экология и права человека
Содержание и поиск
Последний выпуск
Предыдущий выпуск
|
Союз "За химическую Безопасность" экология и права человека |
Об издании Содержание и поиск Последний выпуск Предыдущий выпуск |
журнал Индекс
|
| Выпуск 328, 29 марта 2001 |
Право на колбасу без хлорной оболочки
КОЛБАСА КАК ХИМИЧЕСКИЙ СНАРЯД
(кто ворожит опасной колбасе)
КОЛБАСА
Cразу после Отечественной войны постановлением Совета
Министров СССР на химический завод в Чапаевске, делавший дотоле
боевые отравляющие вещества, была наложена епитимья -
изготавливать редкий по качествам полимер поливинилиденхлорид.
Иприт с люизитом отодвинув в сторону, отважно взялись за работу.
Через много лет задача производства поливинилиденхлорида была
переброшена в Сталинград на только что построенный химический
завод "Каустик" (да что там завод - целую Сталинградскую ГЭС
возвели для того, чтобы из поваренной соли вытаскивать электролизом
хлор и заводить его в новый полимер; правда, не только для этого -
еще для выпуска боевого отравляющего под названием зарин на
соседнем "Химпроме"). Там, на заводе развернулась настоящая
Сталинградская битва за новый полимер. Продолжается она и поныне.
Обществу об этом, правда, не докладывали. Его, общество,
просили не беспокоиться, потому как у не известного ему полимера
было обнаружено просто удивительное качество - он мог пропускать
одни газы и не пропускать другие. Ну, например, давать дорогу
кислороду и задерживать углекислый газ.
Из-за этих свойств полимер оказался как нельзя кстати военным.
Дело в том, что на подводных объектах как раз нужна была очистка
атмосферы от углекислого газа. Так продолжалось много десятилетий:
ученые улучшали хитрый полимер, заводские химики его делали, а
молодые подводники сквозь него дышали.
Несмотря на то, что за последнее десятилетие многое у нас в
стране успело утонуть, советская власть в том числе, полимер под
названием поливинилиденхлорид вынырнул. Создателям, правда,
пришлось пойти на жертвы. Ну, например, чтобы материал был более
пластичен, его соединили с другим хлорным полимером - поливинилхлоридом
(ПВХ), о котором мировое сообщество - спасибо Гринпису - уже что-то
слышало. А вот с тем, что в полимере остается какое-то количество
непрореагировавшего мономера моновинилиденхлорида (МВДХ), энтузиастам -
создателям полимера пришлось смириться. И они смирились, забыв,
правда, известить наше общество, и теперь в тот полимер заворачивают
колбасы по крайней мере на двух столичных мясокомбинатах - Бусиновском
и "КампоМосе". При сем колбасники против правил не играют - такую
упаковку им разрешил использовать Минздрав.
Между тем пока полимер секретно плавал под водой, жизнь не стояла
на месте. В 1970-е годы в научной печати Англии уже задавался вопрос
о причинах того, что у белых мышей, использовавшихся для изучения
"полезности" материалов из нового полимера, наблюдались случаи развития
гемангиосаркомы печени и почек. Канцерогенный эффект проявлял не сам
мономер МВДХ, остаточные количества которого всегда существуют, а
продукты его превращения в организме мышей. Впрочем, на тот научный
вопрос ответа никто не дал.
К сожалению, вывод о том, что "необходимы дальнейшие более
углубленные исследования по изучению канцерогенных свойств МВДХ при
длительном его поступлении в организм", прозвучавший уже по-русски в
журнале "Гигиена и санитария" (1980 год, N 3, с.56-58), тоже остался
без ответа.
