 |
Главная страница | Номера | Именной указатель | Где купить журнал |
Александр СуетновКак учреждались архивные маргиналы
Два года назад ко мне приезжал русист из Амстердама. Уже не советолог, не славист, а только русист, финансируемый, соответственно, как самый захудалый наш колхоз. Их оставалось только трое на всем факультете. Никто больше не желал изучать ни наш передовой опыт и учение, ни наш великий и могучий, ни даже нашу загадочную душу.
Подавляющее большинство гуманитарных исследований в 90-е годы (если только они не входили в план академических институтов или же не обладали конъюнктурно-рыночной стоимостью) финансировалось западными структурами - фондами и исследовательскими центрами. А российские изголодавшиеся исследователи за пять-шесть лет нормального финансирования не только полностью удовлетворили интерес Запада к нашим проблемам, но и вызвали определенную аллергию, чем-то напоминающую реакцию на Россию маркиза де Кюстина, Збигнева Бжезинского и лидеров СНГ.
Дальше - хуже. В общем, интерес к политической жизни России, особенно маргинальной ее части, достигнув пика в 1991-1993 годах, резко упал. Простое объяснение, может быть, самое верное. Узнав поближе, в нас разочаровались. И перестали бояться. Кроме того, внимание Запада было естественным образом рассеяно между всеми постсоветскими республиками, которые оказались по всем параметрам настолько разными, что исследовательские группы бывших советологов и даже библиотечные фонды оказались в разных департаментах. Отдельно изучали Кавказ и Азию, Балтию и Украину. Отдельно - Московию, Дальний Восток, национальные вкрапления, Урал и Север.
Беспомощность и некоторая маразматичность маргиналов и "новых демократических политиков", частично вошедших во власть, поначалу воспринималась как проблема переходного периода, а затем вызвала брезгливое удивление. Таких, как мы, отдельно не изучают. Биполярность политического мира закончилась. Интерес к российским политическим маргиналам тоже.
Мы - трое безработных гуманитариев на вольных хлебах, free lancers недоделанные, обсудили этот вопрос за банкой самогона, который гонит мой приятель - философ Мордашвили. Его прозвали так уважительно, чтобы отличить от другого, классика.
Мы собрались, дабы понять, что делать каждому из нас, земную жизнь пройдя до середины и даже больше, а если получится - что делать нам всем вместе со своей российской ментальностью, ненужным опытом, сомнительным интеллектом и учеными званиями. "Свои" темы, которыми каждый занимался от порога до итога, что называется "достали".
"Сочиняй грант, ирод, - уныло сказал Косой, - иначе остракизму подвергнем, то бишь кастрируем неподобострастно".
Первым делом я выдал характеристику нашему нестандартному сообществу, предложив обозваться футурологическим бюро концептуального и ретроспективного анализа. Забраковали. Пришлось ограничиться функциональной расшифровкой сфер предполагаемой деятельности. И троица наша согласилась с именем "Экспериментальная творческая группа информационного поиска и анализа этнополитических и социально-психологических проблем". В составе д-ра психологии Сереги (Косой), кан-та философии Андрея (Мордашвили) и меня (не скажу). Зарубежным представителем, попечителем и наблюдателем стал нищий спонсор, поэт и, что немаловажно, нарколог, Изя Абрамович. Директором единодушно поставили меня. Поскольку коррумпирован от природы и благодушен к слабостям людским.
За два вечера мы обдумали, разработали и обосновали несколько, как нам казалось, "общественно значимых" проектов, в которых мы могли бы использовать какие-то профессиональные ноу-хау и часть которых пытались осуществить самостоятельно. Предполагалось, что в осуществлении проектов, если до этого дойдет, мы будем полагаться на информационную базу Архива нетрадиционной печати, но, как скоро выяснилось, он устарел даже быстрее, чем люди, его создававшие.
Мой любимый проект назывался - "Частные и общественные (негосударственные) собрания (архивы, коллекции, библиотеки) документов, а также печатных и эфемерных изданий России периода реформ 1985-2000 гг." Тема проекта: "Открытие" для российских и зарубежных исследователей огромного неиспользованного массива социально-политической et cetera информации, скрытого в частных собраниях, архивах организаций, изданий, политических партий и обьединений, исследовательских структур. Описание данных собраний, их профиля и содержания, классификация, характеристика и анализ фондов. Вещественный итог работы: создание "Справочника-путеводителя" по не известным исследователям архивам документов советского и пост-советского периодов. Желательный результат: открытие "terra incognita".
