 |
Главная страница | Номера | Именной указатель |
Сергей Лукницкий
Есть ценз. Ура!
С. Лукницкий - юрист, д.с.н., профессор РГИИС, член союза писателей России
Трем властям не бывать,
а четвертой не миновать.
Понятие
Справедливость - понятие неопределенное, да в сущности и неопределимое. Иллюстрацией тому может служить притча о несущейся под гору повозке с людьми. Возница может выбрать на развилке один из двух путей: правый - в пропасть, левый - на равнину, но на этой дороге сидит маленький ребенок. Какую выбрать? Возница выбрал ?... И ребенок жив? Помог Бог?
Уповая на Бога, надо не забывать, что всякая неопределенность ведет к принятию волевого решения, а оно - волевое решение - всегда недемократично.
Цензура - это принятие решения для всех. Отсутствие цензуры - это принятие решения о чувстве меры внутри самого себя, о контроле над собой...
Взявшись за написание этих заметок, я не ставил задачи отвечать на непоставленный вопрос - нужна ли цензура, как не задумываюсь в аэропорту, проходя, к примеру, таможенный и паспортный контроль, потому что знаю про себя сам, что паспорт в порядке, предметов, запрещенных к провозу, в моем багаже быть не может.
Данность
После звонка Н. Нима, заказавшего статью о цензуре и цензорах, я стал размышлять над грядущей работой. По-моему, в соотносимости с древнеримской культурой, законодательством и действительностью предложение автору написать то-то и то-то и есть цензура.
По-древнеримски же, идя на бой, я попытался ввергнуть себя как истинный воин в состояние ненависти к врагу. А раз задача выявлена, ясно, что цензура - это враг, то от души навспоминал всякие гадости про нее.
Мой папа - первый биограф Гумилева - так и не увидел при жизни опубликованных стихов. Но я-то видел. И потом Хлебникова читал:
Не за то у врага
Кровь лилась по дешевке,
Чтоб несли жемчуга
Руки каждой торговки.
А представьте, что будет, если в третьей строке слово "жемчуга" взять в кавычки, то есть обозначить им название книги Гумилева. Другой раз обидела меня цензура, отказываясь "литовать" - такой был термин, означал "пропустить" - мой роман "Начало Водолея" к печати с формулировкой: "автор неверно отобразил работу советской контрразведки за рубежом, и у читателя может быть искаженное представление..." И тоже на пользу. Я исправился. И с тех пор, когда пишу шпионские повести, стараюсь как можно подробнее "раскрывать" деятельность контрразведки: а вдруг цензура вернется? А однажды при издании детской повести "Это моя собака" меня пригласили в городское управление Главлита и шепотом сообщили о недопустимости "раскрытия" методов ловли бабочек. Ссылались на постановление Мосгорисполкома о запрещении ловить бабочек в зоне Москвы, собирать полевые цветы и т.п. А раз запрещено, значит, не положено знать народу, как это делается.
В состояние неприязни к цензуре я ввергал себя с трудом. Вспоминал, что цитировал Гумилева и Мандельштама в школе. За это меня ругали и вызывали маму. А я чувствовал героем, неотличником и непотопляемым протестантом. Всегда в меня были влюблены все девчонки. Я ощущал себя борцом и победителем.
Заданность
Когда Н. Ним задал тему, а проще: сказал, что бы он хотел видеть в статье, я не то чтобы обиделся - я огорчился. Задавать тональность - означает признать непогрешимость тех, кого угнетает цензура.
Следовательно, уже решили: цензура не нужна, нужна свобода печати. И все? Но ведь "Да здравствует свобода печати" и есть команда, цензура, ибо все, что эту свободу, по мнению кого-то, угнетает, будет осуждаться и отвергаться. А кем? Не цензурой ли?
А как же мое конституционное право на чужое вранье, мое субъективное право на клевету про меня?
Вот не было в XVIII веке Пикуля. Был бы - его приняли бы за журналиста с соответствующими последствиями, потому что даже в наше время еще 2,1 процента населения страны воспринимает фильм "Ленин в октябре" как документальный.
История
В процессе исследования документов, касающихся печати периода XVII-XIX веков становится очевидным, что средства массовой информации в том смысле, в каком мы понимаем это словосочетание, начали существовать в России с 1620 года. и в течение трех столетий постепенно разбавлялись и доныне мало и объективно изученной печатной субстанцией, называвшейся "средствами массовой информации и пропаганды".
