Из Доклада Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2007 год
Закон сильнее власти
5. Права человека в местах принудительного содержания
В соответствии с действующим российским законодательством и международными соглашениями, участницей которых является Россия, лицу, оказавшемуся в местах лишения свободы, должны быть предоставлены достойные условия содержания и обеспечены основные гражданские, социальные и культурные права: на жизнь, личную безопасность, свободу от пыток, жестокого и унижающего человеческое достоинство обращения, на медицинскую помощь и судебную защиту.
В последние десять лет пенитенциарная система России претерпевает значительные изменения, направленные на расширение прав арестованных и осужденных, гуманизацию условий содержания под стражей и отбывания наказания. В этих целях были внесены многочисленные изменения в Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации, приняты Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений от 3.11.2005 г. и Правила отбывания уголовных наказаний осужденными военнослужащими от 29.07.1997 г. в редакции от 4.09.2006 г. В 2006 году Комитетом министров Совета Европы одобрены новые Европейские пенитенциарные правила, рекомендованные к исполнению, в том числе и Россией.
Чем выше и совершеннее становятся российские и международные стандарты обеспечения прав арестованных и осужденных, тем заметнее, что ощутимого практического сдвига к лучшему в этой области пока не произошло. Почта Уполномоченного свидетельствует о том, что права арестованных и осужденных в российских пенитенциарных учреждениях по-прежнему рутинно нарушаются. Так, в частности, широко распространены необоснованное применение физической силы и спецсредств, столь же необоснованное наложение взысканий и многие другие нарушения. Условия содержания во многих пенитенциарных учреждениях, по сути дела, близки к пыточным. Широко распространены среди осужденных такие заболевания, как туберкулез, в том числе в лекарственно устойчивой форме, растет число ВИЧ-инфицированных.
Следует подчеркнуть, что такая в целом тревожная картина объясняется не только плохим исполнением сотрудниками уголовно-исполнительной системы своих должностных обязанностей, но и крайне медленным изменением самих принципов, на которых эта система строится. Уголовная политика государства не нацелена на внедрение альтернативных лишению свободы мер наказания. Так и не принят давно назревший закон о социальной реабилитации лиц, освобожденных из мест лишения свободы. В силу этих причин общая численность лиц, содержащихся в местах лишения свободы, остается неоправданно высокой. Это, в свою очередь, не позволяет создать необходимые материальные и психологические предпосылки для обеспечения их прав.
Одна из фундаментальных причин неудовлетворительного положения в области обеспечения прав задержанных и осужденных – отсутствие эффективного механизма общественного контроля над уголовно-исполнительной системой. Проект закона «Об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания и о содействии общественных объединений их деятельности», пройдя первое чтение в Государственной Думе более трех лет назад, намертво застрял в законотворческом лабиринте. С тех пор название законопроекта стало более заковыристым и, увы, гораздо менее осмысленным. (Новый вариант названия – «Об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания и о содействии общественных объединений лицам, находящимся в местах принудительного содержания» – откровенно абсурден.) Никаких других следов «плодотворной» работы законодателя над законопроектом нет и в помине, хотя замечаний по его содержанию было высказано немало. В частности, 6 марта 2007 года свои предложения по законопроекту представил и Уполномоченный.
Работу над проектом закона об общественном контроле над уголовно-исполнительной системой предстоит продолжить Государственной Думе уже нового созыва. Уполномоченному же остается лишь еще раз подчеркнуть его важность и неотложность.
В отчетном году в адрес Уполномоченного поступило около nht[ тыс. письменных обращений лиц, содержащихся в изоляторах временного содержания (ИВС) органов внутренних дел, следственных изоляторах (СИЗО), тюрьмах и других исправительных учреждениях Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН России), медицинских учреждениях закрытого типа. Свыше трети поступивших обращений содержали жалобы на незаконные действия сотрудников исправительных учреждений, такие как избиения, пытки, необоснованное применение специальных средств и методов и др. Жалобы на условия содержания, а также на нарушение прав на охрану здоровья и медико-санитарное обеспечение составили чуть менее 20% от всех поступивших обращений. Больше всего обращений поступило от лиц, содержащихся в исправительных учреждениях Архангельской и Самарской областей.
Примерно в трети случаев заявителям были даны аргументированные разъяснения. Все остальные обращения были признаны требующими вмешательства Уполномоченного. По итогам проверок нашли свое подтверждение факты, изложенные в каждой пятой поступившей жалобе. Таким образом, может, наверное, сложиться впечатление о необоснованности подавляющего большинства жалоб. Однако такое впечатление во многом обманчиво: зачастую решения о необоснованности жалоб принимаются проверяющими органами впопыхах и, естественно, вызывают серьезные сомнения.
