 |
Главная страница | Номера | Именной указатель |
Наталья Тихонова
Российская бедность: масштабы, причины, перспективы
Н. Тихонова - доктор социологических наук, зам. директора Института комплексных социальных исследований РАН.
О бедности сейчас говорят и пишут много. И все-таки до сих пор и для специалистов, и для широкой общественности открытым остается вопрос о том, что же такое бедность вообще и российская бедность в частности, каковы ее причины, что может наиболее эффективно способствовать ее преодолению.
Одним из возможных путей более глубокого понимания того, что же представляет собой бедность в России, выступает не просто использование для выделения группы бедных понятий "прожиточного минимума" или "минимальной потребительской корзины", которые справедливо вызывают критику буквально со всех сторон и предполагают не более чем простую возможность не умереть от голода и холода. Более перспективным представляется давно уже использующийся во многих развитых странах подход, когда бедность воспринимается как невозможность вести тот образ жизни, который считается минимально приемлемым большинством населения соответствующей страны. А это предполагает рассмотрение бедности не самой по себе, как изолированного социального феномена, а в контексте общей модели социальной структуры общества.
Именно этот подход был использован в исследовании бедности, где попытались использовать индекс уровня жизни россиян для построения модели стратификации российского общества [Речь идет о работе, проведенной группой в составе Н.М. Давыдова, И.П. Попова и Н.Е. Тихонова (руководитель) в ходе реализации проекта "Изменяющаяся Россия: формирование новой системы стратификации", выполняемом при финансовой поддержке РГНФ (проект N 03-03-00234а). В рамках работы над данным проектом подготовлена и настоящая статья]. Основная проблема, с которой мы столкнулись при построении этого индекса, заключалась в том, что же следует рассматривать в качестве критериев реального уровня благосостояния. Ведь зачастую в основу оценок уровня материальной обеспеченности кладется какой-то один критерий - как правило, это либо критерий среднедушевого дохода (в условиях современной России, безусловно, скорее искажающий, чем отражающий реальную картину), либо субъективные оценки материального положения (которые также имеют весьма косвенное отношение к действительным жизненным стандартам россиян, и в немалой степени зависят от их притязаний).
На волне критики существующих традиционных методов в оценках уровня благосостояния в последнее время возник, впрочем, интерес и к использованию иных социологических подходов, предполагающих учет широкого спектра не только денежных, но и любых других экономических ресурсов (имущественных, жилищных и т.д), влияющих на поддержание определенного уровня материального благосостояния. Ведь накопленный в течение жизни человека потенциал имеет огромное значение в процессе выживания и адаптации, а в конечном счете - в разнице жизненных шансов в сфере потребления.
Попытка сконструировать интегральный индикатор уровня жизни, учитывающий различные его аспекты, была предпринята нами на основе эмпирического материала, полученного в ходе исследования ИКСИ РАН "Богатые и бедные в современной России" (2003) [В основу исследования "Богатые и бедные в современной России" закладывалось два типа выборки. Первая формировалась по квотному принципу и репрезентировала жителей 12 территориально-экономических районов страны (согласно районированию, принятому Госкомстатом РФ). Квотирование осуществлялось по полу, возрасту, типу поселения (согласно статистическому распределению населения РФ). Объем основной выборки составил 2106 респондентов. Наряду с основной выборкой в исследовании использовалась выборка дополнительного экспертного опроса по богатым слоям населения России], являвшегося репрезентативным для населения России в целом.
Основой построения индекса стала гипотеза о том, что определение реального уровня жизни включает не только оценку уровня благосостояния, но и оценку уровня реально испытываемых лишений и ограничений в общепринятом наборе потребительских благ. Реально имеющиеся у каждого человека "блага" и испытываемые им лишения и дают в совокупности реальную картину его уровня жизни. Таким образом, нашей исходной гипотезой при построении индекса уровня жизни выступало предположение, что дифференциация российского населения проявляется не только в том, что у него есть, но и в том, чего у него нет.
Выделяя эти лишения, мы исходили из предположения, что бедность - это не столько определенный уровень доходов, сколько невозможность удовлетворить базовые человеческие потребности - в питании, одежде, лечении, приобретении и ремонте таких предметов длительного пользования, как, например, телевизор или холодильник, недоступность в силу отсутствия средств желаемого образования, очень плохие жилищные условия. Надо сказать, что именно так воспринимают бедность и сами россияне, а также представители наиболее депривированных слоев населения (см. табл. 1) [См. об этом подробнее: Тихонова Н.Е. Феномен городской бедности в современной России. М., Летний сад, 2003 и "Россия: новая социальная реальность". Отв. ред. М.Горшков и Н.Тихонова. М., Наука, 2004].
