Главная страница | Номера | Именной указатель | Где купить журнал

Содержание номера

Сергей Хвощ

Колобок и Айболит

Колобок скатился под единственную стену раздолбанной двухэтажки раньше, чем минометная волна накрыла маленькую площадь посреди села. Среди криков и треска разрушений он услыхал захлебывающуюся панику движка драпающей БМПешки, но не вскочил вдогон, так как чуть ли не самим брюхом различил приближение второго залпа. Крутанувшись юлой, Колобок уцепил зрачком подвальное окно, прикрытое обломком рамы, и вместе с этим обломком ввалился ногами вперед в черноту подвала. Судя по осколкам табличек под ногами, раньше в двухэтажке размещались вся что ни на есть местная власть.

В левой руке Колобок все еще сжимал литровый пузырь "Абсолюта", а в правой - так и не отданные продавцу деньги. Освободив руки, Колобок потянул из-за плеча автомат и, стараясь не трещать крашеным стеклом табличек, двинулся на живые звуки в темную глубину подвала.

- Ложись. Руки на затылок, - прошептал Колобок в самое ухо и для большей убедительности буквально воткнул автомат в спину шакала.

В том, что расположившийся в подвале хмырь был именно шакалом, Колобок нисколько не сомневался. Яркая куртка, хитроумный рюкзак, прислоненный к стене (даже не рюкзак, а какой-то раскладной комод), рыжие волосы, стянутые с лысеющей башки в хвост на затылке, непрерывная дрожь, которая трясла колобкового пленника от того самого хвоста рыжих волос и до колен, - конечно, шакал, кто же еще?..

Эта стая, кружащая по закоулкам войны, была Колобку непонятна, чем и вызывала раздражающее беспокойство. Даже чеченцы (все - от боевиков до старух и детей), метящие во что бы то ни стало убить Колобка, не вызывали такого беспокойства и даже собственные комдиры, норовящие заслонить свои жизни колобковым телом, не вызывали такого раздражения.

Полковник из Москвы довольно складно объяснял, что вся эта свора таким образом зарабатывает бешеные деньги от врагов нашей страны, вынюхивая про нас всякие гадости. "Разве найдется в мире кто-то еще, кроме российского солдата, кто станет за бесплатно рисковать жизнью и проливать кровь?" - вопрошал полковник приунывших бойцов, враз сообразивших, что обещанные боевые выплаты накрылись бесповоротно.

В том, что враги России - люди очень богатые, Колобок не сомневался, как и в том, что нигде, кроме родной страны, таких идиотов, чтобы за бесплатно, - действительно не найти┘

Проще всего было тихонечко тюкнуть шакала, чья экипировка сулила немалые богатства, но это противоречило бы тому тайному договору, который Колобок в одностороннем порядке заключил со смертью (а в том, что и вторая сторона соблюдает этот договор, Колобка убеждал каждый новый день жизни). Кроме того, было совсем неясно в чьи руки и на какое время попадет теперь селение, этот вот подвал и укрывшийся в нем Колобок. Нынешний пленник вполне может еще пригодиться в качестве спасителя. Тем более, что был он совершенно безопасен (единственным, что могло бы сойти за оружие, оказался тут же реквизированный складной ножичек - скорее, детская игрушка с большим количеством хитроумных приспособлений).

- Садись, - тихонько скомандовал Колобок, опускаясь на корточки рядом. - Ты кто?

- Эколог┘ я┘ тут...

- Не трясись: я против евреев вообще-то ничего не имею. - Колобок положил автомат перед собой и выковыривал из кармана водочный пузырь, мешавший устроиться поудобнее. - Не боись, говорю. Давай лапу, - Колобок сжал потную трясущуюся ладонь, - Колобков. Василий Колобков.

- Марат┘ Струнин┘

- А кем сразу назвался? - Колобок потянул руку к автомату.

В толчках сбивчивых междометий Колобок наконец вспомнил, что эколог - это что-то вроде санитарного врача, а к врачам он всегда испытывал снисходительную симпатию.

- У меня родитель был врачом┘ но это давно было - когда я еще маленьким был.

