 |
Главная страница | Номера | Именной указатель | Где купить журнал |
Алексей МокроусовАрхивы и драконы
Фестиваль "Белые Столбы" и белые пятна истории
Фестиваль архивного кино в подмосковном поселке Госфильмофонда России "Белые Столбы" довольно молод - нынешней зимой он прошел всего лишь в пятый раз, - и каждый раз становится все больше желающих попасть в небольшую гостиницу, рядом с которой и расположен просмотровый зал. На фоне шумного "Кинотавра" или куда более массовых "Ликов любви", фестиваль в Белых Столбах отличается подчеркнутой архаичностью: здесь показывают в основном немые и черно-белые ленты, а если и появляются цветные, то для этого должен быть особый повод. Благо, выбрать есть из чего. Более 55 000 картин насчитывает картотека, для беспрерывного их просмотра потребовалось бы 12 с лишним лет. Не зря Госфильмофонд, своим девизом избравший фразу Жана Кокто "Киноархив - это дракон, охраняющий наши сокровища", входит в число крупнейших фондов мира, что зафиксировано в Книге рекордов Гиннесса.
Среди основных тем, которые из года в год разрабатывает фестиваль, выделяется цикл "Конфронтация". Он посвящен идеологическим противостояниям XX века, от борьбы красных и белых до сталинско-гитлеровского притяжения-отталкивания и "железного занавеса".
Порой речь идет об уникальных находках, особенно когда дело касается эпохи Гражданской войны. Фильмы большевиков той поры в общем-то извест-ны. Но и тут Госфильмофонд не прочь удивить, показав не только трехминутный советский мультфильм, посвященный Борису Савинкову, но и "Товарища Абрама (Случай из жизни Н.Крыленко)" (1919). Режиссер Александр Бушкин рассказывает историю юноши из еврейского местечка, которому только революция могла даровать будущее - и все исключительно благодаря красавцу большевику в офицерских погонах, ставшему позднее наркомом юстиции.
Исчезновение подобных фильмов из советского репертуара неудивительно. Но вот появление такого типа лент в эпоху Гражданской можно понять, лишь посмотрев фильмы противоборствующей стороны. Ведь белые тоже снимали кино. "Их" режиссеры тоже охотно показывали юношей с горящими глазами и шевелюрой/бородкой a la юный Троцкий. Причем происходят эти юноши из приличных семей, приняты в хороших домах - а все равно норовят нож соседу в спину всадить. Так, действие картины "Жизнь - Родине, честь - никому" (1919?) разворачивается в Крыму и Ростове-на-Дону. Красная Армия показана здесь как сборище пьяных бандитов и насильников, зато молоденькие девушки все так же охмуряются поначалу невесть кем и долго не могут понять, в чьей же именно груди бьется чистое сердце.
Как и большинство пропагандистских фильмов, "Жизнь - Родине, честь - никому" лишена нормальных титров. Из всех актеров на сегодня удалось установить лишь имя одного - Владимира Стрижевского-Радченко. Подобной анонимностью встречает зрителя и "Последний удар" (1942?). Эту картину нацисты сняли специально для оккупированных областей Советского Союза, прежде всего Украины. Существование пропагандистских кинохроник не было тайной. Даже советское ТВ порой показывало пару минут из еженедельных обзоров "Дойче Вохеншау". Не редки и кадры, запечатлевшие немецкие концлагери (причем их превалирование над кадрами из жизни советских лагерей главный специалист Госфильмофонда Владимир Дмитриев во многом объясняет более высоким уровнем развития бытовой техники в Германии - многие охранники имели свои фото- и киноаппараты, потому и документов сохранилось больше). Но чтоб нацисты художественные фильмы специально для русских снимали?!
В "Ударе" не обошлось без евреев. На Украине в 1931 году еврей-коммунист отправляет в ссылку трудягу-кузнеца и прочих середняков, коих ненавидит люмпен-беднота, склонная пить да тунеядствовать. Доносчиком выступает другой неприятный субъект с подозрительным носом. Возмездие приходит в 41-м. С одной стороны идут немцы-освободители, с другой - возвращается из ссылки кузнец со товарищи. Первое, что он делает - наносит сокрушительный удар молотом обидчику-еврею.
Стилистикой фильм близок советскому кино 30-х, только акценты иные. Чувствуя эту близость, авторы даже вводят неожиданную цитату. Из мелодии, сопровождающей крестный путь крестъян-ссыльных по высокому берегу реки, вырастает вдруг мотив песни "Широка страна моя родная". Через какое-то время начинают звучать и подлинные слова Лебедева-Кумача. И хотя в реальности песня эта появилась после 1931-го, эффект все равно силен.
