Главная страница Рубрика "Опять война"

РЕГИОНАЛЬНАЯ ОБЩЕСТВЕННАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ
"НЕЗАВИСИМЫЙ ЭКСПЕРТНО-ПРАВОВОЙ СОВЕТ"
117036, Москва, ул. Дм. Ульянова, д.24, кв.418
тел./факс: (095) 177-20-38,  207-87-88
cile@rc.msu.ru,  polakova@rc.msu.ru

    В связи с запросом ПЦ "Мемориал" о правомерности:

1. участия Вооруженных Сил Российской Федерации в боевых действиях на территории Чеченской Республики и в пограничных с ней территориях;
2. блокирования населенных пунктов: запрета въезжать и выезжать из них;
3. запрета гражданам России (прежде всего жителям Чеченской Республики, но не только им) выходить из Чеченской Республики в сопредельные с ней субъекты Российской Федерации;
4. самовольного, без согласования с властями Ингушетии, занятия военными части территории этой республики и осуществления ими полноты власти;
5. запрета гражданам России (в том числе журналистам) проезжать на территорию Чеченской Республики (как в "свободные" районы, так и в районы, неподконтрольные федеральным силам);
6. аккредитации журналистов в специальном пресс-центре как обязательного условия их работы на занятой военными территории;
7. сплошных обысков домов в "занимаемых" населенных пунктах без ордеров на обыск;
8. обысков машин на контрольно-пропускных пунктах; стрельбы на поражение по тем машинам, которые не выполнили приказ остановиться;
9. обстрелов с воздуха на территории Чеченской Республики, не подконтрольных федеральным силам, всех транспортных средств, поскольку "в темное время суток по дорогам передвигаются только боевики";
10. использования спецотрядов Министерства юстиции РФ, предназначенных для подавления беспорядков в местах лишения свободы, для блокирования дорог, для воспрепятствования передвижения вынужденных переселенцев из Чеченской Республики в Ингушетию"

    Для того, чтобы ответить на перечисленные вопросы необходимо обратиться к системному анализу международных норм, Конституции РФ, другого действующего законодательства.

    Первый вопрос, требующий ответа - это правомерность использования Вооруженных Сил Российской Федерации в боевых действиях на территории Дагестана и Чеченской Республики.
    Предназначение Вооруженных Сил и границы их использования регламентируется Федеральным законом РФ "Об обороне" от 31 мая 1996г. N61-ФЗ. В частности, в соответствии с указанным нормативным актом "Вооруженные Силы Российской Федерации предназначены для отражения агрессии, направленной против Российской Федерации, для вооруженной защиты целостности и неприкосновенности территории Российской Федерации, а также для выполнения задач в соответствии с международными договорами Российской Федерации.
    Привлечение Вооруженных Сил Российской Федерации к выполнению задач с использованием вооружения не по их предназначению производится Президентом Российской Федерации в соответствии с федеральным законами" (ст. 10 п.2, 3).
    Агрессии не было. В ст.1 резолюции ООН от 14 декабря 1974 года агрессия определена как применение вооруженной силы государством против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства. Как известно, нападения другого государства, даже если считать Чеченскую Республику независимым государством, не было. Были, судя по сообщениям средств массовой информации, вооруженные группировки, проникшие на территорию Дагестана. Действия указанных групп не были санкционированы органами власти Чеченской Республики.
    Кроме того, если бы правовой основой использования Вооруженных Сил Российской Федерации явилась агрессия, Президент Российской Федерации согласно ст. 87 Конституции Российской Федерации обязан был бы ввести военное положение с незамедлительным сообщением об этом Совету Федерации и Государственной Думе РФ. Военное положение не вводилось.
    Международных договоров Российской Федерации, на основании которых можно было бы решать вопрос об использовании Вооруженных Сил в Дагестане и Чеченской Республике, также не было.