- Он умер? - перепуганный пленник с надеждой ухватил ниточку разговора.

- Зачем умер? Он на пенсии. Давно уже. - Колобок ронял слова, а сам чутко вслушивался в редкие и неясные звуки, проникающие в подвал. - Значит так, Айболит, - подвел он черту, - похоже, мы здорово вляпались. Давай пока держаться вместе. Только без фокусов. Договорились? Ну и ладненько. Ты, значит, Айболит, я - Колобок, так вот, друг за дружку, и - выкарабкаемся.

Пленник боязливо улыбнулся ("Теперь очухается".)

Колобка всю жизнь звали Колобком и звали бы так, даже случись у него совсем другая фамилия. Очень уж был он похож на колобок - маленький, с непропорционально короткими ногами, устойчиво и ловко носящими мощное тело. Когда Колобок сидел - выглядел он могучим богатырем, когда стоял - странным мужичком, внушающим робость и жалость, а когда двигался - никем кроме колобка он и не выглядел.

- Пойдем-ка посмотрим, чья власть на земле. Если наверху наши - я тебя прикрою, ну, а если ваши┘

- Мои - это кто?

- Это все, кто не наши┘

- А что я могу? Для меня все - не наши┘

- Я тебе потом объясню┘ ("А и действительно: наши - это кто? Если те, кто не целят меня убить, так, пожалуй, верст на тыщу из таких один только и есть - этот Айболит. Тем более, что он и не еврей совсем".)

Не прошли они и нескольких шагов, как мощная канонада принялась методично сотрясать огороженный подвальными стенами мир.

- Вот это наши┘ Издаля лупцуют. С десяток танков, не меньше┘ - Колобок волчком вертелся в подвале, в поисках надежного угла.

Вскоре они нашли тупик с тяжелыми сводами (видимо, раньше здесь были арестантские камеры местной милиции) и вполне уютно пристроились там коротать долгую ночь, так как, по разумению Колобка, танковая артиллерия не угомонится до самой темноты, а ночью лучше по селению не шастать ("Наши, не наши - все едино: стрельни, а потом разбирайся - самое действенное для всех правило".)

В необъятном рюкзаке Струнина и в обширных карманах самого Колобка нашлись все необходимые дополнения к сохраненному "Абсолюту".

- Не так уж и плохо, - Колобок взял на себя обязанности хозяина, поднимая наполненную крышку от термоса. - Ну┘

- Это - не "Абсолют", - задохнулся Струнин, и пламя свечи заколыхало по каменным сводам крылатые тени его машущих рук. - Это - даже не водка┘

- Как же - не водка? - удивился Колобок. - Спирт с водой - самая что ни на есть водка. Спирт, конечно, мог бы быть и почище┘ да и вода┘ Ты луковицей загрызи┘

- Тебя здорово надули с этим "Абсолютом", - Струнин отдышался и, похоже, отходя ото всех переживаний, как-то разом захмелел┘ - Я бы даже сказал: объегорили┘ Ты не обиделся? - минутно всполошился он, но увидав удивленные глаза над раскрытым ртом, не осилил накатившей смешливости и затянул в лад детской дразнилке: - Обманули Колобка┘

- Как это - объегорили? - искренно недоумевал Колобок. - Это кто кого еще объегорил┘ Ты, Айболит, никак окосел. Я же за эту водку даже не заплатил┘

Тут уж Струнин и совсем не смог сдержать хохота, а глядя на него, захохотал и Колобок.

Через несколько минут они отдышались, разлили еще по одной, но, подняв емкости, снова зашлись┘

А вечер и в самом деле получился что надо.

В глубоких сумерках после умолкнувшего обстрела собутыльники полностью обследовали свое убежище. Коридор, которым они добрались до этого своего закоулка, был уже непроходимо завален, зато недавний тупик теперь заканчивался расколовшейся плитой, открывающей сквозной доступ в темное небо. Колобок даже выкарабкался наружу и оказался на центральной улице затаившегося селения. Вся земля вокруг с остатками и останками людских построек постанывала, наново устраивая поудобнее исколоченное разрывами тело.