В число "идеологически зачищенных" попала в свое время и "Серебристая пыль" (1953) Абрама Роома. Снимал ее Эдуард Тиссэ, оператор Эйзенштейна, а одну из ролей исполнил Ростислав Плятт. Пьеса А. Якобсона "Шакалы", легшая в основу сценария, шла в начале 50-х в театрах, но фильм через несколько месяцев после выхода исчез с экранов.
Что странно - сюжет его явно в ладах с логикой эпохи.
Южный берег Крыма, символизирующий то ли жаркую Флориду, то ли субтропики Калифорнии. Американский ученый при помощи бывшего нациста изобретает новое оружие. Испытывать его военные и губернатор штата решают не просто на людях, но на чернокожих борцах за мир. В финале зло наказано, дети афроамериканцев на воле - так что же смутило цензуру?
Официально фильм не объявлялся идейно ошибочным. Утверждают, что американское посольство в Москве, встревоженное явным перебором глупостей (едва ли не правительство США якобы санкционирует опыты над людьми), заявило настолько решительный протест, что до скандала дело не стали доводить, а просто убрали "Сереберистую пыль" из проката.
Но и заокеанские мастера культуры не дремали.
Одним из знаковых явлений "холодной войны" стал "Железный занавес" (1948) Уильяма Уэллмана, a priori немыслимый к показу в СССР, но в архив все же попавший.Итак, шифровальщик советского посольства в Канаде выбирает свободу (история подлинная). Ведь атмосфера в посольстве такая тяжелая... Пуще смертной казни все боятся приказа возвращаться на родину.
Шифровальщик бежит, захватив досье на советскую агентуру в Канаде (среди агентов есть ведь и депутаты парламента). Но власти не ждут его с распростертыми объятиями. Сцены, где перебежчик вместе с женой, грудным ребенком и украденными документами мается по инстанциям, нигде не встречая понимания, поразительны. Неужели авторы вставляют шпильку бюрократии? Нет, цели выше. Каждый должен быть на страже. Враги, возможно, поблизости и уж наверняка кругом. Именно добросердечные, но бдительные канадцы, в итоге спасающие русского от лап энкавэдэшников, оказываются главными героями фильма. И уж адресатами его - точно.
Вторая жизнь архивов
Настоящий архив не является лишь собранием раритетных радостей. Он оживает в тот момент, когда его сокровища вновь пускают в дело.
Работа с архивным материалом вошла у нас в моду после знаменитых лент Михаила Ромма, который, впрочем, на взгляд многих, лишь снял пенки, не отсмотрев и одной двадцатой хранящегося здесь материала. А после него мало кто хотел погружаться в дебри нацистского кино, хотя спецхран Госфильмофонда не более неприступен, чем в какой-нибудь московской библиотеке. Сегодня режиссеры вновь почувствовали вкус к старым пленкам. У всех на слуху имя Олега Ковалова, иронично монтирующего советскую классику с документальными кадрами. А недавно Ковалов завершил "Мексиканскую фантазию" - очередную версию неоконченной Эйзенштейном ленты "Да здравствует Мексика!". Режиссер работал над ней в начале 1930-х годов по заказу Голливуда, негативы остались в Америке, и попытки вернуть их в СССР, сопровождавшиеся громовыми статьями в "Правде", оставались безуспешны. Пока Госфильмофонд не выменял негативы на пяток копий из запасников.
А сейчас в Белых Столбах восстанавливают фрагменты "Наших песен" - ленты, которую в начале 1950-х снимал Сергей Васильев, один из авторов "Чапаева". Фильм должен был рассказывать об Ансамбле песни и пляски Красной Армии под руководством А.В. Александрова. В ролях заняли мэтров - Николая Крючкова, Павла Кадочникова, Александра Борисова, Михаила Геловани (последний играл Сталина). На экране появлялись Ворошилов и Молотов, а также (если верить сценарию) Калинин, Микоян, Каганович, Буденный... Когда отсняли почти половину, производство было остановлено без объяснения причин. Подобный запрет мог исходить конечно же лишь от вождя, но никаких документов об этом нет. Подготовительный материал - более 200 коробок негативов - находится в Госфильмофонде, чьи специалисты пытаются воссоздать хотя бы часть картины. 18 минут "Наших песен" - это остатки большой фрески, где "народный" юмор соседствует с патетическими сценами; если бы работа завершилась, нас наверняка бы ждал очередной блокбастер эпохи позднего Сталина, из тех незамысловато-милых лент, смотреть которые всерьез сегодня нельзя, но и забыть уже невозможно.
