Алексей Рафиев
Слава России!
«При имени преподобного Сергия народ вспоминает свое нравственное возрождение, сделавшее возможным и возрождение политическое, и затверживает правило, что политическая крепость прочна только тогда, когда держится на силе нравственной. Это возрождение и это правило – самые драгоценные вклады преподобного Сергия, не архивные или теоретические, а положенные в живую душу народа, в его нравственное содержание. Нравственное богатство народа наглядно исчисляется памятниками деяний на общее благо, памятями деятелей, внесших наибольшее количество добра в свое общество. С этими памятниками и памятями срастается нравственное чувство народа; они – его питательная почва; в них его корни; оторвите его от них – оно завянет, как скошенная трава. Они питают не народное самомнение, а мысль об ответственности потомков перед великими предками, ибо нравственное чувство есть чувство долга» (Василий Ключевский).
В этом небольшом абзаце российский историк сто лет назад сформулировал фактический приговор тому, что теперь по нашему беспамятству принято называть словом «власть». Он никого не обличил, а лишь внятно рассказал о том, как должно быть. Вот она – тропинка к русской идее. Она начинается с уважения предшественников, без которого преемники обречены постоянно отплясывать на одних и тех же граблях. Традиция возможна лишь при преемственности. Если каждый следующий правитель начинает свои деяния с открещивания от деяний предшественника – ни о какой традиции речи быть не может. Приходит то, что в русской, российской истории принято называть смутным временем. Власть становится игрушкой тряпочных фюреров и порождает обнищание беспамятного народа. Можно ли вообще позволять лепетать что-то о гражданском обществе или каких-либо его институциях, если общество лишено главного – гражданского самосознания?
Чтобы стать гражданином, необходимо, помимо семейного выхода на избирательный участок, осознать свое единство со страной. Когда патриот вопит «слава России!», не видя разницы между Отечеством и государством с его сиюминутными амбициями и замашками, он будет не патриотом, а еще одним фашизоидом, позволившим одурачить себя и расплачивающимся за это собственными социальными комплексами (завистью, алчностью, озлоблением и неприкаянностью).
Пьянство, блядство, наркомания и ранняя смертность – всего лишь материализация нравственного упадка. Наивно искать причины духовного краха в социальных недугах. Эти недуги – следствия. И сколько ни строй благотворительных клиник, сколько ни заинтересовывай молодежь новыми футбольными полями и катками, а воз так и будет нестись со всё нарастающей скоростью под горку всепожирающего равнодушия. Никакая борьба с коррупцией не принесет иных плодов, кроме передела собственности во благо новых коррумпированных элит.
Элита – ни одна! – не появится до тех пор, пока не станет носительницей внятной идеи государственности, вытекающей из любви к Отечеству, слагающемуся из народа, а не из производственных мощностей, рабочих мест, социальных дотаций и прочей чуши собачьей. Общество, формируемое вспышками сановного гнева и меркантильными приступами болезненного собственничества, выдаваемого за государственную политику, обречено на раздробленность. Такому обществу чужда гражданственность. Оно не видит и не понимает разницы между национальной гордостью и государственной гордыней. Любая истинная гражданская инициатива будет этим обществом отторгаться как нечто вредоносное и пагубное, поскольку гражданственность плохо уживается с глянцевыми идеями бытового комфорта в награду за кропотливый труд...
Но более всех потрясают те, кто совсем недавно призывал голосовать, чтоб не проиграть, а нынче вдруг делает вид, что не только не призывал, но и сам на выборы не ходил. В основном – именно такие мы и есть – двурушники поганые, не помнящие родства, самих себя даже не помнящие. Типичное гражданское общество образца начала XXI века. На пути к очередному средневековью мы усиленно изображаем из себя прогрессивное человечество.
Забавно слушать мне все прогнозы с четко очерченными тенденциями экономических и политических перспектив. Или планы дальнейшего развития той или иной промышленности. Полнейший, тотальный крах всего и вся улыбается, стоя в дверях чуть ли не каждой квартирки, а мы довольные такие ходим и счастливо скалимся, искренне радуясь долгосрочным прогнозам прироста благосостояния нашего прирастающего населения. К переписи новой готовимся. И гордимся нашим лидером, спасшим, по заявлению газет, попавших мне на глаза, отечественную автомобилепромышленность. А Владимир Владимирович Путин, как выразился его духовник, вообще всю Россию спас – ни много, ни мало. И это слова священника! Сергий Радонежский, когда несколько суток перед образами до истощения отстоял, вымаливая Куликовскую битву, потом сообщил, что Бог Русь спас. А нас спас... Ладно… пустое…
Господи Боже мой, спаси и сохрани Владимира Путина, Дмитрия Медведева и всех их подельников. И всех, кто даже близко не понимает, даже не догадывается, что происходит. Блаженны нищие духом. Но я страшно устал. Мне всего тридцать шесть лет, а меня уже столько раз предали, что земля под ногами качается. Иногда думается, что кроме предательства на мой век вообще ничего не выпало. Спаси мою Россию. Я ведь без нее сдохну. Я ведь пробовал. Ни фига не выходит. Прости за брюзжание очередное. Да и вообще – за всё прости, за каждое слово, за каждую буковку. Аминь.
Пробовал и я соединяться с кем-нибудь по интересам. Не раз пытался и не два. Когда чуть помоложе был и поромантичнее. Но поразительная закономерность всплыла перед моими младенческими глазами и с тех пор поселилась в моем детском разуме. Делом в этом мире заняты люди самодостаточные, порой даже одиночки, тактично взаимодействующие друг с другом. А там, где митинги с лозунгами – свальный грех духовной распущенности и только.
А самая объединяющая нас сила – телевизор! Я телевизор выкинул. Объединяться мне не с кем. Если удается взаимодействовать – уже счастье. Моя сверхзадача на сегодня – не воевать. По мере хлипких сил приносить пользу там, где ее можно еще принести – дома, во дворе, в своем, личном, красивом и удивительном мире, в котором нет телевизора, иронических детективов и прочего сиюминутного хлама, отвлекающего человека от главного – от осознания того, что он человек: свободная, слабая, но одухотворенная сущность...