 |
Главная страница | Номера | Именной указатель | Где купить журнал |
Алексей Мокроусовwww.Gauck.de: пастор и его странаНерусский опыт комиссии Гаука
В 1990 году 50-летний теолог-евангелист и правозащитник из Ростока Иоахим Гаук стал по предложению Народной палаты ГДР уполномоченным по архивам "штази", а пять лет спустя возглавил Федеральное учреждение по документации бывших служб безопасности ФРГ. Параллельно Гаук занимался и работой в Европейском бюро по изучению расизма и враждебности к ино-странцам, принимал участие в разработке Закона об архивах "штази".
В конце 90-х под его началом работало 2777 исследователей и служащих, разбиравших 178 километров полок с архивами "штази". Из почти четырех миллионов документов к настоящему времени разобрано уже больше половины, однако многие запросы от пострадавших граждан и заинтересованных организаций по-прежнему остаются без ответа.
Работа этого ведомства постоянно вызывает много споров и дискуссий, переходящих порой в скандалы. Еще в 1991 году восточнонемецкие правозащитники высказали в газете "Die Andere" опасения, что этот парламентский орган надзора быстро превращается в бюрократическую машину, подконтрольную западногерманским спецслужбам. Не все согласны и с канцлером Шредером, назвавшим архив "штази" "аптекой против диктатуры" - как пишут журналисты, многие склонны видеть в этой аптеке одни лишь банки с ядом. Неудивительно, что нынешние немецкие коммунисты недолюбливают Гаука, считающего годы террора в Германии по схеме "12 плюс 44": к нацизму он добавляет коммунизм. Фракция ПДС была против выступления пастора на юбилейных торжествах 1999 года, посвященных падению Стены: по мнению коммунистов, рядом с Бушем и Горбачевым этому разоблачителю "теневых сторон" ГДР не место. А церковным кругам не понравились данные о количестве секретных информантов в среде священнослужителей, которые опубликовала комиссия. Оказалось, что таких осведомителей было более шести процентов, хотя раньше утверждалось, что их число не превышает двух процентов. В связи с этим Гаук призвал церковных иерархов к большей открытости, к публичному покаянию, которое не повлекло бы за собой никаких гражданских последствий.
С другой стороны, как заметил глава немецкого бундестага Вольфганг Тирзе, "население ГДР невозможно заменить на другое" - и впрямь, не увольнять же каждого третьего учителя в Саксен-Анхальте и каждого пятого в Тюрингии только потому, что их имена значатся в списках неофициальных информаторов "штази"? Настоящие скандалы разгораются вокруг известных персон. Так, едва журналистка Дерте Каспари была назначена пресс-секретарем СДП, в газетах появилась информация о том, что еще до своего совершеннолетия она подписала соглашение о сотрудничестве со спецслужбами ГДР. В итоге Каспари пришлось покинуть новый пост, но на прежнюю работу - на телеканалы ARD и Phoenix - ее уже не взяли.
Последний из такого рода публичных конфликтов был связан с публикацией результатов исследования Хубертуса Кнабе, который обнаружил немало новых фактов, свидетельствующих о проникновении восточногерманских спецслужб в среду политической элиты ФРГ. Публикаций в первую очередь опасались многие представители этой самой элиты. Раздавались конечно же голоса об уважении к политикам, и в результате разгорелась дискуссия о независимости исследователей.
Еще один скандал возник из-за того, что министр-президент земли Мекленбург-Форпоммерн социал-демократ Харальд Рингштоф обвинил комиссию Гаука в затягивании некоторых расследований, и прежде всего связанных с западногерманскими политиками. Он предложил передать работу в этой области университетам Восточной Германии. Гаук немедленно назвал подобные предположения "дезинформацией общественности".
