 |
Главная страница | Номера | Именной указатель | Где купить журнал |
Наталья МавлевичНечрезвычайные меры
Когда в прошлом году из президентских уст прозвучал призыв обратить внимание на масштабы детской беспризорности и безнадзорности, все будто враз прозрели и ужаснулись. Последовали указы, кампании, программы, парламентские слушания, образовались комитеты, службы и ведомства, заработали кинокамеры, закипели ток-шоу. Чрезвычайная ситуация! А раз так, то и меры, разумеется, нужны чрезвычайные. То есть для России самые привычные. Результаты тоже чрезвычайно обычные.
Так вышло, что в феврале этого года мне пришлось побывать в отделе опеки и попечительства одной из московских управ в самый разгар столичной программы "Подросток". Во исполнение ее вся работа отдела была экстренно свернута, а сотрудницы каждый вечер совершали рейды по окрестным подвалам. Я очень живо представила себе педагогическую бригаду из двух чиновниц управы и участкового милиционера и спросила: "А что же вы с этими подростками будете делать? Куда их отправлять?" "Да что вы! - махнула рукой немолодая и далеко не спортивной комплекции собеседница. - Разве нам за ними угнаться? Мы в один подвал, а они в другой." Через месяц программа завершилась. Первого марта подвалы снова зажили налаженной, привычной жизнью.
Тех, кто все же попался, - в результате, конечно, не подвальных вылазок чиновниц, а крутых милицейских облав (ловили на вокзалах, как рыбу в садках: кто-кто, а вокзальная милиция и до начала кампании знала, где роятся беспризорники), государство облагодетельствовало. Их пристроили. Куда?
Передо мной документ с грифом "МВД России. Служба общественной безопасности. Главное Управление обеспечения общественного порядка" под названием "Об исполнении Российской Федерацией обязательств, принятых в связи с подписанием Конвенции ООН о правах ребенка, аналитические материалы". На первой же странице гордо заявляется, что "МВД России в соответствии со ст. 20 Закона "О Милиции" и ст. Ст. 20, 21 Федерального закона "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" (вдумайтесь в эту цепь родительных падежей - кажется, с каждой родительной ступенью повышается степень казенности) осуществляет меры, направленные на защиту несовершеннолетних от всех форм насилия, их прав и законных интересов." Далее цифры: сколько "неблагополучных родителей подвергнуты мерам административного воздействия, сколько лишены родительских прав и т. д. и наконец:
"Принимая во внимание, что статья 20 Конвенции гласит, что "ребенок, который временно или постоянно лишен своего семейного окружения или который в его собственных интересах не может оставаться в таком окружении, имеет право на особую защиту и помощь, предоставляемые государством, (...) МВД России по состоянию на 2002 год проделана следующая работа:
- в соответствии с Федеральной целевой программой "Профилактика безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних на 2001-2002 гг." для нужд профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних выделено 7 050 000 руб., из которых 7 000 000 руб. выделено для приобретения автотранспорта, бытовой техники и т. д. для ЦВИНПов, а 50 000 руб. для НИИ в целях финансирования составления криминологического прогноза развития подростковой среды."
Кто такие ЦВИНПы, поглотившие все средства, выделенные на борьбу с безнадзорностью, так что только хвостик остался на научный прогноз? Центры временной изоляции для несовершеннолетних правонарушителей. Нужны объяснения?
Беспризорников с вокзалов (это их главным образом касается федеральная программа) заметут в новенькие автофургоны, привезут в новенькие ЦВИНПы, в лучшем случае, обогреют новенькой бытовой техникой, помоют и... отправят по месту жительства, откуда они очень быстро стекутся на те же вокзалы. Применять описанные чрезвычайные меры -- все равно что пытаться разгрести омут метлой.
Не только центры временной изоляции, но никакие, самые благоустроенные, приюты, никакие детские дома эту проблему не решат. Вокзальная жизнь, вольная, веселая, яркая, затягивает быстро, привычка нюхать клей за несколько месяцев вызывает необратимые изменения в психике. Помочь можно только тому, кто хочет выбраться, а таких очень и очень немного среди детей улицы. Это - страшная истина, с которой трудно, если не невозможно, смириться. Я разговаривала с добровольцами из НАНа (общественный фонд "Нет алкоголизму и наркомании"), которые несколько лет подряд работали с такими детьми, причем не отлавливали их большими партиями, а долго и терпеливо работали с каждым, никого не принуждали, помогали решать проблемы с жильем, учебой, работой. И лишь единицы из сотен смогли захотеть (именно так!) изменить образ жизни.
