 |
Главная страница | Номера | Именной указатель |
Сергей Сорокин
Армия, пацифизм, Россия
С. Сорокин -- председатель общественного объединения "Движение против насилия".
Когда меня просят рассказать о пацифизме в России, я попадаю в трудное положение. Я вынужден ругаться последними словами. С пацифизмом сплошное недоразумение, то есть недостаток разума. Один из самых тяжелых случаев произошел в феврале 1994 года, когда в Останкино проходила запись телешоу Владимира Познера "Мы" с министром обороны Павлом Грачевым в главной роли. Естественно, речь шла об армии, министр был в прекрасном расположении духа, говорил, что он сторонник профессиональной армии, хотел бы изменить призывной возраст с 18 на 21 год, офицеры делают все возможное для борьбы с дедовщиной и нет в стране более важных для государства людей, чем военные. Последовал вопрос: "Господин министр, кроме военных в стране есть люди антивоенные, пацифисты. Какова же их роль в жизни государства?". Ответ подтвердил самые худшие опасения. Министр сказал, что пацифисты -- люди антигосударственные, опасные и вредные для безопасности страны, подрывают военно-патриотический дух народа. Почему после такого ответа ведущий промолчал? Не подняла его внутренняя культура на комментарий, а ведь комментарии он очень любит и умеет делать.
После записи состоялось поздравление Владимира Познера с днем рождения, речь от журналистов произносил Влад Листьев, в зале присутствовала еще не работавшая в "МК" и не ездившая в Чечню Юлия Калинина, а в "МК" еще работал Дима Холодов, которого министр тоже слегка приложил за его публикации.
Учитывая важность сказанного министром, я пошел напрашиваться на организацию телепередач, посвященных пацифизму. Влад Листьев сказал, что сейчас некогда, очень некогда. Познер отшутился фразой: "У нас всегда пацифизм путают с гомосексуализмом." Если подумать, то именно в этом случае необходимы передачи, посвященные пацифизму, чтобы его меньше путали с другими физиологическими особенностями. Но подумать не удалось, телеведущие уже разбежались.
А потом взорвали Диму Холодова, а потом началось вторжение в Чечню, а еще позже Юля Калинина с Андреем Бабицким и спутниковым телефоном ползала под пулями в больнице Буденновска. Где причина, где следствие? И кто должен разбираться в ситуации, если не телевизор, радио, газеты.
На глаза попадает обложка журнала "Вокруг света" за август 2003 года, читаю "Обращение Кассиуса Клея", срочно открываю номер: как там описано одно из самых известных в истории публичных пацифистских выступлений?
Апрель 1967 года. На плацу военной базы в Хьюстоне перед призывной комиссией выстроились новобранцы, каждый из которых, согласно установленному правилу, обязан был, выслушав текст присяги, сделать шаг вперед. Когда офицер выкрикнул имя Мохаммеда Али, тот остался в строю. Соседи, стоявшие рядом, опасливо скосили на знаменитость глаза. Офицер, дернув плечами: "Оглох, что ли, парень?", снова гаркнул: "Мохаммед Али!". Но тот стоял как вкопаный. И этим было сказано все.
А что у нас? Евгений Кафельников, Егор Титов, Вячеслав Фетисов, Павел Буре, Александр Гомельский, скажите хоть слово о разоружении, о войне в Чечне, об отмене воинской повинности.
Евгений Кисин, Николай Петров, Слава Ростропович, поговорите с народом о самом главном, о мире, научите, как его сохранить.
Михаил Швыдкой в телешоу "Культурная революция" обсуждал почти все темы, но не пацифизм. А ведь это важнейший атрибут культуры, мы живем сейчас в десятилетие "Культуры мира", объявленное ООН ради воспитания молодежи в духе ненасилия, толерантности и сотрудничества. А школьная программа никак не может расстаться с курсом начальной военной подготовки, Юрий Лужков тратит сотни миллионов на "возрождение системы военно-патриотического воспитания школьников", и повезли их в летние военные лагеря, весело и "добровольно".
Каковы же основные направления пацифистской деятельности для России?
Отмена призывного рабства. Россия в 1991 году уже, казалось, стояла на пороге отмены призывной системы комплектования армии, но давление на Ельцина со стороны верхушки Генштаба и любителей взяток, обеспечиваемых призывом оказалось сильнее, чем давление сторонников военной реформы.
Сокращение численности военных. Сегодня количество вооруженных государственных служащих в России как минимум в 10 раз превышает хоть как-то обоснованное количество. Военные формирования заняты огромным количеством ненадлежащих занятий. Простейший пример -- система военкоматов для учета граждан по поводу отношения к военной службе. Вся эта работа ведется по месту жительства, она ведется с гражданским населением, и нет никакой необходимости, чтобы эту работу делали полковники, майоры и т.д. Более 200 тысяч офицеров просиживают кресла и стулья в кабинетах, все они обеспечены жильем по месту работы, а работа смехотворна по содержанию. Главное пламенно выступать за защиту Родины и собирать деньги с тех, кто хочет избежать призыва.
Сокращение вооружений. Это очень хорошо, что в 90-ые годы значительно сократилось производство оружия в России, но накоплено его было так много, что справиться с оставшимся трудно. Списанные подводные лодки, химические боеприпасы, тяжелая техника, стрелковое оружие -- охрана и обслуживание всего этого "добра" часто является главным обоснованием сохранения призывной системы.
