[ Дайджест публикаций центральной прессы и интернет-изданий ]
региональной общественной организации "Правозащитная информация"
Выпуск N 51 (824) от 22 марта 2004 г. [ N 50 ] [ N 52 ]
публикации:
[ Предыдущая ] [ Следующая ] [ Содержание выпуска ]
Ведется ли правоохранительными органами розыск пропавших граждан? Что изменилось после громких заявлений руководителя ГУВД столицы генерала В. Пронина о 90-процентной регистрации всех происшествий в Москве?
Ни в одном ОВД корреспондента "МК" не послали на три бу... то есть на три дня
Сколько уже нам твердили всякие милицейские начальники: пропал человек -- сразу бегите в ОВД с заявлением и фотографиями. Там немедленно заведут розыскное дело и примутся искать невозвращенца в ту же минуту.
И сколько лет подряд обжигались москвичи. Примчатся в милицию и слышат: "Подождите три дня -- сам вернется".
Изменилось ли что-нибудь сегодня, после громких заявлений генерала Пронина
о 90-процентной регистрации всех происшествий в Москве?
Корреспондент "МК" решил провести "следственный эксперимент".
На роль "подопытного кролика" был выбран мой коллега, корреспондент Дмитрий Болгаров. Надо сказать, не случайно: у нашего Димы есть особый дар -- бесследно растворяться во времени и пространстве, когда его особенно ждут на работе. Его фотографии и заняли почетное место в моей сумочке.
Так вот, по легенде мы с Димой уже полгода живем вместе, снимаем квартиру. Сам он -- с Камчатки (что чистая правда), родственников у него в Москве нет. Я тоже не местная -- из Подмосковья. И вроде бы однажды (буквально вчера), ближе к вечеру, мы смотрели телевизор, уютно устроившись на диване, как вдруг зазвонил Димкин мобильник. Дима разговаривал с кем-то на повышенных тонах. Но на мой вопрос: "Что стряслось?" -- ответил: "Ничего". Потом оделся, сказал, что сходит за сигаретами, и до сих пор не вернулся. Его мобильник упорно твердит "абонент недоступен", у друзей он не появлялся, на работе тоже... Вот такая грустная история.
Размазав тушь под глазами, как следы от непросыхающих слез, я отправилась "на дело". Три московских ОВД были выбраны совершенно произвольно.
* * *
-- У меня молодой человек пропал... Ушел вчера и не вернулся, -- жалостливо заныла я перед окошком дежурного в ОВД "Хорошево-Мневники". Дежурный в погонах капитана, развалившись на стуле и утопая в сигаретном дыму, смотрел сквозь меня.
-- У меня любимый пропал! -- заорала я от злости. Подействовало: капитан наконец сфокусировал свой взгляд на мне и приготовился слушать.
-- Так кто ему звонил? -- уже с интересом остановил он мой рассказ в самом трагическом месте.
-- Не знаю, -- пожала я плечами.
-- А вы кто ему? Жена?
-- Нет, мы с ним живем...
-- Упс! -- разочарованно просвистел он. -- Уж не знаю, примут ли от вас заявление... Вы ж ему почти что никто...
Капитан приподнял фуражку и почесал затылок:
-- Ладно, сходите в 4-й кабинет.
-- Прошу вас, присаживайтесь, -- встретил меня оперуполномоченный, дежурный по розыску Андрей Миллер. От такой вежливости я даже слегка обалдела. Но, теребя платок, опять слезливо пересказала свою историю. Потом поохала для порядка над выложенными на стол фотографиями "пропавшего". Андрей слушал меня серьезно и очень внимательно. Затем взялся за ручку:
-- Пожалуйста, продиктуйте имя, фамилию, отчество вашего друга, его особые приметы, домашний адрес. Вечером я "пробью" его по больницам, моргам. Хотя, может, его просто в ОВД задержали, -- поспешил успокоить меня Андрей, увидев мои округлившиеся от ужаса глаза. -- А завтра придете на прием к сотруднику из оперативно-розыскного отдела и напишете заявление. Договорились?
Оперативник взял со стола шесть стандартных Диминых фотографий размером 3х4 и потянулся за ножницами. "Пора колоться, иначе лишусь чужого имущества", -- мелькнуло в голове.
