 |
Главная страница | Номера | Именной указатель | Где купить журнал |
Сергей ФомичевРадикальное экодвижение
Официальные экологические организации почти ничего не знают о существовании радикального экологического движения. Все сведения на эту тему они получают из средств массовой информации. Отсюда, вслед за СМИ, политологами и простыми гражданами, чиновники оценивают радикальных экологов по их яркой витрине - акциям, не имея при этом никакого понятия об их радикальной стратегии, философии, идеалах.
Мало того, мой опыт работы в сфере экосоциологии позволяет сделать вывод, что чиновники официальных структур имеют слабое представление и об экологическом движении основного течения, и об общественном движении вообще. Правда здесь многое зависит от региона. В лучшем случае чиновник расценивает общественное движение как неформальное продолжение структур власти (если общественная инициатива, с его точки зрения, "конструктивна"). В худшем - любая общественная группа воспринимается как препятствие, помеха деятельности власти, как дилетантский, обывательский "клуб по интересам".
Экологическое движение считало возникновение и существование государственных и муниципальных природоохранных структур своей заслугой. Это отчасти было верно. Однако совершенно неверной была стратегия, которая делала ставку на подобные структуры. Один из лозунгов старейшего в нашей стране движения - Движения Дружин охраны природы гласил: "У природы везде должны быть свои люди". Этот лозунг, по всей видимости, был оправдан в советский период, когда "скрытое влияние" было единственным средством работы в бюрократизированной системе. Однако без всяких сомнений этот лозунг был перенесен и в современный период.
В течение более десяти лет экологическое движение в России испытывало подъем. Массовые выступления 1988-1992 годов сменились профессиональной деятельностью - возникла сеть неправительственных организаций, началось освоение западных государственных и частных фондов. Экологическое движение все дальше уходило от своих социальных корней - обеспокоенного населения, все больше ориентировалось на соглашение с природоохранной властью, которую движение, за исключением отдельных моментов и отдельных персон, считало союзником. Эта эйфория продолжалась до 17 мая 2000 года.
17 мая указом нового Президента Российской Федерации были упразднены федеральные органы экологического контроля (Госкомэкология и Рослесхоз). Это событие сразу вызвало бурную реакцию самих чиновников и ученых. И это понятно - они лишились работы и контрактов. Непонятно другое. Ликвидация органов вызвала сильный всплеск протестов среди участников общественного экологического движения. Вот тут-то и выяснились основные различия в подходах радикальных экологов и экологов основного течения (вместе с чиновниками разогнанных и неразогнанных служб).
Радикальное экологическое движение никогда не рассматривало природоохранные структуры как своих союзников. В лучшем случае как тактических попутчиков, и то только в плане решения конкретных проблем. Но решение конкретных проблем никогда не было основной стратегической задачей радикальных экологов. Основным субъектом их деятельности всегда было общество. Основной стратегией - изменение общества.
С упразднением Госкомэкологии произошло вот что. После первых перестроечных побед, когда собственно и были созданы Госкомприрода, институт экологической экспертизы, экологическое образование и т.п., экологическое движение как-то успокоилось, обросло жирком - то есть прекратило проводить массовые протестные акции. Собственно движение их и не проводило - оно (большей частью) из них выросло. "Зеленые" полагали, что достигнутого уровня влияния на государство достаточно для дальнейшего развития успеха. Поэтому "зеленые" перешли к профессиональной деятельности - лоббистской, информационной, кабинетной... В чем и была его основная ошибка (хотя на то были и объективные причины: снижение гражданской активности из-за экономического кризиса, но это не оправдание). Теперь государство оправилось от перестроечной слабости (в лице Путина, которого "зеленые" в обращениях продолжают называть "уважаемым") и сметает все на пути развития экономики. Причем не экономики вообще, а той экономики, которая позволит еще быстрее, удобнее и "законнее" разграблять общечеловеческое (или кому ближе - национальное) достояние - территорию, живую природу, минеральные ресурсы и созданную людьми материальную культуру. То есть разграблять совершенно все.
И вот возникла инициатива проведения национального референдума. Никто и никогда, наверное, не сможет подсчитать, в какие средства обошлись мероприятия по сбору 2,5 миллионов подписей, какие ресурсы были отвлечены от экологических общественных организаций. И во имя чего? Во имя восстановления экологической бюрократии, от которой и в прежние времена не было никакой пользы, кроме вреда. (Я не рассматриваю здесь остальные во-просы референдума, но и по ним существует масса претензий.) Тем более что еще не известно, будет ли дан ход референдуму - у властей осталось еще достаточно механизмов саботажа этого конституционного права. Но даже если произойдет чудо, что это изменит по большому счету? Правда, "зеленые" мотивируют свои действия тем, что они выступают не за старые структуры, а за государственный контроль за эксплуатацией природы вообще. То есть органы нужны, но только с новой структурой, с новыми людьми.
