Яков Гилинский

Преступность несовершеннолетних в России

Трезвая оценка положения может привести к страшному подозрению - возможно,...что дети и молодежь не имеют важного значения.
Н. Кристи

Что происходит?

Начнем с обзора ситуации. При этом мы вынужденно будем анализировать официальные статистические данные, хотя, как хорошо известно, они учитывают лишь "надводную часть айсберга" преступности.

В 1987 г. (мы принимаем этот год за базисный, поскольку он характеризуется минимальными показателями - сказалась эйфория горбачевской перестройки) уровень преступности несовершеннолетних в расчете на 100 тыс. населения в возрасте 14-17 лет составил 1510,0 [Здесь и далее, если не оговорено иное, в качестве источника информации используются ежегодники "Преступность и правонарушения", а за 2002-2003 гг. ежегодники "Состояние преступности в России"]. В результате последующего ежегодного прироста уровня преступности несовершеннолетних в 1993 г. он достиг 2636,6, то есть за 6 лет увеличился в 1,7 раза. При этом уровень общей преступности за те же годы вырос в 2,3 раза, то есть преступность несовершеннолетних возрастала значительно меньшими темпами, чем преступность в целом. Это необходимо учитывать для наших дальнейших выводов.

Начиная с 1994 г. (уровень 2563,1) происходит ежегодное снижение уровня преступности несовершеннолетних до 1877,5 в 2001 г. К сожалению, я не располагаю на данный момент достоверными сведениями об этом показателе за 2002-2003 гг., но (судя по всем остальным показателям, о чем пойдет речь ниже) в эти годы, особенно в 2003 г., вновь начался рост уровня преступности несовершеннолетних.

Об относительном "благополучии" с подростковой преступностью, по сравнению со взрослой, свидетельствует и динамика удельного веса (доли) преступности несовершеннолетних в общем ее объеме. Если в 1987 г. доля преступности несовершеннолетних в общей преступности составляла 19,9%, то к 2000 г. она снизилась до 8,9% (то есть более чем в 2,2 раза) с небольшим возрастанием до 9,0% в 2001 г., 9,1% в 2002 г. и 9,6% в 2003 г.

Наконец, о том же говорит и абсолютное число зарегистрированных преступлений, совершенных несовершеннолетними или с их участием: 1987 г. - 116 149 преступлений, 1993 г. - 225 740 преступлений, 2002 г. - 139 681 преступление и в 2003 г. - 145368 преступлений.

Вышеприведенные данные свидетельствуют о том, что официальная статистика не дает оснований для популистских истерических высказываний о "небывалом росте преступности несовершеннолетних". Что же касается реальной преступности, как взрослой, так и подростковой, то сведения о ней просто отсутствуют.

Чем объясняется такая "непривычная" тенденция преступности несовершеннолетних? Есть, с нашей точки зрения, несколько возможных объяснений. Во-первых, "демографический" фактор. Доля несовершеннолетних и молодежи в населении относительно снижалась за анализируемый период времени. Во-вторых, "социально-экономический" фактор. Возможно, что подростки и молодежь быстрее и лучше адаптируются в быстро меняющемся мире, нежели взрослые. Другое дело, каковы пути этой адаптации: быстрое трудоустройство, занятие мелким частным бизнесом, уход в наркотики, в ряды организованной преступности (чья деятельность значительно более латентна, нежели "уличная преступность")? В-третьих, "правоприменительные" факторы. Возможно, если преступления заведомо (по показаниям свидетелей, потерпевших) совершены подростками, правоохранительные органы менее склонны к регистрации и раскрытию таких преступлений. Вероятнее всего, действуют все эти факторы вместе и какие-то еще, не названные мною.

Но картина усложняется, когда мы переходим от общих показателей преступности несовершеннолетних к отдельным ее видам.

Бесспорно, наблюдается относительный рост наиболее тяжких насильственных преступлений, совершаемых несовершеннолетними. Так, если в 1987 г. удельный вес (доля) подростков 14-17 лет в общей массе убийств (с покушениями) составляла 2,9%, то, постепенно нарастая с каждым годом (1988 г. - 3,3%, 1994 г. - 5,4%, 2000 г. - 6,3%), этот показатель в 2003 г. достиг 7,9% (рост в 2,7%). Удельный вес несовершеннолетних среди лиц, совершивших умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, вырос с 3,3% в 1987 г. до 8,4% в 2001 г. Абсолютное число несовершеннолетних, выявленных в совершении убийств, составило в 1987 г. - 246, в 1991 г. - 550, в 1997 г. - 1350, в 2001 г. - 2126... Очевидно, что тенденция значительного роста тяжких насильственных преступлений, совершаемых подростками, чрезвычайно тревожна. Это лишь одна, но очень значимая составляющая тотальной эскалации насилия в стране.