Это не значит, что надо махнуть рукой на детей из подвалов и с вокзалов и просто изолировать их понадежнее, чтобы не мешали общественному благолепию. Ни бравыми марш-бросками, ни отдельными жалостливыми акциями ничего не изменить. (Накормить голодного, конечно, дело святое, полезное для души дающего, но души привыкающих к паразитизму детишек так недолго и погубить. Пропадать от голода ребенок скорее будет в родительском доме, когда мама в запое и третий день забывает покормить, или в детском доме, если попадется вороватый директор, но не в клоаке мегаполиса, где всегда можно разжиться хот-догом, наесться до отвала "ништяками", получить тарелку гуманитарного супа.). Вернуть огромное количество потерянных детей мы никогда не сможем, хотя обязаны каждому протянуть руку, дать шанс. К счастью, есть немало душевно неистощимых людей, которые готовы, не отчаиваясь из-за неудач, кропотливо, неустанно работать и распутывать колтун по волосикам. Деньги федеральной программы было бы разумнее расходовать не на прогнозирование преступности и не на транспортные перевозки из пустого в порожнее, а на оплату работы таких специалистов и на обучение других таких же. До сих пор мне не приходилось слышать ни о чем подобном, хотя, справедливости ради, надо сказать, что в предпоследнем пункте рекомендаций октябрьских парламентских слушаний в самых общих словах признана необходимость "подготовки кадров по работе с уличными детьми."
Но еще важнее изменить направление и объект борьбы. Не все национальные традиции достойны уважения, от некоторых неплохо бы и отделаться, да не выходит! Одна из таких маниакальных российских традиций - дремучая вера в действенность насилия. Растет наркомания? Ужесточить наказания для наркоманов. Не помогает? Еще ужесточить. Сосредоточить боевые действия в руках ОБНОНа, чтобы он карал больных и лелеял корни болезни. Словом, включить на всю железку газонокосилку и вперед. И, разумеется, отстранить всю штатскую общественность, нечего мешаться под ногами. Газонокосилка плуга не заменит, зато от нее много шума и клочья во все стороны летят, да и кому это надо пахать, надрываться, потом еще что-то сажать да растить! Этак можно без работы и без кормушки остаться, если не с чем будет бороться.
Государство принципиально держится за монополию на сирот. Устраивает для них большие накопители (теперь, правда, пошла мода на заведения помельче)... ну и копит, копит, копит.
Ежегодно в РФ регистрируется 140-160 тысяч новых сирот. По данным, обнародованным вице-премьером РФ Валентиной Матвиенко, в государственных учреждениях для сирот насчитывается сейчас 300 тысяч детей. От 700 до полутора тысяч беспризорников в день отлавливает милиция, основную долю их составляют воспитанники интернатов и детдомов. Ежегодно пять тысяч подростков после детского дома сразу попадают в тюрьму. Какие же выводы делает из этой невеселой статистки государство? Строит новые детские дома. Из которых снова будут выходить неприспособленные к жизни, практически беспомощные подростки. Государство, в порядке экстренных мер, постановляет строить, помимо детдомов, реабилитационные центры для выпускников детдомов. Как будто капитан получившего пробоину судна, вместо того чтобы латать ее, подключает к спасательным работам все новые и новые помпы - авось перекачают море.
Прошло полтора десятка лет, с тех пор как тема о государственной системе призрения перестала быть запретной. Первые публикации производили шоковое впечатление, снятые в одном из российских интернатов для сирот-инвалидов кадры потрясли весь мир и, прежде всего, самих россиян. За это время многое изменилось к лучшему. Однако и по сей день за воротами детских домов и особенно интернатов для сирот подчас царит самоуправство и изуверство. Вот, например, история, которая разыгралась этим летом. В селе Бельское Устье Псковской области находится психоневрологический детский дом, который буквально кормит всех жителей этого местечка. Сельское хозяйство здесь давно пришло в упадок, так что бывшие доярки и скотницы с радостью устраиваются... воспитателями больных сирот. Похоже, излюбленным методом лечения здесь была трудотерапия в таком оригинальном варианте: детей посылали в лес за черникой, которую у них покупали воспитатели - по пять рублей за трехлитровый бидон. Не хватало одежды, детей утепляли рваными полотенцами. Сами воспитанники - и в этом подлость каждой такой истории: ведь это, увы, не единичный случай! - совершенно беспомощны, у них нет родственников, которые могли бы пожаловаться. К счастью, за сирот заступился один из общественных фондов, защищающих права детей. По его настоянию в Бельское Устье была направлена комиссия из Минздрава РФ, которая оперативно обследовала 45 детей... за два часа и вполне удовлетворилась состоянием детей и их диагнозами. После обращения фонда непосредственно к Валентине Матвиенко прибыла вторая комиссия, которая работала пять дней. Оказалось, что около половины детей не имеют никаких психических заболеваний, а их диагноз - педагогическая запущенность. Между тем, их "лечили" сильнейшими психотропными средствами. И руководствовались при этом национальными традициями: как же, дети трудные, значит, нужны чрезвычайные меры!