Еще один вопрос - о регламентации остаточного мономера МВДХ в
упаковочных материалах для пищевой промышленности - раздался в 1988
году в трудах киевского института ВНИИГИНТОКС, который был головным в
вопросах безопасности полимеров. Звучало это так: "В целях безопасного
использования сополимерных упаковочных материалов, предназначенных для
контакта с пищевыми продуктами, разработка гигиенических регламентов
для винилиденхлорида является актуальной и необходимой" (Гигиена
применения, токсикология пестицидов и полимерных материалов. Сб.научн.
трудов ВНИИГИНТОКС: Киев, 1988, с.168-172).
Институт тот вскорости оказался за границей, а наши проблемы
остались с нами. Одна из них - насчет того, кто должен платить за
грошовую экономию промышленных фирм, которым не нравятся упаковки из
полиэтилена и полиамидов и хочется подешевле - из поливинилиденхлорида.
Платит, как ни странно, все общество, которое, уступив экономным
фирмам, вынуждено возиться с горами отходов хлорорганической упаковки.
Наука много лет назад доказала, что сжигать завалы упаковок из
поливинилиденхлорида и ПВХ нельзя, потому что потом не спасешься от
высокотоксичных веществ - диоксинов, которые с неизбежностью восхода
солнца образуются при сжигании. В таких же странах, как Россия, опасные
хлорсодержащие полимеры сгорают не в мусоросжигателях, поскольку
таковых в стране по существу просто нет (имеется всего несколько штук,
в том числе в Москве, хотя лучше бы их не было, потому что о диоксинах
создатели думали меньше всего). Сжигание отходов этих полимеров
происходит "диким" образом - на бесчисленных свалках и во дворах. Такая
практика неизбежно приводит к росту диоксинового фона, а вследствие
этого - к общему понижению иммунного статуса жителей. Так что из-за
непонимания обществом глубины проблемы отходов хлорсодержащих упаковок
и грошовой экономии фирм мы все обречены терпеть захламленность городских
территорий хлорсодержащей упаковочной рванью. На ее утилизацию
налогоплательщик тратит те самые деньги, которые сэкономили хитромудрые
фирмы. А за последствия немудрящего сжигания тот же налогоплательщик
расплачивается своим здоровьем. Пониженный иммунитет городских жителей -
это не миф, а реальность, связанная с диоксинами, появляющимися при
сжигании отходов, в особенности хлорсодержащих.
Минздрав без формализма отнесся к торговой активности завода
"Каустик" (Волгоград) и особенно его дочерних ЗАО, чья любовь к более
дешевым упаковкам из хлорсодержащих полимеров для колбас становится
опасной для общества. Протокол гигиенических исследований, который был
подготовлен в Москве для ООО "Силд Эйр", датируется 28 января 2000 года.
А уже 31 января 2000 года Минздрав выдал "гигиеническое заключение" на
"пакеты из многослойных термоусадочных пленок". А про хлор - ни слова.
Процесс пошел. Только ответы на поставленные выше вопросы общество так
и не получило.
Со своими сомнениями я обращался в российскую прокуратуру. Ответ
пришел из Минздрава. В письме от 5 сентября прошлого года заместитель
руководителя департамента санэпиднадзора Н.В.Шестопалов сообщил мне,
что оболочки из поливинилиденхлорида "разрешены директивой ЕС".
Не следует рассматривать настоящий текст как выпад против полимерных
упаковок. На пищевом рынке имеется немало бесхлорных упаковок (прозрачных
и цветных), которые неплохо справляются со своей задачей. Просто для
общества далеко не безразлична (потому что небезопасна) активность тех,
кто стремится поместить хлорорганические вещества слишком близко к
продуктам питания.
Л.Федоров, доктор химических наук, президент Союза
"За химическую безопасность".