Что же касается преступлений, характеризующихся более высокой латентностью (неучтенностью) - изнасилования, грабежи, кражи, преступления, связанные с наркотиками, - то фиксируется постоянное снижение удельного веса несовершеннолетних в общей массе этих преступлений. Например, доля несовершеннолетних среди лиц, совершивших изнасилование, в 1987 г. составляла 32,6%, в 1999 г. - 14,2% (в 2001 г. - 16,6%). По грабежам доля подростков снизилась с 40,6% в 1988 г. до 21,2% в 2001 г. (24,0% в 2003 г.).

Обратимся к характеристике состава несовершеннолетних, совершивших преступления. Доля девушек довольно стабильна и колеблется от 6,9% в 1992 г. до 9,0% в 1996 г. Существенно преобладают, что вполне понятно, 16-17-летние (по сравнению с 14-15-летними). Их доля превышает 67% с тенденцией к увеличению (свыше 70% начиная с 1997 г.). Так же, как в преступности в целом, постоянно сокращается доля рабочих (с 23,9% в 1991 г. до 4-5% в конце 1990-х - начале 2000-х годов), сельскохозяйственных работников (за те же годы с 2,1% до 0,4-0,5%). Относительно стабилен удельный вес учащихся (30-48% без заметной тенденции). Доля подростков без постоянного источника дохода возрастала с 23,0% в 1991 г. до 43,3% в 1999 г. с последующим сокращением до 32-33% в начале наступившего столетия. Неизменно высок и относительно постоянен удельный вес групповой преступности несовершеннолетних: 61-66%. В состоянии алкогольного опьянения совершается 17-28% преступлений подростков, в состоянии наркотического опьянения - от 0,2% в 1991 г. до 0,8% в 1997-1998 гг. с последующим сокращением до 0,4% в 2001 г. Вот еще один из мифов: "Наркотики - главная причина преступности!".

Данные официальной статистики свидетельствуют о значительных региональных различиях в уровне преступности несовершеннолетних. Так, в конце 90-х - начале 2000-х годов наиболее высокие показатели (уровень свыше 2800) зафиксированы в республиках Бурятия, Карелия, Коми, областях Вологодской, Ивановской, Новгородской, Пермской, Сахалинской, Свердловской, Ярославской, наиболее низкие (уровень ниже 600) - в республиках Дагестан, Ингушетия (ниже 70!), Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия.

Подростки и молодежь - основной контингент и резерв организованной преступности, латентность которой чрезвычайна высока. Молодежь составляет большую часть наркопотребителей и наркоманов. Подростки и молодежь совершают порядка 70% всех преступлений, связанных с наркотиками (при этом доля несовершеннолетних сотавляет 7-9%, молодежи в возрасте 18-29 лет - 59-66%). Выше среднемировых показатель самоубийств среди российской молодежи. Так, по данным Д. Богоявленского, уровень (на 100 тыс. жителей соответствующего возраста) самоубийств мужчин в возрасте 20 лет вырос с 30 в 1987 г. до 65 в 1994 г., а 25-летних - соответственно с 45 до 85 [Богоявленский Д. Российские самоубийства и российские реформы // Население и общество. Информационный бюллетень ЦДЭЧ. 2001. N52 (апрель 2001)].

Почему это происходит?

Одним из системообразующих факторов современного общества является его структуризация по критерию "включенность/исключенность" (inclusive/exclusive). Вообще, дифференциация общества как следствие углубляющегося разделения труда есть объективный и в целом прогрессивный процесс. Однако, как все в этом мире, она влечет и негативные последствия. Неодинаковое положение социальных классов, слоев (страт) и групп в системе общественных отношений, в социальной структуре общества обусловливает и социально-экономическое неравенство, различия (и весьма существенные) в реальных возможностях удовлетворить свои потребности. Это не может не порождать зависть, неудовлетворенность, социальные конфликты, протестные реакции, принимающие форму различных девиаций. "Стратификация является главным, хотя отнюдь не единственным, средоточием структурного конфликта в социальных системах" [Парсонс Т. Общий обзор. В кн.: Американская социология: Перспективы, проблемы, методы. М.: Прогресс, 1972. С. 375].

