Ольга Сухарева

Милиция против Оксаны Осадчей

О. Сухарева – юрист фонда «Общественный вердикт».

В ночь с 26 на 27 ноября 2004 г. жительница Новокузнецка Оксана Осадчая, 17 лет, была задержана нарядом милиции. Согласно официальной версии, за мелкое хулиганство. Впрочем, к административной ответственности «хулиганку» так и не привлекли. Зато травму колена, причиненную ей при задержании сотрудником милиции, девочка потом лечила около года.

Я не нарушаю законов, норм морали и нравственности. Не из страха, а в силу внутреннего убеждения. Но когда ко мне на улице приближаются серо-синие силуэты, я напрягаюсь. Моя профессия, знания и опыт позволяют мне не слишком опасаться за свою участь и в то же время избавляют от всех иллюзий относительно милиции общественной безопасности. Я знаю, что требование показать документы у входа в метро незаконно, я знаю, что ответная просьба представиться и объяснить основания проверки вызовет агрессию в девяти случаях из десяти, я знаю, что если «серым братьям» покажется, будто бы я что-то нарушаю или я окажусь не в том месте не в то время, меня быстро скрутят и утащат в отдел, даже не попытавшись разобраться, в чем дело.

Потом, конечно, отпустят и извинятся. Потом. Когда время, силы и нервы я уже потрачу. Я знаю свои права. Я умею их защищать. В конце концов, у меня есть коллеги, а вместе мы – сила. И тем не менее я всего лишь слабая девушка и, кроме правовых норм, мне нечего противопоставить здоровому мужику в форме, уверенному как в своей правоте и вседозволенности, так и в том, что его всегда прикроют свои. И ничего ему не будет.

Да, я знаю, что «не все такие», но достаточно столкнуться с «такими» один раз в жизни, чтобы желание выяснять, «все они одинаковые» или не все, пропало навсегда.

Российская милиция многие годы сохраняет лидирующие позиции в антирейтинге доверия населения среди институтов власти. И дело тут не в политике СМИ, якобы дискредитирующих доблестных стражей порядка в погоне за сенсациями, как порой пытаются представить ситуацию чиновники в погонах. Мой «негативный образ» милиционера создан не газетными публикациями, а жизненным опытом. В моем случае все можно списать на специфику правозащитной деятельности, но семнадцатилетняя Оксана Осадчая правозащитницей не была.

Вечером 26 ноября 2004 года три подруги – Жанна, Катя и Оксана – встретились у магазина «Грезы» попить пива и пообщаться. Молодежь с пивом на крыльце магазина не понравилась одной из сотрудниц «Грез», она задела подруг, и вспыхнула ссора. Как это часто бывает, пустяковая перебранка на ровном месте имела далеко идущие последствия. Возмущенная сотрудница торговой точки нажала «тревожную кнопку» в надежде, что сотрудники вневедомственной охраны приструнят девушек.

Патруль вневедомственной охраны, состоящий из двух человек – водителя Карабанова и сержанта Тура, – прибыл к магазину минут через десять. Сержант вошел внутрь, чтобы узнать, что случилось, а водитель поспешил прогнать девушек с крыльца. Подруги подчинились, но самая младшая, Оксана, поинтересовалась, почему они должны уходить. Вполне вероятно, что вопрос девушки прозвучал не слишком вежливо. С ее точки зрения, ее с подругами прогоняли совершенно безосновательно. Думается, что и Жанна с Катей были не в восторге, но предпочли пhомолчать и «не связываться». А Оксана не сдержалась и, разумеется, попала в неприятности. Сам по себе вопрос вполне нормальный. Любое требование сотрудника охраны правопорядка должно быть обоснованным и законным, в противном случае граждане не обязаны его выполнять. К сожалению, эта аксиома в российских реалиях зачастую требует доказательств. Спросить сотрудника милиции, в чем дело, – один из надежнейших способов вызвать его раздражение и, как следствие, подвергнуться репрессивным мерам с его стороны.

