Кирилл Подрабинек
Не случилось
Напрасны были ожидания. Не звучали 31 июля на Триумфальной площади слова в защиту Сергея Мохнаткина. Да, Конституцию защищали, человека – нет.
О предыстории. 9 июня 2010 года Тверской районный суд Москвы приговорил Сергея Мохнаткина к 2,5 годам колонии общего режима за насилие в отношении представителя власти по ч. 2 ст. 318 УК РФ. Якобы Сергей Мохнаткин разбил нос милиционеру в автобусе после своего задержания на митинге 31 декабря 2009 года на Триумфальной площади. Обстоятельства дела хорошо известны, неоднократно освещались в прессе. Но отметим еще раз: доказательства стороны обвинения фальсифицировались, доказательства защиты суд во внимание не принял, следствие велось с нарушениями УПК.
Но речь сейчас не о нашем (их!) «басманном» правосудии. Что с суда взять? «Нет никого наглее бездарного поэта», – сказал когда-то Марциал. Он не знал российских судей... А как чувствуют себя сейчас организаторы митингов? Лимонов, конечно, хорошо. Слишком очевидно, что его по-настоящему заботят только собственные амбиции, популярность, лидерство. Чего он и не скрывает со свойственной ему простотой. Но, кажется, есть еще двое заявителей митингов? Понимают ли они, что организаторы берут на себя (должны брать!) ответственность за судьбы митингующих? И если один из них, Сергей Мохнаткин, за участие в их митинге попал в тюрьму, то они должны в первую очередь возвышать голос в его защиту. Молчание... Конституция важнее. Или просто на ум не приходит?
Печальное обстоятельство, свидетельствующее о несостоятельности митингующих, в первую очередь – организаторов. Если нет ясного понимания, что все политические и социальные институты условны, а несомненен только сам человек, его жизнь и свобода, – толку не будет. Тогда оппозиционная деятельность превращается в вязкую суету, обрекающую страну ходить по давно надоевшему кругу. Такая оппозиция может даже приqти к власти. Но не поменяется сам характер власти. Речь даже не о национал-большевиках, уж они-то покажут себя во всей красе!
Неловко говорить прописные истины. Но, видимо, далеко спрятаны те прописи... Царский режим, большевистский режим, «демократический» режим, путинский режим. При всей внешней несхожести, общая их родовая черта – пренебрежение человеком.
Для советских, а точнее, антисоветских диссидентов, защита политзаключенных являлась важнейшим делом. Странная получалась карусель. Кого-то посадили, я его защищаю. Меня за это посадили, меня кто-то защищает. Ну и так далее... Поскольку зэков все же и выпускали, то поименный порядок защиты и посадок мог меняться на противоположный. Но странность здесь только кажущаяся. Именно защита конкретных людей объединяла диссидентов вне их идеологических расхождений. И наполняла противостояние режиму реальным содержанием. Защищая человека, его свободу, становишься противником бесчеловечного режима. Только тогда, пусть и полезные, но отвлеченные идеи, обретают убедительность и силу.
Все это было, было, было... Что же потом? Вы помните общественный подъем в конце восьмидесятых, начале девяностых годов? Множество митингов, массы митингующих. «Партократия – не демократия!», «Долой КПСС!», «Нет 6-й статье Конституции!», «За Ельцина!». И одинокими голосами – «Свободу политзаключенным!». На десятки «политических» митингов, с тысячами участников – единичные митинги десятков людей в защиту политзэков. Бывало, предложишь дружно потребовать освобождения политзаключенных, тебе скажут: «Среди наших требований есть и требование их освобождения». И несколько плакатов «Свободу политзаключенным!» растворялось среди множества плакатов иного содержания. На форумах, конференциях, симпозиумах обсуждалась уйма проблем. Но только заикнешься о немедленном освобождении политзаключенных, тебя непременно предостерегут: «Не вспугните Горбачева!» Позже, естественно: «Не вспугните Ельцина!» А в кулуарах кто-то доверительно скажет, мол, поменяем власть, политзэков не будет.
Но освобождение политзаключенных, особенно не согласившихся на компромиссы с властью, растянулось на годы. Последние политзэки покинули тюрьму в начале 1992-го. Зато осуществилось пожелание одного ранее освободившегося ветерана правозащитника: «Нас эта власть выпустила, надо с ней сотрудничать». Притом что другие-то в это время сидели!
Недолго все продержалось. Какой-то десяток лет, и в стране снова появились политзаключенные. А могло бы быть иначе? Если бы в какой-то момент общество объединилось на основе безусловного, ясного, этически приоритетного требования освобождения политзаключенных! Не случилось. Оппозиция уже была помечена родовым пятном, не хуже, чем у генсека. Вся история России – история упущенных возможностей.
Признаюсь по секрету. Думается, для многих не за падло выйти на площадь для защиты политзаключенных, конкретных людей, даже рядом с национал-большевиками.
«Ладно, – скажут мне, – а ты сам-то что делаешь, статейки пописываешь?» Но с не претендующего ни на что и спроса меньше. Я давно уже митинги не организую...
И вот еще что. Пишу сейчас эти строки у себя на работе, в пышущей жаром и смогом котельной. На улице под сорок, гарь пожаров. И ясно представляю, как в переполненных тюрьмах, в невероятной тесноте, жаре, удушающем дыме, без медицинской помощи, погибают арестанты.
