 |
Главная страница | Номера | Именной указатель |
Вероника Марченко
Объявленная ценность 000 рублей
В. Марченко -- председатель правления Фонда "Право матери".
Ежегодно в российской армии в так называемое "мирное время" погибает около трех тысяч человек. Погибает глупо, страшно и бессмысленно. От издевательств и избиений сослуживцев или офицеров, от неоказания своевременной медицинской помощи, из-за халатности и равнодушия командования. Есть еще и так называемые "техногенные" катастрофы, как, например, печально знаменитое падение вертолета МИ-8 или гибель подлодки "Курск"... Есть Чечня, ассоциирующаяся у меня с вагонами-рефрижераторами первой чеченской, заполненными трупами наших мальчиков и Богородским кладбищем Ногинска, куда свезли и захоронили под безымянными номерами тех, кого за время обеих войн так и не смогли опознать... Смерть в армии многолика, и лик этот воистину безобразен.
Уже стало привычным говорить, что жизнь солдата не стоит у нас ни копейки. Считается, что это метафора. Однако на самом деле бумажный ценник этой самой солдатской жизни существует в реальном воплощении...
С Галиной Николаевной Матафоновой из Тверской области мы впервые встретились в конце октября 1999 года. Год этот был и для нас и для нее тревожным: не успела закончиться первая чеченская война, как началась вторая. И Галина Николаевна с дочками, считавшие, что их Алеше с призывом повезло -- полтора года уже отслужил, а "Чечня", слава Богу, миновала! -- со страхом ждали от сына и брата писем. Но известие пришло не от него. Галина Николаевна пришла к нам со странным рассказом: некий москвич Валерий, с которым семья Матафоновых была знакома по своему прежнему месту жительства в Липецкой области, не имеющий отношения ни к военкомату, ни к военным вообще, сообщил ей телеграммой о гибели в Дагестане ее сына; и вопрос ее звучал по-матерински просто: "Что это? Разве такое может быть?.."
Неизвещение родителей солдат о том, что их сыновья пропали без вести или даже погибли -- дело в нашей армии распространенное. Если уж поворачивался язык у вояк говорить в лицо матерям, настаивающим на эксгумации и идентификации останков их детей, погибших на первой чеченской войне: "А тебе не все равно, кого хоронить?.." (эту фразу стерпела, выслушала не единожды Любовь Ивановна Тумаева из Нижнего Новгорода, которая 7 лет билась с военными за право похоронить своего сына, которого по ошибке под другой фамилией отправили чужой семье -- и не она одна!), то, что уж тут за преступление -- проинформировать родителей, ждущих от сыночка писем, что он уж месяц, а то и полгода как мертв и лежит в морге. Не призыв же, чтоб за ними за всеми бегать... А между тем это самая настоящая офицерская "неуставщина", ведь сказано в п. 343 Устава гарнизонной и караульной службы ВС РФ, что командир войсковой части обязан в тот же день известить о смерти военнослужащего его ближайших родственников и районный (городской) комиссариат по месту жительства семьи умершего!..
...Со слов знакомых поняв так, что гроб с телом сына отправлен по старому адресу, мать занимает деньги и едет в Липецкую область. Никакого гроба там нет, более того, из разговоров в военкомате выясняется, что тело ее сына, кажется, вообще в Ростове-на-Дону, в знаменитой 124-й судмедлаборатории, потому что повреждения страшные, узнать его нельзя, так что придется идентифицировать останки по образцу материнской крови. Официальной же "похоронки" так и нет!
...С переездом на новое место жительства -- в Тверскую область -- у Матафоновых связана отдельная история. Так получилось, что единственным мужчиной в семье был Ленька -- так его звали дома. В детстве он слезно упрашивал мать родить ему братика -- а получились две сестренки. Жили очень бедно. Ленька придумал план спасения от нищеты: по возвращении из армии собрался работать в Москве, чтобы содержать себя, мать и сестер. "Но вы должны быть ко мне поближе -- в Липецк не наездишься". И когда из Липецкой области проводили Леньку в армию, начали неукоснительно выполнять его план спасения: переехали "поближе к Москве", в Тверскую область. Мать устроилась на работу в леспромхоз -- сколачивать деревянные ящики. Зарплата -- 800 рублей. Но это больше того, что удавалось заработать, живя по прежнему адресу, да и платили вовремя, не задерживали. Домик -- собачья конура, поделенная на две комнатки, но в ожидании из армии сына и брата перебиться можно. Да и почти уже "перебились", служить Алеше оставалось полгода. Он попал в в/ч N 62892 в п. Мулино Нижегородской области. Аккуратно, раз в две недели писал домой.
Когда Галина Николаевна, после странной телеграммы знакомого, пришла в Фонд "Право Матери", то держалась одной надеждой: а вдруг в Ростове не он, вдруг слухи ошибочны, а Ленька жив?..