Но дело вовсе не в том, что Госкомэкология была карманной структурой, дело в том, что она не могла быть никакой иной. Государство повинно в разграблении и разорении природы не меньше, чем алчный частный и корпоративный капитал. А в нашей стране, несомненно, больше. За время реформ (не важно, в кавычках или без них) государственная система почти не изменилась. Самое (для природоохраны) главное - не изменилась его индустриалистская парадигма. До сих пор госчиновники мыслят количественными категориями (гектары, тонны, мегаватты и т.п.), а не качественными, вроде уровня жизни населения. Смешно говорить об органах государственного контроля за состоянием природы, когда кабинет министров состоит большей частью из силовиков и отраслевиков, которые бредят идеей возрождения "сильной России". Этой сильной России нужны танки, ракеты, подводные лодки. А для этого нужны заводы, рудники, скважины, трубопроводы. А этому мешают экологический контроль, демократия, общество.
У общества несколько иные интересы. Конечно, после угарной государственной пропаганды многим людям хочется танков и ракет. Конечно, во время всеобщей нищеты они нуждаются в работе на рудниках и заводах. Однако это все до тех пор, пока человек не столкнется с личным выбором: армия или образование, здоровье ребенка или завод. И вот тут интересы сильной России и ее граждан расходятся. Кардинально.
Упование на мудрое государство, которое все сделает за население и во благо ему (даже за счет его прав и свобод) - это заблуждение, в котором до сих пор пребывают многие наши (как и зарубежные) экологи и "зеленые". Экологическое движение и после полученного удара продолжает рассчитывать на реанимацию системы, вместо того чтобы направить усилия на ее замену более действенным механизмом - гражданским обществом.
Какова позиция и каково место в этих событиях радикальных экологов? Необходимо использовать разгон Госкомэкологии против самой же государственной машины. Они сбросили с себя маску. Они показали, что для Них есть общечеловеческие ценности - показали не только в экологической сфере: Они развязали войну, Они давят прессу, Они демонтируют демократические институты, наращивают влияние военщины и прочих структур, которые только разрушают и потребляют, но ничего не создают.
Экологам теперь не нужно давить на отдельных чиновников от природоохраны, не нужно и взваливать на них всю вину за антиэкологическую политику. Причина никогда не была в отдельных чиновниках - но только в системе в целом. И теперь экологи могут открыто и честно выступить против системы.
Государство может ликвидировать Госкомэкологию, экологическую экспертизу, свободную прессу, свободу. Единственное, чего Оно не может ликвидировать, - это народ. Пришло время понять, что народ - единственная опора любого социального движения. Пусть народ не все понимает (пока), пусть он не может оценить роли заповедников и не хочет закрытия некоторых грязных предприятий. Но зато очень многое он ценит и хочет (и может). Он не допустит вторжения экологических беспредельщиков туда, где он живет, в свой дом. Не допустит, если будет организован или самоорганизован. Импульс к самоорганизации и должны дать социальные движения - не в последнюю очередь экологическое.
Взамен утерянных органов госконтроля нужно инициировать создание общественного экологического контроля, нужно создавать группы экологического сопротивления. На это и полезно направить основные усилия "зеленых" организаций (в союзе с правозащитными, антивоенными, антифашистскими и прочими инициативами). В этом ключе только и нужно вести речь в связи с упразднением Госкомприроды.
***
Какова же основа стратегии радикальных "зеленых"? Если мы говорим об изменении общества, то стратегия должна подразумевать воздействие на него. Акции Гринпис, которые так любит показывать телевидение, не оказывают прямого воздействия на общество - только опосредованное, через средства массовой информации. Поэтому называть их радикальными можно лишь условно. Разумеется, здесь многое зависит от подачи материала, от симпатий тех или иных СМИ, однако в любом случае отношение к таким акциям у обычных людей неоднозначное. Как-то гринписовцы приехали в мой родной Дзержинск и нацепили на голову Железного Феликса противогаз. И повесили плакат "Люди - не железные". И уехали. Одним жителям города эта акция понравилась, но большинство либо не поняло ее, либо и вовсе было оскорблено, восприняв акцию как проявление хамства и неуважения к городу. И последние вовсе не были коммунистами или сталинистами. Просто они и без Гринпис знают, что живут в сильно загрязненном городе, но поделать с этим ничего не могут. А натягивание противогаза на символ города, хоть и оставшийся с тоталитарных времен, проблемы не решало. Так вот, действительно радикальных (то есть коренных, затрагивающих основы общества) изменений такими акциями достичь невозможно. Необходима долговременная работа в социуме. Радикальные экологи должны жить среди людей, воспринимать их проблемы как свои собственные┘ Они не должны делать что-то вместо людей, но только вместе с ними. При этом радикальные экологи перестают быть просто экологами, так как проблемы города выходят за рамки проблем окружающей среды. Радикальные экологи становятся и правозащитниками, и журналистами, и антифашистами, и феминистами и т.п. Они поднимают вопросы коррупции, безработицы, свободы слова и др. Подобные социальные проекты осуществимы только при достаточной концентрации в том или ином населенном пункте гражданских групп. Однако не везде существуют гражданские группы, способные проводить такую работу. Поэтому стратегией радикальных экологов в этих условиях может быть своеобразный "экспорт гражданского общества". Если мы не можем жить среди людей какого-то населенного пункта все время, то, по крайней мере, мы можем взаимодействовать с его жителями продолжительное время. Достаточное для того, чтобы инициировать создание гражданских групп, способных далее осуществлять общественную деятельность.
