Евгений Цымбал

Буква закона и проза жизни

(уголовная ответственность несовершеннолетнихс аномалиями психики)

Евгений Цымбал - кандидат медицинских наук, методист Центра психолого-медико-социального сопровождения "ОЗОН" для детей, пострадавших от жестокого обращения, лауреат премии Правительства РФ в области образования.

Конвенция ООН о правах ребенка гарантирует каждому ребенку, что он может быть признан виновным в совершении преступления и лишен свободы только согласно закону после справедливого слушания в суде (ст. 40). При этом лишение свободы должно использоваться в качестве крайней меры и в течение как можно более короткого времени (ст. 37). Конвенция требует от государств-участников принять все необходимые законодательные и административные меры для выполнения этих гарантий.

На практике это означает, что при нарушении несовершеннолетним уголовного закона наказание в виде лишения свободы может быть назначено ему только при выполнении следующих условий:

- достижение установленного законом возраста (14 или 16 лет);

- наличие способности осознанно, с учетом требований закона, руководить своим поведением во время совершения преступления;

- отсутствие возможности добиться исправления без изоляции от общества.

С учетом требований Конвенции и конкретизирующих их положений российского законодательства проанализируем, как они реализуются на практике. Для этого необходимо ответить на следующие вопросы. Всегда ли несовершеннолетние обоснованно привлекаются к уголовной ответственности? Всегда ли обоснованно им назначается наказание в виде лишения свободы? Назначается ли это наказание на "как можно более короткое время"? Соблюдаются ли права несовершеннолетних осужденных во время отбывания наказания в колонии?

Каждый из приведенных выше вопросов очень широк и заслуживает подробного обсуждения. Здесь же они будут рассмотрены с точки зрения психиатра, чтобы продемонстрировать значимость учета аномалий психики несовершеннолетнего правонарушителя в процессе уголовного судопроизводства.

Всегда ли несовершеннолетние обоснованно привлекаются к уголовной ответственности? Положительный ответ на этот вопрос может быть дан только в том случае, если подросток не просто нарушил закон, а сделал это виновно, то есть осознавал противоправность своих действий и предвидел, что они повлекут общественно опасные последствия. Подростковый возраст характеризируется не только бурными психологическими изменениями, но и существенными различиями между несовершеннолетними по уровню психического развития. Это связано с тем, что темп психического развития зависит от наследственности подростка, состояния его здоровья, а также от социальных условий, в которых он находится. Законодатель, устанавливая нижнюю возрастную границу уголовной ответственности, ориентировался на типичные, усредненные темпы психического развития. Таким образом, далеко не все несовершеннолетние, достигшие возраста уголовной ответственности, обладают достаточным уровнем психического развития для того, чтобы осознанно руководить своим поведением, в том числе и при совершении деяний, запрещенных уголовным законом. На основании ч. 3 ст. 20 УК РФ такие несовершеннолетние не подлежат уголовной ответственности.

Исследования психологов и психиатров свидетельствуют, что только у половины несовершеннолетних психическое развитие точно соответствует возрастной норме, около 35% подростков опережают возрастную норму, а 15% отстают в психическом развитии. Ежегодно в Российской Федерации выявляется около 45 тысяч несовершеннолетних в возрасте 14-15 лет, совершивших преступления. 15% от этого числа составляют 6750. Однако реальное количество отстающих в психическом развитии несовершеннолетних преступников должно быть больше по двум причинам. Во-первых, не учтены несовершеннолетние преступники 16-17 лет, и, хотя среди них отставание в психическом развитии встречается реже, их общее число значительно превышает группу 14-15-летних. Во-вторых, крайне неблагоприятное микросоциальное окружение, характерное для подавляющего большинства несовершеннолетних правонарушителей способствует росту распространенности отставания в психическом развитии.

Таким образом, можно полагать, что отстают в психическом развитии не менее 7000 подростков из ежегодно выявляемых несовершеннолетних преступников. Если допустить, что только в половине случаев отставание в психическом развитии ограничивает способность несовершеннолетних осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) или руководить ими, то число несовершеннолетних, не подлежащих уголовной ответственности вследствие отставания в психическом развитии, составляет 3500 человек в год. На практике же эта норма используется в отношении 750-1200 [Сведения о числе несовершеннолетних, не подлежащих уголовной ответственности в связи с отставанием в психическом развитии, содержатся в форме 180 ГИЦ МВД РФ "Отчет о результатах работы подразделений милиции общественной безопасности, криминальной милиции и органов предварительного следствия по предупреждению и пресечению безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних"] несовершеннолетних, то есть в 3-5 раза реже.