В феврале 2007 года с жалобой на условия содержания к Уполномоченному обратилась группа осужденных, отбывающих наказание в ФГУ ИК-22 в Архангельской области. Уполномоченный направил жалобу для проверки в прокуратуру Архангельской области и ФСИН России. По итогам проверки, Онежская прокуратура по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях выявила многочисленные нарушения действующего законодательства и 14 марта 2007 года направила руководству УФСИН России по Архангельской области представление об их устранении и о привлечении виновных должностных лиц к дисциплинарной ответственности. О чем и уведомила Уполномоченного. Однако 26 марта 2007 года из ФСИН России к Уполномоченному поступил официальный ответ, из которого следовало, что факты, изложенные в жалобе осужденных, не подтвердились. Какому из двух государственных ведомств верить в этой ситуации, так и осталось загадкой.
Другой пример заставляет усомниться в адекватности заключения, к которому пришли органы прокуратуры.
Депутат Томской городской Думы Е. обратился к Уполномоченному в связи с нарушением прав осужденных, содержащихся в ФГУ ИК-2 УФСИН России по Томской области. Согласно сообщению депутата, персонал исправительного учреждения применял недозволенные и противозаконные методы воздействия на осужденных, принуждая их записаться в так называемые «секции дисциплины и порядка», самодеятельные организации с сугубо добровольным членством. В знак протеста против действий персонала исправительного учреждения большая группа осужденных совершила акт членовредительства.
По итогам проверки, проведенной по запросу Уполномоченного, факты, о которых сообщил депутат, полностью подтвердились. При этом, однако, и.о. заместителя томского прокурора по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях, установив нарушения действующего законодательства должностными лицами исправительного учреждения, тем не менее вынес постановление об отказе в возбуждении против указанных лиц уголовного дела. На том удивительном основании, что «…тяжких последствий для жизни осужденных в результате описанных событий не наступило». Одним словом, пока нет трупов, грубейшее нарушение закона – это отнюдь не преступление, а всего лишь «дисциплинарный проступок».
В третьем примере «из той же оперы» труп фигурирует, но уголовное дело было возбуждено фактически вопреки усилиям следственных органов, честно попытавшихся «похоронить дело».
Вызвавшая большой общественный резонанс протестная акция осужденных в ИК-6 ГУФСИН России по Самарской области побудила Уполномоченного направить туда для проверки сотрудников своего рабочего аппарата. Поводом для указанной протестной акции стала смерть осужденного П., молодого человека 1975 года рождения. Как четко следует из официального посмертного диагноза, смерть наступила в результате многочисленных ушибов почек и других жизненно важных органов. Больше того, другой осужденный, Г., направил в Кировский межрайонный следственный отдел (МСО) Следственного управления по Самарской области Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации заявление с просьбой возбудить уголовное дело по факту избиения, повлекшего смерть осужденного П. По сообщению заявителя, ему было известно об угрозах в адрес погибшего со стороны администрации колонии. Обстоятельства гибели П. подтверждались также показаниями многих других осужденных. Несмотря на это, старший следователь Кировского МСО вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела на том основании, что «судебно-медицинское исследование трупа П. не было завершено, и причина смерти не установлена». Одновременно тот же следователь не нашел оснований для привлечения осужденного Г. к уголовной ответственности за ложный донос. После вмешательства Уполномоченного уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего), было все же возбуждено.
В целом нельзя не констатировать, что отчетный год оказался особо «богат» на факты вопиющего и массового нарушения прав арестованных и осужденных.
Большая группа из 275 совершивших акт членовредительства осужденных, содержащихся в исправительном учреждении ОХ-30/3 (г. Льгов, Курская область), обратилась к Уполномоченному с жалобой на нарушение условий отбывания наказания и применение недозволенных методов воздействия. Заявители сообщали об условиях содержания в карантинном помещении, о дикой практике водворения в изолированный бокс на 12–13 часов без предоставления пищи и возможности отправления естественных надобностей, а также о необоснованном применении к ним физического воздействия за отказ от вступления в «секцию дисциплины и порядка».
После вмешательства Уполномоченного (рассмотрение жалобы контролируется по настоящее время) из прокуратуры Курской области были получены промежуточные ответы с информацией о возбуждении уголовного дела в отношении заместителя начальника ФГУ ИК-3 УФСИН России по Курской области по безопасности и оперативной работе и старшего инспектора отдела безопасности ФГУ ИК-3 по признакам состава преступления, предусмотренного пп. «а» и «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ (превышение должностных полномочий).