Стоило Осадчей выразить свое недовольство, как ей тут же было предложено проехать в отделение милиции. Разумеется, девушка отказалась. Тогда Карабанов схватил ее за рукав и потянул к машине. Оксана упиралась, говорила, что никуда не поедет. Подруги попробовали за нее вступиться. Жанна пыталась объяснить ретивому сотруднику милиции, что Оксана – несовершеннолетняя и живет недалеко от магазина. Девушки просили отпустить подругу, обещали отвести ее домой. Все их усилия не произвели на Карабанова ни малейшего впечатления. Не хочешь ехать добровольно – заставят силой. Карабанов попытался усадить Осадчую в машину, а когда это не удалось, позвал на помощь Тура. Благо тот как раз вышел из магазина. Не долго думая, Тур ударил Оксану ногой под колено? и девушка рухнула на заднее сиденье патрульной машины. Вот и все. Квест пройден. «Хулиганка» усажена в машину.

А теперь вопрос: зачем? Подчиняясь какой необходимости, патрульные так упорно хотели доставить Оксану в отделение? Максимум, на что могло «потянуть» поведение девушки – так это на мелкое хулиганство, правонарушение, предусмотренное ст. 20.1 КоАП РФ. Для составления протокола об административном правонарушении в этом случае не требовалось никакой дополнительной проверки, а значит, документ мог и должен был быть составлен немедленно, на месте совершения административного правонарушения. Никакой насущной необходимости доставлять в отделение милиции несовершеннолетнюю девушку не было. Оксана – все-таки не футбольный фанат с арматурой, опасности для окружающих (или для себя) она не представляла. Стоит к тому же обратить внимание, что проехать в отделение предложили именно той из подруг, которая осмелилась спорить с Карабановым. Иными словами, создается впечатление, что патрульный действовал, руководствуясь не столько интересами службы, сколько собственным раздражением.

Второй – а по важности, пожалуй, и первый – вопрос, это оправданность применения силы. Согласно ст. ст. 12, 13 Закона «О милиции», сотрудник милиции может применить сил,у только если ненасильственные способы не обеспечивают выполнения возложенных на милицию обязанностей, а перед применением силы обязан предупредить гражданина о своих намерениях и дать последнему время на выполнение законных требований. Явно не тот случай. Во-первых, все свои обязанности патруль мог выполнить и не доставляя Осадчую в отделение, во-вторых, никто ни о чем девушку не предупреждал. Ударили под колено – вот и все предупреждение. Кроме того, усилие, приложенное Туром, было явно несоразмерно стоящей перед ним задаче. Как позже выяснилось в травмпункте, у Оксаны был поврежден сустав, порвана мышца, смещена коленная чашечка. Сидя в патрульной машине, девушка плакала и жаловалась на боль.

Вспомним, что Осадчую запихивали в машину для того, чтобы отвезти в отделение милиции. А поехал патруль почему-то в вытрезвитель. Позже милиционеры утверждали, что, во-первых, Оксана была пьяна, а во-вторых, в вытрезвителе ей должны были осмотреть ногу.

Какое-то чрезмерно замысловатое решение. В вытрезвителях не бывает дежурных хирургов, медперсонал там способен лишь определить наличие алкогольного опьянения и зафиксировать телесные повреждения, не более того. Если бы милиционеров действительно беспокоило здоровье Оксаны, они могли бы вызвать «скорую помощь» на место происшествия или отвезти девушку в травмпункт.

