 |
Главная страница | Номера | Именной указатель | Где купить журнал |
Али Вячеслав ПолосинПочему я стал мусульманином?(Размышления бывшего священника о религии)
Я рос в период "безрелигиозного" воспитания, и потому в школе никто не внушал мне никакой атеистической ерунды. С детства в душе верил в неведомого мне Бога, Который всегда может помочь. Специально для того, чтобы узнать истину, поступил на философский факультет МГУ. Советскую систему я недолюбливал, она отвечала мне взаимностью. Поэтому МГУ закончил с трудом и пополнил "поколение дворников и сторожей", как его назвал Борис Гребенщиков.
В 70-ые годы в Москве не было никакой реальной альтернативы коммунистической идеологии, кроме православной Церкви, и в девятнадцать лет я впервые переступил порог православного храма. Это не было осознанным выбором конкретной религии - чтобы выбирать, нужно сравнивать, а сравнивать православие мне было не с чем: это был только решительный отказ от лжи материализма и приход в тот храм, двери которого были открыты.
Трижды поступал в православную духовную семинарию. Дважды меня "прокатывали" - ректор прямо говорил, что меня не пропускают власти. После первой попытки не брали на работу даже сторожем. Домой приходил участковый, грозился выселить за "тунеядство", а жену спрашивал, не хочет ли она развестись с кандидатом в попы. Подрабатывал переводами религиозной литературы с немецкого и нештатным чтецом в церкви.
Затем коммунисты махнули на меня рукой - дескать, проводником марксизма-ленинизма все равно такой не будет - и с третьей попытки я поступил в семинарию. В 1983 г. я стал священником. Для меня этот сан был тогда символом духовной и интеллектуальной борьбы с материализмом. В Москве, где я жил, власти отказывали мне в разрешении на служение, и я попал в Среднюю Азию - в прошлом место ссылки неблагонадежных. Однако по мере реального служения в церкви приходилось решать не столько духовные и интеллектуальные задачи, сколько совершать всевозможные ритуалы, заказываемые большей частью суеверными людьми. И даже тогда, когда я ясно понимал, что эти ритуалы по своей сути не отличаются от языческих заклинаний, я не мог отказаться от их совершения - они стали обязательной частью церковной практики. Это создавало ситуацию внутренней раздвоенности между личной верой и общественным долгом.
В Средней Азии я впервые познакомился с мусульманами и исламом, к которому стал ощущать внутреннее тяготение. Однажды ко мне в церковь пришел немолодой таджик благообразного вида, про которого говорили, что он тайный шейх. После краткой беседы он неожиданно сказал: "У тебя мусульманские глаза, ты обязательно станешь мусульманином!" Это, казалось бы, парадоксальное и даже рискованное заявление, сделанное в православной церкви ее настоятелю, не вызвало у меня никакого внутреннего сопротивления, а наоборот, запало в душу, хотя тогда знаний об исламе у меня не было.
В 1985 г. за неподчинение власти лишили меня справки, разрешающей служение в храме, - тогда без этого нельзя было даже надеть облачение, иначе 3 года тюрьмы, - и больше меня не брали никуда, даже в сибирские епархии. Жил опять же переводами с немецкого.
Когда в 1988 г. Горбачев дал добро на празднование 1000-летия введения христианства, стали "амнистировать" опальных попов, и я получил предложение от Калужской епархии служить в разрушенной церкви в г. Обнинске.
Депутатом меня выбрали почти случайно - выдвинули демократы против коммунистического кандидата - министра автодорог. Народ в Калуге в 1990 г. писал на списке кандидатов в депутаты: "Ну их всех к черту, голосуйте за обнинского попа!" Проголосовали. Ельцин любил делать неожиданные ходы и выдвинул меня на должность председателя комитета Верховного Совета РСФСР по религии, что было тогда большой экзотикой: поп - член Президиума Верховного Совета! Выбрали. Вдвоем с юристом я написал текст российского закона "О свободе вероисповеданий" (который и дал реальную свободу верующим), а также "пробил" постановление об объявлении дня празднования Рождества Христова нерабочим днем.
По выходным приезжал в Обнинск совершать богослужения.
В это время борьба с атеизмом уже уходила в прошлое, чему мы сами и поспособствовали, но на первое место в Церкви выдвигались не просветительство и борьба с суевериями, а строительство зданий и совершение обрядов, дающих доход. Церковная иерархия и клир устремились к административной власти над людьми, которую они потеряли в 1917 г., но мне клерикализм внушал отвращение - каждый должен делать то, что лучше умеет, а тем более не следует путать "Божий дар с яичницей". Я стал ощущать себя среди верующих уже не проповедником слова Бога, а официальным колдуном, от которого ждут только обрядов и заклинаний, а среди иерархии - лоббистом крайнего клерикализма, укрепления власти жреческой касты, иерократии. Поэтому в 1991 г. я добровольно вышел за штат церковного служения, а в 1993 г., после расстрела Верховного Совета, в штат Церкви я не вернулся, хотя Патриархия предлагала мне быть настоятелем в Москве.
Я решил, что нужно на какое-то время остановиться, разобраться в себе самом, в своем мировоззрении, и предпочел жреческой карьере скромную жизнь эксперта среднего звена в Госдуме.
