Главная страница Рубрика "Старая-новая война"

18.10.1999

    Руслан АУШЕВ: "ЕСЛИ МНЕ ОБЪЯВЯТ ВОЙНУ, Я ТОЖЕ БУДУ ВОЕВАТЬ"

    Чиновно-политическая Москва живет, как известно, модой да стадом. Даром что вокруг столица. То все рядились в реформаторов, то в демократов, то в ельцинистов. И вот дотопали до ручки: слыть авангардистом сейчас значит голосовать за войну и усмирение Чечни самыми жесткими методами. Но в чем же ожидается победа? И во что все это выльется? Как быть дальше? Мы говорим с Русланом Аушевым, президентом Ингушетии. За окном Магас, столица его республики, захлебнувшейся в потоках беженцев. Аушев мрачен, измучен, пессимистичен. Он очень осунулся, и в глаза ему лучше не смотреть в них полная безысходность, ранее совершенно не свойственная этому человеку.
    Москва держит Чечню, как палочку-выручалочку, на все случаи жизни, возникающие при такой дурацкой политической системе, как у нас в РФ. В этом суть происходящего. В любое нужное Москве время Чечню можно распалить, завертеть, закрутить и поехало. Ситуация на Северном Кавказе находка для политиков. Вот сейчас, под шумок борьбы с терроризмом центр мечтает поставить точку в отношениях с Чечней. Но ради чего? Ради спокойствия? Измученного народа? Нет, считаю, цель одна: кто поставит эту точку тот и герой, того можно вкатывать в Кремль. Нормально сработано? Понадобилось сделать из Путина победителя вот и стараются! Не считаясь с жертвами и последствиями. А после выборов, думают эти деятели, как-нибудь разберемся, авось пронесет, причем заведомо зная, что у этой проблемы нет военного решения! Ведь все точно так же было и в 96-м году. Тогда поняли: ну не сможет Ельцин переизбираться, если не остановить войну! Остановили. И зависли на три года точь-в-точь до следующих выборов. И вот 99-й год опять понадобилась Чечня.
    Вы явно не в ладах с Москвой?
    В Ингушетии 340 тысяч человек. Теперь население увеличилось наполовину. Представьте, если бы Москва за короткий период выросла с 10 миллионов до 15. Для Москвы это конец? Да? А для нас, говорит центр, оказывается, еще нет терпите! И упрекают вы, мол, там цифру завышаете. Но кто вам мешает приехать и пересчитать? Мы в Ингушетии стали уже чемпионами мира по беженцам.
    Как вы относитесь к идее, что сами боевики провоцируют исход беженцев?
    Глупости! Ну как сегодня можно заставить кого-то взять на руки грудных детей, минимум одежды, бросить дом, хозяйство и уйти, чтобы жить неизвестно где, впроголодь, на голой земле? Бред. Да вы послушайте людей! Они спрашивают: почему ни с одного террориста и волос пока не упал, а сколько мирных жителей уже погибло? !
    Учительница первая моя
    В тот день пункт перехода беженцев у станицы Орджоникидзевской на границе с Чечней неожиданно перекрыли какой-то идиот-провокатор заминировал бурьян вокруг милицейского поста. Многокилометровая очередь в Ингушетию встала. Капитан Рашид Беков, ответственный от республиканского МВД, запер шлагбаум. Измотанные люди повисли на нем тяжелыми гроздьями. Делать нечего ожидая саперов, стали говорить о войне, громыхающей за спиной.
    Сколько мы сюда добирались от бомбежек, но и здесь мины! сказал пекарь из Грозного Саидмагомед Молочаев. Знаете, как у нас сейчас шутят? Самое безопасное место рядом с ваххабитами. Увы, это так.
    С трудом передвигая отекшие ноги, на шлагбаум падает очень немолодая женщина.