Что касается алкогольного опьянения, то, в соответствии с п. 11 ст. 11 Закона «О милиции», сотрудники милиции вправе доставлять в вытрезвители только тех, кто утратил способность самостоятельно передвигаться или ориентироваться в окружающей обстановке. В переводе с юридического на человеческий, это означает, что в вытрезвитель могут забирать лишь тогда, когда человек уже практически ползет на четвереньках. Девушки взяли одну полуторалитровую бутылку пива на троих, допить ее не успели, так что Оксана просто не могла довести себя до состояния, оправдывавшего ее помещение в вытрезвитель. Кроме того, лиц, не достигших 18 лет, в вытрезвители не доставляют вовсе. Согласно п. 29 Положения о медицинском вытрезвителе, утвержденного еще в 1985 года, но действующего до сих пор, помещение в вытрезвитель несовершеннолетних допускается лишь в исключительных случаях, когда невозможно установить их личность и место жительства и передать родителям. Между тем у подруг Оксаны был ее паспорт, а жила девушка недалеко от магазина. Никаких проблем с установлением личности и адреса Осадчей и передачей ее родителям не возникло бы, если бы патрульные задались такой целью.

Так или иначе, Оксану и ее подруг отвезли в вытрезвитель. Там пострадавшую осмотрела фельдшер, для девушки вызвали «скорую», которая доставила Осадчую в травмпункт. Уже из травмпункта во втором часу ночи домой Оксану привели подруги. Мама девушки, Любовь Михайловна, написала заявление в РОВД.

Как и следовало ожидать, в ходе служебной проверки руководство ОВД нарушений законодательства в действиях подчиненных не обнаружило. Карабанов и Тур пояснили, что силу к Осадчей не применяли, а она сама упала, поскользнувшись на ступеньках крыльца.

Уголовное дело по факту причинения Оксане Осадчей вреда здоровью средней тяжести было возбуждено только в марте 2005 года. До этого следователь прокуратуры Орджоникидзевского района г. Новокузнецка Шамрай Г.С регулярно отказывал в возбуждении уголовного дела по самым разным основаниям.

Сначала Г.С. Шамрай не нашел в действиях патрульных состава преступления. При этом решение следователь выносил, основываясь исключительно на материалах служебной проверки, не назначив экспертизу, не опросив патрульных, пострадавшую и ее подруг. То есть, по сути, никакой проверки следователем не проводилось. А ведь он был обязан, как минимум, установить степень тяжести вреда, причиненного здоровью девушки, и устранить противоречия между объяснениями Тура и Карабанова с одной стороны (они содержались в материалах служебной проверки), и фактами, изложенными в заявлении матери пострадавшей, – с другой.

Копия первого отказа в возбуждении уголовного дела от 5 января 2005 года была направлена прокурору Орджоникидзевского района, но только спустя 26 дней это постановление прокурором было отменено и были даны указания о выполнении необходимых следственных действий. А между тем прокурор обязан был среагировать «безотлагательно» [ П. 10 Приказа Генеральной Прокуратуры РФ от 5 июля 2002 г. № 39. ].

По результатам дополнительной проверки, в апреле 2005 г. следователь Шамрай Г.С. вновь выносит постановление об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием состава преступления, ссылаясь на незавершенное производство судебно-медицинской экспертизы (!). «Результат освидетельствования в настоящее время не готов, следовательно, решить вопрос о наличии или констатации отсутствия телесных повреждений у Осадчей О.А. не представляется возможным» – написал Г.С. Шамрай в постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела. Казалось бы, в данном случае наиболее разумно было бы дождаться результатов экспертизы и уже потом вынести решение. А время ожидания пролетело бы не без пользы для дела, если бы его употребили на устранение противоречий между показаниями сотрудников милиции, Оксаны и очевидцев происшествия.

Неудивительно, что противоречащее не только закону, но и здравому смыслу Постановление Шамрая Г.С. было вновь отменено прокурором. А 24 марта 2005 года уголовное дело против неустановленных лиц, причинивших девушке вред здоровью средней тяжести было наконец возбуждено.

Разумеется, лучше поздно, чем никогда. И четыре месяца – не такой уж большой срок по российским меркам. Многие пострадавшие от незаконных действий сотрудников правоохранительных органов добиваются возбуждения уголовных дел годами. В настоящее время прокуроры практически лишены возможности реально влиять на следствие, но и в 2005 году, когда необходимые полномочия у прокуроров были, требование «не допускать промедления в возбуждении уголовного дела при очевидных признаках преступления» [ П. 2.2 Приказа Генеральной Прокуратуры РФ от 5 июля 2002 г. № 39. ] звучало гласом вопиющего в пустыне.