Таблица 1. Чем главным, по вашему мнению, в настоящее время в России жизнь бедных семей отличается от жизни всех остальных?, в % (допускалось до пяти ответов, ответы проранжированы)
| Население в целом | Бедные | |
| Характером питания | 84,8 | 90,6 |
| Доступностью приобретения или качеством одежды и обуви | 54,7 | 54,7 |
| Качеством занимаемого жилья | 53,4 | 54,3 |
| Уровнем медицинского обслуживания | 51,9 | 52,3 |
| Возможностями получения хорошего образования, включая дополнительные занятия для детей и взрослых | 40,0 | 29,8 |
| Невозможностью удовлетворения первоочередных нужд без долгов | 37,9 | 37,0 |
| Возможностями проведения досуга, отпуска | 33,2 | 26,3 |
| Невозможностью для детей добиться в жизни того же, что и большинство их сверстников | 25,3 | 21,4 |
| Большей незащищенностью от физического насилия и посягательств на их собственность | 17,3 | 18,4 |
| Недоступностью культурной жизни (посещение театров, кино, клубов, приобретение книг, журналов и т.п.) | 15,6 | 15,8 |
| Отношением к ним окружающих | 10,4 | 10,5 |
| Невозможностью иметь интересную работу | 9,5 | 10,9 |
| Невозможностью активно участвовать в общественной и политической жизни | 4,0 | 3,3 |
Как видим, позиции бедных и большинства населения совпали с точностью до процента по всем позициям за исключением относительно большей значимости для бедных проблем питания и относительно меньшей - будущего детей. При том, что доля семей с несовершеннолетними детьми была среди них той же, что и среди россиян в целом, это свидетельствует об относительном сужении их потребностей, "замыкании" на проблемах простого выживания.
В целом численное распределение россиян в рамках модели стратификации российского общества выглядело следующим образом:
"Низы" общества - 21,8% всего населения, в т.ч.: 1-я страта (условно названная нами "нищие") - 6,6%; 2-я страта (условно названная нами "бедные") - 15,2%
"Базовый" слой - 38,4% всего населения, куда входят: 3-я страта (условно названная нами "нуждающиеся"); особенность этой страты заключается в том, что все ее представители постоянно испытывают риск оказаться за "чертой бедности", "плавая" вокруг этой черты и то спускаясь ниже нее, то поднимаясь чуть выше. Общая численность этой страты составляла в нашей выборке 13,3%, причем примерно треть этой группы находилась ниже "черты бедности".
4-я страта (условно названная нами "малообеспеченные") - 25,1%
Средние слои - 33,9%, в т.ч.: 5-я страта (условно названная нами "нижний средний") - 15,5%; 6-я страта (условно названная нами "средний-1") - 6,6%; 7-я страта (условно названная нами "средний-2") - 7,1%; 8-я страта (условно названная нами "верхний средний") - 4,7%
Высшие слои - 5,9%, в т.ч.: 9-я страта (условно названная нами "пограничный слой") - 4,4%; 10-я страта (условно названная нами "богатые") - 1,4%; 11-я страта (условно названная нами "элита и субэлита") - 0,1%
В целом доля населения, показатели индекса уровня жизни у которых носили отрицательный характер, составляла в 2003 г., когда проводилось исследование, четверть населения России (25,7%), что несколько выше, чем оценки Госкомстата РФ за тот же период. Причем та часть россиян, которая жила ниже стандарта, считающегося большинством населения приемлемым уровнем жизни, - это далеко не всегда наименее обеспеченная, с точки зрения уровня их доходов, часть населения. Дело в том, что из двух семей, имеющих одинаковые доходы, но разный характер расходов (например, в одной из них есть человек с тяжелым хроническим заболеванием, требующим дополнительных расходов на лекарства, или дети-школьники, а другая состоит только из относительно здоровых взрослых), одна семья может оказаться в числе тех, кто испытывает серьезные проблемы с удовлетворением даже основных, базовых потребностей, а другая - нет. Поэтому, судя по нашим данным, любые мероприятия в рамках государственной социальной политики, где бедность понимается как уровень доходов ниже некоего минимума, затронет менее половины реально бедных - даже в группе "нищих" доходы ниже половины региональной медианы имели лишь около 40%, а каждый пятый имел доходы выше региональной медианы. В группах "бедных" и "нуждающихся" соответствующие показатели практически совпадали и составляли 22% и треть этих групп.
Таким образом, бедность распространена в российском обществе очень широко, и, с учетом тех, кто постоянно балансирует "на грани" и при малейшем ухудшении ситуации в экономике может оказаться "за чертой", охватывает около 35% населения. При этом четко выделить эту группу, ориентируясь только на критерий размера их среднедушевых доходов, практически невозможно.