Такой стратегии придерживаются радикальные экологи, объединившиеся в движение "Хранители радуги" и некоторые другие инициативы. Основой деятельности движения стали ежегодные лагеря протеста в экологически неблагополучных районах. Лагерь протеста является как бы компромиссом между молниеносной акцией, рассчитанной на СМИ, и постоянной работой в социуме. Лагерь протеста, продолжительностью один-два месяца, позволяет воздействовать на локальное сообщество достаточно длительный срок. Такая форма кампании включает в себя и публичные акции, и встречи с местными жителями, и работу в СМИ, и агитацию через листовки или даже выпуски собственных изданий. За время кампании обязательно выявляются активные сторонники среди местных жителей, которые затем и формируют ядро гражданской группы. Кроме того, такая кампания в случае локального успеха (а это происходит практически всегда) позволяет вселить в людей оптимизм в возможность решения их проблем собственными силами.
Классическими примерами таких кампаний могут быть лагеря протеста в Чапаевске в 1989 году и в Касимове в 1998 году. В городе Чапаевске, в то время Куйбышевской области, в рамках советско-американского договора о разоружении был построен завод по уничтожению химического оружия. Желая быстрее выполнить договор, власти страны пренебрегли безопасностью технологий уничтожения (к слову сказать, такие технологии не созданы до сих пор). Население было серьезно озабочено этой проблемой и даже объединилось под контролем горкома КПСС в экологическую инициативу, но опыта борьбы не имело. В областном центре к тому времени только что отгремели протесты против первого секретаря обкома. На волне этих протестов было создано множество общественных организаций (тогда их называли неформальными). Одна из них - эколого-политический клуб "Альтернатива" - и решила провести в Чапаевске кампанию протеста. За основу была принята идея палаточного лагеря. 5 августа несколько десятков активистов разбили палатки перед стенами завода. Акция сразу получила известность и поддержку местного населения. Причем эта известность никак не была связана с прессой, которая поначалу была настроена враждебно, основывалась она только на слухах, прокатившихся по городу. Скоро число жителей лагеря за счет приезда местных жителей выросло до нескольких сот человек. В результате постоянных митингов и листовочной агитации на многих предприятиях города и области возникли экологические забастовочные комитеты. К кампании присоединился весь самарский неформалитет, а позже и чапаевский горком КПСС. В выходные в лагере протеста уже собиралось до 7 тысяч человек, а власти пустили рейсовый автобус "город - лагерь". Многие трудовые коллективы просто делегировали своих представителей в лагерь, отрабатывая за них производственную норму. В лагере был создан координационный совет забастовочных комитетов. В первых числах сентября государство сдалось. Рыжковым было подписано постановление Совмина о перепрофилировании завода в учебный центр.
Помимо решения конкретной проблемы итогом акции можно считать возникновение десятка экологических гражданских групп в пяти городах области, активизацию рабочего движения и общественного движения вообще. Кроме того, группа активистов продолжила подобные акции в следующие годы, объединившись затем в движение "Хранители радуги".
Не все подобные акции заканчивались таким шумным успехом, как в Чапаевске. Критики полагали, что эпоха массовых протестов прошла вместе с перестройкой. Считалось, что проблемы физического выживания в нынешних экономических условиях отбили всякую охоту у людей к экологическим протестам. Однако это было не совсем верно.
В 1998 году лагерь протеста, организованный "Хранителями радуги", успешно состоялся в Касимове. "Хранители радуги" серией протестных акций сорвали планы строительства компанией "Кротберс" завода по переработке радиоэлектронного лома и строительства конвертора "Кальдо" (проект осуществляла транснациональная корпорация Болиден Контех при финансовой поддержке Нордебанка. Контракт был заключен под гарантии областного бюджета при участии губернатора Рязанской области Любимова).
"Хранители" провели четыре городских митинга, численность участников последнего превысила 1000 человек. 21 августа 1998 года была заблокирована администрация района, и власти пошли на подписание постановления об отмене проекта. Пять пунктов постановления ╧ 342 касались отмены строительства нового плавильного цеха (запрета на строительство, отзыв землеотвода и т.п.), шестой пункт гласил: "С настоящего времени не допускать размещение объектов, вызывающих сомнение населения в их экологической безопасности, на территории Касимовского района без учета мнения населения, выраженного путем референдума".
При участии "Хранителей радуги" была создана местная инициативная экологическая группа. Затем, в течение полугода, шел судебный процесс о признании экологической экспертизы проекта незаконной. В результате в мае 1999 года иск "Хранителей радуги" и местных жителей был удовлетворен. После акции "Хранители" усилили свое присутствие в городе, основав проект "Касимовская альтернатива", выпуская независимую газету "Путь к свободе" и т.п.
В этой стратегии - основное отличие от подобных инициатив в развитых странах Запада: там гражданское общество уже существует, и радикальным "зеленым" остается лишь работать внутри него, у нас же его предстоит создать.