И с первого же момента начались споры об объективности получаемой ими информации. И как следствие: разбор полетов.
- 1620 год. Нареканий печать не получала (нет сведений);
- В России средства массовой информации явились по инициативе правительства в виде информационного бюллетеня. Первые зачатки СМИ в России относятся к XVII в., когда из донесений различных заграничных агентств в Московском Посольском приказе составляли для царя извлечения; с 1631г. в царствование Алексея Михайловича правительство стало выписывать иностранные газеты и по ним составлялись куранты.
- 1711 год. Нарекания имеет литература. Печать бесцензурна;
- 1825 год. Закрыто за свободомыслие (без указание закона)11 изданий;
- 1865 год. Закрыто "за нарушение благочиния" 40 изданий (экономическим и полицейским методом).
В начале 80-х XIX в. Европа праздновала столетие отмены цензуры.
1882 год. В России игра в цензора на общественных началах, начавшаяся с Александра I, отменившая официальную цензуру, введенную его отцом, завершилась. В России восстановлена официальная цензура.
Министерство
В 1974-м я отправился по заданию "Знамени" в командировку на завод писать о передовике производства. Через неделю - новость: очерк не выйдет по цензурным соображениям, а меня лично хочет видеть некто Солодин.
Пришел в Китайский проезд, в кабинет цензора, точнее - уполномоченного Главлита СССР, судорожно повторяя про себя правозащитные восклицания.
Об очерке речи не было. Говорили о моем отце, об Ахматовой, то есть обо всем том, о чем мы с мамой говорили только дома, без свидетелей. И тональность, заданная высокообразованным, прекрасно воспитанным Солодиным изящными чистыми оборотами речи, была такой, как в нашем доме - без налета нарочитой "совковости". -Впрочем, крепкое словцо было цензору не чуждо.
- Два совета, - сказал Солодин, - перестаньте писать муру. - Он кивнул на очерк. - Лучше в стол пишите, но хорошо. Второй совет - разговоров подобно нашему, не ведите ни с кем. Через двадцать лет меня вспомните, когда все будет иначе. Тогда хоть пособие по перевороту пишите.
Идея мне понравилась.
Он встал, проводил меня до двери и тепло обнял. Я отметил изящность его походки и блестяще начищенные ботинки.
Потом имя Солодина для меня потерялось надолго. Мелькнуло как-то, когда я сам на время занял должность сходную с его постом. Вновь Цензор вошел в мою жизнь - на этот раз на постоянной основе, - когда в Конституционном суде рассматривалось "дело КПСС", где он выступал общественным обвинителем ее деяний в области печати и литературы...
Только что назначенный министром печати Федотов предлагал мне занять должность начальника управления. Я засомневался. Я сочиняю книги. И их издают. Правда, платят не очень, но ведь и на должностях нынче деньги почти не платят.
- Вашим первым заместителем будет Владимир Алексеевич Солодин, - увесисто добавил министр, и мои сомнения тут же развеялись. Я согласился. Еще бы, мне, сыну биографа Гумилева, иметь в подчинении генерала из самого оттуда!
Служить было неправдоподобно комфортно и легко. Шестидесятидвухлетний, всегда в отутюженных брюках, красивый, сдержанный, умный, Солодин удивительно вписывался в команду, самому старшему в которой - мне - было тридцать с хвостиком. Солодина обожали все: мужчины - за то, что у него легко было учиться профессионализму, умению завязывать галстук и вести беседу, а дамы - вообще за интеллигентность. Для каждого Солодин находил доброе слово. Его шутки не ранили. А шутил он на четырех языках, в том числе на китайском. Его афоризмы цитировали.
Афоризмы
Писать надо, чтобы было страшно, а если не страшно, значит и не надо писать.
Свобода слова не исключает самоцензуры.
Цензура нужна, как нужен кусочек дерьма поручику, некоторое время просидевшему в шкафу с дамскими платьями.
С нашей повальной гласностью давно пора создавать фонд защиты слышности.
Цензура - это то немногое, чего власть хочет вместе с народом.
Если сейчас демократия, то цензура не нужна, а если власть народа, то он ее сам хочет.
Журналистика должна быть той литературой, которая не врет.
Обвинять журналистов в развале страны - все равно, что обвинять ребенка, крикнувшего, что король голый.