Многие наблюдатели согласны с тем, что вопрос о сотрудничестве политиков со "штази" расследуется не слишком активно. Собственно, доказательства чрезмерной осмотрительности в этом вопросе правозащитники приводили уже давно. Пресса тоже не устает напоминать о двойной бухгалтерии: когда Коль волею истории оказался объединителем Германии, его сотрудники охотно прибегали к архивам "штази", чтобы раскопать компромат на того или иного восточногерманского политика, в том числе и из ХДС. Но, как выяснилось, этот принцип не имеет универсального применения: компромат на самого Коля якобы нарушает его конституционное право на частную переписку, телефонные разговоры и проч. Но, с этой точки зрения, все документы, хранящиеся в архивах "штази", должны быть закрыты для исследователей: спецслужбы всегда работают с нарушением закона.
Тем не менее правозащитники выступили против передачи полномочий гауковской комиссии третьим лицам, настаивая при этом, что проверка на сотрудничество со "штази" должна касаться всех граждан объединенной Германии в равной степени, как заявил известный правозащитник Райнер Эппельман, возглавляющий ныне Фонд анализа противозаконной деятельности СЕПГ в интервью газете "Welt". Он считает, что в любом случае, еще до всяких дебатов об амнистии, необходимо выяснить истину, а уж потом решать, что должно быть прощено и забыто.
Но больше всего комментариев вызвало "книжное дело". Упоминавшийся выше сотрудник федеральной комиссии г-н Кнабе решил опубликовать две книги на интересующую всех тему: одну - в рамках своих служебных обязанностей - в издательстве "Christoph-Links-Verlag" (с ним комиссия связана официальным договором о публикациях), а вторую - уже как частное лицо и потому с более расширенным фактическим материалом в издательстве "Propylдen-Verlag". Выпуск второй книги был задержан, поскольку специалисты проверяли, не использовал ли автор в своей работе документы, доступные ему лишь в силу служебного положения и закрытые в то время для других исследователей. Коллеги Кнабе утверждали при этом, что исследователю грозило увольнение за превышение служебных полномочий. Сам он отказывался давать комментарии для прессы по этим же причинам. Тем не менее, презентация его книги "Особое обаяние ГДР - "штази" и западные СМИ" ("Der diskrete Charme der DDR - Stasi und Westmedien") на Лейпцигской книжной ярмарке 2001 года прошла без самой книги: ее распространение было задержано на неопределенный срок.
Некоторые усматривают в "книжном деле" следствие того противоречия, что лежит в самой основе работы гауковской комиссии, - противоречия между служебным долгом и свободой исследования.
Но истинная проблема кроется конечно же в конфликте между правами личности и общественным интересом. С одной стороны, банки данных спецслужб касаются миллионов людей, большинство из которых все-таки сохранили незапятнанную репутацию, и обнародование их имен в столь одиозном контексте может вызвать неадекватную реакцию. С другой стороны, когда речь идет о публичных политиках, огласка подобных фактов чрезвычайно важна для общества и никаких препятствий для их обнародования быть не может.
Ситуация осложняется исследовательским азартом: ведь деятельность "штази" на территории ФРГ оставалась долгое время закрытой для ученых. А сегодня огромное впечатление производят на многих одни только цифры - так или иначе в Западной Германии были связаны со спецслужбами ГДР от 20 до 30 тысяч человек.
Архивисты и исследователи оказались причастны к политическим бурям современности: в их распоряжении оказались даже записи прослушек телефонных переговоров Гельмута Коля в бытность его канцлером Германии. Адвокаты Коля воспротивились их публикации до того, как их увидит Коль, а сам Коль обратился в суд (надо сказать, что это первый случай за все девять лет публикации архивов "штази", когда жертва борется за свои права, причем так успешно: еще до вынесения окончательного вердикта суд запретил публикацию этих материалов). Тексты прослушек могли бы выявить многие источники нелегального финансирования ХДС, а тайными спонсорами этой партии были люди, до сих пор играющие важную роль в политической жизни Германии.
События идут своим чередом: книга Кнабе вышла в свет, а доктор Гаук (с детства, кстати говоря, мечтавший быть журналистом) стал настолько популярной медиафигурой, что, уйдя в отставку после десятилетней работы в федеральной комиссии (таков закон), он ведет собственную программу "Гаук встречается с..." на канале ARD. Этим, правда, остались недовольны самые разные партии - от христианских демократов до "зеленых": они мечтали заполучить в свои ряды пастора, прекрасного оратора, который способен убедить в своей точке зрения даже самую скептическую аудиторию.