    Использование Вооруженных Сил не по предназначению могло, как уже говорилось, производиться только на основании федерального закона. Единственным таким законом, позволяющим привлечь Вооруженные Силы РФ вне их предназначения, является Федеральный закон "О борьбе с терроризмом" от 25/VII- 1998 года N130-ФЗ. В этом законе Министерство обороны РФ перечислено в числе субъектов, осуществляющих борьбу с терроризмом (статья 6) . При определении компетенции Министерства обороны указано, что оно наряду с другими функциями участвует "в проведении контртеррористических операций" (статья 7).
    В ряде официальных документов, например, в Заявлении Правительства Российской Федерации от 23 октября 1999г. "О ситуации в Чеченской Республике и мерах по ее урегулированию" операция, осуществляемая российскими властями в Чеченской Республике, названа антитеррористической.
    Однако, если обратиться к анализу Федерального Закона "О борьбе с терроризмом", норм Уголовного кодекса РФ и ряда других нормативных актов можно сделать следующие выводы.
    В соответствии с Федеральным законом "О борьбе с терроризмом" от 25/VII- 1998 года N130-ФЗ "контртеррористическая операция это специальные мероприятия, направленные на пресечение террористической акции, обеспечение безопасности физических лиц, обезвреживание террористов, а также на минимизацию последствий террористической акции".
    Согласно этому же закону "террористическая акция - непосредственное совершение преступления террористического характера в форме взрыва, поджога, применения или угрозы применения ядерных взрывных устройств, радиоактивных, химических, биологических, взрывчатых, токсических, отравляющих, сильнодействующих, ядовитых веществ; уничтожения, повреждения или захвата транспортных средств или других объектов; посягательства на жизнь государственного или общественного деятеля, представителя национальных, этнических, религиозных или иных групп населения, захвата заложников, похищения человека; создания опасности причинения вреда жизни, здоровью или имуществу неопределенного круга лиц путем создания условий для аварий и катастроф техногенного характера либо реальной угрозы создания такой опасности; распространения угроз в любой форме и любыми средствами; иных действий, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий. Преступления террористического характера - преступления, предусмотренные статьями 205 - 208, 277 и 360 Уголовного кодекса Российской Федерации. К преступлениям террористического характера могут быть отнесены и другие преступления, предусмотренные Уголовным кодексом Российской Федерации, если они совершены в террористических целях. Ответственность за совершение таких преступлений наступает в соответствии с Уголовным кодексом Российской Федерации" (ст.3).
    Таким образом, чтобы установить имели ли место террористические акты следует, как этого требует Уголовный кодекс РФ и Федеральный закон "О борьбе с терроризмом", выяснить цели и мотивы лиц, их совершавших или совершающих.
    В уголовном праве, если цели, мотив неизвестны, следователь и суд не могут сделать категорического вывода о том, с каким конкретным правонарушением они имеют дело.
    Диспозиция ч.I ст.205 УК РФ и Федеральный закон "О борьбе с терроризмом" определяют действия как терроризм, если они совершены в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения либо оказания воздействия на принятие решений органами власти, а также как угрозу совершения указанных действий в тех же целях. Цель в данном случае выступает в качестве основного (конструктивного) признака состава террористического акта. Отсутствие этого признака будет означать и отсутствие данного преступления. По этому признаку терроризм может отграничиваться от других сходных преступных посягательств. В частности, деяния, имеющие террористическую направленность, различаются целями и объектами посягательства, например, от преступлений против конституционного строя и безопасности государства. Так, в отличие от актов терроризма, совершаемых вооруженными группами, деяния, совершаемые путем организации вооруженного мятежа, либо активного участия в нем, осуществляются не в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения, а "в целях свержения или насильственного изменения конституционного строя Российской Федерации либо нарушения территориальной целостности Российской Федерации" (ст.279 УК РФ).
    В этой связи для квалификации военной операции, осуществляемой на Северном Кавказе с участием Вооруженных Сил РФ как антитеррористической, необходимо определить: какие конкретные деяния стали поводом для ее осуществления, каковы были цели, мотивы их совершения, и соответственно на какой объект были направлены преступные посягательства. Если преступления имели террористический характер, то какая задача поставлена перед Вооруженными Силами РФ, являются ли ответные действия со
    стороны военных по своей сути, направленности, по масштабам их осуществления антитеррористической акцией.