Печать - капля смазки между политическими институтами общества.
Мнение
Солодин - явление российской действительности. Пример того, как дворянин взялся служить "заглотчикам" не ради корысти - у него до смерти была квартира из двух комнатенок, не было собственной машины, не было дачи, прислуги и регулярных Канар. Взялся (как выяснилось в среду, 5 июня 1997 года, за два дня до смерти), чтобы раскачать и уничтожить власть, отнявшую у него право бить порой морду старым русским (коммунякам) и новым, строящим циничное и хамское общество.
Вспоминать о Солодине стыдно. Не стыдно о нем не забывать.
Сегодня, кого из писателей ни спроси, говорят о "великой с ним дружбе".
Не было этого. Было его одиночество при секретарях Союза писателей, кому он книги подправлял. Делал это не из трусости, даже не из уважения, а из-за традиционного русского пигмалионизма. Их книги он не пускал тоже (и это меня, юного, начинающего с литературным ядреным начальством всегда роднило), только их он не пускал - так хочу думать - по причине их несостоятельности и неграмотности. Ну, а раз совесть не позволяла дать "добро", а "добро" ждали с легкой тенью покровительства на лице, сам и правил этим "сильным" писателям их нетленные рукописи. Он многим помог в жизни, его любили, хоть чаще на словах. Все ждали: может быть, красные придут, может быть некрасные. И когда оказалось, что пока - некрасные, многие тоже свой родной красный цвет поубивали, как будто так и было... Стали розовыми - ро-зо-вы-ми, ра-зо-вы-ми, - чтобы было удобно в случае чего сказать: виноват, запачкался, но ведь не сильно же, не сильно. А и правда: чего больше в розовом - белого или красного? А Солодина записали на всякий случай в резерв. Он умер потому, что был в резерве.
Мы с ним не дружили. Вовиком, Володей, ВАСом я его не называл. Всегда он был для меня великолепным чиновником и оставался в памяти тем самым Солодиным - Цензором, который запретил, когда я написал. На его похоронах я сказал, что в запрещении есть своя непостижимая прелесть, в особенности, тогда, когда цензор - Тютчев или Щедрин...
Я не вспоминаю, я открываю записи. В моих записных книжках много про Солодина: про то как он один, отогнав милиционеров с автоматами, одной только силой слова остановил разъяренную, подстрекаемую толпу в 93-м, на площади перед мечетью, что возле проспекта Мира, когда толпа устремилась к Дзержинскому суду, где слушалось дело газеты "День"; и про дни путча, когда была обстреляна машина, а Солодин вышел из нее и, пока с перепугу, глотающий валидол шофер, что называется, "сушил портки", рассказал анекдот про русского, еврея и чукчу, которых вели на расстрел. Есть записи про прошитый автоматной очередью кабинет в нашем министерстве, есть и про Краснопресненский суд 94-го, где бывший цензор свидетельствовал о русском фашизме, а вызванный впервые в жизни свидетелем чин из прокуратуры, пытался убедить присутствие, что уже и слово это - "фашизм" - вышло из употребления.
Кое-что из этих записей пригодилось мне для повести "Пособие по перевороту", которое мы обсудили с Солодиным накануне его ухода в июне 97-го. Он посоветовал заменить подлинные имена вымышленными. Себя хотел видеть Хмелиным, меня называл вольтерьянцем. После его смерти осталось многочисленные записи для книги "Цензура в Царской России и Советском Союзе" да несколько кадров кинохроники 45-го, запечатлевших В.А. Солодина в числе участников Парада Победы...
Осень
1993-й. Указ Президента России N 1400. Танки у Дома правительства в Москве. Некоторые газеты демонстративно вышли с белыми пятнами на полосах.
Я зашел к Солодину: "Мы же ничего никому не запрещали, только попросили воздерживаться, чтобы не вспыхнуло. Всем известно, что от искры уже не однажды возгоралось пламя. Почему такая ложь?"
Солодин произнес тогда еще не знакомое мне слово: "Пиар. Это они делают, чтобы публично и капризно демонстрировать свою обиду на власть. И протестуют они против того, что Федотов взял меня - цензора - на работу. Значит, по их мнению, введена цензура. Вот увидишь, в далеком будущем про Ельцина скажут, что он вводил цензуру еще на заре реформ. А цензурой они называют свое обыкновенное нежелание уважать и исполнять закон "О средствах массовой информации". Цензура, конечно, не нужна. Это - атавизм, но должен быть ценз. Разве прилично журналисту массового телеканала задавать вопросы изнасилованной девочке или прилюдно показывать оторванную голову ее мамы?..".