Педагогическая запущенность развивается, когда ребенок лишен внимания и любви, растет в казенной обстановке, привык к жестокому обращению. По существу, все наше общество, взрослое поколение которого росло в советской казарме, страдает педагогической запущенностью. В этом его трагедия.
Как ни парадоксально псковская история - не самое страшное в сегодняшнем положении дел. В конце концов, можно (хотя далеко не всегда!) найти управу на изуверов. Можно - теоретически! - довести все детские дома страны до уровня столичных. А в Москве дети сыты, одеты, их водят на елки, им присылают гуманитарную помощь. (Правда, порой происходят необъяснимые вещи. По свидетельству руководителя одного из общественных движений, как-то раз в столичный детский дом поступили японские небьющиеся чашки. Кинохроника запечатлела момент дарения: даритель эффектно ахнул чашечку об пол и поднял ее целой и невредимой. Спустя год вся посуда оказалась списала "в бой". Директор другого детдома, получив разрешение отобрать на складе пожертвований нужные вещи, взял 250 комплектов белья для новорожденных, при том что ни одного младенца в детском доме нет и быть не может. Полученные им же две сотни пледов канули в безвестность - по крайней мере, на кроватях детей они не обнаружились. Ведь гуманитарная помощь практически не учитывается. И опять-таки, пишу об этом в скобках, потому что и не воровство - еще одна милая отечественная традиция! - наносит наибольший вред детям.) Но даже в теории нельзя воспитать полноценную личность, зрелого, ответственного человека в клетке, пусть даже золотой, в казарме, пусть даже самой гуманной.
Говорить на эту тему как-то даже неловко. Никто и не спорит. Все согласны. Руководители всех регионов страны пишут в отчетах правильные слова о приоритете семейных форм воспитания сирот. Однако дальше деклараций дело почти не движется. Декларации произносятся с лежачего камня, который давно стал преградой потоку живой воды.
В России сегодня существует немало неправительственных организаций, действующих в интересах детей. Около пятисот из них из них объединяет учрежденный в июне 2002 года Союз "Гражданское общество - детям России". Председатель Союза - Элла Памфилова, среди членов координационного совета - люди с безупречной репутацией, такие, как доктор Мира Леонид Рошаль, президент Российского комитета "SOS - Киндердорф" Елена Брускова. Входит в совет и лидер Международного общественного информационно-просветительского Движения "Добро - без границ" Светлана Бочарова.
Двадцать семь московских приемный семей, объединенных благотворительной программой "Приемные семьи - Право на семью", которую вот уже пять лет осуществляет Движение, - пример того, что может сделать общество без вмешательства государственных чиновников, а часто, увы, вопреки этому вмешательству.
Один из воспитанников Татьяны и Юрия Волгиных, Вадим, попал в этот дом с улицы с ярко выраженным "синдромом Маугли". Сейчас юноша заканчивает юридическое образование и мечтает о втором, театральном. Регистрация приемной семьи в управе Северное Чертаново стоила Волгиным двухлетних мытарств и, возможно, не состоялась бы и по сей день, если бы не настойчивые ходатайства юристов "Добра - без границ". Вся семья, с родными и приемными детьми, живет в трехкомнатной квартире, и рассчитывать на то, что государство выполнит свои обязательства и предоставит дополнительную площадь, не приходится.
Людмила Новосельская и Анатолий Курилов, родители девяти приемных детей, вот уже почти три года воспитывает мальчика, больного гемофилией, который был передан им домом ребенка. В детском доме Леше было не выжить. Сейчас это веселый сообразительный мальчуган, он нормально развивается, ходит в школу, его лечат лучшие столичные врачи. Но два года две московские управы не могли выяснить, к которой из них он должен быть приписан, а потому договор о передаче ребенка на воспитание в приемную семью не был подписан и ни копейки денег, гарантированных законом, семья не получала. Лиля, которую Людмила и Анатолий в восемь лет забрали из детского дома, сейчас учится в МГУ, владеет несколькими языками.
