 |
Главная страница | Номера | Именной указатель | Где купить журнал |
Сергей ЕгоровРеформа без концепции
С. Егоров - доктор технических наук, профессор.
Судебно-правовая реформа в нашей стране закончилась, так и не начавшись.
Закончилась потому, что все предполагавшиеся "реформой" законы уже приняты (новые Уголовно-процессуальный кодекс, Гражданский процессуальный кодекс и Арбитражный процессуальный кодекс, Закон "Об органах судейского сообщества в РФ", Закон "Об адвокатуре", поправки в Закон "О судебной системе" и в Закон "О статусе судей в РФ"). Так и не начавшись - потому, что реформирование судебной системы с принятием этих законов и поправок не произошло. Если, конечно, под реформированием понимать существенные изменения в функционировании судебной системы, а не косметическую приборку. Ведь, по сути, не реформирован ни один из элементов судебной системы: судоустройство, судопроизводство, конституционное судопроизводство, гражданское судопроизводство, уголовное судопроизводство, административное судопроизводство, прокуратура, адвокатура.
Вместе с тем говорить, что нас обманули, пообещали какое-то конкретное реформирование, а потом своих обещаний не выполнили, было бы не совсем корректно. Ничего конкретного нам и не обещали. Общественности не был предъявлен документ под названием "Концепция судебно-правовой реформы", так что нам сегодня не с чем сравнивать полученные результаты. Разве что с тем, что каждому из нас хотелось бы получить от судебно-правовой реформы.
Все перечисленные элементы имеют огромное поле для реформирования, о чем даже коротко сказать в одной статье не представляется возможным. Если для начала сконцентрировать внимание только на первом элементе судебной системы - судоустройстве - можно было бы предложить следующие задачи реформирования:
1. повышение качества судейского корпуса;
2. усиление независимости судей (но не от закона);
3. повышение качества работы судей.
Если теперь посмотреть на результаты "реформы", то коротко можно сказать: ни одна из этих задач не решена. Более того, ни одна из них даже не была поставлена. Но не будем голословными.
Что касается повышения профессиональных качеств судейского корпуса, то такой задачи просто не ставилось. Более того, складывается впечатление, что вектор изменений совсем не позитивен. Судите сами. Например, статус норм о наделении судей полномочиями и о сроках этих полномочий понижен с уровня федерального конституционного закона до просто федерального. На деле это означает, что теперь поправки к закону могут приниматься не двумя третями депутатов, а простым большинством. Что весьма существенно, если иметь в виду дальнейшее "совершенствование" этих законов...
Естественно, сохранена норма о конкурсном отборе кандидатов на должность судьи ("естественно" - потому что заявить в открытую о своем сокровенном желании назначать судей по собственному произвольному усмотрению судейское начальство позволить себе пока не может). Но по большому счету авторы реформы никакого конкурса в общепринятом понимании этого слова и не предполагают: в законе не прописаны никакие критерии победы в этом конкурсе.
Более того, в законе речь идет о конкурсе только для лиц, не являющихся судьями, поскольку квалификационный экзамен все судьи сдают только единожды. Забавно, но реформаторы считают, что судьи и уголовных, и гражданских составов судов, и судов общей юрисдикции, и арбитражных должны сдавать одинаковый экзамен, поскольку и в законе они не разделены. Этот вопрос вообще не оговорен. По факту так и происходит: например, в нашей коллегии имеются всего 25 экзаменационных билетов по xtnsht вопроса каждый, покрывающие все нормы материального (уголовного и гражданского) права, а также все процессуальные нормы судопроизводства (в том числе и арбитражного). Однако этот экзамен не является элементом конкурса, поскольку система оценки двухбалльная: сдал или не сдал. От того, как именно сдаст экзамен претендент, его назначение или неназначение никак не зависит.
Многочисленные предложения о том, что каждое продвижение судей по службе должно производиться только на конкурсной основе с обязательной сдачей соответствующего экзамена (что, без сомнения, привело бы к резкому повышению профессиональных качеств судейского корпуса), к сожалению, не нашли понимания и поддержки ни у наших реформаторов, ни у законодателя.
Теперь о независимости. Из всех поправок к Закону "О статусе судей в РФ" в качестве усиливающего независимость судей можно признать только исключение из ст. 14 в качестве основания для прекращения полномочий судей пп. 9 п. 1: "совершение поступка, позорящего честь и достоинство судьи или умаляющего авторитет судебной власти". В последние годы этот подпункт стал буквально "притчей во языцех": практически все расправы с неугодными судьями совершались на основании именно этой формулировки. Поэтому приветствовать можно было бы даже такую малость. Можно было бы... Если бы наш закон не был бы тут же дополнен ст. 121: "Дисциплинарная ответственность судей", согласно которой за совершение дисциплинарного проступка (нарушение норм настоящего закона, а также положений Кодекса судебной этики, утвержденного Всероссийским съездом судей), на судью может быть наложено дисциплинарное взыскание в виде досрочного прекращения его полномочий...