Закуток с пиршеством они перенесли поближе к разломному выходу, отгородили в довольно уютную нору (ни лишнего света наружу, ни лишней стыни внутрь) и теперь всласть коротали дарованную судьбой передышку. У Айболита нашелся чай, а стоило Колобку посожалеть о так и не прикупленной травке (собственно, за ней Колобок с товарищами по оружию и пригрымыхали на БМПешке в селение), нашлась и травка┘

С чифирьком да под косячок даже поддельный "Абсолют" шел легче настоящего┘

- Продай ножичек, - предложил Колобок, глядя как ловко орудует Струнин возвращенной игрушкой. - Я тебе за него 10 баксов дам.

- Так они же фальшивые, - Айболит вертел в свете свечи слишком зеленую купюру.

- Тебя послушать, так все вокруг фальшивое. Баксы ему теперь фальшивые. Самые что ни на есть здешние баксы. Деньги тогда фальшивые, - втолковывал Колобок туповатому собеседнику, - когда на них нельзя ничего купить. А на эти деньги тут покупают все на свете: травку, водку, девок, бензин и вообще все, что надо для жизни. Это у местных, - пояснил Колобок,. - а местные у нас - оружие, мины, патроны, ну, и вообще все, что для смерти надо┘ И все - на эти самые деньги. Так что - самые настоящие деньги┘

Еще Колобок хотел добавить, что товар для жизни всюду более или менее фальшивый (в отличие от того, что для смерти - тот всегда самый настоящий), но запамятовал, с чего это он начал свои рассуждения и замолчал, вспоминая.

- Какие мины? - спросил обалделый Струнин.

- Так эти самые, которыми нынче по нам шандарахали. Мы их позавчера здесь же и продали┘

Опять на них накатил истерический хохот, от которого долго не было никакой возможности отвязаться.

Потом Колобок долго втолковывал Айболиту, что это и есть самая правильная военная тактика, потому что никакое иное завоевание людей невозможно, кроме как растворение всех враждующих в одном народе с одними на всех привычками и одними для всех обманами.

Точно так же, по разумению Колобка, происходило и в его родном поселке под Сургутом, плотно окольцованном запретками многочисленных лагерей. В детстве еще время от времени пробивались и будоражили воображение блатные мифы о доблестных ворах и их гордых подвигах. Или захватывали вдруг всю детвору легенды о непоколебимых чекистах┘ Но потом все эти былины (как и сами потомки блатарей и чекистов) растворилась в тусклом населении, притеревшимся и притерпевшимся друг к другу в одних и тех же бесконечных очередях к недостающим жизненным благам┘

Все это Колобок пытался растолковать Айболиту, но, наверное, Айболит чего-то не понял, так как хмыкал протестующе и в ответ сказал, что превращение земли в болото - не самый лучший способ для покорения земли.

Колобок не умел толком объяснять то, что сам прекрасно понимал. Раньше ему вообще не хватало для этого слов, но последнее время огромное количество всяких слов топорщились в его хваткой памяти, практически не приспособленных ни к какому смыслу. В голенище сапога Колобок таскал подобранный в раздолбанном классе орфографический словарь для средней школы и то и дело читал его подряд с любого наугад места, стараясь растасовать слова в гнезда всяких жизненных разумений (наподобие инструмента в своей домашней мастерской). Страницы словаря иногда приходилось использовать для разных бытовых надобностей, но все равно слов было слишком много┘

- Ну, и что тебе плохого в болоте? - обиделся Колобок, вспомнив болотистые окрестности своего вольготного детства. - Да ты настоящего болота не видел. Знаешь, сколько там дичи? А ягода в осень┘ Это же такая жизнь!..

- Ты не понял┘

- Вынюхиваешь здесь невесть чего, - обозлился вдруг Колобок, вспомнив долгие рассуждения Айболита в ответ на свои расспросы про его занятия (вспомнив заодно и объяснения московского полковника). - Вода ему, видишь ли, плохая┘ Вскипяти, как все, не ленись. У меня дома куда хуже. Сверху сплесни, осадок не баламуть и - пей за милую душу. Пол-России пьет, и никакой тебе экологической катастрофы┘ А земля здешняя чем тебе не понравилась? Нефтяное болото он здесь нашел. Ишь, умник! Где наливают, там и разливают - что здесь, что в моем Сургуте┘ Земля - она умнее тебя. Сегодня болото, а завтра - новая нефть для твоих внуков. Если бы тыщу лет назад такие же умники не давали земле всяких мамонтов перегнивать - откуда бы сегодня взялась наша нефть и разное изобилие?..