Уже второе поколение детей растят Наталья и Алексей Быховы, их семейный детский дом был одним из первых в стране. У них уже есть внуки, многие из первых питомцев получили высшее образование.
В семьях Калмыковых и Бухтояровых свои трудности: подросли дети, им пора получать паспорта, и тут выяснилось, что они "юридически не очищены" (есть такое изящное канцелярское выражение), то есть их неизвестно где находящиеся родители не лишены родительских прав, и из-за этого возникают недоразумения с документами. Органы опеки, в чью прямую обязанность входят именно эти поиски и процедуры, недовольны: отчего приемные родители не позаботились все уладить.
Складывается абсурдная картина: государство в лице своих чиновников изо всех сил сопротивляется нормальному жизнеустройству сирот. Каких только унизительных намеков не приходится выслушивать людям, пожелавшим взять на воспитание сирот: их подозревают в корыстных умыслах, в том, что они хотят присвоить сиротские деньги, улучшить за их счет свои жилищные условия, эксплуатировать детский труд... Спасибо юристам "Добра - без границ", хотя бы частично избавивших самоотверженных отцов и матерей от бесконечных тяжб и хождений по инстанциям.
Основной спонсор программы "Приемные семьи" - Международный женский клуб. Но на нужды детей охотно откликаются многие. У детей, попадающие в приемные семьи, как легко догадаться, возникают проблемы со здоровьем, учебой, поведением, которые не всегда разрешимы на уровне районной поликлиники или классного руководителя. Подопечные "Добра - без границ" учатся в негосударственной школе "Кредо - Якиманка", где у каждого - своя программа. С детьми занимаются учителя-волонтеры, их консультируют квалифицированные психологи (в том числе едва ли не единственный на страну специалист по клептомании); ежегодные бесплатные обследования детей проводит Клиника детских болезней при Академии медицинских наук им. Сеченова. Благодаря артагентству "Краутерконцерт" (руководитель Александр Краутер) дети московских приемных семей слушают концерты Башмета, Плетнева, "Виртуозов Москвы". Каждую весну их приглашают на музыкальный фестиваль "Черешневый лес". Многие семьи устраивают и домашние концерты, о каких обычным, замотанным бытом родителям приходится только мечтать. Училище при Московской консерватории, кондитерская и обувная фабрики, отдельные предприниматели не просто оказывают душеспасительную гуманитарную помощь, а обеспечивают конкретных детей конкретными вещами и услугами. Система материальной поддержки семей устроена так, что учитываются особенности каждого дома. Одной семье нужна стиральная машина, другой - музыкальный центр, одному ребенку требуется зимняя одежда, другому необходима скрипка, этому надо объяснить таблицу умножения, а тому - найти художественную студию.
Разумеется, в жизни не бывает идиллий. Дети в приемных семьях не самые "легкие", многие из них попали сюда с той самой педагогической запущенностью, о которой уже шла речь, многие успели хлебнуть лиха дома или на улице, и это не остается бесследным. Воспитанник одной из семей сорвался - попал в наркотическую зависимость, и родители ничего не смогли сделать. События развивались по стандартной схеме, и сейчас юноша отбывает срок наказания. Есть ли в этом вина приемных родителей? А сколько молодых людей из обычных и вполне благополучных семей попадают в сходные трагические истории? А если бы это случилось (как и случается нередко) в детском доме? Стал бы кто-нибудь из персонала писать мальчику такие письма, какие он получает от родителей, братьев и сестер? Его любят и ждут, а потому он не теряет надежды на лучшее.