16 февраля 2007 года из прокуратуры Курской области поступила информация, что 7 ноября 2006 года Льговский районный суд признал одного из обвиняемых виновным в совершении преступления, предусмотренного пп. «а» и «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ УК РФ и назначил ему наказание в виде трех лет шести месяцев лишения свободы условно с испытательным сроком на два года. Другой обвиняемый был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного пп. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ. Ему назначено наказание в виде трех лет лишения свободы условно с испытательным сроком два года, с лишением права занимать должности в УИС и МВД сроком на два года.
Имели место и факты нанесения осужденным телесных повреждений сотрудниками исправительных учреждений. Об этих фактах сигнализировали как сами осужденные, так и представители общественности. В настоящее время на контроле у Уполномоченного находится обращение правозащитных организаций г. Смоленска в связи с применением насилия и других недозволенных методов воздействия к осужденным, содержащимся в ИК-3 (пос. Горный) УФСИН России по Смоленской обл. Следует подчеркнуть, что порой только вмешательство Уполномоченного позволяет добиться беспристрастного расследования фактов применения такого насилия и наказания виновных в нем сотрудников исправительных учреждений.
Осужденный К., отбывающий наказание в исправительном учреждении ФГУ КП-34 (пос. Валай, Свердловская область), подал Уполномоченному жалобу в связи со своим избиением, учиненным одним из сотрудников учреждения. В результате вмешательства Уполномоченного указанный сотрудник был привлечен к уголовной ответственности. По сообщению прокуратуры Пермского края, 26 апреля 2007 г. приговором Ныробской сессии Чердынского районного суда Пермской области он был на основании пп. «а» ч. 3 ст. 286 УК Российской Федерации осужден к трем годам лишения свободы условно с испытательным сроком на шесть месяцев.
В соответствии со ст. 13 УИК РФ осужденные имеют право на личную безопасность, а администрация исправительного учреждения обязана принимать меры, необходимые для ее обеспечения. На деле, однако, такие меры принимаются далеко не всегда. В отдельных случаях обеспокоенные своей личной безопасностью осужденные добиваются перевода в другое исправительное учреждение, а Уполномоченный, изучив обстановку, им в этом содействует.
Порядок рассмотрения обращений осужденных к администрации исправительных учреждений регламентируется действующим уголовно-исполнительным законодательством. К сожалению, почта Уполномоченного свидетельствует о том, что этот порядок сплошь и рядом нарушается.
К Уполномоченному обратился осужденный К., отбывающий наказание в ФГУ ИК-8 УФСИН России по Воронежской области, с жалобой на действия администрации учреждения, в течение шести месяцев отказывавшей ему в переводе с его лицевого счета денежных средств для оплаты госпошлины в суд, необходимой для получения копий приговора и кассационного определения. Лишь после вмешательства Уполномоченного из УФСИН России по Воронежской области получена информация о том, что перечисление государственной пошлины с лицевого счета осужденного бухгалтерией учреждения проведено.
Осужденный Щ., содержащийся в ФГУ ИЗ-59/3 (Пермский край), обратился к Уполномоченному с жалобой на невыдачу на руки личных вещей и медикаментов при его этапировании из ИК-38 в ИЗ-59/3. После вмешательства Уполномоченного из ГУФСИН России по Пермскому краю получен ответ, согласно которому кладовщик исправительного учреждения, не обеспечивший своевременную выдачу осужденному его личных вещей, привлечен к дисциплинарной ответственности. С кладовщика была также взыскана стоимость почтовых расходов на пересылку осужденному его личных вещей.
В обоих приведенных примерах речь идет об относительно небольших нарушениях прав осужденных, скорее всего, совершенных не по злому умыслу, а исключительно в силу халатности конкретных сотрудников исправительных учреждений. В этой связи, однако, возникает серьезный вопрос об эффективности контроля за действиями сотрудников со стороны администрации исправительных учреждений.
Отдельно следует сказать о нарушении права осужденных на своевременное документирование паспортом гражданина Российской Федерации.
Гражданка З. обратилась к Уполномоченному в защиту прав своего сына, содержащегося в ФГУ ИК-6 (Нижегородская область). По сообщению заявителя, в связи отсутствием паспорта ее сын был лишен возможности оформить получение пенсии по инвалидности. После вмешательства Уполномоченного ГУФСИН России по Нижегородской области сообщил о том, что 10 апреля 2007 года осужденному З. паспорт наконец оформлен.