- А как же право на информацию, Владимир Алексеевич?
- Аристократ духа часто не пользуется своим правом, а когда пользуется, то осмотрительно, осторожно. В этом суть воспитания. Запрещение наркотиков как таковых, по-моему, все же не есть нарушение прав лиц, их потребляющих...
Позавчера
Коммуникативные тенденции информации, скрывающейся под видом безобидного искусства, имеют свои законы, использование которых может усилить ее эффективность. Современные, к сожалению немногочисленные, исследования постсоветской печати, в том числе электронной, показали (и это стало очевидно вследствие изменившегося статуса СМИ) необходимость учета следующего фактора: источник информации всегда связан с наличием феномена комментатора-журналиста. Иначе говоря, важно не только как, но и кем подается информация.
В 1990 году, когда только еще рассматривался проект Союзного Закона о средствах массовой информации, Солодин на заседании Политбюро ЦК КПСС цитировал секретаря ЦК КПСС по идеологии М.А. Суслова, который за десять лет до этого проекта рассматривал аналогичный: "С момента отмены цензуры в Чехословакии, - говорил тогда Суслов, - до введения туда танков прошел год. Кто будет вводить танки в Москву"?
За 30 лет до этого М. Маклюэн произнес свою знаменитую фразу: "Танки пойдут туда, куда укажут им газеты".
Цифры
Солодин продемонстрировал таблицу (возможно подготовленную в недрах ЦК), демонстрирующую личность журналиста начала 90-х годов.
1250 опрошенных московских, ленинградских, свердловских журналистов отвечали на вопрос: "Почему вы избрали себе именно такую профессию?". Ответы распределились следующим образом:
Престижно - 41%
Дает власть над людьми - 27%
Дает власть над должностными лицами - 47%
Дает хороший заработок - 17%
Дает внутреннее удовлетворение - 62%
Можно практически безнаказанно сводить счеты -7%
Хочу, чтобы информация интерпретировалась мной - 84%
На вопрос "Не опасна ли эта профессия?", практически все респонденты начала 1990-х годов ответили: "Нет".
Вопрос: "нужно ли специально учиться журналистике" большинством опрошенных был проигнорирован.
Не стоило бы вспоминать эту таблицу, если бы в памяти она не ассоциировалась с подобной анкетой, проведенной информационным центром МВД СССР в конце 80-х.
В вопросах "немедленной власти (возможностью манипуляции) людьми", и, при этом "необязательности специального обучения", чтобы эту власть получить, лишь дав согласие работать в системе того или иного социального института - ответы респодентов (журналистов и работников милиции) совпадают.
В те же годы ученый, психиатр М.И. Буянов сказал, что "если печать обретет неконтролируемые формы, она превратится в институт сведения счетов, ибо до 12% и низового звена милиции, и начинающих (новообращенных, неопытных) корреспондентов - лица психологически, в силу возраста, агрессивны. Любое незначительное событие, любой неуловимый уравновешенному человеку жизненный эпизод может их вывести из этого состояния".
Приведенные данные иллюстрируются ситуацией, сложившейся в одной из телепередач тех лет В. Познера. Опрашиваемым журналистам задавался вопрос: "Стали бы вы передавать в эфир информацию, наверняка зная, что она повредит кому-либо из граждан или государству?".
13% - ответили утвердительно;
62% - отрицательно;
остальные - предложили использовать норму Закона РФ "О средствах массовой информации", позволяющую снять свою фамилию с материала, идущего в эфир или набор, иными словами - спрятаться.
Институт
Очевидно, что средства массовой информации являются мощным мобилизующим фактором политической воли населения. Политики это прекрасно осознают, уделяя отношениям с журналистами особое внимание. Из этого следует, что средства массовой информации относятся к числу наиболее важных социальных институтов. Их деятельность - это показатель эффективности, духовной энергии общества.