"Добро - без границ" помогает не только приемным семьям, но и людям, которые хотят взять на воспитание одного ребенка и растить его как родного. Установленный ныне порядок усыновления таков. Желающие стать приемными родителями подают заявление в органы опеки и попечительства при местной управе и прилагают пакет документов (справки о состоянии здоровья, доходах, жилищных условиях и проч.). Далее они получают - или не получают - право посетить детский дом и встретиться с детьми, подлежащими усыновлению. Директор детского дома, познакомившись с претендентом, разрешает им посещать ребенка и затем дает (или не дает) согласие на то, чтобы передать его в семью. Дальнейшая, окончательная процедура опять-таки зависит от органов опеки. Инспектор опеки распределяет блага и дает права, он дает заключение о признании ребенка сиротой, о лишении родительских прав, об учреждении опекунства. Иными словами, в руках одного человека находятся судьбы взрослых и детей, и часто он руководствуется при этом, мягко говоря, субъективными соображениями. Оспорить же действия такого чиновника практически невозможно. Он подчиняется только главе управы, а тот на своей территории - царь и бог. Можно, конечно, подать иск в суд, но инспектор опеки работает в постоянном контакте с судьей, так что объективности ждать трудно. Чтобы не заниматься голословными обвинениями, приведем несколько примеров из практики юристов "Добра - без границ".
О первой из этих историй, кажется, знает вся столица из публикаций "Московского комсомольца". Она началась в мае 2001 года, когда найденный на помойке трехлетний мальчик Денис попал в больницу и прожил там полгода, потому что дома у него не было. Благодаря газете нашлись люди, пожелавшие усыновить Дениса. Ирина Блок и Сергей Попов собрали документы и готовы были взять мальчика в семью. Но не тут-то было. Инспектор опеки Таганской управы отправила ребенка в детский дом. А директор детского дома стала чинить препятствия Ирине, чуть не отдала Дениса другой женщине. Два месяца женщину гоняли по инстанциям, требовали новых и новых документов и справок, наконец директор детдома в лицо сказала ей: "Вы мне не по душе!" Лишь благодаря энергичному вмешательству Движения и журналистов Ирина и Сергей все же добились усыновления Дениса.
Марина Нистратова восемь месяцев добивалась разрешения удочерить девочку, которая бросилась ей навстречу в детском доме с криком "Мама!", но не получила даже разрешения на опеку. Инспектору опеки не понравилось, как она одета (нет богатой шубы, а настрадавшиеся сироты достойны обеспеченной жизни), а директор детдома запросила выкуп в несколько тысяч долларов. Марина и готова была отдать деньги, но не в карман взяточнике, а на нужды детей. Для Марины все кончилось хорошо, она получила в рязанском детдоме полуторагодовалую девочку, а вот ее маленькая тезка в московском детдоме, должно быть, не понимает, почему за ней так и не пришла нашедшая ее наконец мама.
И опять история, рассказанная "Московским комсомольцем" и продолжающаяся по сей день. Тридцатилетний Сергей Шалыгин из подмосковного города Истра не собирался обзаводиться приемным ребенком, но судьба свела его с тринадцатилетним Димой Тарасовым, воспитанником детского дома в Петрове-Дальнем. Они познакомились в больничной палате и, пока заживали сломанные ноги, привязались друг к другу. Сергей стал навещать Диму, подал в отдел опеки документы для оформления опекунства. Но чиновники по непонятным причинам сочли его неподходящим кандидатом в опекуны (в небольшом городе Сергей известен своей добротой, порядочностью, отзывчивостью), ему делали намеки, а когда он их "не понял", начали отказывать даже в свиданиях с мальчиком. В один прекрасный день Дима остался у Сергея и отказался возвращаться в детдом. Но истринская администрация и директор детдома желанием ребенка пренебрегли и подали в суд на Сергея за незаконное удержание ребенка. Суд постановил: Дениса вернуть в детдом. Судебный исполнитель с этой миссией не справился, участковый милиционер отказался помогать его, не усмотрев ничего противозаконного в том, что подросток хочет остаться там, где ему хорошо. Новое постановление суда санкционирует насильственное водворение Димы в детский дом. Дима сам пытается пожаловаться в суд на ущемление своих прав, ему отказывают в иске - несовершеннолетний! 30 октября Московский областной суд с грубыми процессуальными нарушениями утвердил решение истринского суда. Сергей подал жалобу в Верховный суд.
Когда видишь все это и выслушиваешь нескончаемую хронику войны частных лиц и общественных организаций с чиновниками, возникает вопрос: какой смысл в этой войне? Почему директор детского дома или инспектор отдела опеки, то есть именно те лица, которые обязаны по закону заниматься устройством сирот в семью, выполняют прямо противоположную функцию и становятся между ребенком и семьей? Тому несколько причин. Первая, самая безобидная, - это обыкновенная, родная, исконная лень. Приемные семьи - лишняя головная боль. Давай им помещения, делай им ремонт за казенный счет, проверяй их, вникай в их проблемы. Да и дети-то часто из чужого округа - чужие, значит, дети. Куда проще сдать беспризорников и сирот в детдом и механически отчислять им из бюджета определенную сумму. И нечего соваться - пусть ими занимаются специалисты!
