Наум Ним

"И некому молвить..."

"Люди - это таки-ие козлы!.."

Как веско и точно сказал это Валерий Приемыхов (и его герой) в фильме "Холодное лето..."! Потом я снова услышал те же слова от Приемыхова. Я и говорил-то с ним только два раза: когда брал у него интервью для "детского" номера "Индекса", да на "круглом столе" кинофестиваля "Сталкер", посвященном детским проблемам сегодняшней России и, в частности, проблемам детских колоний. После окончания фестивального мероприятия те же проблемы кружили нашу беседу за столиком, где мы с Валерием уединились, и там он снова произнес ту же фразу с той же провальной и убедительной безнадежностью. Он был уже болен и сгорал безудержно и, может быть, поэтому точнее меня чувствовал, что никакими словами и никакими милосердными призывами наших лоснящихся начальничков не проймешь. Особенно - тюремщиков. Только - глушить...

Это было давно, и в те дни нас еще часто до хрипоты продувал сквознячок надежды, а сейчас уже и Валерия нет, и все гуще ситуации, в которых с дрожью обвала осознаешь - без толку. Но в разреженном воздухе такого прозрачного понимания невозможно ни дышать, ни жить. И понемногу отходишь. Крутишься в реализации фантастических проектов, встречаешься с тюремщиками и стражниками, видишь их в неслужебной обстановке и удивляешься: ну, совсем как люди...

Слова, тексты, журналы, "круглые столы" и представительные конференции - все это кажется разумным лишь до поры, пока мы обволакиваем наших тюремщиков понимающим вниманием, любезным уважением и заботливым сопереживанием трудных обстоятельств их самоотверженной службы. Но стоит только на чуть-чуть усомниться в правильности того порядка, который тюремщики устанавливают в своих застенках, как тотчас сползает с них легкий макияж толерантности. Тут и видишь, что все они - таки-ие козлы!..

"Все они - такие мрази!.."

Так откровенничал о заключенных отставной генерал, командовавший в недалеком прошлом всеми промышленно-производственными ресурсами ГУИНовской империи Советского Союза.

Это было лет десять назад. Все лагерные промки дышали на ладан, а в зонах томилась, бузила и бедовала не одна сотня тысяч безларешных доходяг. Вольные производства в то время тоже разрушались, но там этими процессами заправляли именно те, кто нацелился все те народные богатства сгрябчить в личную собственность, а лагерные промки невозможно было захапать, и они просто разворовывались до винтика.

Тогда и возник вполне сумасшедший проект создания совместных с иностранными промышленниками предприятий на базе лагерных производственных ресурсов. Иностранцев могла привлечь возможная дешевизна выпуска каких-либо вредных в производстве промышленных полуфабрикатов. Там у себя они не очень хотят организовывать вредные производства, и то, что для них смерти подобно, у нас, по обыкновению, могло бы послужить для выживания. Ну а в качестве компенсации их можно бы было заставить организовать вполне человеческие условия на лагерных промках, и тогда условия и в самом лагере, что вокруг этой промки, вынуждены бы были подравняться под человеческие.

Конечно, я понимал, что весь этот прожект - чистая фантастика. Ну а вдруг? Время было такое, когда неожиданно могла осуществиться самая невероятная фантастика... Куча сил уходила на челночную (точно по анекдоту) дипломатию, и вот мой друг (точнее - друган) устроил эту встречу с профессионалами лагерного производства.

- Все они, пля - таки-ие мрази! - убеждал меня генерал в ответ на предложение об улучшении условий содержания заключенных за счет доходов от наметившегося на лагерной промке совместного со шведами производства. - Их, пля, надо вот так держать, - генерал свернул сосисочные пальцы в пухлый кулак.

Через несколько минут выяснилось, что никакие улучшения зекам на той промке не светят.

- Нормы питания и условия содержания осужденных, пля, утверждены наверху, - генерал для убедительности направил палец в потолок, - а если хотите знать мое личное мнение, - он стукнул кулаком по столу, - я, пля, эти нормы полностью привязал бы к производственному плану. Как во времена великих строек. Вот тогда бы было настоящее производство!..