Всем, впрочем, не угодишь - в Интернете были созданы сайты Gauck.de, Gauck.net und Gauck.com, на которых велась ожесточенная полемика с Гауком. После обращения пастора в берлинский суд авторам сайта было запрещено использовать имя Гаука для своих целей.
После Гаука председателем комиссии стала Марианне Битлер, член партии "зеленых", в прошлом - из гэдээровских диссидентских кругов, затем - министр образования земли Бранденбург. В качестве своей возможной преемницы Гаук называл ее еще в марте 1999 года. Именно ей предстоит выдержать битву из-за 800 CD-ROM'ов с тысячами имен агентов "штази", в том числе и тех, кто входит в западногерманский политический истеблишмент. Это - так называемые "акты Розенгольца". Они содержат не только имена и клички информаторов, завербованных в 1968-1987 годах, но и списки лиц, к которым "штази" проявляла интерес или искала подходы через их окружение, а также подробные описания физического облика агентов - чтобы спецcлужбы могли бы их "в случае чего" опознать. Этот архив в дни падения Берлинской стены удалось заполучить ЦРУ (по некоторым сведениям, при участии КГБ), и недавно американцы после длительных переговоров все же предоставили его копию Германии, так и не снявшей с этих документов грифа "секретно".
Сейчас комиссия Битлер (как стали называть теперь комиссию Гаука) получает по одному компакт-диску раз в две недели. Уже дошли до буквы D. Всю передачу планируют завершить к концу 2002 года. Оборудованное бомбоубежищем бывшее здание "штази" на Норманнштрассе, где расположен архив, представляется для хранения таких документов идеальным местом. Правда, архив мог бы быть и полнее. Но в 1990 году многие материалы, касавшиеся деятельности спецслужб ГДР на территории Западной Германии и хранившиеся в самой ФРГ, были уничтожены в результате быстро достигнутого консенсуса боннских политиков.
Сразу же после начала передачи "розенгольцовских дисков" стали раздаваться голоса с предложениями закрыть эти архивы на 30 лет, поскольку они задевают слишком многих действующих политиков. Одни шли на сотрудничество с врагом из-за денег, других шантажировали. Но Битлер последовательна в отстаивании своих взглядов. Как и Гаук, она тоже выступает за равные "архивные права" для восточно- и западногерманских политиков. Она прямо ставит вопрос: почему христианские демократы во главе с Колем, которые в качестве правящей партии в течение семи лет наблюдали за работой комиссии, только сейчас забеспокоились о положении тех, кого нелегально прослушивали агенты "штази"? Но, видимо, одно дело, когда речь идет о полузабытых спортсменах и журналистах прошлого, другое - когда архивы рушат нынешние мифы.
Как ни странно, но Марианна Битлер нашла поддержку у нынешнего лидера ХДС Ангелы Меркель. В каком-то смысле г-жа Меркель отказалась учитывать партийные интересы, когда заявила, что особые условия должны быть созданы лишь для бывшего канцлера Коля (само выделение Коля в группу неприкасаемых уже ложится пятном на его репутацию). В этой ситуации в роли защитника экс-канцлера неожиданно выступило само государство: исходя из норм действующего законодательства, министр внутренних дел Отто Шили высказался против обнародования незаконно добытых фактов. И хотя Шили принадлежит к социал-демократам, есть, видимо, точка во власти, где смыкаются самые заклятые враги. Этой точкой объединения интересов оказывается сама власть, ее неподсудность и неподконтрольность обществу. И здесь уже не важно, какими были твои интересы до того, как ты к власти пришел: дальше она ломает тебя так, что ты и сам этого не замечаешь - кости ведь при этом не трещат.
Впрочем, сама непрерывность существования комиссии Гаука при сменяющейся власти в Германии, ее постоянное присутствие в сфере общественной мысли показывает России иной тип отношений с прошлым, которое каждый раз оказывается лишь опрокинутым назад настоящим.
Правда, в Польше и Словакии отчего-то работают подобные комиссии и не скрывают при этом своей ориентации на опыт комиссии Гаука.