Следует отметить резкие региональные различия частоты использования нормы об отставании в психическом развитии. В Алтайском крае в 1998 году, Смоленской области в 2001 году и Краснодарском крае в 2003 и 2004 годах на учет в ПДН было поставлено более 100 несовершеннолетних, не подлежавших уголовной ответственности вследствие отставания в психическом развитии. В других регионах, таких как Брянская, Магаданская, Тамбовская и Ульяновская области, республиках Чувашия, Калмыкия и Дагестан, городе Москве эта норма практически не применяется.

Следователи не обладают знаниями в области психиатрии и психологии, поэтому в случае возникновения сомнений в психической полноценности подозреваемого или обвиняемого они должны назначить судебно-психиатрическую экспертизу. Изученные уголовные дела свидетельствуют, что нередки случаи невнимания следователей к очевидным особенностям личности несовершеннолетнего обвиняемого и характеру совершенного преступления. Такое невнимание неизбежно приводит к необоснованному отказу от назначения экспертизы. Так, несовершеннолетнему 16-летнему подростку судебно-психиатрическая экспертиза была назначена только судом. Мотивируя это решение, суд в определении указал, что подсудимый не может точно назвать дату своего рождения, не сразу понимает обращенные к нему вопросы. Следователь, общавшийся с подростком значительно дольше суда, не смог или не захотел заметить особенности личности обвиняемого и сделать соответствующие выводы. В другом случае несовершеннолетний обвиняемый учился в школе всего пять лет, причем четыре года в первом классе, затем обучение прекратил. Подросток был неграмотен, не умел считать. Следователю приходилось зачитывать ему протоколы допросов, однако экспертизу для выявления отставания в психическом развитии он не назначил. Таким образом, нередко несовершеннолетние, которые по своему психическому состоянию не подлежат уголовной ответственности, оказываются в местах лишения свободы.

Всегда ли обоснованно назначается несовершеннолетним наказание в виде лишения свободы? Назначается ли это наказание на "как можно более короткое время"?В случае ограниченной вменяемости, когда имеющееся у подростка психическое расстройство не лишает его вменяемости, но ограничивает способность к осознанном руководству поведением, он подлежит уголовной ответственности. Суд учитывает наличие такого психического расстройство при назначении наказания и может применить к виновному принудительную меру медицинского характера. По материалам судебно-психиатрических экспертных комиссий ограниченно вменяемыми признается около 6% несовершеннолетних, прошедших экспертизу, или примерно 1500 [Данные экспертной статистики публикуются в ежегодных аналитических обзорах Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского "Основные показатели деятельности судебно-психиатрической экспертной службы российской Федерации] подростков. Однако, по данным судебной статистики [Форма 10.2 Судебного департамента Верховного Суда РФ "Особенности применения реальных мер наказания"], суды учитывают ограниченную вменяемость лишь в одном случае из четырех, в остальных они просто не замечают утверждение экспертов о том, что психическое расстройство ограничивало способность подсудимого к осознанному руководству своим поведением во время совершения преступления. Пренебрежение столь важным обстоятельством дает основание усомниться в обоснованности избранного судом вида наказания и его размера.

Пристальное внимание к личности виновного является обязательным условием рассмотрения дел о преступлениях несовершеннолетних. Закон требует от суда при решении вопроса о виде наказания и длительности лишения свободы, помимо тяжести совершенного преступления, смягчающих и отягчающих наказание обстоятельств, учитывать особенности личности подростка, условия его жизни и воспитания, уровень психического развития, а также влияние назначенного наказания на исправление осужденного. Естественно, что психическое расстройство обвиняемого, а оно отмечаются у 2/3 несовершеннолетних, прошедших судебно-психиатрическую экспертизу, не может быть проигнорировано судом.