В то же время именно для бедных семей характерно относительное, а иногда и абсолютное ухудшение их положения на фоне стабильности или даже улучшения в последние годы положения других слоев населения. Не случайно половина их говорила в ходе нашего опроса о том, что живет с постоянным чувством, что дальше так жить нельзя, а остальные в основном уже просто "притерпелись" к своей бедности и поставили на себе крест.
В этих условиях особое значение приобретает вопрос о том, могут ли бедные слои населения, при условии дальнейшего улучшения ситуации в экономике, самостоятельно выйти из той ситуации, в которой они оказались? Учитывая важность этого аспекта проблемы для понимания причин бедности и разработки адекватных мер борьбы с ней, остановлюсь на этом вопросе несколько подробнее.
Для ответа на вопрос о том, какими ресурсами располагает человек или домохозяйство для самостоятельного решения своих проблем, мы проанализировали основные виды ресурсов, наличие которых могло бы помочь (а отсутствие, соответственно, помешать) улучшению их положения. Это были:
1) Экономический ресурс в традиционном смысле слова, включающий такие индикаторы, как самооценку себя как богатого человека, показатели имущества, которое без особого ущерба для жизни семьи может быть продано и конвертировано в денежную форму - наличие коттеджа, наличие второго жилья, размер находящегося в собственности жилья (учитывалось жилье общей площадью от 25 кв. м на человека), наличие дачи, наличие земли (только свыше 0,25 га и для горожан), характер доходов (доходы от собственного бизнеса или от собственности), наличие сбережений, достаточных для того, чтобы семья могла прожить на них не менее года;
2) Квалификационный ресурс, который рассчитывался как совокупность показателей образования и квалификации. Шкала "Образование" учитывала формальный уровень образования человека, различные формы повышения им за последние три года перед опросом своей квалификации или переквалификацию, самооценку им своего образования и своих нынешних возможностей для получения знаний как хороших, а также его убеждение, что он имеет высокий социальный статус за счет уровня своего образования. Шкала "Навыки" учитывала степень владения респондентом компьютером, наличие навыков работы с применением иностранного языка, активного самообразования и т.д.;
3) Социальный ресурс, объединявший: 1) включенность в обычные неформальные сети повседневных контактов и поддержки (наличие друзей и постоянные контакты с ними, убеждение в наличии с их стороны надежной поддержки), 2) включенность в высокоэффективные социальные сети, обеспечивающие доступ к особо дефицитным благам и ресурсам ("связи"), 3) включенность в формальные сети (членство в клубах, партиях и т.д.);
4) Властный ресурс, учитывавший способность респондентов оказывать влияние на принятие решений в масштабах всего их предприятия или его подразделения, фиксацию ими у себя доступа к власти, их должностной статус и самооценку ими своего социального статуса по их должности на работе;
5) Культурный ресурс, куда были включены, с одной стороны, характеристики досугового поведения и культурных запросов респондентов, а с другой - показатели условий их социализации в детском и юношеском возрасте (место жительства в школьном возрасте и образование родителей);
6) Личностный ресурс, учитывавший наличие достижительных установок и готовность усиления своей трудовой активности для предотвращения ухудшения своего материального положения, нонконформизм, отсутствие уравнительных настроений, инициативность и т.д.;
7) Биологический ресурс, в котором были учтены те особенности, которые повышают или, напротив, понижают для россиян их шансы на занятие выгодных позиций на рынке труда - уровень здоровья, пол и возраст.