Европейские пенитенциарные правила 2006 года рекомендуют направлять заключенных для отбывания наказания в пенитенциарные учреждения, расположенные вблизи их дома или мест социальной реабилитации. К сожалению, изменения, внесенные к настоящему времени в действующее уголовно-исполнительное законодательство нашей страны, не позволяют значительной части осужденных отбывать срок наказания на разумном удалении от мест их постоянного проживания и сохранять социально-полезные связи со своей семьей и обществом.
В соответствии с ч. 1 ст. 73 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации, «осужденные к лишению свободы отбывают наказание в исправительных учреждениях в пределах территории субъекта Российской Федерации, в котором они проживали или были осуждены». Одновременно ч. 2 той же статьи оговаривала вполне разумные условия, при которых осужденные могли направляться в исправительные учреждения «другого ближайшего субъекта Российской Федерации». Понятно, что если там, где живет или был осужден человек, просто нет подходящих исправительных учреждений, или, например, эти учреждения переполнены, его направление для отбывания наказания в другое место вблизи дома – мера вынужденная. И по большому счету не нарушающая право осужденного на поддержание связей с семьей и на социальную реабилитацию.
Однако в июле 2007 года в ч. 2 ст. 73 УИК РФ было внесена небольшая поправка, изменившая суть этой нормы. Теперь речь идет о вынужденном направлении осужденных не в «другой ближайший», а просто в «другой» субъект Российской Федерации. С учетом огромных размеров нашей страны указанная поправка позволяет направлять осужденных для отбывания наказания за тысячи километров от дома, что, конечно, нарушает их право на поддержание связей с семьей и на социальную реабилитацию. В свою очередь, ФСИН России, к сожалению, предоставленными возможностями пользуется весьма широко. Примеров того, как осужденного вопреки его просьбам и здравому смыслу отправляют чуть ли не на другой конец страны, в почте Уполномоченного немало.
По указанию ФСИН России осужденного Е. отправили отбывать наказание из Москвы в Республику Коми, куда его проживающая во Владимирской области престарелая мать добраться не может как по состоянию здоровья, так и по причине нехватки средств на поездку.
Осужденного К. перевели из исправительной колонии в Свердловской области, где проживают его родственники, в такую же колонию в Ямало-Ненецком автономный округ, хотя необходимые исправительные учреждения имелись и в географически гораздо более близких к Свердловской области регионах.
Не снижается количество обращений к Уполномоченному по вопросам нарушения права задержанных и осужденных на достойные условия содержания. Уполномоченный по правам человека в Карачаево-Черкесской Республике подготовил специальный доклад о массовом нарушении права задержанных на достойные условия содержания в ИВС территориальных органов внутренних дел. Изучив этот доклад, федеральный Уполномоченный обратился к министру внутренних дел Российской Федерации с рекомендацией о выделении дополнительных средств для приведения ИВС в республике в надлежащее состояние.
На неудовлетворительные условия содержания поступали жалобы осужденных из отдельных учреждений УФСИН России по Северо-Западному федеральному округу. К Уполномоченному, в частности, обратились осуждённые, отбывающие наказание в исправительном учреждении ОЮ-241/18 (ФГУ ИК-18 г. Мурмаши) УФСИН России по Мурманской области.
После обращения Уполномоченного прокуратурой Мурманской области проведена проверка сведений, изложенных в коллективной жалобе. Должностные лица колонии, допустившие нарушение прав осужденных, привлечены к дисциплинарной ответственности.
Не снижается количество обращений осужденных на нарушения, связанные с обеспечением питанием.
По обращению осужденного из ФГУ ИЗ-1 (г. Волгоград) на неудовлетворительное обеспечение диетическим питанием ВИЧ-инфицированных лиц по поручению Уполномоченного рассмотрение жалобы было проведено дважды.
Прокуратурой Волгоградской области внесено представление в адрес руководства ГУФСИН России по Волгоградской области в связи с незаконной заменой молока, яиц и творога на сливочное масло в течение 2006 года в ФГУ СИЗО-1, ФГУ СИЗО-2, ФГУ СИЗО-4, ФГУ СИЗО-5. Таким образом, были восстановлены права всех лиц, получающих лечебное питание (2500 человек).
По-прежнему часто поступают к Уполномоченному жалобы по вопросам медико-санитарного обеспечения осужденных. Сложившаяся во ФСИН России система медико-санитарного обеспечения осужденных по сути дела оторвана от общей системы здравоохранения страны, что не позволяет в должной мере обеспечить право осужденных на охрану здоровья.