Как ни странно, но шансов у этих фрагментов попасть на телеэкраны больше, чем у ленты современной. Госфильмофонд, например, завершил первую работу цикла "Цветы времен оккупации". Она посвящена коллаборационистам. Сюда попали уникальные кадры нацистской кинохроники, показывающей жизнь на оккупированных территориях - счастливую жизнь в Одессе, полный в 1942-м людей и товаров Привоз... Многие, видимо, до сих пор боятся пропагандистского эффекта старых пленок - иначе чем объяснить, что ленту, сотканную из сплошных раритетов, до сих пор не взял ни один отечественный телеканал? Или новая идеология вновь делает неудобным разговор о тех, кто в 1940-е, попав в жернова истории, не увидел особой разницы между двумя режимами? При этом в "Коллаборационистах" нет и намека на сочувствие к тем, кто не хранил верности своей погрязшей в преступлениях родине. Дикторский текст отличается какой-то неактуальной ныне риторикой, жесткостью, отбрасывающей на десятилетия назад. Впрочем, говорят, что текст, написанный сторонним автором, уже переделывается. Облегчит ли это попадание "Коллаборационистов" (равно как и следующих серий вроде "Легионеров") на телеэкраны, неизвестно. Ведь до сих пор не показана по НТВ сделанная по заказу "НТВ-кино" "Земля обетованная". Фильм этот построен на документальных кадрах, запечатлевших Палестину до образования государства Израиль. И уж как в этом пренебрежении выполненной работой неожиданно проявляется дух товарища Сталина, остается только удивляться.
Современные авторы ведут себя независимо: снимают, например, антимилитаристские фильмы, как "Et cetera..." Андрея Осипова, где использованы тексты Антуана де Сент-Экзюпери. Это будущее России, увиденное через прошлое армии. Объектив движется от афганской войны к Первой мировой. Кто, где покажет этот фильм о бессмысленности смерти на поле брани, своим цинизмом обесценивающей и саму жизнь?
Пробелы истории, молчание ТВ
Примером цензуры на Западе может стать фильм Жана Ренуара "Жизнь принадлежит нам" (1936), созданный по заказу компартии. Пригласить беспартийного режиссера предложил Арагон. В итоге ленту о борьбе рабочих показывали только в коммунистических ячейках, а до широкого проката фильм добрался лишь в 1969 году. Без особого, надо сказать, ущерба для летописи кино: пропагандизм его выпирает, а пассажи о торжестве справедливости в СССР воспринимаются из исторической перспективы довольно скептично. Кажется, что французы не так уж и доверяли политическим возможностям экрана и в кино от собственных актуальных проблем вроде войны в Алжире словно дистанцировались. По крайней мере, "Битву за Алжир" (1966 г., точнее "Алжирскую битву") снимали уже итальянцы вместе с алжирцами. Это явно не шедевр, хотя картине Джилло Понтекорво вручили главный приз в Венеции. Скорее, историкам любопытны малоизвестные в России сюжеты о том, как Фронт национального освобождения не гнушался террористических методов самих колонизаторов - взрывал бомбы в кафе, в офисах авиакомпаний...
Связь кино и терроризма обсуждалась на фестивальном "круглом столе" "Ответственность кинематографа за рост политического терроризма в мире". По этому поводу критики и киноведы пересмотрели фрагмент из "Овода" с молодым Олегом Стриженовым и "Степана Халтурина" (1925). Две полярные точки зрения: а) кино пропагандирует насилие всякий раз, когда его показывает, и б) насилие, секс и прочие грехи так милы зрителям, что кино просто вынуждено обслуживать эти интересы - конечно, сходятся где-то посередине.
"Круглые столы" в Белых Столбах (отличающиеся известной неровностью исполнения) посвящены разным темам. Обсуждали здесь однажды и цензуру. Даже в кинематографической среде по-прежнему немало людей, считающих предварительную цензуру неизбежным и по-своему полезным явлением. Впрочем, главным цензором сегодня оказывается ТВ с кинопрокатом: они решают, что показывать, а что нет. И потому зрителя рубежа тысячелетий не покидает ощущение бесконечного deja vu: все каналы крутят стандартный набор фильмов, и обновления его практически не происходит. При этом легче всего ущемляются права "интеллектуальных меньшинств". Государство могло бы взять под защиту права немногочисленных мыслящих тростников, выделяя на той же "Культуре" куда больше времени показам раритетов - так поступает, например, франко-немецкий канал Arte или австрийский 3sat. Но в глазах нашего государства, видимо, все меньшинства - и национальные, и религиозные, и интеллектуальные - в равной степени невыгодны и неактуальны. Максимум, на что они могут рассчитывать, - на резервации типа "Белых Столбов". Быть может, дракон, удаленный от информационных потоков, и кажется кому-то безопасным и полусонным созданием. Тем больше боятся его пробуждения.