 |
Главная страница | Номера | Именной указатель | Где купить журнал |
Иван ЗасурскийРепрезентация или коммуникация?
Термин "медиа-политическая система" в девяностые более точно определял смысл политики. В то время как государственные институты были неустойчивыми и неукорененными, а Борис Ельцин провоцировал один политический кризис за другим, именно каналы воздействия на аудиторию, телевизионные каналы, определяли исход политических сражений.
Когда политологи жаловались на отсутствие в России цивилизованной партийной системы - дескать, только у коммунистов была партия с массовым членством - они упускали из виду то, что подлинными партиями были телеканалы. Именно с их помощью разыгрывалась политическая драма и выстраивалась иерархия ролей на политической сцене, которая позже, непосредственно за год до выборов, воплощалась в брэнды партий и политических движений, за которые, собственно, и голосовали избиратели: СПС и "Яблоко" - партии НТВ, "Единство" - ОРТ, "Отечество" - ТВЦ и региональные телеканалы.
Эта система держалась на толерантном отношении государства к присутствию мощных, временами даже вполне самостоятельных игроков в медийно-политическом пространстве. Толерантность вполне объяснимая как исторически, так и утилитарно. Исторически - потому, что, как политик стихии, Ельцин помнил время, когда на его стороне были только журналисты, и этого оказалось достаточно. Утилитарно - потому, что политический ресурс владельцев медиахолдингов перед президентскими, единственно важными, выборами неизбежно конвертировался в ресурс Ельцина.
Еще во время избирательной кампании Путина, когда дело запахло Чечней, всем стало ясно, что медиаполитическая система не переживет новых выборов, что она изменится. За последний год уже два раза президент России продемонстрировал незнание законов медиа, прогуляв на Черном море трагедию "Курска" и обратившись с президентским посланием в день захвата НТВ. Выборы-2000 делала команда Ельцина. Путин не харизматик, для контроля над символическим полем ему приходится опираться на бюрократическую систему, на прямой контроль за телевизионным вещанием.
Первой ласточкой перемен стало вынесение на конкурс частоты ТВЦ, второй - лишение Бориса Березовского способности влиять на содержание передач 1-го канала. Ситуация с НТВ - это завершающий этап трансформации, после которого политическое поле должно было еще в большей степени перейти под контроль администрации. Для России такое развитие стало бы завершением долгого пути назад, к традиции. Хотя, на мой вкус, куда более показательным с точки зрения традиционности следует считать голубые номера милицейских авто, вездесущий символ опричнины.
Четко обозначенное намерение Кремля поставить под контроль наиболее важные с точки зрения политического процесса центральные каналы телевидения реализуется как с помощью прямого давления с использованием правоохранительных органов, так и через механизм лицензирования телечастот. Фактически за любое нарушение законодательства (вернее, достаточно обвинения в нарушении закона) теле- или радиокомпания может лишиться лицензии. Если стратегия власти не изменится, то раньше или позже контроль за федеральными телеканалами будет установлен. В этом случае управление этими центральными инструментами влияния медиа-политической системы может быть консолидировано под эгидой государственной власти.
Вместе с тем сформировавшийся в девяностые годы сектор коммерческой печатной прессы не может быть так же легко поставлен под централизованный контроль. Закрытая газета на следующий день выходит под другим названием с тиражом в три раза больше. Ориентация на получение прибыли обеспечивает децентрализованный, более горизонтальный характер коммерческого сектора медиасистемы. Появляющаяся конкуренция со стороны еще менее управляемых сетевых медиа служит гарантией того, что трансформация информационной системы в целом носит необратимый характер.
В случае, если телевидение будет контролироваться слишком жестко, возможно, газеты получат определенные конкурентные преимущества перед телевидением и, соответственно, возможность хотя бы отчасти вернуть былой престиж и поднять тираж изданий за счет большей свободы в освещении политической жизни в стране.
Есть и другие факторы - появление Интернета и развитие спутникового телевидения, которые могут со временем привести к изменениям, в том числе снижению значения центрального телевидения. В принципе потребуется не меньше пяти лет для того, чтобы влияние Интернета и спутникового телевидения в информационной системе стало по-настоящему ощутимым, однако в целом вряд ли следует уповать на предсказуемость этой трансформации. Ведь, как показали события вокруг подводной лодки "Курск", следуя за вниманием аудитории, массмедиа порой способны создавать настоящие информационные тайфуны. Аудитория же в критические моменты может показывать неожиданную гибкость в выборе средств информации.