Вот как выглядело распределение всех этих ресурсов по различным стратам:
Таблица 2. Доля респондентов с разным уровнем экономического ресурса в составе разных страт, в % [Показатели по трем верхним стратам здесь и далее приводятся по данным сводного массива, куда была включена дополнительная выборка по богатым слоям населения, насчитывавшая 315 человек]
| Виды ресурсов (в баллах) | Страты | ||||||||||
| 11 | 22 | 33 | 44 | 55 | 66 | 77 | 88 | 99 | 110 | 111 | |
| Экономический ресурс | |||||||||||
| 0 | 79,0 | 66,6 | 61,6 | 53,1 | 31,9 | 24,3 | 18,8 | 15,3 | 5,2 | 0,8 | - |
| 1 | 19,6 | 29,4 | 31,0 | 37,8 | 42,8 | 51,5 | 40,3 | 42,9 | 17,3 | 2,5 | - |
| 2 | 1,4 | 3,8 | 6,0 | 8,3 | 9,8 | 17,1 | 28,2 | 22,4 | 23,3 | 9,2 | 2,8 |
| 3 | - | 0,2 | 1,1 | 0,8 | 3,7 | 5,0 | 8,7 | 16,3 | 21,1 | 17,5 | 2,8 |
| 4 | - | - | 0,3 | - | 1,8 | 2,1 | 4,0 | 3,1 | 30,1 | 59,2 | 47,2 |
| 5 | - | - | - | - | - | - | - | - | 3,0 | 10,8 | 47,2 |
| Властный ресурс | |||||||||||
| 0 | 89,9 | 90,3 | 76,2 | 70,8 | 58,1 | 48,6 | 47,7 | 54,1 | 24,8 | 15,0 | 8,3 |
| 1 | 10,1 | 9,4 | 22,8 | 27,5 | 39,8 | 44,3 | 44,3 | 34,7 | 45,1 | 30,8 | 20,8 |
| 2 | - | - | 0,7 | 1,3 | 1,2 | 6,4 | 3,4 | 9,2 | 22,6 | 35,8 | 44,5 |
| 3 | - | - | 0,4 | - | 0,9 | 0,7 | 2,7 | 1,0 | 6,0 | 9,4 | 13,9 |
| 4 | - | 0,3 | - | 0,4 | - | - | 2,0 | 1,0 | 1,5 | 10,0 | 12,5 |
| Квалификационный ресурс | |||||||||||
| 0 | 77,5 | 69,4 | 55,2 | 39,3 | 22,9 | 22,1 | 14,1 | 3,1 | 4,5 | 0,8 | - |
| 1 | 13,8 | 18,8 | 21,4 | 23,9 | 27,2 | 18,6 | 19,5 | 12,2 | 6,8 | 2,5 | 2,8 |
| 2 | 8,7 | 10,9 | 21,4 | 32,4 | 41,6 | 42,9 | 51,7 | 62,2 | 49,6 | 46,7 | 34,7 |
| 3 | - | 0,9 | 1,8 | 4,2 | 5,2 | 12,9 | 9,4 | 19,4 | 27,8 | 27,5 | 27,8 |
| 4 | - | - | 0,2 | 0,2 | 2,8 | 2,9 | 4,7 | 3,1 | 6,0 | 15,8 | 22,2 |
| 5 | - | - | - | - | 0,3 | 0,6 | 0,6 | - | 5,3 | 6,7 | 12,5 |
| Социальный ресурс | |||||||||||
| 0 | 47,9 | 32,5 | 30,2 | 17,2 | 13,5 | 15,0 | 9,4 | 3,1 | 3,7 | 1,6 | 1,4 |
| 1 | 32,6 | 31,6 | 28,5 | 28,5 | 29,1 | 22,9 | 20,8 | 17,3 | 13,5 | 6,7 | 1,4 |
| 2 | 9,4 | 22,2 | 23,8 | 32,8 | 31,8 | 28,6 | 25,5 | 23,5 | 24,1 | 15,0 | 9,7 |
| 3 | 8,7 | 10,9 | 12,1 | 16,7 | 17,1 | 18,5 | 29,5 | 35,7 | 22,6 | 30,8 | 23,6 |
| 4 | 1,4 | 2,5 | 5,0 | 4,6 | 8,0 | 12,1 | 11,4 | 11,2 | 27,1 | 29,2 | 43,1 |
| 5 | - | 0,3 | 0,4 | 0,2 | 0,5 | 2,9 | 3,4 | 9,2 | 9,0 | 16,7 | 20,8 |
| Культурный ресурс | |||||||||||
| 0 | 73,2 | 64,1 | 51,2 | 46,5 | 32,7 | 35,0 | 26,8 | 15,3 | 15,0 | 6,7 | 8,3 |
| 1 | 18,8 | 22,5 | 26,3 | 27,5 | 25,7 | 25,7 | 18,8 | 21,4 | 19,5 | 10,0 | 9,7 |
| 2 | 7,2 | 12,2 | 19,6 | 21,6 | 35,8 | 32,9 | 43,0 | 49,0 | 40,6 | 41,7 | 37,5 |
| 3 | 0,7 | 0,9 | 2,1 | 3,0 | 3,4 | 4,3 | 10,1 | 9,2 | 21,8 | 28,3 | 29,2 |
| 4 | - | 0,3 | 0,7 | 1,3 | 2,4 | 2,1 | 1,3 | 5,1 | 3,0 | 13,3 | 15,3 |
| Личностный ресурс | |||||||||||
| 0 | 55,1 | 55,6 | 49,1 | 35,7 | 27,8 | 21,4 | 20,8 | 17,3 | 12,0 | 4,2 | 2,8 |
| 1 | 26,8 | 28,1 | 30,2 | 32,4 | 29,1 | 33,6 | 32,2 | 22,4 | 22,6 | 23,3 | 20,8 |
| 2 | 11,6 | 12,2 | 14,2 | 20,3 | 29,4 | 26,4 | 32,9 | 27,6 | 25,6 | 35,0 | 29,2 |
| 3 | 6,5 | 4,1 | 6,4 | 11,6 | 13,8 | 18,6 | 14,1 | 32,7 | 39,8 | 37,5 | 47,2 |
| Биологический ресурс | |||||||||||
| 0 | 44,2 | 48,1 | 42,3 | 29,4 | 25,4 | 13,6 | 19,5 | 18,4 | 15,0 | 7,5 | 4,2 |
| 1 | 37,0 | 35,0 | 42,7 | 42,5 | 39,4 | 35,7 | 40,3 | 38,8 | 30,8 | 31,7 | 36,1 |
| 2 | 15,2 | 10,9 | 7,5 | 17,1 | 16,2 | 25,0 | 15,4 | 17,3 | 24,1 | 32,5 | 16,7 |