Кроме того, в новой редакции закона из ст. 16 исключен п. 2, на весь мир провозглашавший невозможность привлечения судей как к дисциплинарной, так и к административной ответственности. По поводу дисциплинарной ответственности мы уже говорили, а вот норма, предоставляющая возможность привлечения судей к административной ответственности, инкорпорирована в ту статью, которая издевательски называется "Неприкосновенность судьи". Предельно очевидна железная логика реформаторов: возможность привлечения судей к обоим видам ответственности, несомненно, повышает их неприкосновенность.
До "реформы" проведение в отношении судьи каких-либо оперативно-розыскных мероприятий без возбуждения в отношении него уголовного дела было невозможно. Ст. 16 новой редакции закона в п. 7 допускает на основании решения судебной коллегии, состоящей из трех судей, личный досмотр и обыск судьи, проникновение в его жилище и служебное помещение, в личный или используемый им транспорт, прослушивание его телефонов, перлюстрацию его корреспонденции, а также производство досмотра, обыска или выемки вещественных доказательств, в том числе принадлежащих ему имущества и документов. Причем п. 8 этой же статьи трактует права и неприкосновенность судьи таким образом, что в привлечении его к административной ответственности, возбуждении уголовного дела, привлечении в качестве обвиняемого, в проведении в отношении него оперативно-розыскных или следственных мероприятий может быть отказано только в случае (вдумайтесь!), если эти действия обусловлены позицией, занимаемой судьей при осуществлении им судейских полномочий. Как это определить, доказать и кто это будет делать? Не иначе как наш законодатель-реформатор абсолютно убежден, что все судейское руководство сплошь состоит из жаждущих себя высечь унтер-офицерских вдов... Может быть, вместо этих новаций, лучше вернуть отмененный п. 9 ст. 14 старого закона?
И наконец, финальный и, естественно, мажорный аккорд всего закона: п. 2 ст. 13, позволявший судье обжаловать в Высшую квалификационную коллегию и в Верховный суд приостановление его полномочий в связи с привлечением к уголовной ответственности или заключением под стражу, отменен. Теперь этого обжаловать нельзя - вот тебе, бабушка, и Юрьев день...
В сложившейся ситуации особенную важность приобретает порядок формирования и функционирования всевозможных органов судейского сообщества - собраний, съездов, советов, квалификационных коллегий. От них зависит и назначение судей, и прекращение их полномочий, и утверждение кодекса судебной этики, и многое другое. Но, как можно понять из текста Закона РФ "Об органах судейского сообщества в РФ", никакой демократизации их формирования и функционирования не предусматривается. Так, нигде в законе не говорится о порядке выдвижения кандидатур для избрания в эти органы. Это означает, что разработка такой процедуры отдана на откуп уже существующим органам, что, по сути, гарантирует им самовоспроизводство в существующем виде на вечные времена.
А это, в свою очередь, означает, что авторов судебно-правовой реформы сегодняшний уровень демократичности судейского сообщества вполне устраивает, поскольку он обеспечивает достаточную управляемость третьей власти.
Почти всегда и везде власть мало заботит независимость, беспристрастность и компетентность судей. Для нее значительно важнее сделать их лояльными и управляемыми. И это несмотря на то, что по смыслу юстиции судейское сообщество должно сплошь состоять из ответственных граждан, весьма квалифицированных специалистов, каждому из которых общество доверило огромную власть. Суд - это не армия и даже не завод, где должна быть строгая иерархия. Все члены судейского корпуса абсолютно равноправны. Казалось бы, понятно: это означает, что любой член судейского сообщества в состоянии принять действенное участие в рассмотрении любого вопроса, касающегося функционирования судейского сообщества, и ему законом должно быть гарантировано такое право. Существует единственный способ реализации такой возможности, который одновременно является и самым демократичным. Это - жребий. И если процедуру выдвижения кандидатов во всевозможные управляющие органы - съезды, советы, коллегии и т.д. ограничить обычной жеребьевкой, то в руководстве будут не всегда одни и те же "заслуженные" лица, а сможет оказаться любой рядовой судья. Только тогда можно будет определенно сказать, что все решения по функционированию судейского сообщества принимает именно сообщество, а не его давно уже прогнившая верхушка, которая упорно не дает нам выбраться из прошлого. Неужели кому-то непонятно, что если одного и того же человека в течение многих лет назначают на должность председателя чего-либо (все равно чего: суда ли, квалификационной ли коллегии, иного органа), значит, такой человек весьма удобен вышестоящему руководству и власти...
Иначе говоря, проведенное "реформирование" судоустройства совсем не соответствует тем целям, которые мы сформулировали в самом начале наших рассуждений. Но, может быть, мы неправильно сформулировали эти цели? Может быть, "реформаторы" ставили перед собой цели иные? Мы этого не знаем и, наверное, никогда не узнаем - "реформаторы" стойко уклоняются от обсуждения этих вопросов.