Главная страница Рубрика "Старая-новая война"

4.11.1999

    ИНГУШЛАГ
    XX век - век лагерей

    В лагерях беженцев растет поколение народных мстителей
    Беженская трагедия в Ингушетии раскручивается. Сегодня у нее столь катастрофичные масштабы, что, поверьте, это ничуть не страшнее собственно войны в Чечне. Действительно, какая разница, где умирать - под бомбами или от голода? За месяц, проведенный в лагерях, курятниках, на старых животноводческих фермах, в подвалах, палатках, на голой земле, у костров, без нормальной пиши и бани, без каких-либо занятий и работы, тысячи людей ожесточились донельзя.
    Надежды быстро вернуться окончательно растаяли. В лагерях - отчаянное выживание. Ожидание ноябрьского снега - почти как подготовка к смерти. Ночные страхи бомбежек стократно усилены грохотом орудийной канонады под боком. Все запасы, прихваченные из дома, проедены, а гуманитарной помощи хронически недостает: ее объемы несоизмеримы числу беженцев. Голод, холод, мор, повсюду бледные, с синими губами дети, грызня взрослых за каждую буханку хлеба... Люди задают два вопроса: "За что? " и "Сколько вам еще надо наших жертв? "
    Крылатая смерть
    Мы стоим посреди лагеря и даже смеемся - это совершенно не к месту. Мы смотрим на небо, где над нашими головами летят крылатые ракеты. Те самые. Нагло и наплевательски рассекают воздух - будто и нет нас внизу, будто вокруг какой-то испытательный военный полигон. А почему смех? Он помогает хорохориться друг перед другом и скрыть за неизбежными "смешливыми" колыханиями тела бьющую всех нервную дрожь.
    27 октября. Солнце, безветрие, дело близится к полудню. Окрестности ингушского городка Карабулак. Ложбина у речки Сунжи, беженский лагерь (более трех тысяч человек утрамбованы в 98 солдатских палаток). Большинство сейчас - на центральном пятачке. Справа - горы, за которыми Моздок. Слева - тоже горы, за которыми Владикавказ.
    Наконец 12.00. По телу проходит быстрая резонансная волна непонятного происхождения, подошвы ловят нутряной гул земли, 25-летний грозненец с потрясающим именем Мир и дипломом филолога-русиста объясняет: "Это и есть пуск крылатой ракеты. Сейчас будем наблюдать ее хвост. Мы и вчера это видели".
    И точно. Секунда - и из района Моздока вытянулись по небу два белых следа. 12.10 - повторяется все то же самое. Новый пуск - только ракеты летят уже из окрестностей Владикавказа. И опять - парочка.
    Мир Хаджимуратов размышляет вслух: "Вам не напоминает все происходящее знаменитый пароль: "Над Испанией безоблачное небо"? Они нас провоцируют? Ну какие еще чувства, кроме желания мстить, может родить созерцание полета крылатой смерти в сторону твоего родного дома? "
    Через полчаса мерзких следов крылатых ракет нет и в помине. Люди больше не смеются, ушла и нервная дрожь. В глазах - металл, на скулах - вздутые отвердевшие желваки, кулаки - в карманах. Никто даже не закуривает. Мужчины расходятся с центрального лагерного пятачка со словами: "27 октября, 12.00 - 12.10 - время смерти еще сотен. Не боевиков".
    Мир Хаджимуратов говорит так: "Зачем они продолжают лупить ракетами и после трагедии на Центральном рынке в Грозном? Эти ракеты поражают сразу множество людей. А столько боевиков в одном месте никогда не скапливается, это знают даже наши дети. Значит - геноцид. Значит - кто не хотел воевать, теперь пойдет".
