 |
Главная страница | Номера | Именной указатель | Где купить журнал |
Майкл ХантерВ ожидании казни
Майкл Хантер осужден на смертную казнь и ждет исполнения приговора в тюрьме Сан-Квентин.
У нескольких сотен людей, сидящих в тюрьме Сан-Квентин, есть нечто общее - все они ожидают, когда им назовут дату исполнения приговора.
Примерно раз в неделю директор тюрьмы получает постановление суда высшей инстанции, в котором его уведомляют о дате исполнения приговора, вынесенного тому или иному осужденному. Чаще всего адвокатам удается обжаловать приговор и добиться отмены казни, но, пока из суда не поступило постановление об изменении приговора, администрация тюрьмы готовится к убийству осужденного.
Как-то раз охранники пришли на спортивную площадку, где я находился, выдернули меня оттуда и, доставив в помещение тюремной администрации, усадили там на стул. Сотрудница положила передо мной бумагу, где значились моя фамилия и дата исполнения приговора. Затем она попросила меня заново заполнить формуляр с указанием ближайших родственников.
Начиная с этого вечера, охранник оказывался у моей камеры каждый час, заглядывал ко мне и что-то записывал в регистрационной книге. Все это было довольно странно.
По законам штата Калифорния смертная казнь не применяется в отношении беременных и душевнобольных. Судя по всему, директор легко убедился, что к первой категории я не отношусь, но зато направил ко мне трех психиатров, дабы удостовериться в том, что я вменяем и, следовательно, могу быть умерщвлен.
Трое мужчин в хороших костюмах остановились у моей камеры, и один из них сказал: "Мистер Хантер, вам скоро предстоит умереть. Мы хотели бы знать, какие чувства вы испытываете по этому поводу".
В ответ я схватил свой плеер, нацепил наушники и включил "альтернативный рок", на некоторое время отрешившись от действительности. Когда же я к ней вернулся, "костюмов" возле камеры уже не было.
Я получил постановление суда, приостанавливающее исполнение приговора, за месяц до того дня, когда меня должны были казнить, но мне приходилось говорить с людьми, получившими подобное решение всего за несколько суток до роковой даты.
За пять дней до казни у камеры смертника устанавливается постоянный пост, и надзиратель ведет за осужденным круглосуточное наблюдение. Все личное имущество приговоренного выносится из камеры: ему разрешается иметь при себе лишь нижнее белье и сандалии. Он имеет право попросить у надзирателя книги, бумагу и ручку, телефон и наушники, подсоединенные к телевизору или радиоприемнику, которые находятся за пределами камеры и включаются надзирателем. Все вышеперечисленные предметы он обязан возвращать, как только перестает ими пользоваться.
Представитель тюремной администрации заходит к приговоренному, чтобы окончательно уточнить детали - меню последнего обеда, предсмертное заявление, которое попадет в СМИ после казни, имена тех пяти свидетелей, которые по желанию приговоренного будут присутствовать при его казни.
Всех заключенных тюрьмы Сан-Квентин в день, предшествующий казни кого-либо из осужденных, в самый день казни и еще на следующий день запирают в камерах и кормят лучше, чем обычно. Лично я, когда умертвили моих друзей Бобби Харриса и Дэвида Мэйсона, предпочел обойтись без изысков - оладьи с черничным джемом в горло не полезут, когда твоих друзей в газовой камере душат цианидом.
Каждая казнь будоражит прессу, и у ворот тюрьмы образуются толпы сторонников и противников "высшей меры". Один из заключенных сказал мне, что собирается в своем предсмертном заявлении написать: "Полоумная дамочка, которая стоит у тюрьмы с плакатом, не представляет мои интересы".
Перед исполнением приговора корреспонденцию в "особый блок" доставляют мешками. Поскольку осужденные на казнь находятся в условиях строгой изоляции, письма обретают какое-то сакральное значение. Осужденные все же ухитрились переправить мне почту, которую по халатности надзирателей ошибочно доставили к ним в камеры.
Большая часть этих писем - от друзей и родственников, но пишут и люди, на которых приговоренные оказывают завораживающее действие. Наибольшим успехом пользуются серийные убийцы, и их поклонники организуются во что-то подобное "фан-клубам", продавая свои ужас наводящие сувениры и символику.
Почти все приговоренные считают, что продавать рассказики, картины и разного рода поделки, выполненные в рамках действующей в тюрьме Сан-Квентин программы художественного воспитания, - в порядке вещей. Однако кое-кто из серийных убийц пошел еще дальше и пустил в оборот страдания своих жертв. Один из этих нелюдей объявил, что выставляет на продажу авторизованные им акты патологоанатомического вскрытия его жертв. Основная масса приговоренных поносит последними словами эту кучку кретинов, которые торгуют собственными злодеяниями.
Поглядеть на приговоренных к смерти съезжаются люди буквально со всех концов света. Если заключенный содержится не в так называемой Adjustment Center (корпус, предназначенный для лиц, склонных к побегу, бунту и проч.), то он может провести со своими гостями несколько часов в комнате для посещений. Она вмещает около 80 человек, а стены ее были расписаны одним из приговоренных. Это единственное место в тюрьме Сан-Квентин, где заключенных и надзирателей не разделяют решетки и где заключенные появляются без наручников. Там носятся, играя в пятнашки, дети и царит атмосфера веселья, больше подходящая для зала ожидания какого-нибудь аэропорта, откуда группа отпускников вылетает чартерным рейсом на Гавайи, чем для тюремного корпуса, где содержатся приговоренные к смерти.
Там же происходят и бракосочетания. Наблюдая за этой церемонией, один из моих посетителей осведомился: "Если новобрачным не дают исполнить свой супружеский долг, зачем тогда вообще жениться?" "За тем, вероятно, что они любят друг друга", - подумал я, но счастливую чету спрашивать не стал.
Больше всего я люблю, когда меня навещает сын моего друга. Он ходит в детский сад. Я так давно сижу в тюрьме, что мне далеко не всегда удается найти общий язык с пятилетним мальчишкой, однако он терпеливо растолковывает мне всякие премудрости про черепашек Ниндзя. Несколько недель назад, играя со мной в карты и бессовестно мухлюя, он пригласил меня на день рождения - ему исполнялось шесть. "Я, понимаешь ли, не могу отсюда выйти", - объяснил я ему. Кивнув на охранников, он подался ко мне и убежденно шепнул на ухо: "Будешь хорошо себя вести, Майкл, - отпустят!"
В ответ я только обнял его и покачал головой.
Перевод с английского Александра Богдановского