Понятие "исключение" появилось во французской социологии в середине 1960-х гг. как характеристика лиц, оказавшихся на обочине экономического прогресса. Отмечался нарастающий разрыв между растущим благосостоянием одних и "никому не нужными" другими [Погам С. Исключение: социальная инструментализация и результаты исследования // Журнал социологии и социальной антропологии. Т.II. Специальный выпуск: Современная французская социология, 1999. С. 140-156]. Работа Рене Ленуара (1974) показала, что феномен "исключения" приобретает характер не индивидуальной неудачи, неприспособленности некоторых индивидов ("исключенных"), а социального феномена, истоки которого лежат в принципах функционирования современного общества [Lenoir R. Les exclus, un franзais sur dix. Paris: Seuil, 1974]. Исключение происходит постепенно, путем накопления трудностей, разрыва социальных связей, дисквалификации, кризиса идентичности.

Процесс "inclusion/exclusion" приобретает глобальный характер. Крупнейший социолог современности Никлас Луман пишет в конце минувшего ХХ века: "Наихудший из возможных сценариев в том, что общество следующего (то есть нынешнего. - Я. Г.) столетия примет метакод включения/исключения. А это значило бы, что некоторые люди будут личностями, а другие - только индивидами, что некоторые будут включены в функциональные системы, а другие исключены из них, оставаясь существами, которые пытаются дожить до завтра" [Луман Н. Глобализация мирового сообщества: как следует системно понимать современное общество. В кн.: Социология на пороге XXI века: Новые направления исследований. М.: Интеллект, 1998. С. 94-108].

Аналогичные глобальные процессы применительно к государствам отмечает отечественный автор, академик Н. Моисеев: "Происходит все углубляющаяся стратификация государств... Теперь отсталые страны "отстали навсегда!"... Уже очевидно, что "всего на всех не хватит" - экологический кризис уже наступил. Начнется борьба за ресурсы - сверхжестокая и сверхбескомпромиссная... Будет непрерывно возрастать и различия в условиях жизни стран и народов с различной общественной производительностью труда... Это различие и будет источником той формы раздела планетарного общества, которое уже принято называть выделением "золотого миллиарда". "Культуры на всех" тоже не хватит. И так же, как и экологически чистый продукт, культура тоже станет прерогативой стран, принадлежащих "золотому миллиарду" [Моисеев Н.Н. Расставание с простотой. М.: Аграф, 1998. С. 360, 447.]. Надо ли говорить, что Россия не входит в группу стран "золотого миллиарда"?...

Совершенно очевидны социальные следствия процесса "включения/исключения". Именно "исключенные" составляют социальную базу преступности и иных форм девиантности (алкоголизм, наркотизм, терроризм, проституция и др.). Так, "отчаяние молодых перед будущим, которое им кажется безысходным, лежит в основе делинквентного поведения, нарушений общественного порядка, столкновений с полицией" [Погам С. Указ. соч. С. 150]. Неудивительно, что мировая криминология активно обсуждает тему "inclusive/exclusive" как один из источников криминального и вообще девиантного поведения [Finer C., Nellis M. (eds.) Crime and Social Exclusion. Blackwell Publishers Ltd., 1998; Young J. The Exclusive Society: Social Exclusion, Crime and Difference in Late Modernity. SAGE Publications, 1999; Гилинский Я. Криминология: Теория, история, эмпирическая база, социальный контроль. СПб.: Питер, 2002].

Подростки и молодежь современной России также делятся на две неравные части: "включенное" (included) меньшинство, успешно вписавшееся в российский "дикий" капитализм в силу принадлежности к современной правящей элите (властной, экономической, криминальной) или же исключительных личных качеств (образованность, сила, находчивость, умения и др.), и "исключенное" (excluded) большинство. Первые (included) учатся в Кембридже или Бостоне, отдыхают на средиземноморских курортах, катаются на "Мерседесах", делают карьеру в сферах политики, бизнеса, финансов, менеджмента. Вторые (excluded) не имеют возможности для нормального существования. Есть и третья группа, находящаяся между первой и второй. Но средний класс в России не сформирован, и "третьи" со временем переходят либо в "первые" (редко), либо во "вторые" (часто).

Вообще, нет каких-то особых, специфических "причин" преступности и девиантности подростков и молодежи. Но социально-экономическое неравенство, неравенство возможностей, доступных людям, принадлежащим к различным группам (стратам), особенно остро проявляется применительно к подросткам и молодежи.