На практике следствие и затем суд уделяют очень мало внимания изучению личности несовершеннолетнего преступника [Это обстоятельство отмечают и другие авторы. См. например Непомнящая Т. Учет судами общих начал назначения наказания // Уголовное право. 2001. N3. С. 33-39; Скрипченко Н.Ю. Применение принудительных мер воспитательного воздействия в отношении несовершеннолетних (по материалам Архангельской области). Автореф. дисс. канд. юрид. наук. М., 2002. 25 с.]. По каждому делу должны быть выяснены и указаны в вводной части приговора сведения о личности подсудимого, которые имеют значение для дела, включая образование. Изучение приговоров показывает, что вид образовательного учреждения не был указан в 40% приговоров несовершеннолетних с психическими расстройствами. С учетом того, что многие из этих подростков обучались во вспомогательных школах или классах коррекции, такая "забывчивость" имеет существенное значение. Отсутствие информации о виде образовательного учреждения или неточное его указание создает искаженное представление об образовательном уровне и интеллектуальных возможностях подсудимого. Так, о несовершеннолетнем подсудимом 17-ти лет, окончившим 8 классов вспомогательной школы (это соответствует четырем классам массовой школы) и профессиональное училище в воспитательной колонии (начальное профессиональное образование), в приговоре суда было сказано, что он имеет среднее специальное образование. Указанное в приговорах число классов, оконченных подсудимыми, зачастую не соответствует данным, приводящимся в характеристиках из школы. Иногда образование обвиняемого, окончившего 3-5 классов, называется "незаконченным средним".

Описательно-мотивировочная часть обвинительного приговора должна содержать характеристику личности несовершеннолетнего, описание условий его жизни и воспитания, причины и условия, способствовавшие совершению им преступления. Таково требование закона, на практике же мы видим совсем иное. Даже в тех случаях, когда по делу проводилась судебно-психиатрическая или психолого-психиатрическая экспертиза, содержательно личность подсудимого была описана только в каждом десятом приговоре. Четверть приговоров вообще не содержала в описательно-мотивировочной части фактических данных о личности подсудимого. Типичным примером такого приговора является формулировка: "При определении меры наказания суд принимает во внимание характер и степень общественной опасности совершенного деяния, данные о личности подсудимого, который в содеянном раскаивается, совершил преступление в несовершеннолетнем возрасте, что суд относит к смягчающим ответственность обстоятельствам. Обстоятельств, отягчающих ответственность, суд не находит". Какие данные о личности и каким образом суд принял во внимание, из приговора понять не представляется возможным. В остальных случаях описание личности психически больного подростка ограничивалось несколькими словами: по месту учебы (жительства) характеризуется отрицательно (положительно, удовлетворительно). Такая "характеристика" ничего не дает суду для принятия решения о виде и размере наказания. Приведенные данные не дают основания утверждать, что суд не изучает личность подсудимого, хотя и не исключают этого. Однако можно констатировать, что суды уходят в приговоре от анализа собранных по делу доказательств и мотивировки собственных решений. Совершенно очевидно, что это ведет к проявлениям субъективизма при решении вопросов, относящихся к назначению наказания.

Психотерапия может быть эффективным инструментом достижения таких целей наказания ограниченно вменяемых осужденных и осужденных с психическими расстройствами, признанных полностью вменяемыми, как исправление осужденного и предупреждение повторных преступлений. За рубежом, в частности в США, широкое распространение получили реабилитационные программы, направленные на коррекцию агрессивного поведения, а также для лиц, совершивших сексуальные преступления. Использование психотерапевтических коррекционных программ позволяет реже назначать наказание в виде лишения свободы, сократить срок изоляции осужденного от общества, не повышая риск совершения рецидива преступления [С реализацией программ психологической коррекции связывают существенное снижение числа зарегистрированных в США случаев сексуальных посягательств в отношении детей (Jones L.M., Finkelhor D., Kopiec K. // Why is sexual abuse declining? A survey of state child protection administrators / Child Abuse & Neglect. 2001. V. 25. Pp. 1139-1158)].

В Российской Федерации отсутствует четкая правовая регламентация профессиональной деятельности в области психологии в целом и психотерапии нарушений поведения в частности. Это ограничивает возможности внедрения в пенитенциарную практику мер психотерапевтической коррекции. Единственным правовым основанием для проведения психотерапии осужденных является предусмотренная действующим УК РФ возможность возложения судом на осужденного исполнения ряда обязанностей в случае условного осуждения (ч. 5 ст. 73 УК РФ) или условно-досрочного освобождения от отбывания наказания (ч. 2 ст. 79 УК РФ). Суд не ограничен теми обязанностями, которые перечислены в ч. 5 ст. 73 УК РФ, он может возложить на условно осужденного исполнение и других обязанностей, способствующих его исправлению.