Вторая причина тоже традиционная - обыкновенная коррупция. Сироты - источник немалых доходов для тех, кто самоуправно распоряжается их судьбами. "Без десяти тысяч зеленых нечего и думать получить ребенка в усыновление", - устало сказал мне знакомый московский адвокат, ведущий дела по семейному праву. Подтверждение тому - истории Сергея и Марины, у которых прямо или косвенно вымогали деньги. А еще более ошеломительное подтверждение - расходы, которые закладывают работающие в России иностранные агентства по усыновлению на "выкуп" больного (других иностранцам не отдают) ребенка из детского дома, в среднем они составляют около 20 тысяч долларов. За вычетом всех комиссионных, ради которых работают агентства, остаются огромные суммы, обозначенные как пожертвования детдому, "социальный сервис" и т. д. Кто получает эти пожертвования и как ими распоряжается, остается только догадываться.
Третья причина сродни второй, но не носит столь откровенно криминального характера. Не только отдельному, нечистому на руку чиновнику выгодна государственная монополия на сирот, но и всей чиновничьей корпорации в целом. Ведь ребенок - лишь последнее звено в цепочке, которая протянулась от госбюджета до детского дома. Государство затрачивает в месяц не менее 6 тысяч рублей на одного ребенка в детдоме (в Москве эта цифра гораздо больше), но львиная доля этой суммы идет на содержание чиновников разных уровней, занятых всевозможным оформлением, управлением, прогнозированием и проч., мушиная отчисляется на зарплату воспитателям и совсем гроши достаются самому питомцу. Ребенок, принятый в приемную семью, обходится казне в гораздо меньшую сумму, ему выплачивают от 700 до 2500 рублей в месяц (в зависимости от региона). Если же говорить, так сказать, о рентабельности вложений... Как уже говорилось, выпускники детских домов нуждаются в социальной реабилитации, тогда как их сверстники из приемных семей поступают в ВУЗы и образуют новые, полноценные семьи.
А теперь вернемся к вопросу о чрезвычайных и нечрезвычайных мерах.
Страшная статистика показывает, что число сирот растет почти с такой же скоростью, с какой снижается рождаемость. Вывод достаточно ясен: оба процесса свидетельствуют о кризисе семьи, и именно в этом корень болезни. (Общие слова? Согласна, можно даже сказать, пустые слова, так как понятие семьи как субъекта права вообще отсутствует в российском законодательстве, при том, что есть Семейный кодекс РФ и 140 с лишним принятых в разное время, нередко скроенных в чрезвычайном режиме и во многом противоречащих друг другу законов в этой области.) Если не изменить направление обеих кривых, то придется строить ЦВИНПы и детдома чуть ли не в каждом микрорайоне. Судя по тому, что таких учреждений действительно открывается все больше, очевидно, государство этот прогноз принимает и готовится именно к такому развитию событий.
Строить крепость из лежачих камней и держать глухую оборону от общества.
Среди нескольких законопроектов, касающихся попечения о сиротах и безнадзорных детях, есть такой, который предлагает запретить всякую деятельность общественных организаций в этой области. Точно так, как уже оказалась запрещена деятельность общественных организаций по борьбе с наркоманией. Государственные сироты, государственные наркоманы - частные лица, руки прочь! Есть же компетентные органы и компетентные лица. Звучит очень красиво и солидно.
До гражданского общества мы, как известно, еще не дозрели, оно у нас в пеленках, время от времени власть устраивает нечто вроде пионерских слетов с рапортами и умиленно похлопывает активистов по плечу - растите, детки, а пока демократия не выросла, мы будем осуществлять регентство.
(Тут впору открыть еще одну большую-большую скобку, ибо эти слеты вызывают массу недоумений. Вот, например, Международный Форум (все с большой буквы - знай наших!) "Взрослые - детям. Счастливые дети - достоинство страны." Первое мероприятие под таким названием прошло не где-нибудь, а в Кремлевском дворце 24 апреля 2002 года. Вот краткое сообщение из бюллетеня Движения "Добро - без границ", чьи представители присутствовали в зале как наблюдатели:
"В работе форума участвовали представители органов законодательной и исполнительной власти, общественных объединений, учреждений социальной защиты населения, образования и здравоохранения, предпринимательских структур и научных организаций. Как сообщил председательствующий, на форум прибыли 5 000 делегатов, на самом же деле зал Кремлевского дворца был практически полупуст (присутствовало немногим более 600 человек). Однако приветствие Форуму прислал председатель Государственной Думы Геннадий Селезнев. (...) Форум серьезно не обсудил ни одной проблемы, касающейся улучшения положения детей России. Такое формальное отношение взрослых к детям вряд ли обеспечит счастливое будущее подрастающему поколению страны."