Во-первых, во всех обществах понятия "старший" и "младший" означают не только возрастные, но и статусные различия. "Понятие "старшинства" имеет не только описательное, но и ценностное, социально-статусное значение, обозначая некоторое неравенство или, по меньшей мере, асимметрию прав и обязанностей. Во всех языках понятие "младший" указывает не только на возраст, но и на зависимый, подчиненный статус" [Кон И. Ребенок и общество: (историко-этнографическая перспектива). М.: Наука, 1988. С. 85]. Различия возрастные оборачиваются социальным неравенством. И в российском обществе дети, подростки, молодежь страдают не только от непонятости, заброшенности, репрессивных мер "воспитания", но и от неравенства положения, неравенства шансов - по сравнению со взрослыми - получить жилье, работу, вознаграждение за нее, защитить свои интересы. Подростки отличаются не только высокой девиантностью, но и повышенной виктимностью (способностью стать жертвой) [Социальное сиротство в современной России: Аналитический доклад / ред. А. Реан. М.: ENSCW, 2002].

Во-вторых, противоречия между наличными (и постоянно растущими) потребностями людей и неравными возможностями их удовлетворения приобретают особенно острый характер применительно к подросткам и молодежи. Бурное развитие их физических, интеллектуальных, эмоциональных сил, желание самоутвердиться в мире взрослых вступает в противоречие с недостаточной социальной зрелостью, отсутствием профессионального и жизненного опыта, невысокой квалификацией (или отсутствием таковой), а, следовательно, и невысоким (неопределенным, маргинальным) статусом. Многочисленными исследованиями выявлена неудовлетворенность подростков и молодежи условиями обучения и труда, жилищными условиями, возможностями проявить себя в творческой деятельности. Эта неудовлетворенность объясняется объективными обстоятельствами, а не "капризами" молодых.

В-третьих, применительно к подросткам остро стоит проблема "канализирования" энергии, социальной активности в общественно одобряемом или допустимом направлении, ибо молодость особенно нуждается в социальном признании, самоутверждении опять же при недостаточных возможностях. Неудовлетворенная потребность в самоутверждении приводит к попыткам реализовать себя не только в творчестве (что достаточно сложно), но и в негативных формах активности ("комплекс Герострата") - насилии, преступлениях (это "проще"), или же приводит к ретретизму ("уходу" - в алкоголь, наркотики, из жизни). Фундаментальное противоречие между потребностями и возможностями может быть конкретизировано применительно к несовершеннолетним в современном российском обществе, как, например, это делает Г. Забрянский [Забрянский Г.И. Социология преступности несовершеннолетних. Минск: Минсктиппроект, 1997. С. 77]:

- противоречие между целями, к которым общество призывает стремиться подростков, и теми легальными возможностями, которые оно им предоставляет для их достижения;

- противоречие между расширением возможностей выбора в различных сферах жизнедеятельности и сужением легальных средств реализации этих возможностей;

- противоречие между расширением потребностей в квалифицированном, престижном и высокооплачиваемом труде и ограниченными возможностями их удовлетворения;

- противоречие между стремлением к богатству и ощущением невозможности его достижения легальными способами;

- противоречие между необходимостью усиления социальной и правовой защиты несовершеннолетних и ограниченными материальными возможностями общества.

Определенное значение в генезисе подростковой преступности имеют и биологические факторы. Так, в период полового созревания (от 11-13 лет до 15-17 лет) "у подростков сразу появляется сильное стремление к самостоятельности,... проявляются негативизм и упрямство. Подросток чувствует неуклонную тенденцию суверенной самостоятельности и беспощадного отрицания всего, до сих пор существовавшего" [Узнадзе Д. Н. Психологические исследования. М.: Наука, 1966. С. 423-424.]. Ясно, что это может способствовать совершению девиантных поступков, включая преступления.

Чем сердце успокоится?

Боюсь, что ничем. Пока сохраняются и все более усиливаются факторы, обусловливающие наличие и возрастание преступности несовершеннолетних, она будет расти, несмотря на какие бы то ни было заклинания властей. Не видно также, чтобы какие-либо тенденции способствовали "оптимизации" (или, по выражению В. В. Лунеева, "гуманизации") структуры подростковой преступности - относительному сокращению доли насильственных преступлений при соответствующем росте имущественных, корыстных. Явная милитаризация страны, участие молодежи в локальных конфликтах, повышение виктимности (возможности стать жертвой) подростков, безумные планы поголовного набора в армию с ее дедовщиной, продолжающийся разрыв доходов и возможностей сверхбогатого меньшинства и полунищего большинства - очевидные предпосылки дальнейшей криминализации и повышения агрессивности подростков и молодежи.

Что же делать?

Превенция с советских времен провозглашается главным направлением уголовной политики. Президент России за последние годы призывал к развитию физкультурно-спортивной работы среди молодежи, к решению проблемы бездомных, безнадзорных подростков. Однако фактически превентивная работа на государственном - федеральном и региональном - уровне почти не ведется. Вся превентивная деятельность (помощь бездомным, жертвам сексуального и иного криминального насилия, наркоманам, лицам, освобождающимся из пенитенциарных учреждений, и др.) осуществляется негосударственными организациями (НГО) и частными лицами.