    Ваха Нурмагомедов, 40-летний москвич с постоянной пропиской в столичном Митино, сначала выметенный милицейскими домогательствами в родной чеченский Урус-Мартан, а потом вынужденный увозить семью и оттуда, - так вот, Ваха очень хочет, чтобы его точка зрения была услышана уже не Путаным (считает, бесполезно), а теми миллионами, кто сегодня в России голосует за продолжение жестокой войны на Северном Кавказе: "Крылатыми ракетами на свою сторону население не переманить. Крылатые ракеты - это конец хорошему отношению к России даже у тех, кто его имел. Поймите, мы уже никогда не будем иметь права все это забыть. Иначе мы не отцы своим детям и не сытим своим отцам".
    Лейтмотив беженской толпы таков: "Мы не смогли забыть и простить депортацию - мы просто не имели на это права. Первая война попала в ту же копилку памяти народа. Нынешняя - тоже".
    Итак, главная сегодняшняя особенность жизни в беженских лагерях на территории Ингушетии - это накопление ненависти путем ежедневного изучения летающих над головами боеприпасов и наблюдений за ходом боевых действий, которые тут как на ладони. Если в конце сентября - начале октября беженцы, уходя в Ингушетию, действительно оставляли войну за спиной, то теперь фронт подкатил прямо под их временные пристанища.
    Дети, которым не выжить
    Если над Карабулаком выписывают кренделя крылатые ракеты, то в небе над лагерем "Спутник", расположенном неподалеку от станицы Орджоникидзевской, то и дело шастают "Грады".
    Что такое "Спутник"? И почему тут всякий может разгадывать планы военных?
    Этот лагерь находится примерно в семи километрах от чеченской земли и центра городка Серноводск. В конце сентября палатки специально раскидывали именно здесь - для удобства беженцев - и, конечно, веря вранью кремлевских трепачей, что "антитеррористическая операция" не превратится в "долгострой" и не затронет Ингушетии. А значит, решили в МЧС республики, беженцам удобнее будет возвращаться в свои дома.
    Но из благих намерений вышла пакость. И палатки теперь - прямо в зоне обстрела. Чуть больше выпьет офицер, наводящий орудие на цели (а тут военные уже попивают, им тоже вредно долго воевать), - беда неизбежна. Беженцы располагаются в ложбине между горами. На одной горе - федеральные войска. На другой - Серноводск. С одной горы палят по Серноводску, и смертельный металл несется над головами почти пяти тысяч лагерных жителей, половина из которых дети. Подло, по-змеиному шипят эти залпы и делают невыносимой и без того тяжелую беженскую жизнь.
    Вот только полчаса из одного дня - 28 октября. 12.45 - залп. 12.47 - еще. 12.49. 12.51... Небольшой перерыв, и с 13.11 - снова залпы через каждые две минуты...
    "Басаева ловят. - Приговор толпы задерганных плачущих женщин. - Наверное, офицеры на горе не знают, что "Град" - оружие не точечного, а массового поражения. А мы - знаем".
    Тем временем мальчики пяти-семи лет у последних палаток роют окоп. Постепенно уходят в землю, совершенно не обращая внимания на разговоры взрослых.
    - А зачем? - спрашиваю наконец.
    Но дети смотрят непонимающе, как на китайца. Они не говорят по-русски, потому что родились накануне первой войны. Объясняет их мама Тоита Элимханова из станицы Первомайской, где живет 157 человек их рода:
    - Сами так решили. Никто не просил. Говорят, на всякий случай. Мы уходили из дома под страшной бомбежкой.
    Интересно, но дети чуть постарше двух-трех лет на "1рад" совершенно не реагируют. И это очень странно выглядит. "От голода они у нас апатичные и вялые, - объясняет Хазан Темпиева из Гудермеса, мать восьмерых детей и без мужа. - Тут - голод. Хлеб выдают бесплатно, но хватает не всем. В моей семье, например, третьи сутки уже никто ничего не ест. Только пьем горячую воду".