В июне 2007 года из медицинского управления ФСИН России дважды поступила недостоверная информация по результатам рассмотрения жалоб, которые были направлены Уполномоченным на рассмотрение в прокуратуру и по результатам рассмотрения которых последней были внесены представления о нарушениях законности. По обоим указанным случаям предоставления недостоверной информации Уполномоченным направлены обращения директору ФСИН России. На момент завершения настоящего доклада ответы не поступили.
Одна из серьезных проблем состоит в том, что медицинская служба уголовно-исполнительной системы находится вне сферы медицинского контроля по линии профильного ведомства – Минздравсоцразвития России. Находясь в прямом подчинении руководителей исправительных учреждений, медицинские работники уголовно-исполнительной системы сталкиваются с трудностями при выполнении возложенных на них задач по охране здоровья осужденных.
После выхода приказа Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации и Министерства юстиции Российской Федерации от 17.10.2005 г. № 640/190 «О порядке организации медицинской помощи лицам, отбывающим наказание в местах лишения свободы и заключенным под стражу» могло сложиться впечатление, что Минздравсоцразвития России взяло на себя ответственность за состояние дел с медицинским обеспечением в уголовно-исполнительной системе. На деле же в этом министерстве пока нет даже структурного подразделения, курирующего медицинскую службу уголовно-исполнительной системы.
К сказанному следует добавить, что на лекарственное обеспечение осужденных выделяются явно недостаточные ассигнования. Так, в 2006 году на лекарственное обеспечение одного осужденного было выделено 1063 рубля. В 2007 году на те же цели планировалось выделить 1216 рублей.
Руководители медицинских служб как в центре, так и на местах вынуждены заниматься распределением имеющихся в их распоряжении скудных средств (порядка 20 % от потребности). Им же приходится искать и дополнительные источники финансирования, в том числе организовывать платные медицинские услуги осужденным. Порой возникает ощущение, что медицинская служба ФСИН России не прочь перенять и освоить практику предоставления платных медицинских услуг, противоестественно распространившуюся в государственной системе здравоохранения.
В адрес Уполномоченного по-прежнему поступает много жалоб осужденных на нарушение их прав, предусмотренных ст. 37 Конституции Российской Федерации. Эта статья гарантирует каждому гражданину Российской Федерации независимо от места его нахождения право на труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены, право на вознаграждение за труд без какой бы то ни было дискриминации и не ниже установленного федеральным законом минимального размера оплаты труда, а также право на защиту от безработицы.
Изменения, внесенные в ст. 103 и 141 УИК РФ и в Федеральный закон от 6.06.2007 г. № 91-ФЗ «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы», пока не повлияли на снижение числа жалоб осужденных на нарушения их прав в области трудовой деятельности. Осужденные жалуются на незанятость в производстве, на занижение при оплате труда норм рабочего времени и квалификационных разрядов, на неблагоприятные условия труда и т.д.
К Уполномоченному обратился осужденный М. с жалобой на неоплату администрацией ФГУ ИК-5 (Калужская область) его труда в ходе восстановительных работ, проводившихся в 2005 году после пожара. Только в результате вмешательства Уполномоченного плата за выполнение указанной работы была М. начислена, а должностные лица исправительного учреждения, грубо нарушившие права осужденного, привлечены к дисциплинарной ответственности.
Значительное число нарушений прав осужденных на производстве связано с невыплатой пособия по временной нетрудоспособности. С учетом этого Уполномоченный считает необходимым привести главу 14 УИК РФ («Труд, профессиональное образование и профессиональная подготовка осужденных к лишению свободы») в соответствие со ст. 26 новых Европейских пенитенциарных правил. П. 14 ст. 26 указанных правил рекомендует «...выплату заключенным компенсации в случае получения производственной травмы, включая профессиональные заболевания, на условиях не менее благоприятных, чем условия, предусмотренные законом для работников на свободе».
К Уполномоченному регулярно поступают жалобы осужденных, которым по решению суда было отказано в условно-досрочном освобождении от дальнейшего отбывания наказания.
Анализ жалоб свидетельствует об отсутствии единообразного подхода к признанию осужденного не нуждающимся в дальнейшем отбывании наказания. Обнаруживаются и пробелы в законодательном регулировании, снижающие эффективность института условно-досрочного освобождения.
Главная проблема, как представляется, в том, что законодатель так и не смог сформулировать четких критериев признания осужденного не нуждающимся в полном отбывании наказания.
Уполномоченный считает, что назрела необходимость обобщения судебной практики по применению условно-досрочного освобождения и предлагает рассмотреть этот вопрос на одном из Пленумов Верховного суда Российской Федерации.