Спустя полгода, 29 октября, созывается второй форум. И в тот же день в газете "Новые Известия" появляется фотокопия одного из писем за подписью генерального директора Центра консультационных программ "Поколение ХХI век" Ольги Коротковой, которые рассылались банкирам и предпринимателям с настоятельной, подтвержденной телефонными звонками и ссылками на влиятельные сферы, рекомендацией принять участие и стать спонсором, то есть внести в оргкомитет от 15 000 до 100 000 долларов США. Если считать, исходя из вместимости Кремлевского дворца и количества участников, заявленных на первом форуме, что найдется четыре тысячи добровольно-принудительных спонсоров-участников, каждый из которых внесет в среднем по 50 000 тысяч долларов, набирается двести миллионов! Таковы расчеты автора публикации И. Кузеева, который задается вопросом, куда идут эти огромные деньги? "В своем информационном письме Ольга Короткова ответа на него не дает. Не пишет, чего добился первый форум, какую он оказал реальную помощь беспризорникам и почему надо так часто собираться по этому поводу в Кремлевском дворце." Человеку, живущему в нашей стране и знакомому с ее национальными традициями, нетрудно и самому догадаться об ответе.)
Есть и другой законопроект, с которым давно знакомы люди, реально защищающие интересы детей. Он разработан Движением "Добро - без границ" и ныне пропал без вести в запутанных "коридорах власти".
Проект называется "О гарантиях права ребенка на семью" и предлагает ряд неотложных, но отнюдь не чрезвычайных мер, цель которых - создать наконец правовую базу для деятельности всех форм обустройства и воспитания детей-сирот: государственных (детские дома, дома ребенка, приюты, интернаты), общественных (социальные детские деревни по образцу томилинской, общественные приюты, работающие и очень эффективно уже не один год под постоянной угрозой закрытия, ибо никакого юридического статуса у них нет) и семейных (семьи кровные, опекунские, усыновительские, попечительские, патронатные, приемные, детские дома семейного типа). Сегодня все или почти все перечисленные формы просто названы в Семейном кодексе, но нигде не дано их точного определения. На правовом поле идет игра без правил. Благодаря этому возможны такие, например, чудеса: стоило правительству в федеральной программе указать на предпочтительность семейного обустройства детей (это и без того закреплено в том же Семейном кодексе), как статистика Министерства образования РФ отмечает, что за полгода (с осени 2001 до апреля 2002 года) в стране создано более двух тысяч приемных семей. Тогда как за предыдущие десять лет не прибавилось ни одной, а всего официально существовало 384 героических семьи, не слишком, как мы видели, обласканных компетентными органами. Разгадка проста: приемными посчитали не те семьи, где воспитывается не менее троих сирот, а все, взявшие на воспитание сирот, включая тех, кто усыновил осиротевших родственников или взял младенца из дома ребенка (и, разумеется, исключая четыре тысячи чеченских сирот, не учтенных никакой опекой и не получающих никаких пособий, но это уж совсем особый разговор).
Дело не только в статистике. Права и обязанности приемной семьи, детского дома семейного типа или общественного приюта должны быть закреплены в договорах о передаче детей на воспитание между органами исполнительной власти и гражданами или общественными организациями. Это, с одной стороны, ограничит произвол чиновников, а с другой, установит требования к тем, кто берется за воспитание детей. Законопроект оговаривает, что принять на воспитание ребенка вправе любой гражданин, но только после того, как пройдет курс обучения в специальных центрах, которые могут быть и платными. Данные о потенциальных опекунах и усыновителях заносятся в банк данных, и эта информация значит больше, чем симпатия инспектора по опеке или администрации детдома. Необоснованные препятствия со стороны государственных органов преследуются по закону. Вспомним историю с Димой и Сергеем. Им чинят как раз такие, необоснованные, вернее, обоснованные прихотью и корыстью чиновников препятствия, но никто даже не пытался познакомиться с Сергеем поближе (я уж не говорю о курсе обучения!), выяснить его способности как воспитателя, то есть никто не позаботился об интересах ребенка.