Я стал углубленно изучать древнехристианские источники: историю Церкви, историю богослужений, историю богословия. И неожиданно для себя обнаружил, что христианская Церковь не имеет текста Откровения Бога, который бы свидетельствовал о заключении нового договора - Нового Завета - Бога с людьми. Иисус говорил ученикам: "Еще многое имею сказать вам; но вы теперь не можете вместить. Когда же приидет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую Истину; ибо не от Себя говорить будет, но будет говорить, что услышит" (Ин.16:12-13). "Утешитель же, Дух Святый, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит все, что Я говорил вам" (Ин.14:26).
Это и станет отправным моментом заключения второго, и последнего, Договора (Завета) Бога с человечеством, когда рамки избранности одного народа упраздняются и всё человечество призывается к Единобожию.
Так для меня стало очевидным, что в христианской традиции я не имею книги, о которой можно было твердо сказать: "это дано по воле Бога Самим Богом через Его посланника, который засвидетельствовал, что эти слова, начиная с таких-то и заканчивая такими-то, суть слова Бога". Корпус текстов, именуемый Церковью Новым Заветом, может считаться не более чем преданием.
Жреческая каста возобновила в христианстве культ духов-покровителей под их новыми именами, что никак не согласуется с заповедями Иисуса, призывавшего молиться только Единому Богу. Верующие молятся не прямо Богу, а неким посредникам, роль которых исполняют ранее умершие "угодники" божества, а также сами священники. Позже я прочитал в Коране:
"Неужто они прочат в соучастники Ему
Таких, которые творить не могут,
И сами же Другим сотворены?
Они не могут помощь оказать ни им,
И ни себе помочь не могут┘
Поистине, все те, кого вы призываете помимо Бога,
Такие же рабы Ему, как вы" (Коран, 7:191-192, 194).
Когда я открыл текст Корана (в переводе смыслов Валерии Пороховой), я увидел все признаки истинного пророчества:
свидетельство Самого Бога: "иди и скажи людям";
отсутствие субъективных человеческих рассуждений;
внутренняя непротиворечивость;
непротиворечие предыдущим пророческим посланиям: Моисея, Исаии, Иеремии и др., напоминание того, о чем учил Иисус;
строгое Единобожие;
сведения о том, о чем естественным путем человек не мог тогда знать.
Поэтому я и сделал вывод: следующим и последним пророком, который, согласно словам Иисуса, должен был "напомнить" его слова и наставить человечество на "всякую истину", Бог избрал Мухаммада (мир ему). Он не имел образования, не отличался красноречием, но продиктовал тексты, которые отличаются возвышенностью слога, высокой поэтичностью, сочетаемой с глубиной содержания, предсказаниями будущего, научными сведениями.
В Коране запрещены рабство, социальное неравенство людей, даны понятия прав и свобод человека. В материалистическом обществе права и свободы человека рассматриваются вне понятия вечной жизни, а именно - лишь как средство достижения временного комфорта. В этом случае нет объективного критерия, по которому могут быть четко проведены границы человеческой свободы, за которыми начинается аморальность, произвол, анархия и тирания. Поэтому границы свободы в таком обществе устанавливаются субъективно: в либерализме безграничная свобода абсолютизируется до уровня кумира, что ведет общество к полному моральному и физическому вырождению, а в деспотизме свобода и права человека объявляются препятствием для реализации тоталитарной диктатуры, порождением "греховного сознания".
Для мусульман права и свободы человека имеют своим источником волю Всемогущего Творца и даны человечеству как необходимое и позитивное средство выполнения воли Творца и достижения вечной жизни.
В этом сила религии ислама, которая не разделяет "Божественное" и "человеческое", а соединяет их в единую реальность, где цель и средства находятся в гармонии! Ислам предлагает человечеству эталон цельной и здоровой личности с чувством собственного достоинства и осознанием своих неотъемлемых прав и свобод. Откровение Всевышнего Аллаха дает человечеству также и основные законы социальной жизни, позволяющие каждому человеку сохранять и реализовывать без ущерба для себя и для других свою Богом данную свободу. Бог говорит:
"Скажи: "Исходит истина от Бога твоего:
Кто хочет, тот уверует в Него,
Кто хочет, тот останется неверным"" (Коран, 18:29).
В этих словах Всевышнего: а) указывается путь к вечной жизни;
б) утверждается право на свободу вероисповедания;
в) утверждается право на свободу совести.
Отсюда право на свободу совести и свободу вероисповедания является необходимым условием и средством добровольного вверения себя Единственному Богу и исполнения Его воли, т.е. исповедания ислама.
Всевышний сказал: "В религии нет принуждения" (Коран, 2:256). Эти слова дают фундамент для практической реализации права на свободу совести и свободу вероисповедания. При практической реализации этого права мусульмане обязаны уважать религиозные убеждения других и стремиться к тому, чтобы жить в мире с ними на основе заключенного договора. Даже в случае ведения справедливой войны мусульмане не вправе разрушать на территории противника церкви, монастыри и синагоги, а также причинять вред их служителям.
Пророк Мухаммад (мир ему) сказал: "Не относится к нам тот, кто призывает к нетерпимости, и не относится к нам тот, кто сражается, побуждаемый нетерпимостью, и не относится к нам тот, кто умер в своей нетерпимости".
В Коране впервые на земле утверждены свобода, равенство и братство не только в качестве личной добродетели, но и в качестве обязательных для верующих норм социального поведения.
Прочитав Коран, я вместе с женой в мае 1999 года объявил о признании Единственного Бога и Мухаммада - Его пророком и посланником.