    Совсем по-другому реагируют на происходящее младенцы - те, кто еще полностью зависим от матерей. За каждый залп они расплачиваются собственными коротенькими жизнями. В ночь с 25 на 26 октября, когда "1рад" летел особенно ожесточенно и бесперебойно, а искры с неба прожигали борта беженских палаток, нервы многих отказались служить сознанию. Женские крики летели над "Спутником", заглушая вой реактивных установок. Малижа Дербиева из станицы Ищорской Наурского района (блок N 6, палатка N 8), будучи на седьмом месяце беременности, испугалась так сильно, что к утру организм не выдержал и она разродилась. Новорожденная девочка-первенец тут же умерла. А Малижу пока спасают в Сунженской райбольнице: врачи не дают гарантий, родит ли она еще, - слишком сильным оказался нервный шок.
    Айне Терекмурзаевой из маленького селения Бетимохк Ножай-Юртовского района - 17 лет. Совсем недавно она, вышла туда замуж из родного Гудермеса. В лагерь Айна пришла уже с новорожденным сыночком Ибрагимом. Теперь ему четыре, месяца. У Ибрагима прозрачная кожица на лице и Синюшные, но все-таки улыбающиеся губки, которыми он пытается поймать что-нибудь покушать. Айна - сама вся истлевшая, почти неживая.
    Как только начались интенсивные "градовые" расстрелы, у Айны пропало молоко. Но гак как -кормить четырехмесячного ребенка хлебом никак нельзя, его уже неделю поят только слабым чаем, и все. Если у вас когда-либо были младенцы, вы знаете: ребенок так долго не протянет. Айна обращалась в администрацию лагеря - может, раздобудете молочных смесей. Те пока ничего отыскать не смогли. На складах гуманитарной помощи, находящихся в ведении МЧС Ингушетии, пусто...
    Зачем я все это пишу? Думаете, чтобы разжалобить вас, сограждане дороги, - вас, погрязших в жестокосердии и аппетитно жующих свой завтрак под бравые телевизионные рапорта с Северного Кавказа, где самое страшное и тяжкое усердно лакируется, дабы вы, электорат, не дай Бог, не подавились?
    Ни в коем случае. Не для этого.
    Эти заметки теперь нужны совсем для другого - для будущего. Как свидетельства о безвинных жертвах новой чеченской войны, поэтому и указываю здесь подробности: номер блока и палатки, фамилии, постоянную прописку.
    Склад
    Мера нашей сегодняшней доброты - это склад гуманитарной помощи на окраине станицы Орджоникидзевской. Официально он называется отделом хранения резерва МЧС. Мы там появляемся неожиданно, без предупреждения, в сопровождении майора Тугана Чапанова, начальника одного из отделов МЧС и с 23 октября по совместительству указом президента Руслана Аушева - коменданта лагеря "Спутник" (указ сместил из комендантов беженских лидеров).
    Надо сказать, быть беженцем омерзительно не только потому, что ты бездомный и никому не интересный. В лагерях целыми днями совершенно нечего делать - разве только с утра по окрестностям палочки и веточки искать для костра да языки чесать с товарищами по несчастью. В этих-то бесконечных разговорах и рождается множество мифов. Например, что родственники Басаева и Алла Дудаева спокойно живут себе в Назрани - в лучших коттеджах для богатых, на полном довольствии ингушского руководства, и никакие власти за ними не охотятся. Какой вывод делают люди? Один - война не против бандитов, а против "нас", до полного "нашего" уничтожения.
    Другой устойчивый миф касается склада гуманитарной помощи. Беженцы уверены, что он просто ломится от различных товаров, и во всем виноваты те, кто эти грузы распределяет, - они якобы отправляют большую часть на рынок, там сбывают, а деньги кладут себе в карман.