При этом, с моей точки зрения, приоритетным является обеспечение наиболее существенных, базовых направлений первичной (общесоциальной) превенции (фактическое соблюдение основных прав человека; обеспечение его безопасности; предоставление каждому реальных возможностей удовлетворять потребность в творчестве, самоутверждении; сокращение чрезмерного разрыва между материальной обеспеченностью сверхбогатого меньшинства и полунищего большинства и т.п.). Без этого трудно рассчитывать на успех других хотя и очень важных, но воистину вторичных (специальная профилактика - установление решеток на окнах, металлических дверей, охранной сигнализации и т.п.) и третичных (индивидуальная профилактика) мер. Ибо состояние преступности, наркотизма, пьянства, самоубийств существенно зависит от степени респонсивности общества (А. Этциони), то есть его способности обеспечивать витальные, социальные, духовные потребности человека.

Уголовное и уголовно-процессуальное право России предусматривает особый порядок уголовной ответственности (гл. 14, ст. ст. 87-96 УК РФ) несовершеннолетних (14-17 лет) и процессуального расследования и рассмотрения дел по обвинению несовершеннолетних (гл. 50, ст. ст. 420-432 УПК РФ). Основные особенности: относительно меньшая строгость мер наказания (неприменение смертной казни, лишение свободы на срок до 10, а не до 20 лет, и др.); вместо наказания к несовершеннолетним могут быть применены принудительные меры воспитательного воздействия (предупреждение, передача под надзор родителям, ограничение досуга и др.); наличие оснований освобождения от уголовной ответственности; обязательность участия защитника, а в ряде случаев педагога при допросе несовершеннолетнего подозреваемого и обвиняемого, и др.

Требования уголовного и уголовно-процессуального закона обычно выполняются. Но при этом фактическая тяжесть уголовной ответственности несовершеннолетних остается (в 1997-2003 гг. к реальному лишению свободы приговаривались 32-35% всех осужденных, из числа несовершеннолетних - 23-26%).

Действующий Уголовный кодекс Российской Федерации (1996 г.) по своим санкциям является самым тяжким (репрессивным) за весь совет-ский и постсоветский периоды, включая годы сталинского тоталитарного режима. В частности, был исключен ранее существовавший институт отсрочки исполнения приговора, что автоматически усилило реальную репрессивность наказания, особенно в отношении несовершеннолетних, которым ранее такая отсрочка предоставлялась судами (в 90-е годы минувшего столетия отсрочка была предоставлена всего 17-19% осужденных и 40-49% из числа несовершеннолетних). Фактическое неприменение таких видов наказания, как арест и ограничение свободы, приводит к тому, что суды вынуждены выбирать между реальным (23-26%) и условным (73-76%) лишением свободы несовершеннолетних. Лишь 0,3-0,7% подростков осуждаются к исправительным работам и 0,7-1,8% к штрафу. Между тем условия отбывания наказания несовершеннолетних в пенитенциарных учреждениях крайне неблагоприятны [Дети в тюрьме. М., 2001. Вып. 1; М., 2003. Вып. 2. Подросток в местах заключения. М.: Центр содействия реформе уголовного правосудия, 1997].

Идеи ювенальной юстиции и восстановительной юстиции (restorative justice) обсуждаются, но почти не реализуются (за редчайшим исключением) [Вестник восстановительной юстиции. М., 2000. Вып. 1; М., 2001. Вып. 2; Восстановительное правосудие в России: Технология взаимодействия общества и государства. М.: Судебно-правовая реформа, 2001; Восстановительное правосудие, ресоциализация и городская политика. М.: Судебно-правовая реформа, 2002].

Проблема реинтеграции молодых правонарушителей - одна из важнейших и сложнейших. Некоторые шаги в этом направлении делаются (психологи в колониях для несовершеннолетних и центрах временной изоляции несовершеннолетних правонарушителей, образовательные и реадаптационные программы [К вопросу о социальной реабилитации наиболее уязвимых групп тюремного населения (подростки, женщины). М.; Центр содействия реформе уголовного правосудия, 2001; Несовершеннолетние в уголовно-исполнительной системе России: проблемы исполнения наказаний, социальной адаптации и их совершенствования. М.: Центр содействия правосудию, 2002]). Но то, что делается, - "капля в море", и эффективность очень низка. И в этой деятельности приоритет принадлежит НГО, а не государственной системе. Высок рецидив среди тех, кто в молодые годы оказался объектом уголовной юстиции.