Соблюдаются ли права несовершеннолетних осужденных во время отбывания наказания в колонии? В последние годы около 20% от числа расследованных преступлений совершается в состоянии алкогольного опьянения; и 0,5% - в состоянии наркотического опьянения [Указанные сведения содержатся в форме 458 ГИЦ МВД РФ "Отчет о зарегистрированных, раскрытых и нераскрытых прсетуплениях"]. Доля пьяных среди лиц, совершивших особо тяжкие преступления против личности, втрое выше. Пьяными подростками совершается от 70 до 75% убийств, причинения тяжкого вреда здоровью, изнасилований.

Гуманизация уголовной политики привела к тому, что в воспитательных колониях существенно увеличилась доля лиц, осужденных за совершение особо тяжких преступлений против личности. Большинство из них совершили преступление, находясь в состоянии опьянения, которое в ряде случаев является следствием сформировавшейся зависимости от алкоголя, наркотиков или одурманивающих веществ. Ранее таким осужденным судом назначалось принудительное лечение.

Федеральными законами от 8 декабря 2003 года N 161-ФЗ и N 162-ФЗ институт принудительного лечения осужденных, страдающих алкоголизмом или наркоманией, был ликвидирован и заменен обязательным лечением. Обязательное лечение регламентируется только Уголовно-исполнительным кодексом. Оно не может быть отнесено ни к одному из приведенных в ст. 34 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан оснований недобровольного медицинского вмешательства. Согласно указанной норме оказание медицинской помощи без согласия граждан допускается в отношении лиц, страдающих заболеваниями, представляющими опасность для окружающих (алкоголизм и наркомания к таким заболеваниям не относятся); лиц, страдающих тяжелыми психическими расстройствами (алкоголизм и наркомания не могут рассматриваться как тяжелые психические расстройства), или лиц, совершивших общественно опасные деяния (в местах лишения свободы находятся лица, совершившие преступления, а не общественно опасные деяния). Из этого следует, что обязательное лечение осужденных должно осуществляться на основании их добровольного информированного согласия. На любом этапе такого лечения больной вправе отказаться от его продолжения.

Однако ст. 116 УИК РФ относит уклонение от обязательного лечения к злостным нарушениям установленного порядка отбывания наказания, что влечет наложение строгого взыскания. Это не позволяет рассматривать согласие осужденного к лишению свободы на такое лечение как добровольное. Следовательно, обязательное лечение фактически является недобровольным медицинским вмешательством.

Ранее осужденным, страдающим алкоголизмом или наркоманией, принудительные меры медицинского характера назначались судом на основании заключения экспертов. Они имели четко определенные в УК РФ цели и основания назначения. Широкий круг прав, которыми УПК РФ наделяет обвиняемого (подсудимого), ответственность экспертов за дачу заведомо ложного заключения, судебная процедура назначения принудительных мер медицинского характера - все это гарантии, обеспечивающие законность и обоснованность назначения указанных мер. Порядок прекращения применения принудительных мер медицинского характера четко регламентирован ст. 104 УК РФ, которая давала осужденному возможность право ходатайствовать о прекращении принудительного лечения.

Абсолютно иная ситуация имеет место в случае недобровольного медицинского вмешательства в форме обязательного лечения осужденных к лишению свободы, которое проводится без решения суда на основании заключения медицинской комиссии. Законодатель не определил цели и основания применения обязательного лечения, порядок его прекращения, не установил мер, гарантирующих законность и обоснованность назначения осужденному обязательного лечения.

Подводя итог, можно сказать, что в ходе как предварительного расследования, так и судебного разбирательства по уголовным делам основное внимание уделяется оценке противоправного деяния, а не личности несовершеннолетнего, его совершившего. Иными словами, осуждается преступление, а не преступник. Особенно ярко такой подход виден в случае преступлений, совершенных несовершеннолетними с аномалиями психики. Важнейшей целью наказания является исправление виновного, достижение именно этой цели определяет выбор судом вида и размера наказания. Поэтому неизбежным следствием невнимания к личности преступника становятся ошибки суда при назначении наказания и нарушения прав осужденных в учреждениях уголовно-исполнительной системы.