К сожалению, жизнь скупа на чудеса, и вскоре по сведениям, собранным нами буквально по крупицам, стало известно, что несколько человек из Ленькиной части 9 октября 1999 года были подбиты в своей БРМ, когда ехали на разведку. Шестеро спаслись, двое сгорели в прах. Один погибший призывался из Липецкой области, другой -- из Алтайского края... Задача работников 124-й СМЛ -- установить только, кому именно принадлежат какие останки. Выбор -- из двух обугленных скелетов...
Около двух месяцев шла идентификация. Наконец Галине Николаевне сообщили, что она может забрать из Ростова то, что осталось от ее сына. "Дети наши смешались своим пеплом, по кучкам разбирать пришлось, теперь мы -- родственники", -- сказала Галина Николаевна про встречу в Ростове с родителями того, второго мальчишки. Когда Ленька был собран в последний путь и его можно было вывозить, мать еще ждала прибытия представителей части, которые не просто из приличия, а по тому же Уставу обязаны участвовать в похоронах своих погибших сослуживцев. Не дождалась никого.
...Оболванивая родителей призывников рассказами о школе мужества, трубя о восстановлении в Чечне "конституционного порядка" и "территориальной целостности", военные стыдливо умалчивают о том, как они на самом деле относятся к погибшим. Если -- "конституционный прядок", если "целостность", если свято в это поверить, то наши несчастные мальчики, посланные на необъявленную войну -- не жертвы, а герои!.. Как же относится государство к своим героям, к родителям героев?
"...В наш маленький город ежедневно приходят "грузы-200", привозят и раненых ребят. Дима Маньковский был ранен в обе ноги осколками разрывной мины. Вместе с другими ранеными он лежал в полевом госпитале в Шали. Им не оказывали никакой медицинской помощи. Ребята сами, как могли, делали себе перевязки одним и тем же бинтом, поворачивая его на разные стороны, лежали и гнили. Отец Димы нашел его там и две недели прожил рядом с сыном..." Это строки из письма Ангелины Николаевны Казанцевой из Свердловской области.
А вот другие истории из почты нашего Фонда. Лилия Анатольевна Бюксель из Кемеровской области. Мать пятерых детей. (Теперь уже четверых). Похоронила мужа в 1995 г. Старший сын погиб в Чечне 8 ноября 1999 г. при исполнении воинского долга. Из оставшихся четверых детей старшему одиннадцать лет. Они впятером живут в ветхом полусгнившем доме, построенном в 1905 г. Мама -- безработная, раньше работала в магазине, но его закрыли несколько лет назад. Единственным источником существования этой семьи являются пособия на детей, но задолженность по их выплате тянется с 1997 г. Большая часть этих денег уходит на отопление дома, угля за зиму сгорает 7 тонн, но протопить "гнилушку" очень трудно. Они живут в постоянной борьбе за выживание при отсутствии средств на продукты, лекарства, одежду, другие предметы первой необходимости. "Не за себя боюсь, а за детей, -- ведь могут очерстветь душой от такой жизни", -- пишет Лилия Анатольевна...
Антонина Николаевна Погодина -- из Владимирской области. Сын Денис Зеленов, 1980 года рождения, 14 февраля 2000 г. умер от ран, полученных в Чечне. В марте 2000 г. после обследования условий проживания ее семьи был составлен акт о непригодности данного жилого помещения к проживанию, поскольку квартира не отвечает установленным действующим законодательством РФ санитарным и техническим требованиям. Ей обещали дать новую квартиру. Пока ничего не сдвинулось с мертвой точки. Муж Антонины Николаевны умер. С ней живут две дочери 11-ти и 9-ти лет. Мама работает во Владимире, и каждый день ездит из своего поселка в город. Дети остаются в доме, в котором нет центрального отопления. Мать опасается пожара от обогревателя...
Иван Юнисов из Саратовской области, брат погибшего в Дагестане 19 сентября 1999 г. Николая. Мать Николая и Ивана лишена родительских прав. Ребята выросли в детском доме, затем -- в интернате. Николай попал в армию, в морскую пехоту, где и погиб, а Иван заканчивает профтехучилище и пока живет в общежитии. По окончании училища он потеряет право на место в общежитии, но даже и живя в нем, он весьма нуждается в деньгах. По российскому законодательству, братья и сестры погибших в армии не имеют права на выплаты, которые полагаются родителям, супругам и детям погибших в армии. Таким образом, смерть Николая обошлась государству совсем дешево, поскольку его единственный родственник как бы таковым для закона не является.
Как говорится, "здесь -- не Чикаго, мальчики", то бишь не Арлингтонское кладбище.
...Гроб с телом Алеши Матафонова едет багажно-товарным поездом. Ранним утром пятницы прибывает на Павелецкий вокзал. В перевозочном документе на багаж рядом с номером и шифром поезда проставлено: "вид отправки: гроб с телом воина МО, количество мест 0001, вес 00300 кг, сумма за наличные 000000 руб., объявленная ценность -- 000000 руб."