Возбуждение уголовного дела – это первая победа потерпевшего, важный, но, к сожалению, недостаточный для наказания виновных шаг вперед. Любое уголовное дело можно закрыть, было бы желание. А когда речь идет о преступлении, совершенном человеком в форме, такое желание, как правило, есть.

В сентябре 2005 года, то есть полгода спустя после возбуждения дела, следователь Орджоникидзевской прокуратуры Зайкин М.В прекратил уголовное дело опять же за отсутствием состава преступления. При этом во внимание были почему-то приняты показания патрульных о том, что Осадчая сама упала на колено, а не заключение дополнительной судебно-медицинской экспертизы, в котором указывалось, что образование травмы «связано с ударным воздействием твердого тупого предмета в область внутренней поверхности правого коленного сустава, возникновение ее при падении на область коленного сустава исключается».

Только в октябре 2006 года, с нарушением всех мыслимых и немыслимых процессуальных сроков и в результате вмешательства прокурора Кемеровской области, дело Оксаны Осадчей было возобновлено. Вполне вероятно, что без помощи правозащитников пострадавшая и ее мама сдались бы, устав в одиночку противостоять недобросовестным следователям.

В декабре 2006 года сержант милиции Тур В.С. был признан виновным в превышении должностных полномочий, повлекшем существенное нарушение прав и законных интересов Осадчей О.А., совершенном с применением насилия. С учетом смягчающих обстоятельств, наказание патрульному было назначено ниже низшего предела, предусмотренного ст. 286 ч. 3 п. а): 2 года 6 месяцев лишения свободы с лишением права занимать должности в органах внутренних дел сроком на 2 года. Суд постановил наказание считать условным с испытательным сроком в 2 года.

Около года Оксана, ее мама, подруги и правозащитники добивались наказания сержанта милиции. Стал ли этот приговор победой? Несомненно. Это один из немногих случаев, когда человека в форме действительно удалось привлечь к ответственности. Сколько таких ретивых коллег Тура ежедневно совершают аналогичные преступления, трудно даже представить. Большая часть пострадавших и не пытается за себя бороться, поддерживая в «форменных» правонарушителях ощущение вседозволенности и безнаказанности. Тем, кто все-таки пытается постоять за себя, зачастую не хватает знаний, опыта и просто сил, чтобы пробить стену. Тур не был высоким милицейским чиновником, способным «административно» повлиять на следствие. Обычный патрульный вневедомственной охраны, не бог весть какой ценный кадр, за которого насмерть встало бы его начальство. И все же, чтобы хоть как-то его наказать за очевидное преступление, при раскрытии которого следователи не столкнулись ни с единой объективной трудностью, потребовался год. Небрежное отношение следователей и прокуроров к своим обязанностям, равнодушие, скрытое желание во что бы то ни стало защитить «честь мундира», не важно, кто его носит и от чего эту псевдочесть защищают, – вот что, думается, стало причиной столь долгого и трудного разбирательства.

Хочется отметить еще один момент. Судья, видимо, решила «не ломать жизнь» молодому человеку (на момент вынесения приговора обвиняемому было около 26 лет) и назначила условное наказание. Что ж, милосердие – одна из сторон правосудия. Только вот лишили свободы патрульного условно, а травма, слезы, унижение семнадцатилетней девушки были вполне реальными.

Рассмотрение иска о компенсации морального и материального вреда сегодня, три года спустя, еще не завершено. Разумеется, иск будет удовлетворен. При наличии обвинительного приговора суда иначе и не бывает. Вопрос только в том, в какую сумму будут оценены судами, рассматривающими иск, не поддающиеся измерению боль, страх и обида.