И не секрет Полишинеля, что СМИ часто становились и становятся орудием властных структур, средством манипулирования общественным и индивидуальным сознанием. Не случайно их деятельность выступает предметом внимания и контроля со стороны многих авторитетных международных организаций. Так, в 1931 г. Лигой наций был созван конгресс, осудивший практику манипулирования информацией, а в 1938 г. так же под эгидой Лиги Наций была подписана конвенция об использовании средств массовой информации в интересах мира. Генеральная Ассамблея ООН в 1946 г. призвала к обеспечению свободы информации и выражения мнений. Всеобщая Декларация прав человека утвердила право личности на объективную информацию. Информационная система по своей природе должна способствовать общественному равновесию и развитию. Основатель кибернетики Н. Винер предупреждал о том, что из всех факторов, способных ввергнуть общество в глубочайший кризис, наиболее сильным является манипуляция информацией.
В российской действительности, где власть, тяготея к авторитаризму, в начале 90-х была слаба, расколота и аморфна, а гражданское общество не сформировано, средства массовой информации метались между деньгами, которые им платили, мифом о свободе печати, объективизмом, который им должен быть присущ, и уходом в бульварщину, бытовщину.
Но целью этих заметок не является создание в отношении СМИ "комплекса вины". Более того, применив высказывание Ларошфуко о философии к СМИ, "можно утверждать, что они многое сделали для фальсификации прошлого, мифологизации настоящего и мистификации будущего".
Трудности усиливаются и тем, что ни одна форма собственности в России не является стабильной и надежной, не может устойчиво развиваться. Нет ни одной ветви власти, легитимность которой не могла бы быть подвергнута сомнению. Налицо кризис национального самосознания. Российское общество разделено на группы и группки, преследующие взаимоисключающие цели. Дезориентация нашего общества во многом обусловлена отсутствием достоверной информации. Поэтому цели и действия реформаторов не адекватны действительности, их решения опаздывают или оказываются преждевременными. В результате национальная безопасность России и внутреннее состояние стали более уязвимыми.
В ходе общероссийских социологических опросов, проводимых Мининформпечатью России и ФСТР, России выявлены общие тенденции и особенности функционирования СМИ в России:
- сокращение спроса населения на периодическую печать. Так, в 1993 г. центральные газеты читали в России 46% граждан, местные газеты - 64%;
- проявление интереса людей не столько к идеологическим и политическим вопросам и взглядам, сколько к жизненным проблемам и способам их решения, улучшению состояния дел;
- падение доверия населения к средствам массовой информации. По 1993 г. им доверяли 20% населения, не доверяют 56%. Однако интерес к информации, распространяемой СМИ, у граждан достаточно велик. СМИ остаются источником получения информации населением;
- усиление контроля над СМИ со стороны власти;
- возрастание значения неподтвержденной информации (слухов, сообщений, инспирированных заинтересованными лицами и т.п.).
В целом информационная обеспеченность населения упала примерно на две трети. Данные экспертного социологического опроса, проведенного Комитетом РФ по СМИ в описываемое время по теме "СМИ в кризисном обществе", показывают, что на вопрос "Какие из определений и характеристик СМИ Вы считаете наиболее точными и значимыми?" с большим отрывом "вышел вперед" ответ
"инструментом социального манипулирования" (48,2%),
причем среди ученых - 62%,
представителей власти - 45,2,
журналистов - 37%.
Другие характеристики распределились следующим образом:
"mass-media" 17,6%
"четвертая власть" 16,5%
"глаза и уши общества, властители дум" 15,3%
"вторая древнейшая профессия" 14,1%
"подручные власти" 0,0%
"лакировщики и благовонщики" 11,8%
"фабрики грез" 7,1%
Таким образом, проводимые социологические исследования выявляют теснейшую взаимосвязь социального статуса СМИ и характера их деятельности с осуществляемыми в России реформами. Разумеется, трансформация СМИ невозможна без оздоровления общества, так же как и оздоровление общества невозможно без утверждения новой модели СМИ.
Но у этой взаимополезной модели должен быть внутренний камертон - нравственный, моральный кодекс.
Эпилог
Молва сохранила имя первого бесцензурного распространителя информации, не имеющего этого внутреннего камертона. Этот человек передал информацию о том, что его отец поел много винограда, опьянел и теперь спит в саду...
Когда журналисты, писатели, хроникеры, режиссеры станут носителями воздействующих на умы, а стало быть, избранных ремесел, профессий, то есть обретут молитвенную оценку своей работы, особый профессиональный ценз, я первым произнесу:
Наконец-то есть ценз! Ура!