| 3 | 3,6 | 5,9 | 7,5 | 11,0 | 19,0 | 25,7 | 24,8 | 25,5 | 30,1 | 28,3 | 43,1 |
Как видно из данных таблицы 2, специфика положения бедных слоев населения заключается не просто в том, что у них "мало денег", а в том, что это низкоресурсные слои, лишенные не только экономического или квалификационного капитала, который бы позволил им самим выйти из сложной ситуации, но даже элементарного социального капитала, который позволял бы им рассчитывать на чью-либо поддержку кроме государственной. Более того, если попытаться рассчитать показатели интегральной ресурсообеспеченности различных слоев населения, картина отсутствия в бедных слоях населения всяких ресурсов станет еще ярче (см. табл. 3), а понимание того, что никакое улучшение экономического положения страны не приведет к автоматическому улучшению ситуации с бедностью - еще отчетливее.
Таблица 3. Показатели ресурсообеспеченности основных страт российского общества, в %
| Совокупный ресурс (в баллах) | Страты | ||||||||||
| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | |
| 0 | 8,0 | 3,4 | 2,8 | 0,9 | 0,3 | - | - | - | - | - | - |
| 1 | 17,4 | 13,4 | 6,0 | 2,1 | 0,9 | 0,7 | 0,7 | - | - | - | - |
| 2 | 16,7 | 15,6 | 11,4 | 5,7 | 4,3 | 1,4 | - | - | - | - | - |
| 3 | 17,4 | 18,8 | 13,2 | 7,8 | 2,1 | 3,6 | 1,3 | 1,0 | 0,8 | - | - |
| 4 | 10,1 | 12,8 | 13,5 | 10,6 | 6,1 | 5,0 | 2,7 | 1,0 | - | - | - |
| 5 | 13,8 | 9,1 | 11,0 | 10,4 | 6,7 | 5,7 | 0,7 | - | - | - | - |
| 6 | 4,3 | 6,9 | 8,9 | 10,4 | 9,8 | 3,6 | 5,4 | 3,1 | - | - | - |
| 7 | 5,8 | 6,6 | 7,8 | 9,7 | 8,3 | 4,3 | 6,7 | 8,2 | 2,3 | - | - |
| 8 | 2,9 | 5,0 | 5,7 | 10,8 | 12,5 | 5,7 | 5,4 | 2,0 | 5,3 | - | - |
| 9 | 1,4 | 1,9 | 7,5 | 9,5 | 10,1 | 9,3 | 12,1 | 9,2 | 2,3 | - | - |
| 10 | 1,4 | 2,8 | 5,0 | 7,4 | 8,0 | 14,3 | 9,4 | 4,1 | 3,8 | - | - |
| 11 | - | 1,3 | 1,1 | 5,9 | 8,3 | 11,4 | 14,1 | 9,2 | 7,5 | 0,8 | - |
| 12 | - | 1,9 | 2,5 | 2,8 | 5,8 | 10,0 | 10,7 | 13,3 | 3,8 | 2,5 | - |
| 13 | - | 0,6 | 1,4 | 2,3 | 6,7 | 8,6 | 8,1 | 7,1 | 6,8 | 3,3 | - |
| 14 | - | - | 1,8 | 1,5 | 2,8 | 4,3 | 6,0 | 12,2 | 6,0 | 5,0 | 1,4 |
| 15 | 0,7 | - | 0,4 | 1,1 | 2,4 | 3,6 | 4,7 | 12,2 | 9,0 | 5,8 | 4,2 |
| 16 | - | - | - | 0,6 | 2,1 | 3,6 | 7,4 | 7,1 | 7,5 | 4,2 | 5,6 |
| 17 | - | - | - | 0,2 | 1,5 | 1,4 | 2,7 | 6,1 | 11,3 | 7,5 | 2,8 |
| 18 | - | - | - | 0,2 | 0,6 | 2,1 | 1,3 | 2,0 | 11,3 | 15,0 | 9,7 |
| 19 | - | - | - | - | 0,3 | 0,7 | - | 1,0 | 8,3 | 18,3 | 9,7 |
| 20 | - | - | - | - | - | - | 0,7 | 1,0 | 6,0 | 10,0 | 8,3 |
| 21 | - | - | - | - | 0,3 | 0,7 | - | - | 4,5 | 10,8 | 12,5 |
| 22 | - | - | - | - | - | - | - | - | 1,5 | 5,0 | 11,1 |
| 23 | - | - | - | - | - | - | - | - | 0,8 | 5,8 | 13,9 |
| 24 | - | - | - | - | - | - | - | - | 1,5 | 3,3 | 9,7 |
| 25 | - | - | - | - | - | - | - | - | - | 2,5 | 8,3 |
| 26 | - | - | - | - | - | - | - | - | - | - | 2,8 |
Таким образом, проблема борьбы с реальной бедностью, а не только "бедностью по доходам", заключается в учете специфики их расходов, с одной стороны, и специфике располагаемых ресурсов - с другой. А это означает необходимость детально разобраться в причинах бедности, которые далеко не однородны и влекут за собой принципиально разные последствия для социальной политики. Не претендуя, разумеется, на сколько-нибудь полное освещение этой проблемы в небольшой статье, хотелось бы обратить внимание на полученные нами данные о мнениях самих россиян по данному вопросу.