    Я расскажу вам только о том, что было лично со мной. Она просит хоть немного воды и представляется: Бекаева Тамара Исмаиловна. Первая учительница-чеченка. Стаж полвека. Заслуженный учитель РСФСР. Отличник народного просвещения. Депутат Верховного Совета СССР многих созывов. Имею орден Ленина. Лауреат Госпремии СССР. Из селения Алхан-Юрт Урус-Мартановского района. Когда несколько дней назад Басаев был у нас, мы, группа алханюртовских старух, пошли к нему. Сказали: "Уходи. Нам надо спасать село от войны". А он нам отвечает: "Пока я здесь ничего с вами не будет. Бомбить не начнут". И точно! Басаев ушел через ночь, а наутро нас стали бомбить. Теперь я беженка. Что же творится такое? И это наша борьба с террористами?
    Заметили, как говорит Тамара Исмаиловна? "Наша борьба"! Такое сейчас в Чечне не часто услышишь. Эта старая учительница начальных классов откровенно пророссийски настроенный человек, воспитанный в лояльности к Москве образом всей предыдущей своей жизни. И какой же ее вывод получился в 99-м году? Приговор "нашей борьбе"?
    Новая война продажная. Мы сами себе врагов растим.
    Она вся съеживается, горбится, утыкается глазами в пыль под ногами, опускает вперед руки, как после тяжкой работы на поле, и, не попрощавшись, медленно уходит прочь от шлагбаума куда-то в середину этой очереди за спасением.
    Руслан АУШЕВ:
    Дальше ничего путного не будет. Смотрите уже все хотят воевать. И федеральный центр. И Басаев. И Хаттаб. И молодежь. Начинается партизанщина, мужчины уйдут в горы. И если убьют Басаева с Хаттабом появятся новые басаевы и Хаттабы...
    Вы по-прежнему считаете, что нужны переговоры с Масхадовым?
    Все уже поздно. Масхадов ввел военное положение, теперь не отступит от своего. А он ждал до последнего, надеялся, думал.
    Но Москва тоже многого от него ждала. Например, что порядок наведет у себя, с бандитами расстанется, заложников отдаст.
    Он был бессилен, сам заложник ситуации. А центр, видя это бессилие, Масхадова бросил. Вот он, например, просит о переговорах. Ему отвечают: нам надо подготовиться. Но если Путин утверждает, что Чечня субъект РФ, то разве премьер по полгода готовится к встрече с Шаймиевым? Да я сам был за это время у Путина уже раз пять!
    Так и сказали бы ему обо всем этом!
    Он меня не слышит. И никто не слышит в Москве. Не хотят слышать. Им этого не надо им надо то, что сейчас есть. У каждого своя выгода на этой войне.
    Контакт? Есть контакт! Бензиновый
    Все тот же интерьер. Главный в Ингушетии пункт перехода беженцев у станицы Орджоникидзевской. На этот раз проверено, мин нет. Слева топает колонна несчастных с тюками, подушками, одеялами и живыми курами, кудахчущими в сумках. Справа шеренга бензовозов. Между прочим, военного образца, хотя никакого санитарного кордона тут и в помине нет. Откуда дровишки? Вестимо из Чечни. И это, надо сказать, впечатляет. Особенно если вспомнить пламенные речи наших военачальников что-де все до одного вражеские нефтезаводы и нефтескважины, финансово подпитывающие боевиков, давным-давно разбиты...
    Выходит: кое-что кое для кого сохранили.
    Куда везете? кричу водителю-чеченцу.
    В Ставропольский край.
    Но ведь граница с ним полностью перекрыта для всех выходящих из Чечни?
    Смеются. Подмигивают. И не отвечают. А что тут действительно объяснять? Это беженцев закупорили в Ингушетии, как в камере предварительного заключения. Живым людям "красный" свет. А миру "живых" денег за "живой" бензин "зеленый". Баррель это тебе не хомо сапиенс, настырно повторяет каждый, кто по роду своей деятельности причастен и к тем, и к другим.