Органы опеки и попечительства предлагается вывести из районных управ и подчинить не муниципальным, а федеральным исполнительным властям (министерству образования, труда или социального обеспечения) - это даст возможность контролировать их деятельность.
Авторы законопроекта предлагают изменить систему социальных пособий на содержание детей. Сегодня такое пособие на ребенка в обычной семье не превышает ста рублей - сумма смехотворная! Опекуны и приемные семьи получают на порядок (в Москве это пособие составляет более двух тысяч рублей), а государственные детские дома, как уже говорилось, на два порядка больше.
При небольшом достатке большинства российских подданных неудивительно, что появляется так много отказных детей, а опекунство часто становится фиктивным. Специалисты Движения "Добро - без границ" провели собственное исследование, и вот что оно показало: из ста опрошенных опекунских семей (как правило, это семьи, живущие за чертой бедности) более восьмидесяти признались, что оформили опекунство (например, на сестру или бабушку ребенка) фиктивно, то есть дети продолжают жить вместе с родителями, лишенными родительских прав, а опекунское пособие часто бывает единственным гарантированным доходом всего семейства.
В силу какой-то абсурдно логики, государство способствует росту сиротства, вместо того чтобы поощрять нормальные семьи. В законопроекте предусмотрен единый социальный стандарт на детей в размере не меньше прожиточного минимума. В зависимости от материального состояния семьи государство осуществляет дифференцированную выплату до этого стандарта. При этом для всех детей, независимо от того, воспитываются ли они дома, в приемной или опекунской семье или в детском доме, определена одинаковая сумма.
У нас существует гадкая и оскорбительная привычка говорить о матери, которая не ходит на службу, а занимается воспитанием детей, что она не работает. Или еще одна чудная формулировка: "сидит с ребенком". 11-я статья законопроекта называется "Оплата труда родителей", в соответствии с ней государство выплачивает родителям, которые посвятили себя воспитанию детей (опять-таки независимо от формы семейного или общественного воспитания), начиная с третьего ребенка, ставку педагога-воспитателя не менее среднего уровня оплаты труда по стране. Так же рассчитывается фонд зарплаты сотрудников детского дома - одна ставка на каждых трех воспитанников.
Все эти меры, возможно, помогли бы остановить сумасшедшую газонокосилку и дать возможность обществу, государству и отдельным людям растить детей, не прибегая к чрезвычайным мерам.
Разумеется, авторы проекта не настаивают на том, чтобы он был одобрен непременно в том виде, в каком они его предлагают. Проект надо совершенствовать, обсуждать, дополнять, то есть над ним надо работать. Но прежде всего он должен быть принят как законодательная инициатива. Общественная организация не имеет права с такой инициативой выступать, это привилегия членов Думы, министерств и ведомств. Заключительная история о судьбе проекта закона "О гарантиях права ребенка на семью", который успели изучить юристы, педагоги, финансисты, социальные работники и который оброс целой коллекцией отзывов и заключений, наглядно показывает, насколько государственные органы озабочены судьбой сирот и насколько уважительно относятся они к гражданскому обществу, с которым демонстративно заигрывают и которое призывают к активности.
Ровно год назад на всероссийском форуме "Гражданское общество", оказавшемся чисто символическим действом, аналитические материалы, из которых позднее сложился законопроект, были поданы президенту Путину и вице-премьеру Матвиенко. В ответ - молчание. Два месяца спустя президенту были посланы два письма, одно по поводу изменений в системе социальных субсидий, другое по поводу семейных форм воспитания сирот. Тот же результат. В мае этого года проект был вручен министру труда и социального развития Александру Починку, который выразил интерес к нему. Прошло три месяца. Никакого ответа от министра не поступило, а в министерстве только развели руками: "Какие такие документы? Нету никаких проектов."
Что ж... В "Добре - без границ" не отчаиваются. Там стали грызть следующий каравай железный и вооружились следующим посохом железным. В сентябре Движение передало свой проект в думскую Комиссию по вопросам профилактики безнадзорности, беспризорности и наркомании среди несовершеннолетних и молодежи. В октябре его обсудил и одобрил координационный совет союза "Гражданское общество - детям России", несколько дней спустя он был представлен на парламентских слушаниях. В последнее время, кажется (не сглазить бы!), наконец нашлись депутаты, готовые работать вместе с авторами проекта и проводить его в Думе.
Продолжение следует?