Колобка словно подхлестывало обалдевшее лицо Айболита, и он продолжал нести несусветную чушь (впрочем, вполне сознавая, что мелет он вовсе не то, что понимает и хочет сказать). Он долго еще вдоль и поперек прохаживался по фолиантам, которые, к неудовольствию Айболита, российская авиация разбрасывает по окрестным лесам.

- Дефолианты, - вставил вдруг Айболит.

Колобок резко затормозил и бараном глядел на Айболита.

- Химикаты, которыми опрыскивают леса для уничтожения "зеленки", - пояснил Айболит, - называются дефолиантами.

- Ну, правильно ведь, - неожиданно просиял Колобок и хлопнул Айболита по плечу так, что тот буквально приплюснулся. - Я же так и кумекал, но все не мог додумать. Словечко это "де" - оно как бы уничтожает то слово, к которому приколочено. "Фолиант" - это книга, а "дефолиант" - уничтожение листьев, листов, книг┘ Вот, к примеру, "демобилизация" - точно так же┘

- А слово "держать"? - ехидно вставил Айболит. - По твоему "держать" - это уничтожать ржание? - Айболит наполнил емкости очередной порцией. - Тогда держи┘

Приступ, который накатил на них в этот раз был уже точно более всего похож на ржание┘

Потом они опять забили "косяк" и Колобок, более не смущаясь корявости своих слов, по правде и без перебивов долго растолковывал Айболиту (Айболиту? нет, себе самому), как он все понимает про место человека в этой вонючей войне.

Получалось коряво и сбивчиво, и Колобок зашел с другого боку, принявшись неспешно (чуть стесняясь нахлынувшей сентиментальности) рассказывать о своем отце┘

Дмитрий Колобков служил лагерным врачом, стыдился своей службы и постоянно боялся начальства. Колобок презирал эту отцовскую забитость, ненавидел его запои и пьяные слезы, а повзрослев, втайне жалел отца, но стеснялся выказать ему свою жалость.

Более всего Дмитрий Колобков тяготился необходимостью "прикрывать" врачебными документами всякие начальственные инициативы и прегрешения. Вот требовалось от него, например, заключение по поводу того, что такой-то зек по своему состоянию здоровья вполне может выдержать очередные 10 суток голодовки в промороженном карцере. Если говорить о том, выживет ли этот зек в карцере - так, скорее всего, выживет (куда он денется? ну, на всякий случай, можно проверить пульс, сердце┘). А если говорить о том, сохранит ли он здоровье - так, какое после этого может быть здоровье? (Если у него еще и нет туберкулеза, то будет непременно.)

Вот и получается, что если без должных и убедительных оснований врач заявит, что данное мероприятие угрожает жизни такого-то зека, то врач этот, с точки зрения своей профессиональной квалификации, - круглый ноль: зачеркнуть его и выкатить напрочь из сложившейся жизни┘ Но это с одной стороны. А с другой, коль врач такое мероприятие позволил и подтвердил, что непосредственной угрозы для жизни здесь не существует, то это и не врач вовсе, а полное дерьмо, ибо основная обязанность врача - сохранение здоровья своих подопечных┘

- Так и ты здесь, - пристукивал Колобок замершего Струнина. - Земля со всем, что по ней шебуршится, много разного выдержит безо всякой твоей смертной катастрофы: долби ее сверху, рви изнутри, отравляй всякой дрянью - до смерти ее не изведешь ни этой войной, ни той, что будет после нее. А с другой стороны, говоришь такое - и никакой разницы между тобой и тем гадом, который и рвет, и взрывает, и травит все кругом, и войны эти воюет┘ Вот состряпаешь свой доклад и сам определишь свое место: либо ты ноль, который можно запросто отовсюду вычеркнуть, либо - дерьмо, а не врач всей земле┘

- Я вот мог себе оказаться нолем┘ - после долгой паузы протянул Колобок. - Да и папаня мой┘

Они оба как-то неожиданно окоченели и протрезвели, а потому с жадностью допивали водку, наново согреваясь и практически уже не хмелея. Вновь обретенное тепло клонило собутыльников в дремоту, да и самое время было поспать, чтобы на рассвете┘ ("Ладно, сориентируемся потом.")