В этой связи надо сразу подчеркнуть, что с целью выявить по возможности реальные причины бедности, в исследовании "Богатые и бедные современной России" вопрос о причинах бедности задавался лишь применительно к причинам бедности людей, которых опрашиваемые хорошо знали лично, и допускал несколько ответов (на случай, если таких знакомых было несколько). Таким образом, можно считать, что при ответах на этот вопрос всеми опрошенными, в том числе и самими бедными, была дана экспертная оценка причин бедности в современной России (см. табл. 4).
Таблица 4. Оценка россиянами причин бедности их личных знакомых [На данный вопрос ответило 83,0% респондентов, поскольку остальные не имели людей, которых они считали бы бедными, среди людей, которых они хорошо знали лично], в %(допускалось несколько ответов)
| Население в целом | Бедные | |
| Длительная безработица | 41,2 | 42,4 |
| Невыплата зарплаты на предприятии, задержка пенсий | 46,9 | 47,2 |
| Семейные неурядицы, несчастья | 25,0 | 25,3 |
| Болезнь, инвалидность | 36,8 | 44,2 |
| Алкоголизм, наркомания | 34,9 | 34,2 |
| Низкий уровень жизни их родителей | 20,5 | 20,9 |
| Проживание в бедном регионе (районе, городе, местности) | 17,4 | 16,8 |
| Отсутствие поддержки со стороны родственников, друзей, знакомых, одиночество | 20,1 | 23,2 |
| Недостаточность государственных пособий по соц. обеспечению | 37,2 | 42,6 |
| Лень, неприспособленность к жизни | 22,6 | 14,6 |
| Плохое образование, низкая квалификация | 22,5 | 18,5 |
| Наличие большого числа иждивенцев | 17,2 | 20,0 |
| Они мигранты, беженцы | 5,5 | 6,1 |
| Нежелание менять привычный образ жизни | 19,3 | 13,7 |
| Им просто не везет | 13,7 | 13,4 |
Как видно из таблицы 4, решающую роль в причинах бедности своих знакомых россияне отводили макрофакторам (безработица, задержка зарплат, недостаточность социальных пособий и т.д.). Причем оценки всех россиян и тех из них, кто относился к бедным слоям населения, были достаточно близки по всем позициям этой группы причин за исключением одного фактора - "недостаточность государственных пособий по социальному обеспечению", который бедные отмечали намного чаще, уповая в большей степени на государственную помощь, чем на самих себя, что, впрочем, неудивительно, учитывая те данные по их обеспеченности ресурсами, которые приводились выше.
Вторую по значимости группу причин бедности составляли личные проблемы - семейные несчастья (смерть кормильца, пожар и т.д.), болезнь, наличие большого числа иждивенцев и т.д. Здесь также оценки были достаточно близки, за исключением ситуации со здоровьем, которую бедные указывали как причину бедности заметно чаще.
Такое распределение ответов свидетельствует не только об общей слабости государственной социальной политики, но и о ее наиболее узком месте - недостаточном учете дополнительных расходов, которые влечет за собой для людей серьезное заболевание, даже не влекущее за собой инвалидности. Не случайно среди представителей четырех нижних страт как "плохое" свое здоровье оценили свыше трети опрошенных, в средних слоях - 10-13%, а начиная с 9-й страты - не более 6%. С другой стороны, свыше 80% тех, кто оценил свое здоровье как "плохое", попали в состав четырех низших страт.