    В средствах массовой информации, в различных документах Государственной Думы и Совета Федерации Федерального Собрания РФ в качестве поводов и основания для боевых действий указывались взрывы жилых домов в Москве, Буйнакске и Волгодонске, а также вторжение вооруженных групп из Чеченской Республики на территорию Дагестана. Взрывы в Буйнакске, Москве и Волгодонске при установлении цели и мотивов, направленных на совершение преступления террористического характера, могут быть квалифицированы как террористические акты. Однако, никто ни от имени легитимных органов власти Чеченской Республики, ни от незаконных формирований из этой республики не взял на себя указанные преступления. При совершении террористических актов это было бы логично со стороны террористов, преследующих цели запугивания или выдвигающих определенные условия. В противном случае непонятно кого и чего должны бояться терроризируемые, какие требования должны выполнить власти или кто-то иной. Истинные мотивы взрывов до сих пор озвучиваются на уровне предположений. Юристам хорошо известно, что любые самые надежные предположения могут оказаться неоправданными. Вероятность других версий не исключена (например, в целях разжигания националистических настроений могли осуществить взрывы профашистски настроенные организации и т.д.).
    Опасения "чеченского следа" у граждан появились исключительно в связи с нагнетанием единственной, ничем и никем не доказанной и обсуждаемой в средствах массовой информации версии, а также в связи с выступлениями в прессе представителей российских властей и военных о их предложениях.
    В соответствии с Уголовным кодексом РФ и Федеральным законом "О борьбе с терроризмом" террористическая акция - это конкретное преступление, в этой связи антитеррористическая операция может осуществляться только в отношении конкретных преступных лиц или групп лиц, место нахождения которых очерчивается зоной проведения таковой. В статье 3 указанного закона "О борьбе с терроризмом" говорится: "зона проведения контртеррористической операции - отдельные участки местности или акватории, транспортное средство, здание, строение, сооружение, помещение и прилегающие к ним территории или акватории, в пределах которых проводится указанная операция".
    Из приведенного текста видно, что зона проведения антитеррористической операции ограничена и не может трактоваться так широко, чтобы одновременно охватывать территории одной или даже нескольких республик. Речь идет о локальных зонах (на уровне участков, здания и т.д.). Иное толкование является расширительным и обессмысливает понятие террористической акции как конкретного преступления. В противном случае скорее можно говорить о терроризме как явлении, имеющем широкое распространение. С явлениями средства борьбы иные. Обессмысливаются также указанные в законе ограничения прав граждан в зоне контртеррористической операции, допускается неоправданный произвол, необоснованный риск для безопасности граждан.
    Местонахождение лиц, совершивших взрывы в Москве, Буйнакске, Волгодонске, неизвестно. Преступники не установлены. Они могут находиться в настоящее время в любом городе России, в Чеченской Республике, за рубежом и т.д.
    Таким образом, взрывы домов в перечисленных городах не могли явиться правовым поводом и основанием для крупно-масштабных военных действий, осуществляемых на территории Чеченской Республики, и в ряде прилегающих к ней других республик.
    Можно ли квалифицировать вторжение вооруженных группировок из Чеченской Республики в районы Дагестана как террористическую акцию, дающую повод, и могущую быть основанием для использования Вооруженных Сил РФ?
    Совет Федерации в Постановлении от 17/IX-1999г. N378-СФ "О положении на Северном Кавказе и о принимаемых Федеральными органами государственной власти мерах в связи с возникновением угрозы национальной безопасности Российской Федерации" дает различную правовую оценку взрывам в российских городах и событиям, происходящим на Северном Кавказе. Военные столкновения на Северном Кавказе Совет Федерации именует вооруженным конфликтом, актом агрессии, а в Буйнакске, Москве и Волгодонске варварскими террористическими актами.