Любой автори- и тоталитарный режим почему-то очень внимательно относится к архивной службе. В России это наблюдалось и при монархии, и при большевиках. Но любая громоздкая структура обязательно дает сбои. Желая контролировать все информационные потоки, в России упустили из поля зрения "ручейки". Их-то я и намеревался вывести на божий свет. Архив самиздата стал создаваться мной со товарищи в 1987 году. Затем на Русь завезли компь-ютеры, и "качество наполнения" архивов стало заметно отставать от их объемов. А по мне, так в электронном виде полностью исчезала их художественная, эстетическая составляющая. К тому же расплодившиеся базы данных безбожно врали потребителю и друг другу, поскольку создавались как шпаргалки - списывались с одной матрицы и дополнялись.
Теперь, располагая описанием источников, можно было дать характеристику более чем 200 малоизвестным собраниям, указать места хранения, пути доступа к документам и нарисовать неофитам алгоритмы поиска информации.
Проект предусматривал индивидуальную работу, но я отлично понимал, что без помощи коллег, и особенно полысевшего "архивного юноши" Жени Полякова, справиться будет трудно. Он умудрялся составлять достоверные карты Печорских и Мангазейских отмелей, выводя их из метеособщений, поступавших с конца 30-х годов в прибрежные рыболовецкие совхозы и хранящихся в архивах бывшего Агропрома. Мне, конечно, хотелось с помощью вновь открытых взору архив-ных залежей дезавуировать всякое вранье, распространенные бредовые представления о происходившем в России, из чего многие советологи обычно делали не менее бредовые выводы. Перечислять их не буду. Люди честно работали в наших "открытых" фондах, а также оказавшемся на Западе "Смоленском архиве" и "Красном", который путешествовал по городам вместе с радио "Свобода".
Например, мне пришлось изменить некоторые представления, когда в 1985-м на Соловках мы обнаружили неизвестное кладбище зеков с крестами и звездами на могилах - согласно вере каждого, а Тоня Мельник под куполом церкви-изолятора на Секир-горе нашла завалы неотправленных зековских писем. Неотправленных потому, что цензоры углядели в них крамолу - описание жизни и быта заключенных.
Большинство западных исследователей, приезжающих в Россию, и российских академических специалистов используют для своей работы лишь малую часть открытых собраний документов, а именно государственные архивы и библиотеки. Большая, и возможно интереснейшая, часть собраний остается невостребованной и, соответственно, неисследованной, прежде всего по причине труднодоступности, неизвестности и относительной закрытости. Как правило, в этих собраниях содержатся материалы, отсутствующие в государственных архивах. Купить их, конечно, можно, но сначала надобно знать, что и где. Так что цель благородна - сделать их известными и доступными.
Отбор организаций (архивов) я решил вести исходя из критериев: а) полноты и размеров фонда; б) специфичности (своеобразию) фонда; в) эксклюзивности фонда; г) значимости фонда; д) доступности для использования.
Характеристика архивов строится так:
1. Точное название архива.
и (или) точное название организации-владельца.
2. Дата основания/прекращения деятельности.
3. Краткая характеристика организации-владельца и/или профиль архива.
4. История, формы и приоритеты комплектования
(имеет ли коммерческий характер).
5. Общий объем и место хранения.
6. Возможность и условия использования. Наличие каталога.
Кем использовался или используется архив?
7. Разделы архива с указанием времени и полноты заполнения,
возможных лакунах и способах комплектования; наличие редких и уникальных материалов - по разделам.
8. Форма юридического существования
(частный, имеет юридическое лицо, принадлежит незарегистрированной организации и т.д.)
9. По возможности - способы финансирования (спонсор, на коммерческой основе, на добровольные пожертвования, гранты или гонорары).
10. Адрес и имя руководителя.
11. Предлагаемые формы сотрудничества (объявления об обменах дублетами, о восполнении лакун и др.)
12. Приложения. Каталоги отдельных уникальных собраний.
В период "дикого капитализма" (иначе в "период реформ") в России возникали тысячи общественно-политических, гуманитарных, правозащитных и культурных организаций, "народные фронты", союзы и движения, многие из которых вели активную деятельность по сбору, аккумуляции и распространению информации, документов и прессы, создавали собственные архивы. Большинство собраний неизвестны исследователям, хотя и содержат уникальные, нигде и никем не описанные материалы, от протоколов партийных собраний до редких малотиражных периодических изданий; о других известен лишь факт их существования.
Проблемой, по-моему, является то, что эти архивы не включены в научный оборот, неизвестны обществу и специалистам. То есть по разным причинам укрыты свидетельства советской и постсоветской истории. Формулируя тему, я исходил из того, что возможности ознакомления специалистов с подлинными документами и изданиями сейчас крайне невелики, в силу отсутствия указателя мест их хранения.