- В задницу этих козлов. - Я встал, прекращая беседу. - Пошли отсюда.

А потом курил в коридоре, с охолодевшим сердцем слушая из-за приоткрытой двери долгие извинения и расшаркивания своего друга. Он объяснял мое неадекватное поведение тем, что моя психика, мол, еще не оправилась от лагерных переживаний и что они, как разумные люди, должны снисходительно относиться к моему болезненному состоянию. (И это - друг? Самое большее - друган...)

Достигая взаимопонимания с козлами, можно незаметно для себя начать обрастать козлячьей шерстью...

Минула целая жизнь. Этот вот журнал - "Неволя" - вобрал в себя все придушенные, но еще живые надежды на одоление нашего традиционного рабства и холуяжа. Там, в пространствах неволи, за колючками барака-палаты-казармы постоянно работает заразный источник, инфицирующий нас сладостным уродством безраздельной власти над ближним. Как электрическая батарея создает напряжение разделением зарядов, так и пространства неволи напряжением разделения обычных людей на "козлов" и "мразей" создают совершенно особое поле, в котором живет вся страна. В этом поле каждый бесхребетный холуй стремится найти себе жертву для безраздельного владычества и каждый злодей, измывающийся над отданными в его власть безропотными людьми, гнет угодливую спину перед своим начальником...

Может ли какой-то маломощный журнальчик хоть на чуть-чуть уменьшить это губительное напряжение? А какая-то немногочисленная организация прибабахнутых энтузиастов - может? А встреча за очередным "круглым столом" правозащитников и профессионалов тюремного ведомства?..

Иногда кажется, что все это возможно.

А потом происходит какой-то очередной кошмар, наподобие того, что произошел во Льговской колонии, и тюремные начальнички выстраиваются дружной стеной, обвиняя в произошедшем кого угодно, но даже маленькой трещинки сожаления о покалеченных жизнях не обнаружить в той глухой стене. Да что там - сожаления! Хотя бы морщинка сомнений мелькнула на их козлячих лбах...

Прочтем еще раз выдержки из комментариев тюремного ветерана [Д.Фомин. Уроки Льгова].

На самом деле в Льгове ничего экстраординарного не произошло. То, что события в колонии столь широко освещались в прессе, было следствием хорошо спланированной, как сейчас модно выражаться, пиар-кампании...

Мне доподлинно известно (и не только от сотрудников ФСИН, но и от оперативников из Курского УВД), что еще в мае начальнику колонии Ю. Бушину звонили представители от "воров в законе" и предлагали "поделиться" властью.

...в конце мая под Курском в поселке Моква собралась на сходку группа курских авторитетов, и было решено провести акцию устрашения в "тройке". По их замыслу заключенные должны были имитировать акты суицида с тем, чтобы начальник ИК был отстранен от руководства колонией. Активное участие в этой акции внутри зоны принял ряд осужденных, которые заставляли других осужденных наносить себе порезы, имитировать голодовку и т.д.

Согласно нормативным документам, прежде чем начать голодовку, осужденный должен письменно поставить в известность администрацию, изложить мотивы и т.д. А администрация обязана такого человека изолировать с тем, чтобы жующие рядом не воздействовали на его психику: тяжело ведь переносить голодовку, когда рядом кто-то жует. Ничего этого не было и в помине.

24 июня к осужденному Шатунову при водворении его за нарушение режима в ШИЗО были применены спецсредства. Шатунов при обыске его перед водворением в ШИЗО не только оказал сопротивление и оскорбил контролера, но и оторвал у него погон. С целью утихомирить к нему и применили спецсредство, нанеся при этом легкие телесные повреждения.

Акция эта началась в три часа ночи. А в 8.20 у ворот зоны уже стояло несколько человек - родственников и сочувствующих. Как за такое короткое время они успели узнать о случившемся?

Все затраты по выезду, а также по другим действиям (пикетирование и т.д.), как известно от оперативников УВД, были оплачены двумя курскими преступными лидерами. Участвующим в пикетах, например, в первые дни платили по 100 долларов США. Автотранспорт (маршрутные такси) также был оплачен этими лицами.

