июня 2009 года он скончался. 4 августа 2007 года в стационарном отделении ЛИУ-4 скончался ВИЧ-позитивный Г.Н., у которого в СИЗО обнаружили туберкулез. За неделю до смерти он сообщил родственникам, что «не получает никакого лечения». К этому времени он уже с трудом передвигался. С двухсторонним прогрессирующим туберкулезом легких, ВИЧ в стадии СПИДа, гепатитами В и С на фоне кахексии (истощения организма) мужчина в момент смерти весил 34 килограмма... По словам юриста организации «Агора» И. Шарапова, представляющего в суде интересы заявителей, ВИЧ-позитивных убивает нехватка инфекционистов, тест-систем, лекарств и «недолжное» отношение к больным.
Пожалуй, «недолжное» отношение к больным я бы поставил на первое место. К тому же медицинские посылки, полностью или частично, не доходят до больных. Как, например, было с осужденным Троховым Сергеем, из ИК-21 Архангельской области. А осужденному В. все в той же Архангельской области, имеющему ВИЧ-инфекцию и постоянно незаживающий свищ, отказывали не только в ношении теплого белья, пользовании тростью, но и в квалифицированном лечении (отправке в больницу им. Гааза), ссылаясь на какие-то бюрократические проволочки. А потом, вдруг, после того как этот осужденный начал справедливо жаловаться, против него начинают предпринимать более чем странные действия. Например, В. вдруг оказывается склонным к суицидальному поведению…
И до сих пор к правозащитникам продолжает поступать информация о том, что в страшной колонии пос. Онда (Карелия) существует такая новация – тем, кто попадает в ШИЗО, в камеру ШИЗО, подливают периодически пару-другую ведер хлорки. И у людей медленно, но неотвратимо сгорают легкие. Об этом знают все. И освобождающиеся никогда не забудут. Но они не верят в нашу судебную систему и в суды не идут, чтобы наказать карельских подонков в погонах.
А в одной из колоний Ленинградской области осужденному Стырову, у которого уже давно гниет культя ноги, до сих пор не могут выписать нормальный протез, ссылаясь на недостаточность финансирования. И эта «дырка» в законе действительно существует. Странная у нас какая-то реформа и гуманизация ФСИН РФ. На переоборудование колоний в тюрьмы государство готово выделить многие сотни миллиардов, а на протезы для инвалидов денег в бюджете ФСИН не предусмотрено…
На заседании Комитета по законодательству питерского парламента один из депутатов Законодательного собрания в стилистике предвыборной риторики горько посетовал на то, что, мол, Россия ежегодно перечисляет в Страсбург сотню тысяч долларов, а толку от этого органа для России нет никакого. Непонятно, что именно питерский парламентарий подразумевал под отсутствием пользы. Уж не многие ли десятки, а может быть и сотни исков в связи с нарушением прав российских граждан, которые Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) за последние несколько лет удовлетворил? Например, недавнее решение ЕСПЧ о выплате российскому ученому Игорю Сутягину 20 000 евро в качестве возмещения нематериального вреда, констатировавшее, что Сутягин, находясь в заключении, ожидал суда в течение более 4 лет и пяти месяцев. Расследование по его делу началось в октябре 1999 года. «Суды в России мотивировали решение оставить его под стражей до суда лишь тем, что он – фигурант очень серьезного дела. Они не принимали во внимание тот факт, что виза Сутягина, позволявшая ему уехать за границу, истекла в ноябре 1999 года», – отмечается в коммюнике. «Суды не рассматривали другие варианты, позволяющие обеспечить присутствие Сутягина в суде, кроме как содержание его под стражей», – говорится в документе. Если такой результат депутат Законодательного Собрания Санкт-Петербурга считает отсутствием пользы для имиджа России, тогда он, безусловно, прав.
Именно поэтому, когда я слышу о реформе уголовно-исполнительной системы и ее якобы гуманизации, я все время помню вышеозначенные и многие другие фамилии и факты…