В основном это собственные документы "архивообразующих" организаций и периодические издания. Но существовали также специализированные организации - информационно-исследовательские центры и агентства, общественные библиотеки и архивы, собиравшие самый широкий спектр документов: правозащитных, экологических, конфессиональных, политических...
Среди наиболее крупных известных тогда мне собраний - Архив Московского бюро информационного обмена, Архив Службы ежедневных новостей, группы и газеты "Панорама", агентства АНИ, архив "Мемориала", Независимые общественные библиотеки Москвы, Санкт-Петербурга и Екатеринбурга, библиотека рукописей литагентства Р. Элинина и клуба "Поэзия", архивы-библиотеки Гуманитарного фонда, Института социологии ЛО РАН, газеты и информагентства "Экспресс-хроника", партии "Демократический союз" и газеты "Свободное слово", информагентства и журнала "Гласность" (после кражи - ищи материалы в архиве КГБ), архив Сибирского информагентства (СибИА), архив нелегальной газеты шахтеров "Воркута", "Бюллетеня христианской общественности" и др., в том числе и частные. Сейчас мне известно более 60 подобных собраний с фондом более 5000 единиц хранения в каждом, но на самом деле их гораздо больше. Ни сводного, ни отдельных описаний этих собраний не существует.
В сложившейся общественно-политической ситуации (в отличие от советского периода нашей истории) значительная часть документов и периодических изданий не попадает в государственные хранилища. Опыт предыдущей работы позволяет утверждать, что основные материалы, связанные с партийным строительством, общественными структурами (в том числе творческими, профсоюзными и конфессиональными), а также независимая (нетрадиционная) пресса в основном сосредоточены в негосударственных собраниях.
Некоторые особенности описания нестандартных документов и целиком коллекций, совмещенное с характеристиками документов (часто не имеющих выходных данных) я относил к "ноу-хау" проекта, как и то, что с моей ограниченной каталогами точки зрения, подобных работ до сих пор в России не проводилось. Существуют каталоги отдельных крупных коллекций, но сводной работы по общественным и частным собраниям, по-моему, еще никем не было сделано.
Идея вызвала естественно-настороженную реакцию специалистов, поскольку форма сводно-сравнительной характеристики разнородных собраний до сих пор не отработана, существует разное понимание неустоявшихся терминов, используемых при описании. Само по себе обнародование относительно приватной информации, касающейся частных и внутрипартийных коллекций, даст достаточную пищу для дискуссий и осмысления материала.
Наиболее интересным для исследователей было, несомненно, указание мест хранения документов, связанных с ранним периодом деятельности "демократических" организаций, поскольку это знаковое прилагательное использовали все-кому-не-лень, от "большой" Демократической России до более мелких движений, партий, союзов, конгрессов, альянсов, форумов и альтернатив. (Межрегиональная ассоциация демократических организаций попыталась ввести порядок использования товарного знака - в результате, в принадлежности к "демократическим" было отказано большинству Народных фронтов и даже самой либерально -демократической партии.)
Архив нетрадиционной печати (я привожу его как пример, поскольку с ним лучше всего знаком) был ориентирован на сбор материалов политизированных общественных организаций. Но существовавшая сеть других собраний могла предоставить информацию практически из любой гуманитарной области.
Наиболее развитой (как ни странно звучит) была область правозащиты. Материалы МХГ, Эмнэсти интернешнл, Хьюман Райт Вотч, МОПЧ, десятков правозащитных организаций были вполне доступны.
В литературных клубах и независимых библиотеках имелись рукописи и литературный самиздат. Изучая современное русское искусство и литературу, нельзя обойтись без архивов художественных объединений и фондов, например, такого подозрительно маргинального, как Гуманитарный фонд (Прим. библиографа. Фонд издавал журнал "Индекс. Литературное досье"). Именно там, пером известных и неизвестных критиков рисовались модные литературные группы-силуэты ("Сретенский бульвар", "Московское время", Орден куртуазных маньеристов, "Трансфуристы", "Верлибр", "КЭПНОС", "Февраль", "Спектр", "Мухоморы", "Мансарда Януса, КИСИ, Клуб-лаборатория новой пьесы, Комитет литераторов, "Вернисаж", "Лабиринт", "Круг") и направления: постмодернизм, архаизм, метареализм, депрессионизм, рецептуализм, интуитивизм, концептуализм, метаморфизм, полистилистика, лингвосемантика, иронизм и прочая и прочая...