    Увы, "отдел хранения" оказался почти пуст. Хасан Богатырев, местный заместитель начальника, смог продемонстрировать несколько железных кроватей, которые нельзя раздать людям, потому что нет матрацев, не говоря уж о подушках и постельном белье (все это тут ждут). Еще - просроченные оливки, которыене рискуют отправить по лагерям. (То, что там их съедят, ни у кого не вызывает сомнений, но каковы будут последствия? )
    На складском дворе безработными еще стояли военные кухни и передвижные банные установки. В лагерях, напомним, голод. И вши от того, что негде мыться. Так почему же столь необходимые вещи бездействуют?
    Ответ оказался примитивным. Ингушетия, где и так с водой было неважно, сейчас совершенно не в состоянии обеспечить еще беженские лагеря. Коменданты боятся забирать банные установки, петому что топить их нечем, а все крики SOS в адрес центральных властей подбросить лимиты республиканскому водоканалу остаются безответными.
    - А как же кухни? - спрашиваю Тугана Чапанова.
    - А из чего готовить? - отвечает он вопросом на вопрос.
    - И кто это будет делать? Сначала Минтруда РФ вроде бы согласилось оплачивать труд поварих из числа беженок как привлеченных к общественным работам. Теперь - молчок. Все осталось благими пожеланиями, а чиновники Минтруда, раздавшие обещания, уехали в Москву. Расхлебывать приходится нам.
    И это чистая правда. Беженцы крайне озлоблены. Нельзя сказать, что все происходящее они принимают со смирением и пониманием. Склоки и драки вспыхивают постоянно. И обращены жесткие меры, первым делом, против каждого, "свежего", кто входит в лагерь. Чеченцы сейчас уже почти уверены, что братья-ингуши их нагло обманывают. Тлеет опасная межвайнахская рознь - в начале беженского исхода ее и в помине не было. И тут приходится констатировать: в лагерях приходилось встречать людей, которые намеренно подогревают антиингушские настроения.
    Куда это приведет? Напрашивается лишь один вывод: кто-то, безумный и бесчестный, страстно жаждет войны и в Ингушетии.
    Что же сейчас там нужно?
    Все беженские страсти смягчатся только при одном условии - если люди будут сыты и в тепле. Остро и срочно в лагерях нужны теплые вещи - и детские, и взрослые. У большинства женщин по-прежнему одни лишь носки на ногах - совсем нет теплых колготок.
    Так же срочно - лекарства. Так же остро - обувь. Обязательно - зубные щетки и пасты (на семьи из 10-12 человек их выдали по 2-3). Очень (ну просто SOS! ) - детское питание, молочные смеси для младенцев.
    Самый лучший вариант - это не только собрать все выше перечисленное, но и снарядить автокараван в Ингушетию и собственноручно раздать несчастным. В конце концов люди мы или нет? А если вам нужна информация, в каком лагере что требуется больше и где конкретно он находится, обращайтесь к автору этих строк по пейджеру 232 00 00 (абонент 49883). Нам надо обязательно выдюжить эту страшную беду. И обязательно - вместе. Последнее - принципиально. И только тогда, в будущем, мы действительно сможем остаться вместе, а не разбежимся, как озверелые загнанные волки, по своим норам, которые покинула доброта.
    И последнее. Да, беженцы в Ингушетии терпят нечеловеческие мученические лишения. Но ведь вопреки всему они мечтают остаться людьми. Им очень сейчас нужна не только наша материальная поддержка, но и духовная. Где артисты нашей большой страны? 1де певцы? Музыканты? Чтецы? Сатирики? Работают на выборах в Украине? 1де отечественные Де Ниро (вспомните, как он прилетал на Балканы к беженцам), стремящиеся пожать руку обездоленным? ..
    Никто не посещает лагерей в Ингушетии, кроме таких же измученных работников МЧС республики, ответственных за лагерное функционирование. Никто не говорит с людьми, ничего не объясняет. Информационная война выиграна, но борьба за души человеческие на этот день проиграна полностью.
    Анна ПОЛИТКОВСКАЯ Ингушетия

    Анна ПОЛИТКОВСКАЯ