Наконец, социально-психологические причины (лень, инертность), о которых среди специалистов говорится намного реже, чем о двух первых группах причин бедности, отметили почти 42% опрошенных россиян и только 28,3% самих бедных, причем среди "нищих" - лишь 24,2%. Если к этим причинам добавить алкоголизм и наркоманию, которые являются причиной бедности более чем у трети знакомых опрашивавшихся россиян, то выясняется, что большинство опрошенных имели среди своих знакомых людей, оказавшихся за чертой бедности фактически по собственной вине или по вине своих близких.
Таким образом, если суммировать оценки россиянами причин бедности их знакомых, то бедность имеет разные причины и, соответственно, может являться как легитимной (применительно к тем, кто "сам виноват"), так и нелигитимной (если она вызвана внешними, не зависящими от человека обстоятельствами или просчетами государственной социальной политики).
Из приведенных выше данных следует и другой вывод: проблема борьбы с бедностью не может быть решена для значительной части самих бедных только за счет увеличения получаемых ими денежных средств (зарплат, пенсий, пособий и т.д.), поскольку в низкоресурсных группах дополнительные средства могут расходоваться неэффективно, а для тех, чья бедность связана с алкоголизмом или наркоманией их близких, вообще не приведет ни к каким позитивным последствиям.
Поэтому повышение результативности социальной политики, направленной на борьбу с бедностью, предполагает, с одной стороны, различные формы дополнительной помощи людям с плохим здоровьем, а с другой - разработки системы неденежных форм помощи, особенно в тех семьях, где есть дети, до которых зачастую получаемые семьей деньги просто не доходят сегодня и не будут доходить и завтра, даже если размеры зарплат и пособий их родителей-алкоголиков повысят. Однако, пока мы наблюдаем прямо обратное - уже в практическую плоскость от общих дискуссий перешел вопрос о переводе неденежных форм государственной помощи в денежные (реформы ЖКХ, образования, здравоохранения). Подобные меры, может быть, и являются экономически эффективными, но применительно к условиям России и структуре внутрироссийских причин бедности они могут иметь самые плачевные социальные последствия.
Еще одним немаловажным обстоятельством, на которое хотелось бы обратить внимание при анализе масштабов, причин и перспектив преодоления российской бедности, выступает проблема границы бедности. Выше уже отмечалось, что есть три достаточно четко различающиеся группы, которые можно считать живущими в условиях бедности не только потому, что испытываемые ими лишения перевешивают признаки благосостояния, но и потому, что для них характерно доминирование тенденции ухудшения их положения на фоне улучшения или стабильности положения остальных групп, а это классический признак бедных слоев в стабильном обществе.
Однако к этому вопросу возможны и иные подходы. Так, в рамках либеральной модели социальной политики к бедным можно отнести максимум две из этих групп, т.е. чуть больше 20% населения. С другой стороны, стандарт жизни "малообеспеченных", являющихся самой многочисленной группой российского общества, настолько низок, что позволяет левоориентированным политикам говорить о том, что 60% россиян живет в состоянии бедности, хотя формально по ряду критериев (степень удовлетворенности своей жизнью, самооценка своего социального статуса, динамика изменения материального положения и т.д.) эта группа не соответствует традиционным представлениям о бедности.
В немалой степени такое расширительное толкование бедности определяется тем, насколько велик разрыв даже в сфере потребления (не говоря уж о размерах капитала) между различными слоями богатых. Его масштабы приводят в итоге к своего рода смещениям в массовом сознании, когда за норму принимается жизнь "пограничного слоя богатых" и возникает резкая неадекватность оценок большинством населения собственного материального положения. Причем сразу надо подчеркнуть, что это отнюдь не связано с якобы уравнительностью сознания россиян - судя по данным исследований ИКСИ РАН 1992-2003гг. [См.: Изменяющаяся Россия в зеркале социологии. Отв. ред. М. Горшков и Н. Тихонова. М., Летний сад, 2004], ни о какой уравнительности применительно к сознанию большинства россиян говорить не приходится. Более того, судя по данным исследования "Богатые и бедные в современной России", допустимый разрыв в доходах основной массы общества, без богатых и бедных, составляет для россиян 12,5 раза. Если учесть, что примерно такой разрыв характерен для соотношения доходов 10% наиболее бедного и 10% наиболее обеспеченного населения многих развитых стран, а россияне допускают его даже без учета бедных слоев, то становится ясно, что проблема здесь не в якобы свойственной россиянам уравнительности, а в совершенно искаженных представлениях их о том, какой уровень жизни является при их квалификации нормальным.