Как прикажете изучать постсоцреалистическую литературу, если все мэтры "новой волны" до 1990 года печатались исключительно в самиздате? Да и неудобно лысому лауреату анти-Букера рекомендовать свои нетленные опусы, размноженные тиражом 10 экз. в журналах "Сморчок", "Ухо", "Транспонанс".
Основное достоинство проекта "Неизвестные архивы" я видел в его прикладном характере, в возможности практического использования. Немаловажным мне казалось и то, что народившиеся меценаты и филантропы, узнав о подобных собраниях, возможно, захотят их приобрести и сделать доступными.
В общем цель была - дать информацию, ЧТО И ГДЕ (также КАК и СКОЛЬКО), а задача коллег - воспользоваться материалом.
Вслед за "неизвестными" архивами мы решили обратить внимание на архивы известные, но труднодоступные. В основном потому, что специалисты самых разных областей весьма слабо ориентируются в многообразии архив-ных фондов и существующей архивной градации.
Уже не помню, кем было предложено создать Группу оперативного архивного поиска, иначе архивных хакеров или диггеров, поскольку в России фактически закрыты даже несекретные архивы и фонды. Просто потому, что все - неофиты и никто точно не может сказать, ЧТО и ГДЕ лежит. Например, после геройского взятия ОМОНом Белого дома в октябре 1993 г. 45 тонн бумаг из БД лежало в актовом зале ЦГА. К этим документам и сейчас практически нет доступа. И кого-нибудь это волнует? Областные и краевые архивы, как правило, "закрывают" доступ к фондам постоянного и долговременного хранения - кабы чего не вышло. Перекрыт также доступ к документам первых лиц государства. Но знаток архивов, член нашей группы - вполне может получить доступ к подлиннику письма Л.И. Брежнева, написанного с ошибками и посланного "дорогим женщинам" московского метрополитена, которые "трудились наравне с мущинами". Потому что хранится оно в фонде годового баланса метро за 1967 г.
Но даже простой перечень закрытых единиц хранения и фондов представляет собой презанимательнейшее чтиво. Маловероятно, что гражданин постсоветской России, а тем более иностранец, сможет разобраться почему закрыт годовой отчет столичной пожарной охраны...
В лучшем случае специалисту N известны некоторые архивы федерального уровня, например: а) Центр хранения историко-документальных коллекций (не худо бы при этом знать, что Центр - бывший "Особый архив трофейных документов"); б) Центр хранения современной документации (бывший архив ЦК КПСС); в, г, д) Центр хранения документов молодежных организаций; ЦГА РФ, ЦГ военный архив и др.
Но мало кто знает, что в региональных архивах (областных и др.) весьма часто хранятся дубли документов, которые засекречены в "центральных". А секретили у нас что ни попадя. И времени на рассекречивание ни у кого нет.
Так что вторым нашим архивным проектом стала разработка и практическое использование "Алгоритма архивного поиска в условиях неактивного противодействия". (Кстати, именно тогда я с удивлением узнал, что все, подпадающее под ГОСТовское определение "архив", у нас "по определению" принадлежит государству.)
Предполагалось, что наша творческая группа сможет предоставлять любую доступную (мы способны предоставлять и недоступную, но в рамках приличий) архивную информацию (архивно-документальных описаний, библиографических справок, каталогов и т.д.), отобранную:
а) По географическому или административному принципу (например, "Зоны-эндемики Российской части черноморского побережья Кавказа - Новороссийск-Анапа" или та же зона - "античные поселения".)
б) По хронологическому принципу внутри какой-либо конкретной темы (например, "Женская рецидивная преступность в 60-е годы в Костромской области").
в) По темам ("Крах советско-колхозной системы на примере калужского агропрома в 1982-1988 гг.")
г) По персоналиям ("О. Г. Якунин как политик"; "М. Горбачев - биографические сведения по неопубликованным материалам Архива ЦК КПСС и Ставропольского краевого архива".)
Печалило также и то, что так или иначе придется входить в юридически-правовые отношения с государством. От этого все мы не ждали ничего хорошего. И если вторичные продукты интеллектуальной переработки (в нашем случае - аналитическая библиография, раскрытая аннотация, описание и характеристика единиц хранения) вроде бы - личная собственность, то источники, увы, находятся под защитой закона. А интересоваться законом в России бессмысленно, ибо мы жили и живем "по понятиям" и правилам, иногда даже гласным, но неопубликованным.
Так и что же произошло с нашими проектами и планами?
Иногда мы все еще обсуждаем их, собравшись той же компанией за тем же столом. Случается, даже вносим уточнения, направленные, естественно, на улучшение...
P.S. А недавно мне позвонили и намекнули, что с меня причитается. "Ты ведь грант получил?"