    Далее мы встречаемся с человеком в элегантном пиджаке модных европейских линий и ботинках крокодиловой кожи. Он совершенная душка. Источает умопомрачительный парфюм, а также сопровождает официально "разбомбленные" нефтепродукты. Ну а вокруг уже расстилается Чечня нищая, грязная, несчастная.
    Да кто же вы?
    Вице-премьер правительства Ичкерии и одновременно президент ЧНК (Чеченской нефтяной компании) Хасмагомед Хасаев.
    Интервью наше вышло коротким (почему чуть позже), но любопытным. Вице-премьер доказывал, что война войной, кордоны кордонами, а контракты на поставку нефтепродуктов надо соблюдать. И посетовал: непростые времена настали, самому вице-премьеру приходится сопровождать бензовозы.
    А как ваша семья? Вы ее вывезли из Грозного? Эти вопросы тут задают всем.
    Вице-премьерский ответ многое расставил по местам и парфюм, и пиджак, и туфли из крокодила: с семьей у него все хорошо, живет она во Франции, да и сам он прямиком оттуда. И скоро обратно.
    А дальше запахло "жареным". Постепенно нас окружила толпа людей с явно озверевшими лицами и прямо в присутствии представителя высшей ичкерийской власти принялась живо обсуждать местное, насущное как взять в заложники журналиста...
    От "француза" уходили по-английски. Добежали до машины, смогли на скорости укатить а вот попрощаться не успели, и в спину гвоздил вице-премьер, совершенно не управляющий вверенным ему народом. Впрочем, вскоре этикет был соблюден. Утром следующего дня нежданно-негаданно удалось-таки нарисовать последнюю точку в разговоре с месье Хасаевым. Поскольку наблюдать его. можно было уже прямо в столице Ингушетии, на ступенях президентского дворца.
    Что же это вы? Даже не остановили своих бандитов, не предприняли ни малейшего действия? Ведь слышали и понимали, о чем они договариваются?
    Французско-чеченский нефтяной король промямлил нечто невнятное в известном духе мол, в любом народе бывают "нехорошие люди". Ну а вы-то на что?
    А спустя еще час все тот же господин по-дружески обнимался-целовался с заместителем министра топлива и энергетики России Сергеем Новиковым (министр, напомним, Виктор Калюжный), залетевшим в Ингушетию категорически отказать терпящей бедствие республике в дополнительных лимитах на энергоносители. Новиков и Хасаев мило ворковали, хохотали, что-то обсуждали никаких тебе принципиальных расхождений. Контакт? Есть контакт!
    Так кто же у нас с кем воюет? И кто кому враги? Простые нищие чеченцы женщины, дети, старики? Бомбы им? А объятия бензину с чеченской пропиской? Вот такая она новая война. Ну совсем как старая.
    Руслан АУШЕВ:
    Вам понятно, что будет после взятия Грозного?
    Ну, опять войска всех задавят и рассеют, повесят флаги, поставят укрепленные блокпосты. Но кто этим всем будет управлять? Должен же быть лидер!
    Назначенный?
    Такого в Чечне больше никто не примет. И даже если Малика Сайдуллаева посадят в Совет Федерации от Чечни и "выберут" он будет держаться только на федеральных войсках. А значит недолго.
    В Москве сейчас поговаривают, что вас готовят на чеченский престол. Вроде бы вы можете стать лидером возрожденной Чечено-Ингушетии? Как вы относитесь к этой идее?
    Никогда этого не будет. Тема для меня даже не обсуждаема. У Ингушетии свой путь развития, потому что у каждого народа в мире своя судьба. У нас одна, у чеченцев другая. К тому же я не могу отвечать за все ошибки, которые совершила в Чечне Москва. Мои проблемы помочь беженцам, оказывать содействие в политическом диалоге, не допустить широкомасштабной войны.
    А если чеченцы сами попросят? Об этом поговаривают люди в беженских лагерях.
    Скажу: избирайте себе президента.
    Но центр все-таки обсуждает это с вами?