Вот такая у них правда.

Зека ведут в ШИЗО, а он сопротивляется, оскорбляет стражей, рвет псам погоны, и они вынуждены применить спецсредства. Верите в такую запредельную терпимость тюремщиков? Почти по анекдоту, когда работяга роняет на ногу товарищу кувалду, а тот ему: "Вася, ты не прав".

Зато сведения адвоката [Заявление адвоката Елены Липцер (Е. Ихлов. Льговские хроники. // Неволя. 2005. N 5. С. 136] о зверском избиении бедолаги на "совете профилактики" и последующем водворении в ШИЗо - эти сведения представляются куда достовернее.

А как фальшива их постоянная песня о том, что "генералы преступного мира" командуют резать вены и объявлять голодовки для того, чтобы криминальные авторитеты смогли захватить власть в лагере. (Спасибо, что не во всей стране. Или там уже захватили?) Так же военные одну и ту же песню поют нам о причинах солдатских побегов: мол, получил письмо... девушка бросила... впал в буйство...

И про голодовку очень трогательно. У них, оказывается, в нормативных документах расписано, как я должен голодать в знак протеста против их же произвола. Чистый Кафка. Помните, как главный тюремщик страны Ю. Калинин утверждал, что Ходорковский, объявивший сухую голодовку, вовсе не голодает, потому что к ним не поступало соответствующего заявления? Более того, Калинин объяснил, что Ходорковский не может голодать, так как тратил в месяц более тысячи долларов на питание, а при такой заботе о здоровье человек голодать не будет. Вот уровень их правосознания и понимания.

Может, в их ведомстве уже разработаны нормативные документы о правилах протестного суицида? (Написать заявление, дождаться перевода в отдельную камеру, повременить до прихода соответствующей комиссии, которая зафиксирует, что заключенный не пользуется запрещенными предметами... С них станется.)

На самом деле тюремщики до глубины души задеты тем, что зеки оказались не тупорылыми баранами, а предусмотрительными и рассудительными людьми. Отмудоханные бейсбольными битами (ради собственного блага и исправления), они не повесились втихую - в злобе и отчаянии, а сумели разумно организовать мощный протест. Про то, что кого-то силой и угрозами заставляли примкнуть к протесту - это чушь, но, конечно, предлагали. И какими бы заманчивыми ни были те предложения, не могли они перевесить убедительность бейсбольных бит, что покачиваются в руках граждан-начальников. Ведь про то, как будут мудохать протестантов, как будут "уговаривать" забрать обратно свои заявления, какими методами и способами - про это знает самый последний чертяка на любой зоне.

Так бывает всегда. Группы активных протестующих увозят на этапы и, гоняя до звона костей, в конце концов добиваются, что большая часть зеков меняет свои заявления на другие, в которых никаких претензий к администрации нет. И хорошо еще, если в тех других не будет лживых обвинений в адрес своих товарищей, которых тюремщики избрали в жертву... Так было и здесь, и в таком исходе никто сомневаться не мог. Снимут начальника или оставят, но все равно протестующих отработают по полной программе. И зная это, не одна сотня человек включилась в протест. Значит, и впрямь - достали...

Начальника Льговской колонии сняли. Всего-то. Судить будут не его, а зачинщиков. Да и сняли его, скорее всего, не потому, что в его лагере практиковалось массовое зверство по отношению к заключенным. Сняли потому, что оказался неспособным предотвратить протестующие выступления, не смог удержать свои зверства и недовольство ими внутри глухих лагерных стен, не упредил и не сорвал грамотно организованную информационную и юридическую поддержку протестующих заключенных. Вот это их больше всего и жжет. С этим они и нацелены бороться. Сюда бьют все их вымыслы про бешеные бабки и всепроникающие щупальца зловещего Преступного Мира. Очередная страшилка - на смену тихо почившим Силам Империализма, которые в воображении наших стражников упорно маячили за любыми протестными выступлениями в также почившем СССР...