"Московская правда", 28 марта 2001 года
КТО ВОРОЖИТ
Санитарно-эпидемический позор
Российские органы санитарного контроля неспособны работать
в современном обществе (врез к статье "Еда одна не ходит")
"Россия никогда не закупит мясо больных животных, и, более того,
это мясо никогда не проникнет на столы наших граждан... Мы все держим
под контролем", - заверил общественность министр здравоохранения РФ
Юрий Шевченко. Собственно, трудно представить, что член правительства,
непосредственно отвечающий за здоровье страны, сказал бы что-то другое -
независимо от того, как оно там на самом деле. Во всяком случае ни один
европейский коллега г-на министра не "раскололся" раньше, чем забой
скота в его стране достиг масштабов, скрыть которые было уже невозможно.
Остряки уже предлагают записать в учебниках ветеринарии: самым ранним
симптомом ящура и "коровьего бешенства" можно считать заявление
ответственного лица об отсутствии случаев того или иного заболевания.
Конкретно описать систему контроля за импортом продовольствия министр,
однако, не счел нужным, ограничившись заверениями, что "это очень сложная
государственная система", "очень жесткая, очень мощная многогранная
система", которая "отслеживает все потоки мяса и мясопродуктов в страну,
ведет анализы и упреждает даже случайный прорыв в этих потоках". Входящий
в его министерство департамент санитарно-эпидемического надзора (который
вместе с подчиненной Минсельхозу государственной ветеринарной службой и
специализированными подразделениями таможни и составляет эту "очень
жесткую систему") тоже не склонен вдаваться в подробности - в его
пресс-службе автору этих строк было сказано, что никто из компетентных
сотрудников в ближайшую неделю поговорить с ним не сможет. Должно быть,
по той причине, что если "схема обороны" будет раньше времени
опубликована, "противник" - вирусы и прионы - сможет найти в ней слабые
места.
Ветеринарная служба оказалась несколько откровеннее - в записке
о предотвращении проникновения в Россию "коровьего бешенства",
подготовленной ею для думского Комитета по безопасности, перечисляется
ряд конкретных мер, которые были введены в 90-е годы. Во-первых, это
запрет ввоза определенных продуктов из определенных мест: костной муки -
из всех европейских стран, любого животного сырья и всех изделий из
него - из Португалии, живых коров и всех получаемых из них продуктов -
из Великобритании, девяти департаментов Франции и шести графств Ирландии,
племенного скота - из Голландии и трех немецких федеральных земель и т.д.
Все, что не подпадает под запреты, разрешается ввозить только
аккредитованным импортерам и только под контролем сотрудников ветслужбы
(сводящимся в основном к разглядыванию сертификатов, выданных зарубежными
коллегами: четыре российских ветеринара, работающих, скажем, в Германии,
просто не в состоянии обследовать каждую ферму или бойню - не говоря уже
о каждой туше). В самой России ветеринарам предлагается следить за
импортным племенным скотом, особенно старше 4 лет, и при появлении
подозрительных симптомов отправлять образцы во ВНИИ защиты животных -
единственное место в России, где могут диагностировать губчатую
энцефалопатию. И т.д.
Однако проверить эффективность работы санэпиднадзора и ветслужбы
некому - независимых экспертов в этой области в России просто нет. "Эти
два ведомства монополизировали всю информацию о безопасности ввозимого
продовольствия, и что там на самом деле творится, никто не знает", -
говорит Лев Федоров, президент общественного "Союза за химическую
безопасность" и издатель одноименного электронного бюллетеня. Он
напоминает, что во время недавнего "диоксинового" скандала с
бельгийскими курами исследовательские подразделения российских
санитарных ведомств оказались не в состоянии разработать приемлемую
методику определения диоксинов, и дело кончилось традиционным решением:
отказаться от закупок в Бельгии какой бы то ни было домашней птицы и
продуктов из нее. Однако такой запрет можно обойти, ввозя сомнительный
товар через третьи страны: хотя реэкспорт из них тоже подлежит контролю,
замести следы не так уж трудно.
Соображения Льва Федорова почти дословно повторяет вице-президент
Международной конфедерации обществ потребителей (КонфОП) Дмитрий Янин.