    Намеки дает в беседах смешливые такие. Ужимки всякие. Вот, хорошо бы... Руслан, возглавь там... А я все думаю: почему они выращивают сами себе сейчас врагов и не делают из чеченцев союзников в борьбе с терроризмом? Ведь это главное!
    Медовый месяц
    Мимо прошелестело очаровательное юное создание в газовой зеленой косынке с золотистыми побрякушками на бахроме. Это было так неожиданно в лагере-то беженцев, где норма грязные лица, вонючая одежда и нечищеные зубы.
    Наша Мадина, сказали женщины, смягчив взгляды. У нее медовый месяц.
    Мадина чуть заметно поигрывала плечами и затейливо изгибала шею в истоме. За нею шел Тимур, новоиспеченный муж двадцати лет. Кончался вечер, и наутро Тимур уходил в Чечню. Зачем? Воевать. Говорит: "До победы."
    В лагерях сегодня настроения совсем неоднородны. Люди средних лет, как правило, умоляют о милосердии, просят прекратить бомбежки по мирным жителям и передать войскам, что надо искать боевиков в горах, а не в селах... Многие 35 45-летние настроены пророссийски. Однако движущая сила любой нации, конечно, молодые мужчины. А вот они, как правило, только лишь привозят свои семьи в Ингушетию и быстро возвращаются в Чечню.
    А что такое ваша победа? Мы долго, до темноты, говорим в лагере под городом Карабулаком с Тимуром и его двоюродным братом Хамзатом, которому 21 год. Оба студенты англо-арабского отделения филологического факультета Грозненского пединститута. Умны, начитанны, рассудительны, спокойны. Ранним утром в Грозный уходят оба.
    До бомбежек мне были дики взгляды Басаева теперь понятны. Это Тимур. Я поддерживаю джихад. Мы должны воевать, чтобы ни одного русского солдата не осталось на чеченской земле. Это и будет нашей победой. Или смерть.
    Хамзат полностью его поддерживает и добавляет: "Я не хочу никакой России. С ней жить вместе нельзя".
    Наутро пришла проверить может, и не уехали никуда? Увы Мадина сидела на камнях одна, в своем красивом зеленом восточном платье, расшитом золотом, платье, купленном специально для медового месяца.
    Руслан АУШЕВ:
    А что вы хотели? Народ назван бандитами. И загнан в угол. А ведь людей нельзя загонять в угол. Центр не оставил выхода ни для армии, ни для чеченцев. И сейчас эти две массы начинают воевать, а победителей не будет.
    Какой будет судьба Масхадова?
    Если все-таки не найдут компромисс, он будет сопротивляться до последнего. Он никуда не уйдет, если даже додавят.
    А если бы вас подобным образом загнали в угол, что бы вы делали?
    Воевал, конечно. Неужели Масхадов перед всем миром, перед своим народом убежит куда-то? Ему объявили войну. Если мне объявят, я тоже буду воевать.
    Даже если будете знать, что победа мощной Российской армии неизбежна?
    Конечно.
    А если Масхадов попросит у вас убежища? Дадите?
    Не попросит исключено. Он будет биться до конца у него нет выхода.
    Но если бы от вас сейчас зависело принятие главного решения, что бы вы сделали?
    Немедленно прекратил бы огонь. Остановил бы войска и никакого движения дальше. Потребовал от спецслужб точных доказательств, какой террорист и где находится. И заставил бы их работать, но не артиллерию и не авиацию. А параллельно вел бы переговоры. Но ничего этого не будет! Значит, война на уничтожение.
    По стране расползается мощная отрицательная энергетика. Мода этой осени культ крайних решений, сжатые челюсти и лютая бескомпромиссность. Кожан, "калаш", мрак. Стадо ставит на жесткий кулак. Маленькая и глупая победоносная война на крошечном пятачке стремительно превращается в государственную идеологию силы. Опять без ума.
    Ингушетия

    Анна ПОЛИТКОВСКАЯ