Колобок уже погружался в теплый сон, когда уловил опасливый взгляд Айболита. "Надо бы ему рассказать про мой договор со смертью, - подумал Колобок, - чтобы не опасался и спал спокойно┘" Однако мысль эту Колобок думал долго и когда додумал до конца, Айболит уже спал, уткнувшись носом в собственные колени┘

Колобок для Струнина был действительно не опасен. Не очень опасен. По крайней мере, не опасен до тех пор, пока сам не сочтет Айболита опасным. Дело в том, что Колобок сознательно убивал только того, кто непосредственно угрожал ему смертью. И только в момент этой непосредственной угрозы. Надо сказать, что быстроты и меткости ему было не занимать, но сам он считал эти свои качества ответным даром божества смерти, с которым он так ловко обо всем договорился.

Во всех остальных случаях Колобок либо вовсе не стрелял (заботясь только укрываться от шальных пуль и снарядов), либо лупил, что называется, в белый свет. А если выпущенные им пули (случалось - и мины) несли кому-то смерть и увечья, то Колобок полагал ответственным за это не себя, а то самое божество и глупых людей, которые не дотумкали до такого же надежного договора.

А между тем в это время замечательный договор Колобка был расторгнут самым неожиданным образом. Командир полка сверил показания вырвавшегося из-под чеченских мин экипажа БМП и, убедившись, что Колобок надежно убит, поспешно и с облегчением подписал все необходимые бумаги о геройской гибели бойца Василия Дмитриевича Колобкова┘

О существовании этого солдата комполка узнал два месяца назад, в тот же день люто его возненавидел и представил к награждению. Это был незабываемый денек. Полк вел отвратительный бой, атака захлебнулась, на командном пункте многозначительно хмурился генерал из штаба объединенного командования, а все внутренности выворачивал дикий ор молоденького лейтенанта, подстреленного чеченским снайпером. Глазом его было не рассмотреть, но по крикам можно было определить, что сбили лейтенанта аккурат в ложбинке между двумя пригорками, когда взвод, браво бросившийся в атаку на подготовленное авиацией крохотное село, беспросветно залег под неожиданно дружным огнем. Комполка так громко выяснял отношения с авиационным начальством, готовившим эту показательную атаку, что летчики, наверное, могли слышать его и без рации, и, все равно, крики подстреленного лейтенанта было не заглушить. Единственная исправная БМП попыталась пробиться к раненому, но точный выстрел гранатомета разворотил ее на самом пригорке. Остальная техника еще раньше увязла на подходах к селению. А замаскированную ветками и сетью "вертушку", стоящую на случай немедленного вывоза комсостава, задействовать не решались.

Тут-то в траншею и свалился Колобок - прямо под ноги толкущимся командирам и притихшим старикам из атакуемого селения (еще до артобстрела и бомбежки эти три старца приковыляли на командный пункт в надежде уберечь свои строения). Колобок был не единственным, кто сумел выбраться из-под огня боевиков, но оказался единственным невезучим, кто выполз не в самом правильном направлении.

Увидев этого тролля, комполка зашелся в таком матерном вираже, что, по разумению Колобка, выходом из него мог быть только его, Колобковый, немедленный расстрел. Через несколько секунд Колобок расшифровал омывающий его сверху мерзкий поток, как приказ "возвращаться - и без лейтенанта не возвращаться".