По его мнению, существующая в России система в принципе позволяет
контролировать лишь добросовестных импортеров, которые если что-то
нарушают, то по незнанию или небрежности, а не по злому умыслу. Тем же,
кто сознательно идет на нарушение, не обязательно даже заметать следы,
используя третьи страны: если ввоз партии мяса или мясных продуктов
вообще не декларируется (а это делается часто - даже не ради сбыта
сомнительной говядины, а просто чтобы сэкономить на пошлинах), то о
каком контроле может идти речь.
К сожалению, это не просто умозрительные рассуждения. Две недели
назад "Экосводка" (бюллетень Социально-экологического союза - крупнейшей
общественной экологической организации СНГ) опубликовала любопытную
подборку фактов. В 1997 году была предпринята попытка ввезти в Россию
партию британской говядины (уже тогда запрещенной к ввозу) под видом
бельгийской - подлог обнаружился, но часть мяса успела уйти на
мясокомбинаты. В 1999-м в Новосибирске арестовали партию подозрительной
тушенки - на этикетках местом изготовления значился Калининград, но там
никто о ней ничего не знал. В январе этого года в Магадане была задержана
партия говядины, ввезенной из США. На самом деле мясо оказалось
французским и притом запрещенным к реализации в непереработанном виде,
о чем свидетельствовали недоотмытые клейма. Конечно, каждая из этих
историй уникальна - но не самой попыткой незаконного ввоза сомнительной
продукции (по оценке таможенников, примерно 30-40 процентов импортных
товаров поступает в Россию контрабандой), а ее успешным пресечением.
Сколько таких попыток благополучно завершилось, не может сказать никто.
Впрочем, надежность защищающих нас барьеров каждый может проверить
самостоятельно. С 1 июля прошлого года действует постановление главного
государственного санитарного врача РФ об обязательной маркировке всех
товаров, в которых компоненты, полученные из генетически модифицированных
(ГМ) организмов, составляют не менее 1 процента. Желающие могут попробовать
найти хоть один товар, несущий на себе такую маркировку. (Смотрите на
соевый соус: 60 процентов мировой товарной сои составляют ГМ-сорта, а
основные производители ее категорически отказываются отделять ГМ-сою от
обычной. Таким образом, весь соус подпадает под вышеуказанное
постановление.)
Конечно, гипотетическая "потенциальная опасность" ГМ-продуктов, в
которую не верят сами сотрудники санэпиднадзора, - совсем не то, что
страшная болезнь Крейтцфельдта - Якоба или даже несмертельный, но
гарантирующий вполне реальные неприятности и убытки ящур. Однако
результат показателен. Как и то, что о намерении правительства Москвы
закупить 100 тысяч тонн говядины в Германии федеральный министр
здравоохранения узнал с двухнедельным опозданием из вопроса журналиста.
А узнав, не поверил ("Это совершенно невозможно... и, во всяком случае,
если бы вдруг это было, мы бы об этом знали. Этого нет") - хотя
московские власти и не пытались скрыть свои планы.
Все эти казусы случаются не потому, что наши санитарные ведомства
некомпетентны или коррумпированы. Просто доставшаяся нам по наследству
советская система санитарного и ветеринарного надзора плохо стыкуется с
реалиями рыночной экономики. В значительной мере утратив реальные
административные полномочия, она никак не решится сделать свою
деятельность более "прозрачной", чтобы оказывать информационное влияние
на ситуацию. Впрочем, эту нишу авторитетного экспертного органа не занял
никто - дело, видимо, не в косности ведомственных нравов, а в состоянии
общества.
Что именно это означает для потребителя, можно понять из разговора,
который недавно состоялся у одного моего приятеля со знакомым весовщиком
на Кузьминском рынке. Он поинтересовался, у кого на рынке можно без
опасения брать мясо. Весовщик подумал и решительно ответил: "Ни у кого!"
Б.Жуков, журнал "Итоги", N 12, 27 марта 2001 года