Не исключено, что жесткий контроль за информационными потоками со стороны власти может способствовать формированию чего-то вроде полузабытой корпоративной солидарности журналистов конца восьмидесятых - начала девяностых. Общий же вес коммерческой печати, Интернет-медиа, спутникового телевидения и региональных телеканалов может в некоторых ситуациях стать взрывоопасной смесью, делающей абсолютно невозможными и даже контрпродуктивными попытки власти контролировать повестку дня.
Очевидное и неоднозначное
Результаты происходящей трансформации очевидны, но неоднозначны. В каком-то смысле страна действительно возвращается назад. Газеты завалены высушенным дискурсом из прошлого века, который невозможно читать точно так же, как невозможно было читать "Правду" 1982 года. Даже драматичную тему НТВ флагманы столичной публицистики умудрились задавить до занудной истории. Возможно, деловые издания по-прежнему поставляют информацию, но большая часть газет занята банализацией действительности, либо участвуя во внедрении новой национальной идеи, либо борясь против призрака "Великой России". Другими словами, пресса в стране снова стала глубоко провинциальна.
На телевидении перемены бросаются в глаза еще больше, особенно если изменять привычкам и посмотреть пару дней подряд программу "Время". Наверное, если бы Гостелерадио удалось деполитизировать телевещание за счет телеигр, спорта и мыльных опер, мы пришли бы к этой картинке раньше, еще в начале девяностых. То же ощущение выхолощенности и банальности. А слышали ли вы, как диктор читает новости на "Маяке"? Если нет, спешите послушать - в диапазоне FM. Особенно впечатляет ночью: в перерывах между хорошим джазом правильный голос расскажет вам все, что вы не хотите знать о поездках генерального туда-сюда и опять.
Это о том, что результаты очевидны. А теперь о том, почему они неодно-значны. Начнем с эмоционального фактора. От содержания СМИ несет сегодня невероятной ностальгией. Медиа становятся все менее информативными и все более ритуальными - но в каком-то смысле это неплохо, поскольку освобождает от гнета информационного шума, отбивает охоту знать, создавая ощущение прочности социальной реальности. Ведь и в самом деле, даже в девяностые, когда массмедиа бурлили от интриг, реально повлиять на ход политического процесса было трудно, если не невозможно. Сегодня же власть снова берет на себя ответственность освобождать граждан от участия в политическом процессе. Возможно, именно поэтому она популярна.
Коммуникационные исследования рано или поздно приводят к выводу, что значительная часть коммуникации состоит не в обмене новой информации, а в ограждении от нее. Именно в этом сегодня и состоит работа массмедиа. Оборотная сторона закрытия политического поля - смещение интересов пользователей массмедиа в другие сферы (спорт, развлечения, кино, юмористические программы, культура и наука) тоже налицо. На самом деле трудно сказать, хорошо это или плохо - когда люди болеют не за политических лидеров, а за футболистов, смотрят "Утреннюю почту", "О, счастливчик!", ОСП или программу Иванова "Вокруг смеха". Эта реальность, возможно, выбирается потому, что она нам больше знакома и позволяет отдохнуть в перерывах между нашими настоящими занятиями - теми, в которые мы погружены целиком, между походами в кино и чтением занимательной литературы.
Но важно сказать и о другом. "Великая Россия" - не более чем виртуальная реальность, одна из многих, со своей целевой аудиторией. В этом смысле реальная оппозиция этой реальности находится не столько в политической системе, сколько в нашей повседневности и в том, что лучше всего передает ее содержание: сети Интернет.
Отчасти эта оппозиция напоминает противостояние официоза и самиздата, но только отчасти. Потому что здесь противоречие глубже. Если официоз был связан с конструированием советской реальности, то самиздат, как политизированный, так и порнографический, питался идеей Запада. Интернет отличает то, что конкурирующей идеологии в нем нет, вернее, она не выражается, не формулируется так однозначно. Противостояние медиаполитической системы и Интернета - это противостояние между различными модальностями социальной интеракции: репрезентацией и коммуникацией. В сети определенной идеологии противостоит не одна другая, а тысячи, и все они существуют одновременно, выражаясь не столько в идеологических статьях, сколько в конкретных жизненных проектах. Идеологии, таким образом, противостоит повседневность во всем ее многообразии. Правды нет - есть только реальность, данная в индивидуальных групповых ощущениях и интерпретациях.
Вероятно, через некоторое время это противоречие начнет оформляться политически. Особенно сильно это будет заметно как раз в том случае, если новой администрации действительно удастся взять под полный контроль политическое поле. Тогда политика станет гораздо более важной для сети, чем сегодня, потому что сеть - наряду с печатью - начнет эмулировать альтернативную информационную систему, уходя таким образом от "кризиса вторичности" за счет радикального противопоставления тому, о чем говорят по ТВ - как в старые добрые времена.