    В Постановлении Государственной Думы от 16/VIII 1999г. НР 4277-II ГД-ЗГ "О ситуации в республике Дагестан в связи с вторжением на территорию Республики Дагестан незаконных вооруженных формирований и мерах по обеспечению безопасности Республики Дагестан" говорится о проникновении с территории Чеченской Республики незаконных вооруженных формирований на территорию Республики Дагестан с участием иностранных граждан с целью отторжения Республики Дагестан от Российской Федерации. В этом же документе Государственной Думы предложено Генеральной прокуратуре Федерации "провести тщательное расследование обстоятельств, содержащих признаки насильственного захвата власти, организации вооруженного мятежа и других преступлений против основ конституционного строя, безопасности государства, жизни и здоровья граждан".
    Однако, указанные преступления, если следовать документам Совета Федерации и Государственной Думы, направлены, в отличие от преступлений террористического характера, против основ конституционного строя и безопасности государства, против
    государственной власти. Преступления террористического характера имеют, как уже говорилось иные цели и иной объект посягательств.
    Они направлены против общественной безопасности и порядка. Что касается создаваемой этими преступлениями опасности для жизни и здоровья, которые могут, конечно, возникать и при совершении террактов, то при вторжении в Дагестан угроза жизни и здоровью возникала, судя по всей официальной информации и официальным оценкам, в связи с совершением именно посягательств на конституционный строй и безопасность государства.
    Такой вывод вытекает не только из сведений, поступающих из средств массовой информации, но и от участников и руководителей военной операции на Северном Кавказе. Эти сведения свидетельствуют о действиях Вооруженных Сил, как о направленных на освобождение территорий Дагестана от блокады этих территорий со стороны вооруженных групп, стремящихся к отделению от Российской Федерации определенных территорий. В этой связи независимо от того является ли Чеченская Республика суверенным государством или субъектом России, деятельность вооруженных групп в Дагестане может рассматриваться как направленная против основ конституционного строя и безопасности государства, но не против общественной безопасности и порядка, т.е. не террористического характера.
    Не подпадают действия вооруженных групп под понятие террористической акции и с точки зрения Европейской конвенции.
    В Европейской конвенции по борьбе с терроризмом от 27 января 1977 года в числе правонарушений, подпадающих под понятие террористических перечислены:
    а) правонарушения, относящиеся к применению конвенции по борьбе с преступным захватов летательных аппаратов, подписанной в Гааге 16 декабря 1970г.;
    б) правонарушения, относящиеся к применению конвенции по борьбе с преступными актами, направленными против безопасности гражданской авиации, подписанной в Монреале 23 сентября 1971г.;
    в) тяжелые правонарушения, заключающиеся, в покушении на жизнь, телесную целостность и свободу людей, имеющих право международной защиты, включая дипломатических представителей;
    г) правонарушения, содержащие захват заложников или незаконное лишение свободы;
    д) правонарушения, содержащие использование бомб, гранат, ракет, автоматического огнестрельного оружия, бандеролей или
    посылок с опасными вложениями, соразмерно с тем, насколько подобное использование представляет опасность для людей;
    е) попытка совершения одного из вышеуказанных правонарушений или участие в качестве сообщника лица, которое совершает или пытается совершить подобное правонарушение (статья 1).
    Перечисленные в Европейской конвенции деяния, как и в Российском уголовном праве, оцениваются как террористические при наличии умысла на совершение акта терроризма, а не на блокаду и отторжение от государства территорий.
    Проведение крупномасштабной военной операции в качестве антитеррористической противоречит и другим положениям действующего законодательства.
    Самое грубое нарушение заключается в несоблюдении положения Конституции РФ (статья 2) "о приоритете прав личности перед любыми иными ценностями. Не выполнены и требования Федерального закона "О борьбе с терроризмом". В этом законе при определении принципов борьбы с терроризмом установлен "приоритет защиты прав лиц, подвергающихся опасности в результате террористической акции" (статья 2 пункт 6).