Колобок затравленно оглянулся, привстав на цыпочки, зыркнул туда, куда ему предстояло вернуться, и далее начал действовать столь стремительно, что никто не опомнился вмешаться и помешать. Он сдернул у самого крепкого на вид старца ремень из-под пальто, спутал старческие руки и, чуть пристукнув того по голове, перекинул через бруствер. Мгновение спустя он уже споро мчал на своих коротких ногах к пригорку, неразличимый под переброшенным через плечо грузным стариком. Чеченец орал что-то своим и на своем и, по-видимому, доорался, так как снайпер не сделал ни одного выстрела по стремительно несущемуся задом наперед старцу. Потом Колобок со своей ношей исчез из виду, и чуть погодя ор лейтенанта сменился истошными криками старика, а с командного пункта в бинокли наблюдали, как по пригорку передвигается диковинная связка. Старец лежал сверху - спина к спине связанный с лейтенантом, - а в самом низу, видимо, пристроился Колобок, и именно он (больше некому) ползком тащил на себе всю компанию. Лейтенант не кричал и только кровянил перебитыми ногами иней на пожухлой траве. Потом старцу удалось освободиться от пут, и он скатился со спины лейтенанта. Колобок с меньшей тяжестью, можно сказать, пополз бегом, но и снайпер открыл прицельный огонь, зримо впечатывая попадания в лейтенантово тело. Комполка молил только о том, чтобы пуля снайпера прошила два тела насквозь, но Колобок не расставался с бронежилетом (ему эта тяжесть не весила) и ни краешком не высовывался под снайперскую стрельбу. Так и добрался до командного пункта.

Вот здесь уже комполка вполне был готов расстрелять Колобка на месте. Но вмешался штабной генерал.

- Ну, сука┘ Герой! - только эти слова были более менее приличными в одобрительном генеральском йопанье. - Представить к награде! Медаль "За отвагу"┘

- За что? - еле сдерживался комполка.

- За вынос тела командира с поля боя, - внушительно указал генерал.

Проснувшись перед рассветом, комполка в первую же секунду вспомнил, что вчера произошло что-то очень хорошее. Потом вспомнил, что именно, улыбнулся и в самом замечательном настроении распорядился о немедленном согласовании с ОМОНом операции по зачистке села.

А Колобок проснулся много позже, когда зачистка уже неуклонно приближалась к центральной площади. Со сна он как-то приглох и в придачу ничего не мог разглядеть в окутавшем его сумраке. К тому же голова┘ О-о, голова была где-то не на месте┘

- Айболит! Слышь, Айболит - хрипло позвал Колобок и потряс Айболитово колено (или плечо?). - Зажги свечку. Слышь┘

В ответ донеслись стоны вперемешку с чертыханиями.

- Знаешь, - раздался у самого уха шепот Айболита, - мы, кажется, сильно траванулись. Я еле-еле вижу. А как ты?

- А я вообще ни хрена не вижу - только серая муть вокруг и шум в голове. Я же и говорил тебе, - вспомнил он давешнее, - в нашей жизни все, что для жизни, - обязательно поддельное.

- Выходит, что все-таки с "Абсолютом" тебя обманули, а не ты┘

Колобок что-то булькнул в ответ, а потом Айболит услыхал хохот, очень похожий на лай и плач одновременно. Через мгновение он и сам не мог удержаться от заразительной истерики┘

- Эй, кто здесь? - робко спросил ОМОНовец, перегнувшись в дыру раздолбанного перекрытия.

- Да ты сдурел, что ли? - напарник оттащил товарища. - Сначала обезвредить, а потом - вопросы спрашивать. Понял?

Он прислушался к гомону внизу (Никак плачет гад? Ну, сейчас ты у меня не так заплачешь!.. Нет, вроде смеется, паскуда┘)

- Чисто шайтан, - сокрушенно прокомментировал старикан, который и привел сюда вооруженных людей в ответ на вопрос о присутствии в селении чужих. - Так вот всю ночь: гы-гы и - ни одного слова на человеческом языке.

(Кстати сказать, был это тот самый продавец, которого Колобок надул с "Абсолютом"... или, вернее, который надул Колобка).

- Щас он у меня гыгыгнет, - подвел итог разговору старший ОМОНовец, а затем пригнулся над разломом и, метко отправив в подвальные звуки четыре - друг за другом - гранаты, откатился в сторону┘

Содержание номера | Главная страница