Сокращение военных расходов. Но они постоянно растут, а с приходом Путина растут катастрофически, на 15--20% в год. Главным оправданием роста военных расходов всегда является колоссальный военный бюджет США.
Отказ от несения военной службы по убеждениям. С 1992 года каждый призывник в России может на законном основании отказаться от военной службы и заявить о желании заменить ее на гражданскую. Этим правом уже воспользовались, вероятно, не менее 2 тысяч призывников (среди них оба моих сына и более 300 призывников, которым я помогал лично), хотя оно яростно не признается военкоматами под руководством Генштаба.
Отказ от уплаты военных налогов. Такое движение существует в разных странах. В России оно почти отсутствует из-за того, что налоги единые, никак не разделены по целевому назначению.
Главный парадокс последнего десятилетия, главная трудность развития пацифистского движения -- это позиция движения солдатских матерей по вопросу отказа от военной службы по убеждениям с последующей АГС, позиция неприятия отказа по убеждениям как решающего направления борьбы за отмену призыва.
В силу того, что дедовщина, жестокое обращение, унижения и пытки в армии Советского Союза достигли катастрофического размаха, движение солдатских матерей было обречено на массовость и общественный резонанс.
Конечно, всегда находятся матери, которые сразу становятся под чуткое руководство военкоматов, под красное знамя оголтелого военного патриотизма. Один из самых ярких случаев был неоднократно показан по ТВ, когда мама солдата, погибшего в Чечне, ощутила после этого необходимость помогать ребятам, воюющим там, и военкоматам, отправляющим туда новых солдат. Понятно, что она пользовалась заметной поддержкой командования.
Но не о них сейчас речь. Я говорю о независимых самостоятельных организациях солдатских матерей, которые помогали жертвам дедовщины, бежавшим из войсковых частей, и консультировали призывников. Эти организации почти полностью отказались использовать международный опыт пацифизма в виде популяризации сознательного отказа от военной службы. В качестве магистрального направления была выбрана борьба за отсрочки по здоровью, откуда и пошло утверждение: "Здоровых призывников нет, есть недообследованные!" При этом они настаивают, что их главная цель -- отмена призыва через массовые отсрочки по здоровью, но не через АГС.
На мой взгляд, очевидно, что при таком подходе почти полностью исчезает прямая антивоенная направленность общественного движения. Ведь отсрочка по здоровью без отказа по убеждениям подразумевает, что призывник совсем не против военной службы, он бы туда пошел, но здоровье не позволяет. У Мохаммеда Али наверняка были возможности избежать призыва в армию путем поиска каких-то законных оснований или подкупа, но он выбрал принципиальную антивоенную позицию и дал тем самым сильнейший общественный импульс против войны во Вьетнаме. Он повел себя, как рядовой молодой американец. В этом сила позиции.
Другой аргумент солдатских матерей -- мы защищаем мальчика (призывника) от нападок военкома, от угроз прокурора, укрываем его от всяких возможных неприятностей, которые могут возникнуть при отказе по убеждениям, мы ведем себя, как заботливые родители. Я неоднократно был обвинен в том, что сажаю ребят в тюрьму, подставляю под уголовные дела, нарочно обостряю ситуацию для мальчика, заставляя его вступать в неравную борьбу с военными.
Я же, как заботливый родитель, хочу, чтобы дети были подготовлены к жизни в современном обществе. Первое, чему я должен научить призывника, который не хочет служить, -- это преобразовать мысли и неясные желания в слова и суметь сказать: "Я не хочу служить в армии!" Когда беседуешь с еще неподготовленным призывником, он почти всегда говорит: "А разве можно так сказать, да еще в военкомате?" Не только можно, но и обязательно нужно.
Второе, что должен понять призывник, -- он должен решать не только свою личную проблему, это крупнейшая государственная проблема, решать ее можно только совместными согласованными усилиями. Здесь действительно кажется, что есть некая излишняя подставка, излишнее обострение ситуации, но это только кажется. На самом деле его личная проблема возникла только из-за того, что до сих пор сохраняется бессмысленная система призыва, а сохраняется она только потому, что предыдущие поколения призывников недостаточно выступали против нее. Призыв не отменится до тех пор, пока количество отказов по убеждениям не станет заметным. Не отсрочек, а именно отказов по убеждениям. Ведь по отсрочкам и так сотни тысяч призывников не призываются, и этого военные не очень боятся, более того: они всегда это используют для обоснования недостатка солдат в армии, недостатка в военной подготовке молодежи. А вот отказы по убеждениям, которых всего сотни на всю страну, заставляют генштабовских динозавров трепетать не на шутку.
Третья наука для призывника -- это юридический минимум, доказывающий, что любой отказчик по убеждениям прав по закону и Конституция исчерпывающим образом дает ему право не идти на военную службу. Ну как можно было так мало использовать эту норму! Интересно, что она досталась нам, российским гражданам, в подарок от международного пацифистского движения, оно ввело право на отказ от военной службы в разряд обязательных требований к демократическому, культурному государству, которое еще не отказалось от обязательного призыва. Через Резолюцию ООН и требования Совета Европы эта норма была просто вписана в нашу Конституцию без какой-либо внутренней политической борьбы за нее, просто как одно из признанных прав человека. А потом начались мытарства правительственных военных в поисках всяческих способов непризнания этого права, и вот тут-то позиция солдатских матерей им очень помогла.
Если бы заявления на АГС сразу приняли бы массовый характер с 1993--1994 годов, призывной системы в России уже давно бы не было.