Другим хозяевам других лагерей - урок и наука. Ничего негативного не должно выплескиваться через лагерную колючку...

А в помощь им - миленькие формулировки из официального объяснения причин Льговского взрыва.

Недоработки руководства (не зверства, не преступления, а - недоработки) - только одна из этих причин, и не самая главная (в чем именно суть этих недоработок, я предположил выше). В первую очередь оказалось виновато в льговских событиях целенаправленное воздействие преступного мира, и для подавления этого воздействия хозяева не должны жалеть ни сил, ни времени (ни жизней, ни здоровья своих подопечных). Ну а следующая причина - это допущение шантажного поведения заключенных. Эта находка дорогого стоит. Вот если Ходорковский скажет, что в знак протеста против беззакония или произвола он снова объявляет голодовку, то его выходку вполне можно назвать шантажным поведением - и пресечь со всей строгостью...

Главное же (приходится повториться), что задело тюремщиков в Льговской истории - это грамотная и разумная организация протеста. Они постараются (очень постараются) больше таких проколов не допустить. Они постараются вернуть ситуацию к привычной практике обыденных зверств. И сведения об этих зверствах не будут вспыхивать сполохами информационных сообщений СМИ, а будут тихо (и почти бесполезно) накапливаться в архивах немногочисленных и неугомонных правозащитных организаций.

Например, как это вот:

Продолжает поступать информация о грубейших нарушениях законодательства об исправительных учреждениях и УИК РФ в колониях Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Стало известно о том, что на территорию учреждения регулярно и безосновательно вводится спецподразделение "Тайфун".

Нередко спецназовцы приходят в зону для проведения таких "плановых мероприятий" не вполне трезвые или даже "под кайфом". Однажды в своем "служебном" рвении они зашли так далеко, что троих осужденных в тяжелом состоянии пришлось отправить в больницу имени Гааза. Эти же сотрудники дежурили возле палаты, чтобы информация об избиении и о беспределе со стороны администрации колонии никуда не просочилась.

1 сентября 2005 г.
Борис Пантелеев,
Санкт-Петербугское отделение
ООД "За права человека"

А потом все эти правозащитные организации объявят пособниками преступного мира и, изготовив доказательства их финансовой зависимости от этого мира (или от других несомненных врагов Отечества), упразднят напрочь. И хорошо еще, если этим упразднением их вычеркнут только из общественной жизни, а не из жизни вообще...

Так неужто без толку?..

И все-таки даже в такой безысходности проблескивает маячковый свет. "Троих осужденных в тяжелом состоянии пришлось отправить в больницу имени Гааза". Что-то откладывается прочным фундаментом в болото отечественного произвола. Не исчез бесследно смешной и нелепый доктор, который, казалось бы, в абсолютно бесполезный распыл пустил всю свою жизнь.

Он растратил ее и немалое состояние, в частности, на то, чтобы облегчить смертные каторжные этапы, чтобы тысячам каторжан обшивали ножные кольца их кандалов тканью. Он не решался даже заикнуться, чтобы кандалы убрали совсем, понимая, что звонкая реальность этих оков никогда не подвинется для подобного вольнодумства. Он просил только минимально облегчить каторжную участь. Чтобы не сковывали по пять человек до кучи на один прут, чтобы заменяли тяжкие цепи на другие - облегченные, чтобы чуток помилосердствовали... Доктор был вхож в самые большие дворцы, где посмеивались над его юродивыми пристрастиями и даже сочувствовали, но - в основном - только этим и ограничивались...

Стоило ли тратить себя с таким результатом?! Проблему решили совсем другие люди. Наладили железные дороги, организовали перевозки пассажиров, в том числе и каторжан, - и порядок.

Казалось бы: вся жизнь - в распыл и без толку. Но прочным камнем сохранилась память об упорном докторе, и вот она реализовалась в больнице, где худо-бедно, но оказывают какую-то помощь арестантам нового времени. И на самом деле: если бы не иррациональные усилия странного доктора, если бы не его жизнь, истраченная на утверждение его правды, то, может, и железных дорог бы не появилось, и паровоз бы еще не изобрели...