    По логике этого закона контртеррористическая акция не предполагает, как впрочем и любая иная полицейская операция по пресечению конкретного преступления, использования неприцельного оружия, бомбардировок в населенных пунктах, откуда не было выведено мирное население, исчисляемое как минимум сотнями, а то и тысячами граждан. Известно, что операции, называемые "антитеррористическими", на территории Дагестана и в Чеченской Республике осуществлялись с использованием таких военных технологий, которые никак не позволяли вести борьбу с преступниками избирательно, в то же время неизбежно влекли массовые человеческие жертвы с двух сторон, массовые разрушения жилых массивов, инфраструктуры, медицинских учреждений, объектов и памятников культуры и т.д. Кроме того, жертвами использования таких военных технологий неизбежно становятся сотни тысяч людей, вынужденных покинуть Чеченскую Республику, зимовать без средств к существованию, с детьми, стариками, больными: в палатках, вагонах; в помещениях, не приспособленных для выживания, не говоря уже о проживании.
    Кроме того, решение об использовании Вооруженных Сил РФ в проведении антитеррористической операции, то есть вне их предназначения, мог принять только Президент РФ (ст. 10 Федерального закона "Об обороне"). Как должностное лицо Президент РФ обязан был на уровне нормативного акта определить правовые основы и порядок использования военных в боевых действиях. На это обстоятельство указывала и Государственная Дума в Постановлении РФ от 15 сентября 1999г. N4293-П-ГД "О ситуации в республике Дагестан, первоочередных мерах по обеспечению национальной безопасности Российской Федерации и борьбе с терроризмом".
    В этом Постановлении говорится: "Предложить Президенту Российской Федерации: до принятия соответствующего федерального закона издать указ, определяющий правовые основы применения федеральных сил, осуществляющих уничтожение незаконных вооруженных формирований на Северном Кавказе".
    Документ, определяющий правовые основы использования Вооруженных Сил, подлежал обнародованию, поскольку должен был повлечь ограничения прав многих граждан. В соответствии со статьей 15 п. 3 Конституции Российской Федерации "Любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения". До настоящего момента такой документ не опубликован.
    Таким образом, вооруженный конфликт на Северном Кавказе не может квалифицироваться как террористическая акция ни по своим целям, ни по объекту посягательства, ни по характеру действий, ни по масштабам происходящего там. Не может в этой связи использоваться и Федеральный закон "О борьбе с терроризмом".
    Поскольку к военной операции на Северном Кавказе не применим закон "О борьбе с терроризмом", следует установить: имелись ли иные правовые основания для использования Вооруженных Сил РФ? Будут ли правомерными ответные военные операции со стороны российских властей?
    Если считать, что в Дагестане имел место вооруженный конфликт, направленный против Российской Федерации, как считает в своих постановлениях Государственная Дума РФ и Совет Федерации РФ, использование Вооруженных Сил РФ "для вооруженной защиты целостности и неприкосновенности территории Российской Федерации", могло бы быть правомерным при условии, что Президент РФ определит правовые основы военной акции путем издания специального нормативного акта. Кроме того, в соответствии с пунктом 4 статьи 4 раздела II Федерального закона "Об обороне" Президент РФ в случаях "возникновения вооруженных конфликтов, направленных против Российской Федерации, объявляет общую или частичную мобилизацию, вводит на территории Российской Федерации или в отдельных ее местностях военное положение с незамедлительным сообщением об этом Совету Федерации и Государственной Думе, отдает приказ Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами Российской Федерации о ведении военных действий".
    Как уже говорилось, эти правила соблюдены не были. Кроме того, даже если были бы определены правовые основы использования Вооруженных Сил РФ для разрешения вооруженного конфликта, необходимо было бы учитывать адекватность этих действий угрожающей опасности.
    Речь идет о том, что и в этом случае не могли применяться военные технологии, предполагающие массовые жертвы мирных людей на территории собственной страны.
    Здесь вновь необходимо вспомнить о приоритете прав личности. Конституция РФ (статья 2) рассматривает права и свободы человека высшей ценностью. И, следовательно, они не могут приноситься в жертву никаким иным ценностям. Все остальные положения Конституции РФ и законодательства должны соотноситься с этой нормой Конституции РФ и быть ей подчинены.
    Согласно международным нормам права и свободы мирных граждан также являются самой высокой ценностью и находятся под международной защитой. В частности, в Дополнительном протоколе N2 к Женевским конвенциям, принятым в 1977 году (расширившим круг лиц, находящихся под международной защитой), говорилось о том, что никто не вправе независимо от военной ситуации посягать на жизнь, здоровье, физическое и психическое состояние лиц, совершать убийства, применять жестокое обращение, пытки и так далее.