А это значит, что даже реальное улучшение материального положения населения в ходе объявленной борьбы с бедностью не приведет к автоматическому формированию в обществе осознания, что бедность реально сократилась.
Таким образом, говоря о причинах бедности и перспективах ее преодоления, надо четко различать два самостоятельных аспекта этой проблем - объективное сокращение численности людей, испытывающих множественную депривацию, с одной стороны, и ощущение себя находящимися "на черте" или "за чертой" бедности как субъективное, социально-психологическое явление, связанное с реальным уровнем бедности не более, чем с целым рядом других факторов. В настоящее время все внимание сосредоточено лишь на борьбе с "объективной" бедностью, понимаемой к тому же как формальное несоответствие имеющихся доходов официально установленному прожиточному минимуму. Выше я постаралась показать, что такая постановка задачи применительно к "объективной" бедности является и неправильной, и недостаточной.
Однако на самом деле "субъективная" бедность также является весьма и весьма опасной для социальной стабильности и уверенного социально-экономического развития России в будущем, и борьба с ней является самостоятельной и весьма непростой задачей, значимость которой пока недостаточно осознается и структурами государственной власти, и специалистами, и широкой общественностью.
Более того, пока и научной, и широкой общественностью явно недостаточно осознается и тот факт, что бедность опасна не сама по себе - после того, как человечество шагнуло за рамки первобытнообщинного строя с его равенством в нищете, бедность существовала в любом обществе. Существует она и сегодня даже в самых развитых странах. Борьба с бедностью необходима также не только потому, что это диктуется потребностью в социальной стабильности или гуманитарными соображениями. Если отвлечься от экономических соображений, связанных с тем, что бедность способствует узости внутреннего рынка или позиции правоохранительных органов, для которых бедность выступает как генератор бытовой и уличной преступности, то есть по крайней мере одна очень важная и лежащая в русле социальной проблематики причина, требующая резкой активизации усилий общества в этой области. Это взаимосвязь бедности и социальной эксклюзии.
Социальная эксклюзия - термин пока непривычный и для российских специалистов, занимающихся проблемами бедности, и для российских политиков. В этой связи надо отметить, что за последние два десятилетия в западной социологической традиции сложилось два подхода к проблеме социальной эксклюзии. Первый из них, трактующий социальную эксклюзию в широком смысле слова, рассматривает явление эксклюзии на макроуровне, с позиций общества и сосредотачивает свое внимание на отсутствии доступа у части населения к механизмам интеграции. Ключевым словом при таком подходе выступает "дискриминация".
Второй подход рассматривает социальную эксклюзию в узком смысле слова, на микроуровне, то есть анализирует положение самих носителей социальной эксклюзии и сосредотачивает свое внимание на том, в чем именно проявляется специфика жизненной ситуации членов этой группы по отношению к другим членам общества, почему они оказались исключены, "выброшены" из общества, как они превратились в "отверженных" и как переживают это свое состояние. И если понимать эксклюзию именно так, то, как показывают наши данные, к эксклюзии ведет длительное, как правило, продолжающееся не менее 5-7 лет, нахождение за чертой бедности. За это время меняются стереотипы поведения и навыки реализации своих целей, изменяется круг общения, происходят серьезные сдвиги в ценностных ориентациях людей. Причем в случае плавного многолетнего обеднения эксклюзия длительное время может не осознаваться, пока не актуализируются значимые потребности, которые оказывается невозможным удовлетворить из-за низкого уровня доходов и дискриминации от всех альтернативных форм решения проблем (господдержки, ресурсов сетей и т.д.). И тогда человек понимает, что у него не просто мало денег, а он перешел черту, на которой написано: "Оставь надежду всяк сюда входящий". В настоящее время, судя по нашим данным, в состоянии эксклюзии уже находятся 12-13% населения России и еще почти четверть ее населения находится на грани "черной дыры" эксклюзии.
Это позволяет говорить о формировании в современном российском обществе особого многомиллионного слоя социально исключенных, которого в принципе не было в социальной структуре России еще десять лет назад. Закономерным следствием этого должно являться переосмысление задачсоциальной политики, понимание того, что включение России в процесс глобализации ведет к развитию в российском обществе всех характерных для современного мира негативных социальных явлений и, соответственно, разработка специальных механизмов интеграции представителей застойной бедности в общество или, по крайней мере, разработка специальных мер интеграции в общество детей из этих семей.
К сожалению, в России не только общественное сознание, но и широкие научные или политические круги оказались не готовы и к принятию мер, необходимых для нейтрализации негативных эффектов эксклюзии, и даже просто к их осознанию. В то же время справиться с негативными последствиями массовой социальной эксклюзии гораздо сложнее и несопоставимо дороже, чем с бедностью, и время, отпущенное для понимания этого, уже истекает.