-- Подождите минуточку! У меня никто не пропадал, меня просто на задание послали, -- зачастила я и принялась благодарить опера за отличную службу.
На что Андрей скромно заметил, что он "просто добросовестно выполняет свою работу".
* * *
В ОВД "Аэропорт", как оказалось, работают самые юморные сотрудники. "У меня молодой человек пропал!" -- запела я свою песню двум операм, которые, как по команде, повернули головы, когда я вошла в кабинет.
-- А нужен ли вам ваш молодой человек? -- поинтересовался один из них. -- Лучше выберите себе кого-нибудь из нас!
Из одного кабинета меня переправили в другой, а оттуда со словами "подождите немного" вообще выставили за дверь. "Немного" оказалось целых 40 минут. Со скорбным лицом я сидела в узком коридоре и потихоньку зверела от безделья. А в кабинете явно ремонтировали свет, поскольку двигали столы, щелкали выключателем, и мужской голос периодически требовал: "Дайте пассатижи!" "Ладно, -- злорадствовала я, -- вот вкручу я вам лампочки. Опишу, как вы тут над людьми издеваетесь..." На этом поток моих мыслей оборвался: женщина в погонах строгим голосом пригласила меня войти.
Строгая дама -- Ольга Тимофеева -- оказалось прелестнейшим старшим оперуполномоченным оперативно-розыскного отдела. С первых моих слов она стала аккуратно, разборчивым почерком записывать в тетрадь все данные о моем любимом. Пришлось на ходу выдумывать модный прикид для Болгарова, в котором тот "ушел из дома". Потом поискали его фамилию в единой для Москвы и области базе данных Бюро регистрации несчастных случаев. А когда не обнаружили, мне сразу вручили бумагу и ручку -- писать заявление о пропаже.
Тут я и раскололась. В воздухе повисло напряженное молчание. Наконец Ольга Тимофеева смягчилась и все мне объяснила:
-- Сегодня человек пропал -- сегодня же надо идти в милицию и заявлять о его пропаже. Искать его будет то ОВД, на территории которого человек проживал, независимо от регистрации. А заявление может подать любой худо-бедно его знавший, не обязательно родственник. Сотрудник милиции не имеет права не принять это заявление. А те, кто это делает, грубо нарушают закон.
"Ну надо же! -- искренне удивилась я. -- Опять не послали!"
* * *
Каково же было мое разочарование (то есть восхищение, разумеется), когда и в ОВД "Новогиреево" не возникло особых препятствий для подачи заявления о моей "пропаже". Правда, дежурный все же попытался отделаться от меня: "Че вы пришли? Три дня еще не прошло!" Но решительно отшить назойливую посетительницу у него не хватило смелости. И я в очередной раз оказалась у кабинета с табличкой "Отдел розыска".
-- Мой молодой человек... -- начала я заученную фразу. И оказалась -- словно под светом софитов на сцене -- под пристальными взглядами сразу десятка сотрудников милиции.
Как выяснилось, в тот день было совершено убийство, и в кабинете начальника отдела розыска разрабатывался план захвата преступников. Операм было явно не до меня, но все же они оторвались от своих планов и выслушали меня до конца:
-- Если вы усматриваете в исчезновении своего молодого человека криминал, сегодня же пишите заявление, -- начал втолковывать мне начальник.
-- А хотите -- подождите денек-другой, -- подмигнув, улыбнулся оперативник. -- Вдруг свет ваших очей вернется.
-- В любом случае вашим делом мы займемся завтра, -- подытожил мой третий собеседник. -- Сегодня нам просто некогда.
* * *
Очень похоже, что московские милиционеры и вправду усвоили, что тянуть с розыском пропавшего человека нельзя -- никакого "ожидания" законом не предусмотрено. Отсрочки в таких делах смерти подобны: с каждым часом стираются следы, свидетели забывают подробности, а без вести пропавший может оказаться погибшим.
Но принять заявление -- это одно, а реально найти человека -- совсем другое. И здесь все зависит от добросовестности того розыскника, к которому попало дело.
Выпуск N 51 (824) от 22 марта 2004 г. [ N 50 ] [ N 52 ]
публикации:
[ Предыдущая ] [ Следующая ] [ Содержание выпуска ]