    В этих же протоколах запрещено коллективное наказание. Правительственные войска не могут налагать наказание на целые населенные пункты и должны выявлять виновность каждого человека. В протоколе сказано, что гражданское население вообще и любое гражданское лицо в частности не могут быть объектом нападения и находятся под международной защитой.
    Может возникнуть вопрос об обоснованности действий военных обстоятельствами, именуемыми в праве "крайней необходимостью" или "необходимой обороной".
    Представляется, что действия российских Вооруженных Сил в Дагестане, Чеченской Республике не могут быть оправданы ни "крайней необходимостью", ни необходимой обороной. В уголовном праве допускается причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам путем причинения вреда другим также охраняемым интересам. Так, в соответствии со ст. 39 УК РФ не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам в состоянии крайней необходимости, т.е. для устранения опасности, непосредственно угрожающей личности и правам данного лица или иных лиц; охраняемым законом интересам общества или государства, если эта опасность не могла быть устранена иными средствами и при этом не было допущено превышения пределов крайней необходимости. Под превышением пределов крайней необходимости в соответствии с ч.2 ст.39 УК РФ признается причинение вреда, явно не соответствующего характеру и степени угрожавшей опасности и обстоятельствам, при которых опасность устранялась, когда указанным в ч.1 ст.39 УК РФ интересам причиняется вред равный или более значительный, чем предотвращенный (такое превышение влечет за собой ответственность лишь в случаях умышленного причинения вреда).
    Если считать, что действия военных были обусловлены крайней необходимостью, то с учетом даже известного из средств массовой информации вреда, причиненного жизни, здоровью и другим правам граждан, совершенно очевидно, что имело место превышение пределов крайней необходимости.
    Нельзя говорить и о необходимой обороне как об основании для использования Вооруженных Сил РФ в конфликте на Северном Кавказе. В соответствии со статьей 37 Уголовного кодекса РФ при необходимой обороне вред со стороны обороняющихся или защищающих (в данном случае со стороны Вооруженных Сил) мог быть причинен посягающему, а не третьим лицам. В Чеченской Республике и соседних с ней регионах вред причиняется многим мирным гражданам, ни на кого не нападающим, ни на кого не посягающим. Использование принципа "лес рубят - щепки летят" недопустимо.
    Не имеют какого либо правового обоснования и ограничения прав граждан на территории Чеченской и сопредельной с ней Республик.
    Определенные ограничения прав и свобод допускаются только на основании закона "О чрезвычайном положении" от 17 мая 1997 года N1253 -1ч., Федерального закона "О борьбе с терроризмом". Законодательство о борьбе с терроризмом не применимо. Чрезвычайное положение не вводилось ни на какой территории России.
    К тому же, многие ограничения прав и свобод граждан, на которые ссылается в своем запросе ПЦ "Мемориал", не предусмотрены в том числе и указанными законами. Имеются ввиду, например, обстрел с воздуха на территории Чеченской Республики всех транспортных средств, не подконтрольных федеральным силам в темное время суток; использование спецотрядов Министерства юстиции, предназначенных для подавления беспорядков в местах лишения свободы, для блокирования дорог, для воспрепятствования передвижения вынужденных переселенцев из Чеченской Республики в Ингушетию; сплошные обыски домов в "занимаемых" населенных пунктах без ордеров на обыск; сплошные обыски машин на контрольно-пропускных пунктах и др.
    Блокирование населенных пунктов в Чеченской Республике, запрет мирным гражданам России выходить с территории этой республики в сопредельные субъекты Российской Федерации, фактически препятствовали людям спасаться от обстрелов, бомбардировок, голода и т.д. Эти действия российских властей не могли быть оправданы никакими нормами права.

    Председатель Совета
    к.ю.н., советник юстиции,
    член Постоянной палаты по правам человека
    ПКС при Президенте РФ М.Ф. Полякова

    28 декабря 1999 г.